В сиянии Авроры

      Северусу совершенно не хотелось идти в Большой зал, поэтому он сделал еще один круг по коридорам. В висках бешено стучало, от чего он казался гораздо бледнее обычного. Из головы не выходил Поттер, его жуткая легкомысленная выходка совершенно в духе его безмозглого папаши. Побег из дома, угон автомобиля, пролет над Лондоном в час пик, а заодно и над большинством северных графств, порча редкого экземпляра гремучей ивы, не говоря уже о незаконном применении волшебства – Северус искал хотя бы крупицу здравой мысли в этих поступках. И, конечно, все его слоновьи следы в магловском мире придется затирать ему, а Дамблдору подстилаться под министерство.       На очередном повороте он и вовсе застал парочку злосчастных путешественников, глазеющих через окно в большой зал. Более того, эти паршивцы обсуждали его отсутствие на празднике. Прервав череду вариантов возможных причин этого отсутствия, Северус отвел пристыженных второкурсников к себе в кабинет. Он попытался узнать мотивы их поведения, но в ответ ребята несли полную чепуху. «Неужели во время полета у них было мало времени сочинить хоть более серьезное оправдание своим действиям?», – с недоумением думал Северус, прочесывая мысли детей, полные всякой дребедени. Припугнув их отчислением, он отправился в Большой зал за теми, кого проступок Поттера и его дружка должен был огорчить еще больше. Когда Северус влетел в зал, там уже царила неформальная обстановка, все церемонии закончились, дети объедались сладким. Несмотря на это, слизеринцы встали при появлении своего декана, Северус же ограничился кивком в их сторону и пронесся в другой конец зала, привычно развевая мантию.       За профессорским столом наблюдалось небывалое оживление. Он занял свое место за столом ровно на столько времени, сколько ему потребовалось, чтобы оценить ситуацию и вычислить как можно будет незаметно увести за собой Дамблдора и Макгонаггал. Давясь брусничным пирогом, он заметил, что за столом сформировалось два кружка. Центром одного был Гилдерой Локхарт, вернее его захватывающий самодовольный монолог. Северус сделал вывод, что это была уже четвертая или пятая история, так как окружавшие слушали его, чинно помешивая ложками в чашках и изредка поочередно вставляя «Да неужели?», «Браво, Гилдерой!». Макгонаггал сидела поодаль и казалось тоже слушала побасенки мага. А вот Дамблдор стоял в другом кружке, в котором раздавался незнакомый ему задорный женский смех. Туда-то сперва и направился Северус.       – Ага, вот и наш профессор зельеварения, Северус Снейп, – Дамблдор подхватил Северуса под руку и подвел к юной рыжеволосой девушке. – Познакомьтесь, Северус, это наш новый преподаватель астрономии Аврора Синистра.       – Добрый вечер, месье Снейп, – бойко проговорила девушка с сильным французским акцентом и немного присела в книксене.       Северус пристально посмотрел в глаза девушки, которой на вид можно было дать не больше семнадцати лет. Ему показалось, что они полны какой-то неизъяснимой печали. В тот же момент в его висках заколотило вдвое сильнее. Он молча поклонился и повернулся к Дамблдору.       – Прошу прощения, – произнес он своим фирменным каменным голосом и будто намеренно чеканя слова, – мне нужно срочно переговорить с профессором Макгонагалл. Двое учеников, опоздавшие на поезд, успешно добрались до Хогвартса и находятся в моем кабинете.       Последние фразы он прибавил вполголоса. Дамблдор, слегка улыбнувшись, лишь кратко ему ответил, что скоро присоединится.       В отличие от директора, Макгонагалл незамедлительно последовала за ним, будто спасаясь от назойливых троллей и упырей Локхарта. При Минерве ученики запели ту же песню. Кажется, она тоже поражалась выходке своих подопечных. Когда пришел Дамблдор, Северусу слушать эту невероятную историю было уже невмоготу. Однако, Дамблдор даже не удостоил их какого-нибудь серьезного наказания. «Конечно, он никогда их не исключит, – думал Северус, – но часов пятьдесят отработок, желательно на свежем воздухе и в окружении гремучей ивы, можно было бы назначить». Но никакие доводы на директора не действовали. Более того, он предоставил Минерве решать вопрос об их наказании, оставив ее наедине с детьми.       В коридоре Дамблдор дал указание Северусу написать письмо в министерство от его имени и сообщить о несчастном случае на вокзале Кингс-Кросс, попросить провести инспекцию платформы и принести извинения за поступок растерянных детей. Желая подзадорить Северуса или побыстрее сменить тему, Дамблдор ускорил шаг и прибавил, что, если они поспешат, то успеют отведать восхитительный торт и узнать от какого все-таки заклинания погибло Бандонское банши. Северуса невольно передернуло от воспоминания от Гилдерое и его назначении на должность профессора ЗОТИ.       – Ну же, полноте, Северус. Я знаю, что ты прекрасно справишься с этим предметом. Но где я по-твоему найду такого прекрасного зельевара, который смог бы обучить столь сложному делу стольких оболтусов? – льстиво проговорил директор. Это излюбленное опровержение своим назначениям на заветный для Северуса пост он с молчанием выслушивал уже не первый год.       – Мне больше интересна участь профессора Хартли, – теперь уже Северус поторопился сменить нежелательную тему.       – Участь профессора Хартли такова, что он проведет ближайший год или два, наблюдая за своими кометами из Шармбатонского замка, а мы насладимся обществом мисс Синистры.       Северус в ответ закатил глаза. Старик вел астрономию в Хогвартсе задолго до того, когда там учился сам Северус. Он относился к Хартли с почтением и всегда прислушивался к его наблюдениям и советам. Хартли был специалистом по кометам и всегда мог подсказать, какое зелье получается отменным, когда пролетает комета Харрингтона-Эйбелла, а какое и не стоит даже варить, когда в небе появится комета Виртанена.       – В любом случае, это неравноценная замена, – Северус по привычке решил покритиковать действия директора. Правда, на эту критику Дамблдор не обижался, но иногда прислушивался. – Очень было глупо, Альбус, согласиться на такой обмен. Сколько хоть лет этой француженке?       – Двадцать один. Чудесный возраст, помнится мне, – почти пропел Дамблдор и, чуть подумав, прибавил, – ну, согласиться на это было так же глупо, как и дать класс зелий, а заодно и деканство, одному нерадивому молодому человеку в том же чудесном возрасте, – он подмигнул Северусу. – Для своего возраста она достаточна умна и в меру очаровательна. Кстати, ни в коем случае не назови ее при ней француженкой. Обидится страшно. Она швейцарка.       Северус лишь повел бровью и сославшись на то, что не любит сладкое, покинул директора и свернул в подземелья, ускоряя шаг с каждым пролетом вниз. В свою комнату он практически ворвался, резким движением разжег огонь и наконец дал волю чувствам. Положив предусмотрительно палочку, он начал колошматить котлы и разные сосуды со склянками всем, что попадалось под руку. Побушевав минут пять, он сел в кресло и закрыл глаза. В висках так и стучало. «Мало мне одного Поттера, – стонал про себя Северус. – тут еще одна пара больших зеленых глаз». В голове Северуса пронесся образ Лили, ее глаза, волосы, губы, руки. Он испустил громкий и протяжный стон.       За прошлый год он научился справляться со своими горькими воспоминаниями, вызванными всего одним взглядом Поттера. Что делать сейчас, Снейп не представлял. Успокоившись, все также с закрытыми глазами и в кресле, он продумал план действий, чтобы как можно реже видиться с Синистрой. Места, где они могут пересекаться – это Большой зал во время трапез и учительская. Припоминая, что астрономы редко приходят на завтрак, он решил всегда появляться в Большом зале утром. Обед обычно растянут по времени, и возможно они будут приходить на него в разные часы. Ужинать Северус решил у себя и свалить все на занятость. С учительской и собраниями было сложнее, но иногда собрания можно пропускать, а в учительскую заходить пореже. Он тяжело вздохнул, и, чувствуя, что головная боль проходит, уснул.