Особыми свойствами обладает альпийский полосатый волковник. Его добавляют в любые сельско-хозяйственные зелья для эффективного уничтожения самых опасных вредителей урожая. Добавление в состав любого яда усиливает его действие. Пропорции определяются эмпирическим путем, начинать вводить в зелье следует с секстулы в завершающей стадии приготовления. Произрастает альпийский полосатый В. на северных склонах невысоких альпийских гор. Собранный в мае, в период первого цветения, имеет большую силу действия. Следует быть осторожными с использованием В., собранного после грозы: сочетание со многими компонентами во время приготовления зелий может быть непредсказуемым (искры, вплоть до взрывов). Однако именно такой В. считается самым эффективным. (-Г. С.-)
Когда секрет майских послегрозовых полосатых волковников был раскрыт, оставалось только узнать кто это – Г. С., и откуда обо всем этом знает профессор астрономии?Северус II
6 марта 2022 г. в 00:36
Северус долго тянул со своим появлением на праздничном рождественском ужине, продолжая штудировать манускрипт о средневековой магической архитектуре в надежде хоть что-нибудь найти про скрытые помещения в замках и их создание. Между строк он погружался в мрачные и тягостные думы о событиях последнего месяца. В замке становилось все опаснее, число жертв увеличилось и по счастливой случайности еще никто не погиб. Открытие нового таланта у Поттера было самой удручающей новостью. Мысль о том, что Поттер говорит на парселтанге преследовала его постоянно. «Научить его этому никто не мог, а значит он с этим родился. Он явно как-то связан с тайной комнатой, хотя не сам ее открыл. Не может же быть двух наследников у Салазара Слизерина?» – мысли Северуса перескакивали одна на другую. «Лили была бы в ужасе, Поттер бы удавился от собственной гордости. Мне остается только наблюдать, наблюдать», – так он размышлял про себя. Северус, как и некоторые другие сильные маги, понимал парселтанг, но не говорил на нем. У парня была уникальная для сегодняшнего дня способность, и Северус все раздумывал, как можно было бы ее использовать в сложившейся ситуации. Кроме того, мальчика-змееуста начали травить. «Да, вот она обратная сторона популярности. Еще год назад все им восхищались, сейчас же его готовы удушить», – думал Северус и успокаивал себя мыслью, что может теперь парень сосредоточится на учебе.
Наконец, изрядно проголодавшись, он отправился в Большой зал. Однако до стола дойти не успел – стоило ему только появиться, как к нему подлетела Минерва со словами: «Северус, нашей милой Авроре срочно нужна помощь, скорее пойдёмте со мной». Он пробурчал в ответ, но последовал за ней. По пути выяснилось, что «милая Аврора» дорвалась этой ночью до ясного неба, провела ее в наблюдениях на лютом восточном ветру, не зная, что перед сочельником в Англии всегда дует местный дрит, особенно свирепый и режущий в эту волшебную ночь. Аврора даже послала своего сыча с сообщением, что не может быть на празднике. Минерва поднялась к ней, чтобы поздравить «бедную девочку» и узнать, что случилось, а там увидела, что ее лицо все красное и в волдырях. «Обычное зелье от фурункулов не помогло, целебная мазь из отвара арники тоже. Мадам Помфри, к сожалению, сейчас в Хогсмиде, празднует Рождество со своими родственниками. Она бы мгновенно что-нибудь придумала. Одна надежда на тебя, Северус! Ей так плохо! И так одиноко!» – причитала Макгонагалл.
Северус был не очень рад на пустой желудок заниматься зельями и вообще куда-то идти. Но его интерес всегда оживлялся тогда, когда обычные магические средства не могли помочь. Кроме того, Минерва редко просила о помощи, а упустить шанс своего торжества над ней он не мог. В конце концов, ужин можно всегда спустить в подземелье.
В комнате Синистры царил полумрак. Северус заметил, что помещение освещалось луной и звёздами – над пространством комнаты была наколдована проекция звёздного неба. Как только они вышли из камина, Синистра тут же вскочила. На ней была блестящая белая мантия с капюшоном, а в руках ещё полуслепой рыжий котёнок. «Ни дать, ни взять подарок Макгонагалл», -- подумал Северус. Лицо ее было в тени, но когда она приблизилась к гостям, увечья стали заметны.
Северус коротко поздоровался с ней и попросил приблизиться. Под этим звездным небом он ничего не мог разглядеть и призвал к помощи люмос. «Мерлин, да она выглядит как варёный рак», – ужаснулся он про себя. Грустные зелёные глаза взирали на него с надеждой, и похоже, что девушка сильно стеснялась – так робко делала она шаги навстречу. Напустив на себя невозмутимое лицо, он решил приободрить девушку и сказал, что в зимнее время гораздо больше пользы здоровью приносят наблюдения днем за солнцем, чем ночью за звездами. Макгонагалл одернула его, а Синистра лишь умоляюще посмотрела. Он дотронулся до ее подбородка, повернул ее лицо в одну, затем в другую сторону и оценил степень повреждений. После он осмотрел ее руки, чтобы определить какой консистенции нужно сварить зелье. Она хоть дернулась сначала, но потом всё же расслабленно доверилась. Белизна и мягкость рук незадачливой Авроры невольно напомнили ему давно потерянные, нежно любимые руки Лили.
Определив для себя состав заживляющего и нужные пропорции, Северус заверил коллег, что снадобье будет готово через час, и удалился.
По пути в подземелье он заглянул в свою кладовую и взял все необходимое. Пока он выбирал ингредиенты, мысли его невольно сконцентрировались на Синистре. За исключением того вечера, когда она так мастерски сварила у него в классе свой эликсир из каким-то образом оказавшейся у нее горечавки, он крайне редко с ней пересекался. Иногда он видел фигуру в белом или золотом, скользящую по лестницам замка с развивающимся шлейфом мантии словно хвостом кометы. Он заметил, что своим появлением в учительских или на собраниях она легко снимала напряженную обстановку: все с ней любезничали и улыбались. Даже старик Филч лебезил перед ней. Уж не вейла ли она? Во всяком случае он старался как можно меньше смотреть на Синистру.
Зелье на удивление сварилось легко, Северус даже успел поужинать в кабинете. Но он все же сомневался, стоило ли добавить туда побольше масла дикого хмеля. Когда декан Слизерина вернулся на астрономическую башню, он сразу же попросил Синистру нанести на кожу зелье, чтобы посмотреть на первую реакцию.
Пока Синистра заперлась с зельем в уборной, Северус оглядел комнату. Он нередко бывал здесь, когда в ней жил профессор Хартли. С одной стороны, тут мало что изменилось: тот же огромный стол и тяжеленный стул, снизу до верху набитый книгами книжный шкаф, журнальный столик и пара удобных кресел. В то же время Северус заметил и изменения, скрытые поначалу от него полутонами и отблесками звездного неба. Прогуливаясь вдоль окон, он увидел огромный старинный сундук и стеллаж с аккуратно выставленными на полках окулярами и линзами: каждая вещь была дотошно подписана на французском. Над столом висел шкафчик с кармашками, в которых были засунуты мешочки с травами и опять же все было подписано, только на латыни. Он на мгновение склонился над столом – его привлекла раскрытая книга, лежащая поверх чертежей и звездных карт. Прочитав несколько строк, он сразу определил, что Синистра читает «Короля Лира», да еще и в оригинале. «По-видимому, для тренировки английского. Что ж, неплохой выбор», – сделал свой вывод Северус. Несмотря на все астрономические атрибуты и книги кругом, превращающие жилую комнату в рабочий кабинет ученого, здесь явно чувствовалось, что живет женщина. Хотя он давно не бывал в женских комнатах (жилище Макгонагалл не в счет), аромат какого-то цветочного парфюма, парящий в комнате, вызвал в памяти ощущения из детства.
В этот момент Синистра медленно вышла из уборной. Она приближалась, опустив голову, – явно стеснялась. Северус с удовольствием для себя отметил, что с пропорциями он не прогадал: зелье легло ровным прозрачным слоем без пятен и сгустков, и кожа уже начала желтеть. Он порекомендовал ей нанести еще один слой через три часа, и заверил, что уже утром она сможет отведать рождественского пирога вместе со всеми в Большом зале. Он спешно попрощался с приунывшей и задумавшейся девушкой, пока ее кожа не начала зеленеть – таково уж действие снадобья, кожа побывает всех цветов радуги. Однако у самого камина он услышал оклик Синистры.
– Снейп, погодите! У меня есть для Вас подарок! – и она мигом кинулась к своему сундуку. Покопавшись там немного, она с помощью манящих чар нашла там какой-то мешочек и понесла Северусу. – Вот! Стебли и цветки альпийского полосатого волковника. Осторожно, они даже не августовские, а майские, этого года, да еще повезло – собрала их после грозы. Так что будьте предельно аккуратны! Советую попробовать с щепотки – и не в подземелье! А то можем взлететь.
Северус с непроницаемым лицом выслушал, кивнул в ответ и молча ушел – он чувствовал легкое недоумение. Профессор зельеварения смутно припоминал, что волковник используется в колдомедицине и, само собой, в ядах. Но что значит – майские? И после грозы? Что за чушь вообще? Этот бред, который несла желто-зеленая Синистра, отдавал каким-то безумием.
Оказавшись у себя, Северус пролистал с десяток справочников в надежде хоть что-то найти о майских или хотя бы августовских альпийских волковниках. Везде были статьи лишь об обычном волковнике и его применении. Все разъяснилось, когда он открыл старенькую, тридцателетней давности, «Энциклопедию европейской магической флоры». Там, в статье о волковнике, Северуса привлек абзац, набранный петитом: