В сиянии Авроры

      Уже несколько месяцев Аврора находилась в свободном плавании. Когда воронка хаоса в Хогвартсе начала ее стремительно поглощать, она вытянула руки навстречу восходящему солнцу и начала изо всех сил плыть, плыть, плыть.       Сначала плавание занесло ее в Брюссель на астрономическую конференцию, где на полмесяца собрались все ведущие волшебники-астрономы со всего мира. Она с удовольствием слушала их доклады, вступала в дискуссии, участвовала в мастер-классах и даже сама провела семинар на одном из заседаний педагогической секции. Вдохновившись новыми идеями и изобретениями, она поплыла в отчий дом, куда наведывалась каждое лето и, если получалось, то и весной.       Этот дом был затерян среди гор в швейцарских Альпах в той их части, где горный массив, сверкая белыми шапками, перебегает в Италию. Маглы-туристы и малочисленные жители ближайших деревень это место обходили стороной, дом для них был словно невидимым: с помощью магии ближайшие перевалы были зачарованы и казались обычным людям непроходимыми. Домик был окружен лугами, радостно и сочно цветущими весной и в начале лета.       Для Авроры этот казавшийся заброшенным на первый взгляд дом был священным местом, всегда вызывающим душевный трепет. Она даже старалась реже входить внутрь, а ночи по привычке проводила в гамаке под звездным небом. В отчем доме всегда было много дел. На соседних лугах поспевали и цвели различные травы и растения, обладающие редкими магическими свойствами. Ее ежегодной задачей было не дать им исчезнуть: вовремя собрать, насушить, прополоть, удобрить. Загруженная работой, она не успевала подумать о завтрашнем дне и продолжала плыть по течению. Однако день сегодняшний требовал и других забот.       Почти все ее деньги, накопленные в Хогвартсе, она потратила на конференцию в Брюсселе. Перестав получать жалованье из-за отъезда и таким образом лишившись средств, Аврора вернулась к своему приработку: составлению астрологических предсказаний. Она занималась только одним из его видов, составляла карты совместимости молодых пар возлюбленных. У нее была своя особенная методика, гораздо более точная, чем многие существующие. Она учитывала не только даты рождения, но и место, определяла положение и сопоставляла пути звезд и планет в даты их рождения и первой встречи, выявляла разные интересные конгломераты и получающиеся астеризмы, их возможное влияние на отношения в данной паре. Методика пока была успешной, по крайней мере, ряд шармбатонских выпускниц были счастливы в браке. Бывали, конечно, и разбитые сердца и пары после узнавания таких «рассчитанных» предсказаний, но и такие результаты, в целом, показывали, что методика работает.       К ней обращались неофициально (она не стала патентовать свою методику) и щедро вознаграждали. К своему открытию она пришла неожиданно, забавы ради покорпев над рассчетами и картами для однокурсницы-подруги. Затем проверила свою методу на данных пар, уже проживших свою счастливую или трагическую жизнь, и, к ее счастью, все работало. Вскоре у нее не было отбоя сначала от шармбатонских девиц, а затем от самых различных ведьм и магов всех возрастов и даже от магического истеблишмента. Перед поездкой в Хогвартс она временно отошла от дел, но ее за этот период не забыли и потому сейчас заказы она не искала.       Вольный заплыв Авроры приобрел четкое направление, когда сова принесла ей письмо из Хогвартса. Письмо было написано профессором Макгонагалл, она спрашивала Аврору не завершила ли она свое исследование и, если оно еще продолжается, то Хогвартс радушно открывает перед ней свои двери в новом учебном году. Авроре понравился теплый и дружелюбный тон письма. Ей также любезно сообщили, что все несчастья и злоключения в Хогвартсе позади, чудовище повержено не без помощи студентов ее факультета, а все жертвы восстановились и чувствуют себя сейчас прекрасно. Ее кот Толиман, который наотрез отказался уезжать с ней из Хогвартса и остался там, заметно подрос и ждет возвращения хозяйки. В конце была короткая юмористическая приписка Дамблдора, какой-то каламбур, который Аврора до конца не поняла – все же английский язык, особенно в плане юмора, несмотря на все ее усилия, представлял еще для нее трудность.       Аврора раздумывала несколько дней над предложением из Хогвартса. На одной чаше весов была наука, ее исследование – в Хогвартсе она могла без ограничения пользоваться древними магическими астрономическими артефактами и инструментами, обширной библиотекой с редкими экземплярами книг, одной из лучших площадок для наблюдения в Европе. На другой же чаше было ее личное благополучие. Окружение в Хогвартсе пугало ее своей холодностью и отстраненностью, весь год она чувствовала там себя одинокой и ненужной.       Она удивлялась самой себе: за целый год она так ни с кем и не подружалась из преподавателей женщин. С мужчинами даже оказалось попроще. Дамблдор обычно с ней шутил, а профессор Флитвик, как выяснилось, был прекрасным аккомпаниатором и с удовольствием ей подыгрывал на фортепиано, когда она пела, хотя это и случалось довольно редко. Хагрид был самым добрым и открытым в коллективе, с ним она проводила больше всего времени, а когда его заключили в Азкабан, она очень за него переживала. Даже профессор Снейп, нелюдимый и вспыльчивый, оказался эрудированным и остроумным собеседником. Аврора прекрасно видела, что он, кроме нее самой, был самым молодым в коллективе Хогвартса, хотя и выглядел не по возрасту мрачно-серьезным и порою надменным.       В итоге чаша с разумом перевесила чувства, и Аврора поплыла обратно в Хогвартс. Она обещала себе больше не погружаться в хаос, сидеть в своей башне тихо и ни на что и ни на кого не обращать внимания, кроме своего исследования и обучения студентов. Первым, кого она увидела в Хогвартсе, был, конечно же, Хагрид. Он снова встретил ее на станции в Хогсмиде и по пути в замок развлекал ее рассказами о прошедших событиях. По его словам выходило, что от грозного создания Салазара Слизерина, внезапно пробудившегося василиска, замок спас вовсе не хвастун Локхарт, а второкурсник Гарри Поттер. Трусости Локхарта Аврора не удивилась, а вот в боевых способностях двенадцатилетнего мальчика сильно сомневалась. Уже не впервые заметив особую симпатию Хагрида к Поттеру, она не стала ему возражать и докапываться до истины. Но все же решила на своих уроках приглядеться посерьезнее к Гарри.       На вершине Астрономической башни ее комната была точно в таком же порядке, в каком она оставила ее, когда уезжала весной из Хогвартса. По центру кровати в окружении мышиных хвостов спал Толиман. В ответ на ее поглаживания кот даже и глаза не открыл, но зато сладко замурлыкал.       Первая ночь в Хогвартсе пролетела как и следующие двадцать – в непрерывных наблюдениях за звездным небом. Погода все это время стояла изумительная: теплые вечера, ясные ночи, в ночном воздухе стояли ароматы грибов, поздних ягод и цветущих ранней осенью растений. Звезды водили хороводы, искрили налево и направо и беспрепятственно давали себя рассмотреть с разных сторон. Только иногда вид звезд, планет или луны в объективах телескопов загораживали медленно проплывающие в воздухе жуткие темные тени – дементоры. Аврора в эти мгновения приходила в ужас и впадала в ступор, ей казалось, что она промерзает насквозь, хотя они никак не могли воздействовать на нее, так как находились на довольно приличном расстоянии и даже, скорее всего, не замечали ее. Дамблдор объяснил, что их на некоторое время прислало министерство магии охранять Хогвартс, но не стремился пояснить по какой причине. Аврора сделала вывод, что это как-то связано с нападениями василиска в прошлом году. И вообще после лицезрения в телескопы всех подробностей внешности дементоров, вызывающих у нее рвотные спазмы, она все больше утверждалась во мнении, что Англия, в отличии от Франции или даже Швейцарии, магически отсталая страна – привлекать к безопасности волшебников столь мерзких тварей могут только маги средневекового склада ума.       Однако случай в октябре внес для Синистры некоторую ясность в эту ситуацию с дементорами. После нападения на портрет Полной Дамы и экстремальной ночевки всех учеников в Большом зале, ее ввели в курс дела во время проверки замка. Люпин, новый преподаватель защиты от темных искусств и полная противополжность Локхарта, кратко сообщил ей, что дементоры охраняют замок от беглого узника Азкабана Сириуса Блэка. Подробности о том, кто это такой, она узнала на следующий день. От Хагрида, разумеется.       Хагрид долго и эмоционально рассказывал Авроре о предательстве Блэка, его коварстве и убийствах маглов. Он утверждал, что Блэк здесь для того, чтобы убить Гарри Поттера, а дементоры – для того, чтобы упечь Блэка обратно в Азкабан. Аврора лишь поражалась тому, как Хагрид умеет сделать Гарри Поттера центром любой истории.       Гарри был вполне милым зеленоглазым мальчиком с теплым взглядом. Аврора все пыталась рассмотреть его шрам, нанесенный Тем-Которого-Не-Принято-Называть. Но в темноте было не разглядеть, да и шрам этот был обычно прикрыт вихрами волос. Аврора не замечала в его поведении ничего особенного. Хотя, конечно, к ночи ученики уже значительно расходовали свою обычную дневную активность и приходили к ней практически лунатиками. С астрономией Гарри справлялся неплохо: без труда выполнял элементарные задачи, такие как поиск туманности Андромеды или какого-нибудь лунного кратера, но и более сложные вещи, требующие рассчетов или более длительного наблюдения за объектом, у него тоже получались хорошо. Домашние задания он всегда делал, хотя они частенько точь-в-точь совпадали с заданиями Гермионы Грейнджер и его друга – самого младшего сына из семьи Уизли. Вообще же занятия с учениками Гриффиндора проходили у Авроры заметно лучше, чем с теми же из Слизерина, но не приносили ей такой радости и удовольствия, как ученики Пуффендуя и особенно Когтеврана. Все с Гриффиндором было бы замечательно, если бы не пакости и шалости этих близнецов Уизли. Они имели великолепную способность срывать уроки или часть урока своими проделками: умудрялись вместо линз нацеплять на телескопы соседей линзы c калейдоскопами, заколдовывать штативы, что они шагали вперед, стоит только приблизиться к объективу, пускали дым и прочее и прочее – и так каждый новый урок.       А однажды, в выходной, они ей испортили знакомство с хогвартским марсоскопом. Они зачем-то оказались в Астрономической башне ночью, их унюхал Толиман. В ее кабинете они уверяли Синистру, что им было плохо, и они отправились подышать свежим воздухом и не куда-нибудь, а на вершину Астрономической башни. Толиман отобрал у них какой-то ветхий пергамент, с которым они притащились наверх. О, это было не лучшей ее идеей выяснить в их присутствии, что за свиток они с собой принесли. В ответ на ее попытки узнать тайну пергамента, на нем начали появляться странные надписи. Какой-то мистер Лунатик просил ее вернуться обратно к звездам, другой поражался, когда в Хогвартс стали принимать на работу таких соблазнительных девушек, третий просил еще поработать над произношением. Она, не дочитав до конца эти оскорбительные фразы, в гневе выгнала братьев из башни, пригрозила им, чтобы ноги их здесь не было вне уроков, кинула им вслед пергамент и напоследок, пока они бежали по лестнице, крикнула, что снимает с Гриффиндора по 20 баллов за каждого. Она потом, конечно, пожалела, что кинула в них этим свитком, который парни схватили, убегая. Объяснить Макгонагалл, почему Аврора подвергла их столь суровому наказанию, она так и не смогла – ей было стыдно признаться кому-либо в том, что она прочитала в свитке.       Несмотря на такие обычные для школьной жизни инциденты, Аврора строго придерживалась выбранного курса – преподавания и исследования. Оставалось лишь терпеливо ждать, когда на смену слякотному и мерзостному октябрю, точь-в-точь как в прошлом году, придет ясный холодный ноябрь.