Северус XI
13 марта 2022 г. в 00:18
Каждое появление Северуса Снейпа в штабе Ордена Феникса требовало от него большой собранности и максимальной внимательности. Он бывал здесь уже несколько раз и хорошо изучил место. Но эта цепкая память не мешала ему без проблем в другом месте в нужный момент припомнить некоторые обстоятельства этих встреч в измененных декорациях. Фантазия Северуса бесперебойно работала вместе с наблюдательностью – для нынешнего положения профессора зельеварения это стало принципом жизни.
От подозрений в измене он еще не избавился ни там, за длинным столом в опасной близости змеиного шипения, ни тут, в окружении надменных взглядов членов Ордена. Разница состояла только в том, что свои «добытые» сведения Северус сообщал Темному Лорду наедине, а на собраниях следил за каждым своим взглядом и жестом – абсолютно все присутствующие пытались обнаружить в его поведении признаки неверности. На собраниях в доме на Площади Гриммо ситуация была обратной. Практически никто не замечал его присутствия, он едва удостаивался чьего-либо взгляда или приветственного кивка. Но зато, когда он сообщал при всех очередную новость с противоположного фронта, Северус чувствовал на себе вьедливый и недоверчивый взгляд каждого.
Вот и в этот раз он, словно тень, просочился в столовую дома Блэков, где обычно проходили собрания орденцев. Никто, как обычно, его не заметил, не окликнул, не помахал рукой, приветствуя. Зато он оценил расклад сразу: в дальнем углу мгновенно на несколько тонов тише стала беседа в министерском кружке, в середине стола с чашкой чая сидели несколько магов и молча ждали начала собрания, а в ближнем углу стола его привлек голос Грюма, что-то оживленно и весело рассказывающего, что было крайне нетипично для Грозного Глаза. Северус присел напротив и только в тот момент заметил кто был его собеседником, вернее собеседницей. Северус ничем не показал своего удивления, увидев, что рядом с Грюмом сидела Аврора Синистра.
С того самого злополучного летнего эпизода на краю обрыва в швейцарских горах Аврора Синистра стала ежедневным предметов тягостных переживаний Северуса. В основном, его заботило то, подействовало ли должным образом заклятье забвения на девушку. В пользу того, что все получилось, несмотря на нелепый отскок, говорило ее молчание в течение лета и густо залившееся краснотой ее лицо сейчас, когда он подсел к их компании, и ее легкий приветственный кивок в его сторону. Северусу нисколько не льстило это ее поведение. Он прекрасно видел ее трепет в его присутствии, то краснеющее, то бледнеющее лицо, восторг в глазах. С горькой усмешкой он осознавал, что был предметом симпатий этой юной, еще не знающей ни реальной жизни, ни ухаживаний мужчин, девушки. Он не скрывал от себя, что пытался перенести на ее облик черты своей любимой женщины и в то же время успокаивал себя тем, что и она переносит черты ее потерянного и обожаемого отца на самого Северуса. Иначе как еще объяснить, что такой миловидной и доброй девушке мог понравится ужас хогвартских подземелий?
Отец Синистры был еще одним объектом размышлений профессора Снейпа, как правило, ночных. Только ночью, отключив эмоции и оставив только рацио, Северус и мог изучать похищенную им из дома Синистры рукопись и искать причины возвращения Серезоля домой и его странных действий. Да, Северус был уверен, что Серезоль вернулся в свой ветхий уединенный дом, идеальное убежище для беглеца, и был застигнут врасплох их появлением. Северус не знал виновен ли старик в убийстве старшей дочери, как и в других смертях, вызванных отравлениями, симптомы которых описаны точь-в-точь в его рукописи. Но он чувствовал, что Синистре ничего не угрожает. Как сказать ей о нем и нужно ли, а может она все знает о его возвращении – Северус как всегда прикидывал все варианты, но не мог остановиться на лучшем.
Когда Северус присел за стол в ожидании начала собрания, Грюм, по-видимому, подобрался к кульминации рассказа. Северус никогда не видел его в таком добром возбуждении и похоже впервые слышал его смех. В общем-то, он и не удивился, что Аврора как всегда смогла расположить к себе окружающих. Он по себе знал эту ее особенность. Северус не особо вслушивался в детали, зато заметил, что с другой стороны рядом с Грюмом сидела с рассеянным видом Тонкс. Она натужно смеялась и то и дело бросала огненные взгляды в сторону Люпина, сидевшего рядом с Северусом. Люпин же самозабвенно слушал Грюма с Авророй, переводя взгляд с одного на другого. Где-то вдали громко шепталась о его персоне эта бродячая тварь Блэк, Северус отчетливо слышал несколько раз из его пасти громко сказанное прозвище Северуса, придуманное мародерами при первой их встрече. Северус старался держать себя в руках и не вспылить раньше времени и напустил на себя выражение надменности и высокомерия, которые так хорошо у него выходили.
Собрание было недолгим. Когда приходил Северус, все помалкивали и поверяли свои самые важные сведения Дамблдору лично с глазу на глаз. Сам же Альбус потом делился всем с Северусом наедине, закармливая слушателя лимонным мармеладом. Похоже, что единственной, кто был не в курсе соответственного случаю прихода Северуса поведения была, разумеется, Аврора. Она со всей откровенностью делилась подробностями об установленными ею летом связями и о союзниках Дамблдора на континенте, местах, где можно будет найти укрытие и прочих деталей. Она явно была счастлива, что наконец ей здесь доверяют, очень хотела угодить и похоже не осознавала всей опасности вступления в Орден. Кто-нибудь сказал ей о том, что орден – это не только чаепития в богатом особняке? И как вообще она здесь оказалась – обязательно ли было допускать ее в орден?
Речь самого же Северуса была в этот раз не длинной, но как всегда вслед за ней последовали стандартные вопросы: ты уверен, что не ослышался? Что именно сказал Воланд-де-Морт о новом министерском законе? И прочие уточнения, заставляющие его чувствовать себя как на экзамене, провал которого самому студенту очевиден.
Как только Дамблдор предложил всем отужинать, Северус выскользнул черной тенью, чтобы на следующий день обсудить с Дамблдором последние новости с глазу на глаз. Они говорили долго, в особенности о том, как в этом году обеспечить безопасность мистера Поттера и его назойливых друзей. В том числе, они перебросились парой фразой о достижениях Авроры за лето. И тут Северус, ничем не желая показать свое к ней расположение, решил немного упрекнуть директора в его излишней доверчивости.
– Да, Альбус, я, конечно, не предполагал, что Синистра получит доступ к Ордену. Она все же иностранка, и, как ты сам говорил, у нее темное прошлое – это дополнительная опасность для Ордена, – говоря все это, Северус каждый раз поджимал губы, демонстрируя свое неудовольствие.
– Если бы темное прошлое было решающим фактором вступления в Орден, мы бы с тобой тут не разговаривали, дорогой Северус! – раздраженно парировал Дамблдор в стиле декана Слизерина.
– Она же даже не владеет боевой магией! – распалялся еще больше Северус, хотя это не входило в его планы.
– Ордену нужны не только бойцы, но и искусные дипломаты, – Дамблдор поправил очки и внимательно вгляделся в Северуса в ожидании дальнейших реплик. А того, кажется, было не остановить.
– Но она же наивна как первокурсница, и вдобавок...
– Северус, не может быть! – озаренный догадкой старший друг перебил младшего и изумленно добавил, – после стольких лет, Северус, не может быть!
Северус, сморщив нос, удивленно посмотрел на своего директора, подыскивая слова для защиты или атаки. Дамблдор же стремительно подошел к нему и схватил за плечи, встряхнув.
– Нет, не сейчас, не время, – как будто себе сказал Дамблдор и пронзил Северуса своим глубоким всезнающим взглядом, – Северус, послушай. Аврора никогда не станет для тебя той, кем была в твоей жизни Лили.
– Что это значит, Альбус, черт возьми? – сквозь зубы прошипел Северус и резко откинул от себя его руки. А потом продолжил, взяв себя в руки, – если мы закончили, то я пойду к себе, у меня много дел.
Уязвленный Северус хотел как можно быстрее покинуть поле поражения – директорский кабинет, чтобы избежать дальнейшего разговора и упреков, и уже развернулся, но Дамблдор хотел упрочить свою победу и нанес свой последний удар Северусу в спину.
– Да, конечно, Северус, иди. Но у меня есть к тебе еще одна личная просьба. Возможно, что Гарри Поттеру в этом году понадобятся уроки окклюменции. Я хотел бы, чтобы этим занялся ты, когда это потребуется.
Северус сглотнул горечь оскорбления и унижения и, так и не повернувшись к своему собеседнику, медленно произнес:
– Как пожелаете, директор.
Как он дошел до подземелья – он не помнил. Кто ему встретился, кому он нагрубил и на кого рявкнул – он тоже не помнил. В ушах стоял звон от последней речи Дамблдора, зрение было затуманено обидой, мысли в голове устроили дикую пляску. Пить крепкий алкоголь Северус в Хогвартсе себе сейчас не позволял и поэтому просто откинулся в кресле, пытаясь расслабиться и хоть как-то загасить этот проклятый звон. Он не мог понять, что его больше задело – просьба об уроках окклюменции или заявление Дамблдора о том, что он изменил памяти Лили. К звону теперь добавился жар и лучше всего в этом состоянии было пойти проветриться. “На продуваемую всеми ветрами Астрономическую башню”, – подумал он и притворно расхохотался.
Северус захватил с собой мантию, вышел на воздух и пошел по своему излюбленному маршруту вокруг Черного озера, чертыхаясь и поминая Мерлиновы штаны и бороду с регулярностью раз в минуту. И мысли его сосредоточились отнюдь не вокруг унизительной просьбы Дамблдора об уроках окклюменции для Гарри Поттера. Эту проблему можно было бы легко решить с помощью директорского омута памяти, куда бы Северус на время поместил бы свои самые дорогие или самые ненавистные воспоминания. Нет, Северус думал о Лили. Вернее об Авроре.
Дамблдор, как всегда, оказался абсолютно прав. Аврора никогда не станет в его жизни той, кем была для него Лили. А что для него Лили? Вспышка теплого яркого света, которая после угасания оставила одни страдания. Он уже не помнил, как в точности выглядит ее лицо, зато в памяти остались лишь ощущения и очертания, разговоры и эмоции. Легкость походки, мягкий аромат, крепкое сжатие палочки, уверенные заклинания, решительность в глазах… Концентрируясь на более точных воспоминаниях, особенно, когда он хотел припомнить счастливые и беззаботные минуты детства, память почему-то каждый раз ему подкидывала менее приятные события. Еще несколько лет назад он верил, что в сыне Лили он увидит ее отражение и снова сможет хоть немного жить, а не существовать, но этот мальчик оказался больше сыном своего отца, чем матери. Северусу же оставалось только вглядываться в его глаза, поразительно похожие на материнские. Видимо он так желал снова пропустить через себя свет Лили, что искал любую возможность этот свет получить – и был озарен сиянием Авроры.
При очередном повороте у края озера, Северус накинул на себя согревающие чары: менялась погода, ночной ветер пронизывал до костей, гонял шумные волны и поднимал немногие опавшие листья. Северус, закутавшись в мантию и оставив ветру только свой нос, продолжил размышлять. В кармане он нащупал монетку, с одной стороны которой было изображено солнце, а с другой луна. Он вертел ее в кармане так же быстро, как вертелись у него в голове самые разные мысли.
Аврора вовсе не была такой сильной волшебницей, какой была Лили. Авроре не хватало ее смелости, задора, раскрепощенности, уверенности в себе. Сейчас, словно прозрев после слов Дамблдора, Северус наконец увидел, что сходство, которое он приписал двум женщинам, было лишь мнимым. Он поначалу уловил в ее поведении приятные сознанию детали, а остальное это воспаленное сознание доработало уже само.
Аврора же была чувствительна ко всему вокруг себя. Умна и острооумна, словно с Когтеврана. Труслива по большей части. Во всем предусмотрительна. Он вспоминал, как она отправила в замок своего Патронуса, кажется козу, когда на какого-то ученика напал Дементор. Он тогда был поражен, что Аврора владеет этим сильным заклинанием, но только сейчас до него дошло, что действовала она из крайней необходимости и в итоге потеряла все магические силы и двое суток приходила в себя. Северус вспомнил еще много таких мелочей, которые подтверждали мысль Дамблдора о том, что Аврора никогда не будет для него Лили. И пришел к выводу о том, что Аврора в принципе мало на нее похожа.
Бурные порывы и свист ветра порой сносили Северуса с тропы, но он уже уверенно шел по направлению к замку – его могучий силуэт, возвышающийся во мгле, служил отличным ориентиром. Дорогой он вспоминал звонкий подвижный голос Авроры, ее прекрасное пение и малиновый вкус ее губ.