Аврора XII
13 марта 2022 г. в 00:23
Каждый учебный год в Хогвартсе начинался с больших перемен. Изменения, как всегда, касались профессорского состава. И, как всегда, на пиру в Большом зале в честь начала года Дамблдор представил нового (уже четвертого для Авроры!) преподавателя ЗОТИ – Долорес Амбридж. Аврора по своему обыкновению старалась быть с ней приветливой и радушной, но после каждого разговора с мадам Авроре все труднее это удавалось.
Амбридж оказалась очень неприятной и нетактичной женщиной во всех отношениях. Даже ее розовые одеяния отталкивали. Казалось, она сует свой длинный нос везде – от тарелок соседей на обеде до хоровых партий. Уже в первую же неделю, наслаждаясь безлунной ясной ночью и искрометной пляской звезд, Аврора несколько раз испытала на себе все ужасы слежки – Амбридж прокрадывалась ночью на Астрономическую башню и наблюдала за ней. Оказавшись замеченной Авророй, она тут же разворачивалась и, делая какие-то пометки в своем блокноте, удалялась с гордой осанкой и громким цоканьем каблуков.
Другая перемена была более приятной – как и в прошлом году, отсутствующего Хагрида заменила Вильгельмина, очень занятная женщина. С ней Аврора быстро нашла общий язык, хотя той больше по душе было общение с животными. Сошлись они на научных вопросах: случайно выяснилось, что поведение лукотрусов зависит от изменения блеска Дельты Цефея. Для подтверждения их гипотезы требовались некоторые наблюдения и записи. Оба профессора в свободное время этим занимались – если не забывали, и раз в неделю обсуждали результаты. Они были в предвкушении научного открытия, но раньше времени не радовались. И к сожалению обеих, часто забывала об их исследовании именно Аврора. Она должна была сообщать Вильгельмине точное время начала нового периода пульсации звезды, чтобы та отмечала в своем дневнике изменения в жизни лукотрусов. Девушке было всякий раз стыдно за эту забывчивость: такое поведение было совсем на нее не похоже.
Аврора успокаивала себя мыслью, что теперь в ее жизни, кроме уроков астрономии и изучении переменных звезд, появилось еще одно важное дело. Она теперь стала членом Ордена Феникса и старалась приносить пользу этому сообществу волшебников и всему магическому миру, как она искренне полагала. Летом она достаточно преуспела: смогла уговорить мадам Максим отправится вместе с Хагридом на поиски великанов и переговоров с ними. Мадам наотрез отказывалась не от самого задания, а от компании Хагрида, чего никак не могла понять Аврора. Кроме того, Авроре удалось заручиться поддержкой некоторых своих влиятельных друзей-однокурсников: одни были готовы предоставить укрытия на континенте для членов ордена, другие готовы были помочь лично – участвовать в заданиях и операциях, тайно следить за обстановкой на континенте.
Ее регулярно приглашали на встречи орденцов, но каждый раз посещение дома Блэков было для нее мучением. Ее появление в доме 12 на Площади Гриммо всегда сопровождалось дикими криками и жуткими ругательствами портрета Вальбурги Блэк, а нередко к ее тирадам подключались и другие портреты ее родственников. Все ругательства всегда касались незаконного происхождения Авроры: в эти моменты она мечтала оказаться хотя бы маглорожденной. Ей было очень, очень горько слышать эти надругательства, а еще тяжелее было осознавать, что еще кто-нибудь, кроме нее, мог их услышать. Вообще-то, их слышали все – они раздавались на весь дом, но из вежливости или по какой-то другой причине все старались делать вид, что ничего не слышали. Поэтому при входе в дом она неслась со всей мочи по коридору и просто влетала в кухню. Молодежь похихикивала в эти моменты, а потом Аврора слышала, как портреты утихомиривает Сириус, ругаясь на них еще хлеще, чем они на Аврору – возможно, не столько, чтобы защитить ее, а сколько по своим личным мотивам. По крайней мере, так думала Аврора.
Один раз ей помог Северус преодолеть эту полосу препятствий. Они, видимо, появились в доме практически одновременно: на бегу она увидела синий луч, поразивший портрет, и услышала за спиной строгий голос профессора зельеварения, который оглушающим заклятьем прервал череду ругательств в адрес Авроры. Она очень хотела потом поблагодарить Северуса, но тот как будто специально уворачивался при любом взгляде Авроры на него.
Северус Снейп все так же сильно волновал Аврору, но находясь рядом с ним, она терялась пуще прежнего. Узнав роль Северуса в Ордене, девушка постепенно свыклась с мыслью, что любые отношения с ним могут быть только плодом ее фантазии. Любовь и долг в их случае были на разных чашах весов. И для Северуса несомненно, как полагала Аврора, долг перевешивал.
С тех пор, как ей приснился поцелуй Северуса на краю обрыва, на нее нередко находило состояние потерянности и меланхоличное настроение. В другие же моменты она чувствовала в себе какие-то порывы решительности и смелости, так чуждые ее характеру. Она замечала, что они ее охватывали при встрече с Дамблдором и членами Ордена, большинство из которых она знала по Хогвартсу.
Дамблдор никогда не разговаривал с ней о «важных делах» в самом Хогвартсе, но однажды, в дождливый вечер, пригласил ее к себе в кабинет. Он очень долго расспрашивал Аврору о ее шармбатонских друзьях и просил связаться с главным хранителем румынского заповедника, ее бывшим однокурсником. Аврора думала, что она проходит какую-то проверку на лояльность, но Дамблдор постоянно подвигал к ней тарелку с лимонным мармеладом и учтиво подливал чай, вглядываясь в Аврору. Аврора, конечно, понимала, что ему надо что-то из нее выудить – то, что он по какой-то причине не может спросить напрямую.
В какой-то момент речь зашла о ее отце. Что будет, если он вернется, спрашивал Дамблдор. Как она считает, на чьей стороне этот сильный зельевар, ее отец. И наконец – почему Аврора так доверилась Северусу, что передала ему книги и записки своего отца?
Огромные от удивления глаза Авроры и дрожащая рука с поднятой чашкой, из которой выплескивался чай, вызвали удовлетворенный кивок директора. Он подошел к ней и притянул к себе ее свободную руку.
– Аврора, милая девочка, – начал Дамблдор отеческим тоном, продолжая держать кисть Авроры в своих ладонях, – любовь – это то чувство, которое в твои годы творит чудеса: любовь словно строит мост над непреодолимой пропастью и крутым обрывом. Ты можешь оказаться на этом мосту с кем угодно, любой мужчина попадет во власть твоих очаровательных глаз и будет готов на все, чтобы ты не смотрела в пропасть и не упала с обрыва, а была счастливой, – Дамблдор обвел мечтательным взглядом полукруг где-то на потолке, а потом посмотрел на Аврору в упор, схмурив брови. – Но только не Северус. Поверь мне, дорогая Аврора, Северус не сможет сделать тебя счастливой. И ты никогда не будешь той, кем для него была Лили Эванс.
Аврора резко одернула руку, у нее помутнело в глазах. Предательские слезы, как всегда, некстати подступили и затуманили взор.
– Можно мне уже уйти? – преодолевая ком в горле, Аврора – нет, не спросила – она умоляла Дамблдора.
– Иди, девочка моя, – к Дамблдору вдруг вернулось его обычное благодушие, он продолжал в своем веселом духе, – и не смей обижаться! Я много знаю, вижу и наблюдаю. И редко ошибаюсь.
Аврора кивнула и поспешила к выходу, но выйти не успела. Директор бросил ей вдогонку, что, кстати, в библиотеке семейства Блэков есть интересные и редкие астрономические фолианты и что Сириус Блэк готов одолжить их на время Авроре.
Аврора скрылась, не дослушав. Он еще что-то выкрикивал ей в дверях, про выходные и поездку в Лондон, про Румынский заповедник и зачем-то Уизли. Аврора не слышала – летела, в голове заели слова: «быть счастливой, быть счастливой, быть счастливой», «только не Северус, только не Северус, только не Северус». Слезы текли, она их даже не скрывала. Кто ее видел? Вся школа или несколько безмолвных портретов? Это ее не волновало. «Быть счастливой, быть счастливой, быть счастливой», «только не Северус». Северус, Северус.
Прорыдав час или два, а может и больше, Аврора провалилась в глубокий сон. А утром она проснулась со словами «Лили Эванс». Кто это, черт побери? Подруга юности, бывшая жена, студентка-любовница, а может мертвая невеста? Авроре ничего не говорили эти имя и фамилия, но выяснить, кто это, для нее не представляло труда.