В сиянии Авроры

      Северус сидел на единственном стуле в своей камере и внимательно смотрел на дверь. В помещении, где он жил уже много месяцев, всегда царил полумрак и иногда доносился еле слышный плеск волн, пахло сыростью и солью. Время суток он знал приблизительно. Дважды в день приносили еду: кашу с напитком и почти протухшие овощи с чаем – условные завтрак и ужин, от которых иногда тошнило, а иногда сводило челюсть. Только так, по еде, Северус и ориентировался в сутках и времени дня, а также вел счет дней.       С ним никто не разговаривал уже долгое время. Даже мракоборцы, приносящие еду, ни разу не обмолвились с ним словом и даже не взглянули на узника из-под капюшона. Его не пытали, не унижали и даже не копались в его сознании. Здесь не было даже выпивающих душу дементоров, которых видимо сразу изгнали после падения Темного Лорда. Северус даже испытал некоторое разочарование от Азкабана. Он ожидал здесь встретить беспрерывные страдания, а на самом деле чувствовал во всем гнетущую пустоту.       Про Северуса Снейпа словно все забыли, за исключением этого дрянного мальчишки, который каким-то образом выпросил встречи с опасным преступником, бывшим директором Хогвартса. Северус не замолкал при этих встречах ни на минуту – он хотел быть услышанным, осознать, что он не потерял способность говорить, и наконец освободиться от изводящих его совесть воспоминаний и тайн, в которые был посвящен. Северус отмечал про себя, что Поттер изменился – вместо вредного заносчивого парня перед ним теперь сидел серьезный вдумчивый юноша. Он-то его и предупредил при последней встрече о том, что скоро начнется процесс над Снейпом. Северус же думал, что даже и суда над ним никто не будет проводить. Но Министерство Магии оказалось скрупулезным в этом вопросе, и, как сказал Гарри Поттер, ни один волшебник, так или иначе связанный с Волан-де-Мортом, не остался без Визенгамота. И каждый из подсудимых не забыл выдвинуть какие-нибудь обвинения против Северуса Снейпа. Потому-то и судят его последним – на профессора зельеварения и директора Хогвартса было заведено многостраничное дело. Гарри Поттер клялся защищать его. Но кто будет слушать мальчишку, хоть и главного героя недавней войны? И тем не менее, к пущему удивлению Северуса, у него это получалось.       Итак, после условного завтрака он был в ожидании. Именно после завтрака за ним уже пять раз приходили мракоборцы и доставляли его в Министерство Магии на Визенгамот. Между этими событиями проходило по паре недель и вот Северус отсчитал четырнадцать своих условных суток после последнего раза и ждал, разглядывая очертания двери. Но к нему никто так и не пришел, а это значило только одно – остаток дня он снова проведет в своих воспоминаниях.       В этих воспоминаниях не было Лили. Гарри, получивший их при битве за Хогвартс, хотел было их вернуть хозяину на одной из встреч, но Северус воспротивился. Причин было много, но главной была Аврора – теперь воспоминания о ней крутились в его голове, и он чувствовал удовлетворение, вспоминая ее образ и события, с ней связанные, – хотя бы в отношениях с ней он смог исправить все свои ошибки. Вспоминал он и Дамблдора и его мудрые советы. Северус так и не успел спросить его, что же им делать, когда все закончится. Скорее всего, Дамблдор был уверен, что они оба не переживут войны, и поэтому никогда не поднимал этой темы. Хоть в чем-то Дамблдор оказался не прав.       Но больше всего голову Северуса занимали, конечно, последние события, связанные с процессом над ним. Первые два заседания прошли быстро. Глаза Северуса настолько отвыкли от света, что он почти ничего не видел, только слышал. Он не видел ни сидящих в зале, ни читающих обвинения. Конечно, его обвиняли в убийстве Дамблдора и еще в паре десятков преступлений: от использования непростительных заклятий до изготовления опасных ядов и отравлений. Единственный раз за все это время ему дали сказать слово, когда спросили признает ли он вину в содеянных преступлениях. Он ответил что-то неопределенное, что-то вроде: «Если я скажу, что не признаю, вы все равно найдете возможность меня обвинить в чем-нибудь, а если скажу, что признаю – вы навешаете на меня еще больше преступлений. Более я ничего не буду говорить». Он сдержал слово, и больше ничего никому не сказал на Визенгамоте. Северус просто следил за тем, какое представление разворачивалось у него на глазах.       А разворачивался настоящий фарс. Гарри Поттер не на шутку расстарался. Северус хорошо помнил, какое условие он поставил Поттеру для целесообразности его защиты, и не мог теперь поверить в то, что Поттер выполнил это условие и добился успеха. Северус гнал от себя эту надежду и все время думал, что этот олух просто пытается отплатить ему свою благодарность, которая Снейпу была к чертям собачьим не нужна.       Сначала Северус просто не мог поверить, что происходит. Из свидетелей смерти Дамблдора в живых остались только двое – Гарри Поттер и Драко Малфой. Беллатрису убили в битве за Хогвартс, остальные свидетели со стороны пожирателей удавились в Азкабане или по пути туда. А оба живых свидетеля пели в одну дудку – они уверяли суд, что Дамблдора убила Беллатриса Лестрейндж. Показаниям Гарри Поттера сначала никто не мог поверить, ведь он ранее везде трубил о причастности Снейпа к смерти Дамблдора. Но Гарри Поттер очень уверенно говорил, что место, где он прятался, не давало ему возможности увидеть, кто же все-таки направил заклятье в директора, а ненависть к профессору Снейпу была в тот момент определяющим фактором в обвинении. Драко подпевал ему дуэтом. Да, он признался, что получил задание от Темного Лорда убить Дамблдора, а в случае, если он не справится, помочь ему должен был декан Слизерина. Но и профессор Снейп, по словам Драко, «что-то слишком медлил и долго колебался», а времени у них не оставалось, и тогда Беллатриса опередила Снейпа. На вопрос суда, почему же тогда Снейп стал директором Хогвартса при Министерстве, подчиненном Волан-де-Морту, то Драко, не скрывая ехидства, ответил, что это было самое адское наказание для профессора. Преподавание всегда было для него пыткой, а директорство – и того хуже.       Северус позднее долго размышлял, чем же мог Поттер (а эта история с Беллатрисой может быть только его рук делом) завлечь Малфоя выступать на своей стороне. Северус утвердился только в той мысли, что так Малфой смог бы отдать свой долг Северусу. Не убей тогда Северус своего друга, умер бы сам Драко.       Этот неожиданный исход дела об убийстве Дамблдора был лишь мимолетным успехом Поттера. В остальных же преступлениях, в которых обвиняли Северуса, его вину было тяжело не признать. Но Поттер и здесь постарался. Кто только не выступал в его защиту.       Смешнее всех выглядела Макгонагалл. Она явно пришла выступать со стороны обвинения, но к ее изумлению, все вышло иначе. Выяснилось, что, когда закончилась война, и она вернулась домой, ее ждала там коробка с флаконами, где хранились воспоминания Дамблдора. Это было своеобразное завещание Дамблдора своей коллеге и давней подруге. Часть из них была личными воспоминаниями Дамблдора о руководстве школы и некоторых секретах замка и подписана «Минерве», а другая часть флаконов была обозначена пометкой «для Визенгамота», и Минерва как бы не хотела, не могла их посмотреть. Видимо, на них были чары и видеть их можно было только «на Визенгамоте». Суд над Северусом Снейпом был пока первым и единственным процессом, на который ее вызвали в качестве свидетеля, и она без колебаний (и с торжествующим видом) принесла сюда эти флаконы. Полдня ушло на их просмотр, заседание было прервано. Да, Дамблдор все же думал о будущем: в этих воспоминаниях содержалась информация, дающая алиби нескольким волшебникам. В частности, там было много о Северусе. Самому ему посмотреть ничего не дали, но Макгонагалл, с потухшим скорбным взглядом, подробно описала эти воспоминания. Согласно им, Северус постоянно выполнял приказы Дамблдора и частью этих заданий было – повиноваться воле Волан-де-Морта и следовать его приказам, как и выполнять все поручения Дамблдора. То есть истинную сторону, на которой выступал Северус все же выяснили, но никто так и не хотел снимать с него обвинения в непростительных заклятьях и прочих темных делах. Но Минерва все же честно добавила, когда ее спросили о директорстве Снейпа, что ничего плохого школе и ученикам он, в общем-то, не сделал за период его руководства. Макгонагалл была явно растеряна, она не ожидала такого поворота.       В его защиту выступили и те волшебники, для которых он по приказу Дамблдора готовил противоядия – от отравления ядами его же производства, но об этом никто, конечно, точно не знал. Защищали его (некоторые сквозь зубы) и те недавние студенты Хогвартса, кто бок о бок сражались с Гарри Поттером против Волан-де-Морта. Вспоминая все их лица, их речи и жесты, Северус убивал бесконечно тянущееся время от завтрака до ужина в ожидании нового заседания суда.       На следующий день после условного завтрака Северус снова сел в свой единственный в камере стул (а кроме него в его тюрьме была еще небольшая лежанка и отхожее место) и начал взглядом буравить дверь. В этот день ему повезло – за ним пришли мракоборцы, и снова началось то небольшое путешествие от Азкабана до Министерства, которое Северус проводил в зачарованном сне. Он всегда пробуждался в одном и том же месте, откуда его сразу после сна вели в зал суда. По пути он вдруг увидел свое отражение в зеркальной стене и ужаснулся – на него исподлобья смотрел очень сутулый бородатый мужчина с седой прядью посреди черных длинных волос.       Северус с интересом ждал начала заседания – кого же на этот раз привел Гарри Поттер защищать честь профессора Снейпа. И каково же было его удивление, когда в зал на место свидетеля вышла Аврора! Его сразу охватило волнение – в зал вошла прежняя Аврора, та, которую он полюбил несколько лет назад. Та же легкая походка, те же жесты руки, убирающей волосы, тот же звонкий голос. Он плохо запомнил ее речь, ему казалось, что он слышит горный ручей. Кажется, она просто рассказывала о том, как Северус помог вернуть имя отца в научные круги, о том, как помог ей излечиться от ее душевной болезни, о том, как помогал в трудные моменты в Хогвартсе и о многих разных мелочах, из которых складывался портрет Северуса, который в ее описании был представлен чуть ли не в рыцарских доспехах. Северусу казалось, что она зря старается – никто не поверит в эту наивную чепуху. Но разглядывая зал, он убедился в обратном. Все ее восторженно слушали и внимали каждому слову. Северус хмыкнул, подумав про себя, что ей осталось еще только спеть для апофеоза. В конце своей речи она впервые на него посмотрела, но не ужаснулась от увиденного и не отвела взгляд, как делала это раньше.       После эффектного выступления Синистры заседание завершилось и за неимением более свидетелей, суд удалился для постановления приговора – последнего слова от подсудимого не было. Его отвели в специальную камеру в Министерстве, где ему впервые на ужин дали не овощи, а бифштекс с гарниром, но аппетита у Северуса не было совсем, он даже не притронулся к роскошному блюду. Он всю ночь не сомкнул и глаза, вспоминая выступление Авроры и гадая, что же за приговор вынесет ему суд. За этот год он впервые увидел луну и звезды сквозь решетчатое окно его темницы.       Утром его снова привели в зал суда, с приговором не тянули. Его выпускали на свободу с запретом на зельеварение и преподавание в течение пятнадцати лет. Гарри Поттер с друзьями ликовали и не скрывали своей радости. Но чему тут радоваться, когда его лишили таким образом всего, чем он жил? Другая часть публики шипела и гудела от негодования. Авроры не было ни среди тех, ни среди других. Северус, услышав решение суда, оцепенел и закрыл глаза. Таким его и увели из суда.       Он получил свои вещи, свою палочку и возможность выйти незамеченным из Министерства Магии. И, скрываясь от солнечного света, направился в единственное место, где его могли бы ждать. Никогда еще с таким нетерпением он не спешил домой.       В доме было тихо и непривычно пахло выпечкой. Вспомнив, что он так ничего и не мог поесть за последние сутки, он устремился на кухню и жадно набросился на пирог, который оказался его любимым пирогом с почками. За едой он схватил свежую газету, лежавшую тут же рядом и получил двойное удовольствие – от вкуса настоящей еды и от возможности наконец читать, неважно что. Насытившись и успокоившись, он невозмутимо сидел в раздумьях, пока не услышал, как скрипнула половица в комнате его матери. Он стремглав бросился туда.       Северус распахнул дверь и увидел дрожащую Аврору в сумраке комнаты с ее прекрасными распущенными огненно-рыжими волосами. Он рванул к ней и опустил голову на её грудь – он чувствовал, как кровь текла по её жилам, вслушивался в стук её сердца. Он почувствовал прикосновение горячих губ на своей шее, по его телу прошла дрожь – трепет желания – и он прижал её поближе к себе.       Когда это волнение первой встречи после столь горькой и томительной разлуки улеглось, он отсел на диван и после минутного молчания сказал:       – Не думал, что ты опустишься до участия в этом фарсе, Аврора, – прочеканил ледяным голосом Северус и сразу пожалел о своих словах. Он закрыл глаза и сжал челюсть в ожидании ответа.       – Северус, ты неисправим, – мотала головой Аврора, а потом тяжело вздохнула. – Это была необходимая мера, чтобы тебя освободили. Северус вскочил и быстро зашагал по комнате, сверкая гневным взглядом.       – Да разве мне нужна такая свобода, когда я теперь не смогу даже простецкое бодроперцовое зелье сварить?       – Ну, зелья ты не сможешь варить всего пятнадцать лет, – Аврора пыталась его успокоить, – но зато все эти годы ты можешь спокойно сидеть в кресле в своем доме, а не на стуле в камере, читать книги, а не слушать плеск волн, и, надеюсь, есть вкусные пироги вместо протухших овощей на ужин.       – Боюсь, что, читая книги целыми днями, на ужин я буду есть только прочитанные страницы! – Северус так и сыпал язвительными тирадами.       – Кроме зельеварения и преподавания есть и другие занятия, – казалось, что благодушный тон Авроры ничем нельзя сбить. – Мы можем продавать травы, например, в аптеке Малпеппера для начала. А потом ты можешь открыть свою лавку.       – Да? И как ее назвать? Снейп и Серезоль: лучшие травы от опальных зельеваров? Да-да, знаю, и продавать мы будем там, полосатый волковник, конечно же! – Северус нервно захохотал, продолжая метаться по комнате, в то время, как Аврора сидела с закрытыми глазами и недовольной улыбкой на лице. Да, не так он представлял себе их первый разговор, но ничего не мог поделать со своей порывистостью и язвительным нравом.       Еще немного походив в тишине по комнате и успокоившись, он присел перед Авророй, взял за руку и сказал с виноватым видом:       – Мне следовало в начале разговора поблагодарить тебя за пирог. И за то, что так хорошо следила за моим домом, он теперь и твой, если пожелаешь, – он на секунду остановился и опустил взгляд в пол. – Я обещаю, что буду следить за собой и больше не устраивать таких сцен. А теперь скажи мне, начался ли суд над твоим отцом?       – Еще нет, начнется на следующей неделе, в Париже. А пока его держат в Нурменгарде.       – Так у нас не осталось времени, надо срочно отправляться в путь, – Северус развел руки в стороны, – раз уж ты хочешь, чтобы я заделался бакалейщиком – займись сбором трав в горах в доме отца. А я поспешу во Францию, там нужно многое успеть подготовить и сделать перед началом суда.       – А как же я оставлю мое бюро предсказаний?       – У тебя есть четверть часа на раздумья. Но с твоей находчивостью, я уверен, ты справишься быстрее.       Северус устремился к выходу из комнаты, но напоследок оглянулся на Аврору и ему сразу стало теплее и спокойнее – девушка озарила его самой доброй и светлой своей улыбкой.