проникнуть в опг - дело сложное

Гранёный стакан давно опустел, и только едкий привкус спирта остался во рту. Разговоры не прекращались ни когда сумерки осветили ночное небо, ни когда солнце появилось за горизонтом, ни даже когда дом вновь начал оживать, и продлились бы ещё, если бы не скрип двери за спиной и заспанное лицо Малого.  — Ну и ночка выдалась, — Саша протирает глаза и устало зевает. — А вы чего, голубки, так и просидели тут? Вопрос был риторический, ответа на него не последовало. Квашонкин обернулся на неожиданно пришедшего Малого.  — Мы к профессору? — Лёха оставил бутылку лежать возле крыльца и медленно поднялся. Раковских кивнул и вновь удалился. Севастьянов отряхнулся и, сложив руки на груди, улыбаясь, смотрел на всё ещё сидящего Сашку.  — Вот и залегли. Собирайся, поедем к следующей точке. Профессор. Долгополов на отлично изучил термины и понимал, о ком речь. Профессором в подобных группировках обычно называют человека, имеющего высшее образование. Они, как правило, выполняют роль управляющего, контролируют все рэкеты, налаживают нужные связи, а значит вот-вот, и он станет на шаг ближе к верхушке этого преступного айсберга. Сейчас жизнь внутри дома протекала медленнее в сравнении с ночью. Музыка затихла уже после четвёртого часа, голоса людей и вовсе не слышались, всё впало в некую спячку. Двигаясь по коридору, то и дело натыкаешься на тела, лежащие прямо на полу, вусмерть пьяные. Если честно, Сашу и самого жутко клонило в сон — уж больно они долго засиделись. Однако стоит признать: пока они говорили, счёт времени потерялся совсем. Лёша приводит его на так называемую кухню, где помимо мужчины, отрубившегося прямо за столом, в комнате никого не было. Квашонкин включает старую грязную газовую плиту и ставит на конфорку не более чистую железную, местами ржавую, кружку, а пока вода нагревается, роется в полках. Все его действия сопровождаются вопросительным взглядом со стороны Саши. После недолгих поисков мужчина достаёт вторую кружку и банку, на вид с чаем. По крайней мере, Саша надеется, что с ним. Дальше дело техники. Несколько ложек с горкой этой травы отправляется в кипящую воду, и всё это накрывается крышкой. Пар с запахом то ли травы, то ли чая уже заполонил всю кухню. Проходит около пяти минут, Лёша с видом добродушной домохозяйки наливает часть отвара во второй сосуд и с нисходящей улыбкой передаёт его брюнету. У того инстинкт самосохранения на этот раз срабатывает.  — А это что собственно? — запах от отвара исходил невероятно едкий, таким хоть людей пытай.  — Чифир, — рыжий отпивает из кружки, даже не скривившись ни разу, будто бы водички на тощак выпил. Преодолевая себя и нарастающее отвращение, Саша следует его примеру. Ну что ж, вкус у этого дела ещё хуже запаха. Сравнить данный напиток можно разве что с дедовским одеколоном времён Октябрьской революции. От горечи сводит не только скулы, но и все остальные части лица. Как оказалось позже, последствия того стоили. Прилив сил был как от десяти кружек кофе, выпитых сразу. Бессонной ночи и следа не осталось. Настроение, и без того хорошее, теперь испортить не могло ничего. И при всём вышеперечисленном, Долгополов был спокоен и мог вполне рассудительно мыслить. Волшебный этот напиток, чифир… Когда вся компания, сидевшая на чердаке, растормошилась, новоиспечённые напарники уже ждали их у запорожца, а после, всем составом уселись в него же. Поездка была гораздо веселее вчерашней. К тому же Санёк находился в самой гуще событий — на заднем сидении. Не то чтобы ему было обидно, просто интересно, чем это Малой заслужил почётное место рядом с Алексеем Андреевичем. Насколько у них близкие взаимоотношения и насколько много тот может знать? Предстояло разобраться. А пока что жизнь вокруг Долгополова била ключом. Радио всё так же работало. Звучали песни самого разного рода. И все находящиеся тут, по большей части Малой и Кирилл, активно напевали слова. Атмосфера стояла дружелюбная, что было удивительно. Раньше, в представлениях Саши, бандиты ездили в тишине и с очень серьёзными лицами, а это всё больше походило на поездку однокурсников на дачу. Мир Саши с его устоявшимися стереотипами-предубеждениями медленно, но верно рушился. Он невольно заулыбался. Уж что, а веселье — последнее, что приходит в голову при словосочетании «организованная преступная группировка». До ужаса всё это странно. Лёша непринуждённо курил в окно, дуэт Раковских и Селегея со всем артистизмом пели уже въевшуюся «What is love» и только один человек, не проронивший за всё их недолгое знакомство ни слова, вновь сидел молча. И тут в Саше вновь просыпается оперуполномоченный, не зря же столько лет на него проучился. Глаза бродят по молчаливому незнакомцу: тот, казалось, сейчас был не тут. Взгляд на тысячу ярдов. Точно. Это словосочетание идеально описывает внешний вид солдата, пережившего длительный стресс или шокирующее событие, которое травмировало его психику, и, наверное, это было именно оно. Предположения возникли самые разные, начиная с участия незнакомца в относительно недавно прошедшей Чеченской войне и заканчивая трагедией в семье. Вот только, скорее всего, причиной тому были типичные разборки, возможно даже перестрелка. Как никак, а стычки конкурирующих группировок — самая жестокая вещь, что может быть. Нередко такие вещи заканчиваются летальными исходами и покалеченными бойцами. Вот и молчавший, он уверен, был свидетелем чего то подобного. Лес давно остался позади и сменился на серый ландшафт из повторяющихся хрущевок. Они одна за одной пролетали мимо. Люди ходили между ними. Каждый занимался своим делом. Времена были те, когда каждый за себя и все отчуждены по отношению друг к другу. Возможно, это и стало одной из причин такого рассвета преступности. Когда пропадает одна общая идея, появляется необходимость найти другую. Ведь у всех должна быть зацикленность. Как бы ни было грустно это признавать, но такова природа человека. На смену коммунизму пришёл капитализм, на смену бюсту Ленина — плакаты со Шварценеггером, вместо алых платков пионеров — тяп-ляповские шапки-ушанки. — Останови как всегда.

Личное дело номер 4

Шамутило Алексей.

Статья 115: нанесение лёгких телесных повреждений.

Статья 111: умышленное нанесение тяжких телесных повреждений.

Статья 222: незаконные приобретение, передача, сбыт, хранение, перевозка или ношение огнестрельного оружия.

Общий срок около восемнадцати лет.

Запорожец останавливается около здания старой обшарпанной поликлиники-больницы. Шамутило молча открыл дверь и направился прямо к ней. А в машине неожиданно повисла тишина, будто бы это чёртово проклятие, которое теперь передалось им. Радио перестало играть, только мотор громко работал под капотом. Было видно некое напряжение на лицах у всех сидящих. И самой худшей идеей Саши, пришедшей в голову, было задать вопрос: — Что-то же произошло? Нагнетание лишь усилилось. Даже Кирилл — самый энергичный из всех здесь сидящих — был в неком ступоре. Застыв в одной позе, тот пялился в пол, глаза его нервно метались. Было ясно одно: окружающие знают то, чего не знает Саша. И сейчас в их головах, скорее всего, всплыли неприятные воспоминания. — Год назад… — Лёша был единственным, кто нашёл в себе силы заговорить. — Была перестрелка, один из соседней ветки попал в больницу. Да, известие действительно печальное, но внутри Долгополова зародилась некая радость от того, что возможность составить полную картину преступной лестницы подворачивается всё чаще и чаще. Весь оставшийся путь напряжённость стабильно стояла комом у горла. И только когда машина остановилась возле очередного похожего на остальные серые многоэтажки дома, все зашевелились. Следующим пунктом назначения оказалась обычная с виду квартирка. В коридоре стоял запах старого древесного одеколона и дорогих, наверняка импортных, сигар. Саша шёл медленно, и на этот раз успел рассмотреть всё в мельчайших подробностях. Жаль, что ничего особенного найти не получилось. Типичная совковая квартира со старым ремонтом и коврами на стенах. Кажется, комнат было три. И те две, что они уже прошли, пустовали. А вот и дверь, которая даст толчок Сашиной миссии. Было наивно полагаться на то, что на этом всё закончится. Скорее всего, он просто узнает только об одном более приближённом человеке, очередной шестёрке. Но ведь это уже неплохо для столь малого отрезка его пребывания здесь? Всё внутри сжималось, ожидая, пока дверные петли скрипнут. Так оно и произошло. Внутри запах сигарет лишь усилился, дым заполонил всё пространство комнаты и не давал жёлтому свету лампы протиснуться. В углу, рядом с сервантом, стояло кресло, на котором мирно дремал рыжий кот. Действительно, будто бы в фильм «Крёстный отец» попал, а не к российскому криминальному авторитету. Так как Саша шёл последним, за спиной Лёхи не сразу удалось разглядеть сидящего за письменным столом человека. — Ну и какими судьбами? — голос звучал строго, с таким только в ведущие «Счастливого случая» идти. Лёша кидает чёрную спортивную сумку на стол. — Сто двадцать тысяч, — видно, что он здесь далеко не первый раз. Вместо волнения на лице мужчины только гордость за вчерашний улов. Лёша подвинулся в сторону так, что Саша смог рассмотреть «профессора» полностью. Если бы у словосочетания «умный вид» было бы своё воплощение, то это было бы именно оно. Длинная костлявая кисть руки поправляла душку округлых очков. На человеке, сидящем напротив, в отличие от всех остальных, была чистая выглаженная белая рубашка. Интересно, а он всегда в ней сидит? Кто же знал, что ни коммунизм, ни перестройка не смогли и не смогут убить аристократов. Блестящая каштановая чёлка закрывает лоб. Саша зуб даст, что этот человек любитель Битлз и рок-н-ролла семидесятых. Подтверждением этому являлся старый граммофон, стоящий в серванте, с пластинками рядом. Брюнет уже успел мимолётом пробежаться по ним глазами. «The door», «Rolling stones», «The who»… Страшно представить, где владелец смог урвать такое. — А что за малец с вами? — «профессор» бросает свой строгий, явно соответствующий прозвищу взгляд на Долгополова. — Ну какой же малец, Константин Викторович, — Рыжий пропихивает Сашу прямо к столу. — Уже вполне себе взрослый состоявшийся преступник. — Ну что ж, Александр, как я понимаю, — Долгополов утвердительно кивает в ответ. — Ну тогда будем знакомы. Серьёзное лицо мужчины наконец посещают хоть какие-то намёки на улыбку. После недолгого диалога и отсчитанных от награбленного процентов он просит всех удалиться, чему Саша рад, так как атмосфера там, конечно, своеобразная. Синдром чужих денег, как это можно было бы назвать. Насколько аморальными бандиты ни казались, всё же где-то глубоко внутри них есть совесть. В чём этот синдром проявляется? Ответ очень прост: все они пытались как можно скорее потратить грязные купюры. Вот и на этот раз сразу после отчёта вся компания из четырёх человек устремилась бар, и не чтобы Саша трезвенник, но напиваться в планах у него не было точно. При исполнении, как-никак. Желудок уже ушёл в минус от всего выпитого за последние сутки, но когда в тебе уже три рюмки хорошего сорокаградусного спирта, становится всё равно. Пили все как проклятые, осушали рюмку за рюмкой. Наверное, все уверенно пытались что-то забыть. Под вечер все события слились в мутное пятно. Улица, подъезд, лестничная клетка, пятый этаж, дверь чужой квартиры. Было бы важно упомянуть, что прописался у нас Саня негласно на Лёшиной квартире. Поэтому два пьяных тела часов в двенадцать потащились именно туда. Квартира была самая обычная, однокомнатная. Зал да кухня. На полу уже любезно был постелен матрас. Свет выключился, а вот Сашино сознание отказывалось отключатся. Медленно мысли об огромной премии за раскрытие дела и повяза всех участников отошли на задний план. Глядя куда-то в потолок, он начал внеплановый, и вполне схожий на душевный, разговор. — Лёх, о чём ты мечтаешь? Со стороны кровати послышался ворчание, а затем и сонный ответ: — Хочу, чтоб повысили, чтоб как Пушкин был, а может даже выше, — Саша от неожиданности и удивления привстал на локтях. — Правда? — Ну да. — Давай тогда вместе это сделаем. Сказать, что такой поворот событий был Долгополову кстати — не сказать ничего. С таким напарником ускорение хода дела приобретало совсем другие обороты.