Любовь, которая стоит жизни

Султан дни и ночи проводил с Анастасией. Она веселила его, слуги у дверей слышали смех повелителя. Все обитатели гарема были в недоумении, так как ещё никогда не бывало случая, чтобы султан неделю не выходил из покоев. Махидевран, мать единственного оставшегося в живых шехзаде, проводила те горькие для неё дни в слезах. Утром восьмого дня Сулейман решил, что пора заняться государственными делами, хоть и не хотелось расставаться с наложницей, что подарила столько радости и смеха. Ему пришло в голову, какое имя подойдёт ей. Прошептал на ухо: —Тебя зовут Хюррем, тебя зовут Хюррем, тебя зовут Хюррем. —Это на фарси «Весёлая» значит, да? —Да, умница, ты меня столько раз заставила смеяться! Я давно так не веселился! Но теперь мне пора одеваться и идти на заседание Дивана. Простившись с султаном, она отправилась в общую комнату девушек. Любопытные девушки окружили ее: —Анастасия, что ты делала с повелителем столько времени? —Анастасия умерла! Я—Хюррем! Хюррем живёт! —Наложница сказала это с такой гордостью, что остальные преглянулись, не зная, что ответить. На неё с балкона покоев Валиде и на лице бывшей любимцы султана появились грусть, впрочем, грусть и печаль стали постоянными спутницами Махидевран, зависть, которая сменилась злобой и жаждой мести. «Змею надо убить, пока она не выросла…» Прошло несколько месяцев, Хюррем носила в чреве дитя великих Османов. Если будет сын, она станет султаншей и поднимется на невероятную высоту в гареме, а в будущем сын может стать падишахом мира… Ужиная с Сулейманом, Хюррем с жадностью набросилась на десерт, а через несколько минут живот пронзила боль… Потеряла сознание. Весь дворец слышал крик султана: —Лекаря! Где шайтан носит Ибрагима?! Сейчас же найдите его! В зарослях сада дворца, под светом ночных факелов, робкая Хатидже осмелилась быстро заглянуть в глаза хранителю покоев, в которого к своему несчастью влюбилась, отдала платок в знак Любви, едва коснувшись руки. —Госпажа прячтесь! Нигяр калфа идёт! Госпажа незаметно побежала во дворец. Ибрагим спросил: Что тебе надо, Нигяр калфа? —Господин, еду султана отравили! Фаворита Хюррем хатун отравлена! —Что ты говоришь?! Какой яд?! Как. —он чуть сам себя не выдал, но вовремя опомнился—как повелитель? Он жив?! —Слава Алалху, он жив! Вас немедленно требует. Побежал во дворец, не обращая внимания на то, каким пристальным взором проводила его калфа. Двери открылись, Ибрагим увидел её, лежащую на кровати. Бледная, с остатками рвоты на губах, с мокрой тряпкой от жара на лбу. Щеки красные, вид жалкий, она так слаба… От увиденного, он едва не назвал её прежним именем, но сдержался, так как даже это могло иметь смертельные последствия. —На мой стол подают яд, а ты в это время гуляешь под луной в саду?! —лицо Сулеймана беднее, чем у несчастной Хюррем, голубые глаза искрятся гневом. Простите повелитель, моя ошибка… Мне не следовало уходить в сад.—склонил голову провенившейся раб.—Я немедленно начну следствие! Ещё до начала допросов Ибрагим знал, что это приказ Махидевран, так как только у неё хватило бы глупости пойти на такое опасное дело. Если бы отравить пожелала бы Валиде, то не стала бы рисковать здоровьем сына. «Валиде» —титул, который возносиит на вершину власти в гареме, нет более могущественного положения в этом закрытом мире, что полон одиноких женщин и евнухов, у которых когда-то забрали возможность быть мужчинами. Айше Хавса понимает, что правит в гареме благодаря сыну—повелителю. Она властная и не захочет лишиться права управлять судьбами девушек. Махидевран или Гюльбахар, как звали её в юности. —другое дело. Весенняя роза давно увяла. Плача долгими ночами в одиночестве, мечтает, чтобы Сулеймана на троне сменил его единственный шехзаде—Мустафа. Махидевран решила не допустить появления других шехзаде и отомстить султану за то, что разлюбил, «случайно» отправив и его. Спустившись в дворцовую кухню, Ибрагим с удовольствием сорвался на слуг: —Вы все болваны! Как вы могли допустить, чтобы на стол падишаха попал яд?! Дегустаторы сегодня же отправятся пробовать соль в Босфоре! Поваров бросят в темницу! Молитесь, чтобы фаворитка и дитя султана выжили, иначе, разделите судьбу тупиц—дегустаторов! Повара в ужасе поклонились хранителю покоев. У Хюррем начался бред. —Мамочка, спаси меня. Меня убили… —говорила она на родном языке. Ибрагим подумал:"Бедная моя девочка! Тебе очень скоро придётся попрощаться с детством и чистотой. Во дворце невозможно их сберечь…» Султан не понял: —Что это значит? —Ибрагим перевёл ему. И пожалел об этом, потому что Сулейман сказал: —Я тебя не отдам смерти, Хюррем! Ты—моя госпожа! Ты должна жить ради меня! У Ибрагима ком поступил к горлу, на ресницах появилась слеза, которая быстро скатилась вниз. «Султан полюбил её. Так просто не забудет о ней. Почему мы оказались здесь, во дворце, где правит только жестокость и смерть? Почему не суждено нам жить в родном городе, любить друг друга и растить детей? Почему я не могу вернуться к жизни, какая была у Максима? Почему я должен быть Ибрагимом?» Этими вопросами задавался до утра. Анастасия пережила столь страшную ночь и ребёнок тоже жив. Ей повезло. В своих покоях Ибрагим встретился с Махидевран, которую только из-за Мустафы султан не вышвырнул из дворца. —Госпожа, что Вы наделали? Вы поставили под угрозу жизнь и судьбу династии Османов! Она пыталась, что-то возразить, но он не слушал: —Впредь, занимайтесь только Вашим шехзаде и не вмешивайтесь в интриги! У Вас великое будущее и Вам не стоит тратить время на простых рабынь! Если не будете уделять внимание Мустафе и совершите нечто подобное ещё раз, я не смогу, не буду Вас защищать! Мягкая угроза с трудом, но дошла до матери наследника. Уже очевидно, что она потеряла султана и не может потерять его главного слугу. Поэтому, она на время оставила Хюррем в покое.