*拔出萝卜带出泥 - идиома. обнаружить при расследовании преступления следы других преступлений.
На лице Гао Паньцина отразилось понимание. – Короче говоря, сначала уведомите городское управление Линчжоу о расследовании, а я пойду поем. – Прежде чем голос Янь Се успел затихнуть, он уже ворвался в лифт. – Если что-то случится, звоните мне! Двое людей, оставленные позади, переглянулись, и Цинь Чуань не смог удержаться от вопроса: – Он с кем-то встречается? Гао Паньцин: – … Казалось, что Цинь Чуаню вкололи стимулятор под названием “сплетни”, и всю его усталость как рукой сняло: – Ну же, давай посмотрим! В выходящее на юг окно главного офиса отдела уголовного розыска было приоткрыто жалюзи, и две головы устремились вперед. Цинь Чуань даже не заметил, что Гао Паньцин прижался виском к его очкам в золотой оправе. Несколько минут спустя фигура Янь Се поспешно вышла из ворот городского управления и под взволнованными взглядами двух людей направилась к серебристому внедорожнику через дорогу. – Блядь… – пробормотал Гао Паньцин. – Мерседес-Бенц G65, мечта всех женатых мужчин, наложница… Цинь Чуань похлопал его по плечу: – Готовь красный конверт. – Что? – Единственная, кто может управлять наложницей - законная жена. – Цинь Чуань поправил очки, в которых отразился мудрый блеск. – У твоего Янь-гэ, скорее всего, есть возлюбленная....
Услышав звук закрывающейся двери со стороны пассажирского сиденья, законная жена подняла голову от своей игры в онлайн-шахматы: – Так быстро? Янь Се пристегнул ремень безопасности, поднял голову и улыбнулся Цзян Тину. …Янь Се был именно из таких людей, кто способен улыбаться, даже если присутствует интенсивное давление на работе, а также скрывать мрачные и бурные эмоции, включая холодные и тяжелые сомнения, которые сгустились в его сердце два часа назад. – Разве не из-за беспокойства о том, что ты проголодаешься? – сказал Янь Се первое, что пришло ему в голову. – Что ты хочешь съесть? Не уезжай слишком далеко. Цзян Тин завел машину, включил фары и сказал: – Давай выпьем немного каши, и после еды я отвезу тебя обратно на твою сверхурочную работу. – Ты сможешь вести машину? Давай поменяемся на перекрестке. – Зачем? Что-то не так? Янь Се удобно откинулся на пассажирское сиденье: – Не пойми меня неправильно, в данном отношении у меня нет проблем с доверием. Главная причина заключается в том, что мое воспитание не позволяет своей жене вести машину. Загорелся зеленый свет, G65 медленно двинулся вперед в потоке машин, и Цзян Тин взглянул на него краем глаза. – Почему ты смотришь на меня украдкой? – Я этого не делал. – Цзян Тин внезапно почувствовал ситуацию забавной. – Я просто подумал, что тебя воспитали весьма уникально. Что ещё? – Хм… – Янь Се на мгновение задумался, но не смог вспомнить ничего уникального для обычных людей, что отец и мать прививали ему с детства. Спустя какое-то время, он серьезным тоном сказал: – Считается ли за уникальное, что нельзя жениться на женщине, которая продолжает болтать с мужчиной, когда он ведет машину? Улыбка Цзян Тина сильнее отразилась в глазах, и он сказал: – Тогда почему ты все еще продолжаешь болтать глупости? Янь Се тоже улыбнулся и плавно опустил свою руку на внутреннюю сторону бедра Цзян Тина: – Еще не переехал*, но уже осмеливаешься занять верхнюю позицию, но этого не произойдет.*过门 - выйти замуж.
Цзян Тин поспешно убрал его руку и поднял глаза, наблюдая за автомобильным движением впереди и позади. Его вождение сильно отличалось от вождения Янь Се. Янь Се был опытным водителем в буквальном смысле этого слова. Во время вождения его поза была полностью расслабленной. За исключением крутых поворотов, где он использовал обе руки, обычно он поворачивал руль только правой. Однако корпус Цзян Тина наклонился вперед, он сидел прямо и держался за руль обеими руками. Слегка приподняв голову, он смотрел в зеркало заднего и бокового вида с частотой, примерно, раз в десять секунд. Его вождение было настолько стандартным, что этого было достаточно, чтобы его взяли в автошколу в качестве учебного образца. Чуть более двух месяцев назад он был пациентом с симптомами ПТСР, вызванными после того, как он случайно стал свидетелем автомобильной аварии. Многие люди, попавшие в автомобильную аварию, не могли водить машину в течение нескольких лет или даже всю свою жизнь, а он же, за столь короткое время, смог преодолеть психологический барьер. Янь Се посмотрел на Цзян Тина и подумал, что в нем скрывается какая-то огромная сила, заставляющая его постоянно корректировать свое поведение. Но откуда берется эта сила? Янь Се, наконец-то, мог сделать то, о чем думал уже несколько дней… Накормить Цзян Тина “настоящей” кашей из морепродуктов. Цзян Тин беспомощно сказал: – Много не заказывай, тебе все равно нужно вернуться к работе после того, как закончишь есть. Какой смысл класть морепродукты в мою кашу? Решил воспользоваться возможностью, чтобы заставить меня поесть, да? Янь Се вернул меню официантке, и когда молодая и красивая девушка в атласном чонсаме* ушла, он ухмыльнулся Цзян Тину: – О чем ты говоришь, как я могу позволить своей жене платить за все это? Или ты думаешь, я должен сделать так, чтобы это выглядело, как будто ты не выходишь замуж за состоятельного члена семьи Янь?*旗袍 - маньчжурское женское платье обычного во времена династии Цин покроя; позднее, в несколько измененном виде ― обычное в Китае женское платье, длинное, в талию, со стоячим воротником и широкой правой полой.
– Кто это выходит замуж… – Ты не можешь этого вынести, потому что я собираюсь от души как следует поесть, – сказал Янь Се с недобрыми намерениями: – Давай поговорим на эту тему за закрытыми дверями дома ночью, дорогой. Цзян Тин немедленно встал: – Официант! Счет! Янь Се поспешно притянул его обратно и заключил в объятия: – Я просто шучу, капитан Цзян, учитель Цзян, Великий Бог Цзян… Присаживайся, дело немного продвинулось вперед, и я рассчитываю на то, что ты дашь мне подсказки. Не поднимай шума. Ну же, вернись и помоги мне. Цзян Тин не знал, смеяться ему или плакать. Янь Се обнял его за плечи и потащил обратно на место, достал допотопное устройство, выданное городским управлением, и открыл самые последние фотографии в альбоме: – Вот, я нашел это сегодня утром на вилле Хупо, в одном из секретных убежищ Ван Синъе. Оригинал уже передан в отдел технического обеспечения городского управления для обработки. …На экране телефона были первые три страницы записной книжки Ван Синъе. Три девушки смотрели на Цзян Тина на одном и том же ярко-красном фоне. У каждой из них были нежные, но изысканные черты лица и пара черных глаз. Они родом из разных мест, с разными фамилиями, с совершенно разной жизнью и происхождением, и казалось, между ними нет никакой связи, кроме той, что все они являются жертвами, но только Янь Се знал, что у каждой из них под одеждой спрятана проклятая красная родинка на плечах. Если положить этих твоих девочек бок о бок, их красные родинки могли бы находиться на расстоянии менее двух цунь друг от друга. Цзян Тин посмотрел на телефон, на его лице не было никаких эмоций, кроме как слегка суженных зрачков. Спустя долгое время он, наконец, постучал по экрану большим пальцем: – Почему у этой девушки по фамилии Тэн нет адреса? В это время принесли кашу, лапшу и гарниры, которые они заказали. Янь Се белой фарфоровой ложкой перемешал в тарелке кашу Цзян Тина с четырехзначной ценой, попутно рассказывая информацию о Тэн Вэньянь, которую получил от Лао Гао, а также полученные сведения от Сяохуа Би, но не стал упоминать о фотографии Цзян Тина, найденной в записной книжке: – В настоящее время мы сосредоточили расследование на прошлом Тэн Вэньянь, пытаясь выяснить связь между ней и Ван Синъе. Ван Синъе - посредник и контактное лицо наркобарона. С его помощью он создал сеть преступлений, связанных с незаконным оборотом наркотиков, похищениями людей, убийствами и другими преступлениями. Мы не можем ограничиться только делом о похищении, мы должны уничтожить всю преступную сеть. Цзян Тин взглянул на него: – Преступная сеть Ван Синъе, очевидно, выходит за рамки провинции S. Ты хочешь стереть его с лица земли, когда как находишься в городском управлении Цзяньнин? Сколько в тебе энтузиазма… – Прежде чем он успел закончить предложение, Янь Се скормил ему ложку каши из морепродуктов. Вкус каши из морепродуктов действительно соответствовал цене. Это было настолько вкусно, что можно проглотить язык. Цзян Тин оказался застигнут врасплох, и Янь Се успел впихнуть ему в рот еще несколько ложек с кашей, прежде чем мужчина замахал рукой, блокируя следующую волну нападения на свой рот: – Положи ложку, я поем сам… Янь Се оглянулся. Ресторан пятизвездочного отеля был роскошно оформлен, и для того, чтобы поесть здесь, требовались определенные расходы, поэтому вокруг было не так много людей. Он дождался момента, когда официантка отвернется, набрал полный рот каши и быстро скормил ее Цзян Тину. Восхитительный вкус смешался между их губами и языком, и Цзян Тин бессознательно проглотил все это. Как только официантка обернулась, кончик языка Янь Се немедленно скользнул по верхней губе Цзян Тина, а затем он сел прямо с серьезным лицом, как будто ничего не произошло. Цзян Тин покраснел от щек до ушей, и внимательная официантка спросила: – Джентльмен, не хотите воды со льдом? Янь Се улыбнулся и сказал: – Нет, ему не жарко, он просто слишком взволнован. Официантка ничего не поняла, и ушла в замешательстве. Цзян Тин вытер уголки рта салфеткой, и не поднимая головы сказал: – Средь бела дня… – Государственный служащий в очередной раз открыто флиртовал со своим мужем-домоседом*, – ответил Янь Се. – Но после флирта мне все равно придется вернуться в свой офис на работу.*妇男 - домашний муж (мужчина, который не работает, а занимается домашним хозяйством).
Цзян Тин: – … – Если я не буду работать, то как смогу полностью уничтожить преступную группировку Ван Синъе? – Янь Се игриво посмотрел на него и многозначительно сказал: – Если я не уничтожу Ван Синъе, то как смогу приблизиться* к Пиковому Королю, и раскрыть все секреты этого наркобарона миру?*顺藤摸瓜 - двигаясь по плети, добраться до самой тыквы (обр. в знач.: ухватившись за путеводную нить, добраться до главного, ухватиться за кончик нити).
Янь Се вдруг показалось, что Цзян Тин замер, поэтому на мгновение остановился. – Что не так? – резко спросил Янь Се, не дав ему времени среагировать. Руки Цзян Тина продолжали держать салфетку, открывая только верхнюю половину его лица, и пара черных глаз пристально смотрела на Янь Се. Как раз в этот момент, когда Янь Се ожидал, что мужчина найдет предлог, чтобы скрыть это действие, он поднял подбородок к фотоальбому на мобильном телефоне, отложил салфетку и, со своим обычным видом, сказал: – Я смотрю на эту девочку. Это была Бу Вэй. – Что с ней не так? – спросил Янь Се с улыбкой. Цзян Тин нахмурился, как будто не почувствовал странности в голосе Янь Се, и сказал: – Мне кажется, что она не такая как Ли Юйсинь и Тэн Вэньянь. …Она действительно другая. В конце концов, Бу Вэй - единственная, кто больше всех похож на него внешне, и только в ее случае Пиковый Король назначил цену в 200 миллионов. Он заметил? Мышцы скул Янь Се непроизвольно слегка напряглись. Однако в следующий момент Цзян Тин прошептал: – Потому что она единственная, кто улыбается. На этих трех двухдюймовых фотографиях Ли Юйсинь просто смотрела в камеру... потому, что в тот момент, когда Ван Синъе сделал снимок, она знала, что ее мать принимает наркотики, и также знала, кем является человек, фотографирующий ее. За холодным выражением лица последовали обида и отчуждение по отношению к своей матери. Тэн Вэньянь была сдержанной и боязливой, ее плечи были настороженно опущен - это потому, что у нее было только начальное образование, она рано пошла работать и знала как трудно заработать на жизнь. Независимо от того, под каким предлогом Ван Синъе подошел к ней, чтобы сделать снимок, для нее было нормально нервничать и бояться обидеть его. Только Бу Вэй улыбалась. Ее улыбка была столь очевидной, и помимо уголков рта, у нее был также неописуемый взгляд, просачивающийся сквозь глубину, слой за слоем, неудержимый, точно свет жемчужины из морских глубин. Даже если поместить ее в полумрак, она сможет излучать нежный ореол, которого никогда не бывает у искусственного жемчуга. При каких обстоятельствах Ван Синъе сделал эту фотографию? Что происходило за камерой во время съемки, что заставило ее так счастливо улыбаться? – Я видел, – сказал Янь Се не поднимая головы во время еды: – Однако условия сравнительно сложные. Во-первых, когда была сделана эта фотография, родители Бу Вэй уже были мертвы, а Ван Синъе появился в ее жизни как опекун, а не домогатель. Во-вторых, в отличие от Тэн Вэньянь и Ли Юйсинь, которым было 16-17 лет, она была самой младшей, ей было всего 13 лет. Цзян Тин уставился на улыбающееся лицо девочки на экране телефона. Он закрыл глаза, через несколько секунд открыл их и вернул телефон Янь Се: – Она так сильно улыбается, что мне становится некомфортно. – Я планирую завтра утром поехать в больницу и поговорить с ней. Ты поедешь? – Почему ты у меня спрашиваешь? Янь Се ничего не ответил, и даже не стал упоминать о странном поведении Бу Вэй в больнице. Он вытащил звездочку аниса из жареной говядины и бросил ее на стол, улыбнулся и вздернул брови, глядя на Цзян Тина: – Ты молодая невеста, которая переступила порог дома, но еще не узаконила брачные узы. Как ты можешь отпускать своего мужа к женщине-жертве? Разве тебе не следует последовать за ним? Цзян Тин глубоко вздохнул: – Заместитель капитана Янь, я должен… Прежде чем он успел договорить, зазвонил телефон. Это был Ма Сян. Янь Се поднял указательный палец и улыбнулся, жестом указывая Цзян Тину помолчать. На его лице так и было написано “последнее слово за мной”. – Алло, Ма Сян, наш консультант Лу сидит у меня на коленях и ведет себя крайне распутно. В чем дело? – Вот те на, средь бела дня консультант Лу открыто позволяет себе вольности с нашим государственным служащим. Это искажение морали или упадок человеческой природы, либо же Янь-гэ, ты наконец решил продать свое тело ради раскрытия дела? – Ма Сян повысил голос, шагая по направлению ветра. – Если ты действительно собираешься продаться, так делай это быстрее. К сожалению, завтра этот сукин сын по фамилии Ван будет арестован, поэтому у тебя не останется причин для продажи своей красоты, которую ты бережно хранил более 30 лет! – Да пошел ты! Что, решил испытать мой дух как народного полицейского? Так мы поймаем Ван Синъе или нет? – спросил Янь Се. – Чем занят? Есть ли какие-либо зацепки? – Нет! – Тогда… – Два месяца назад, в деле Дин Цзявана и Ху Вэйшэна о производстве наркотиков, снайпер взорвал место преступления в ночь операции. Впоследствии, основываясь на результатах баллистической экспертизы, камер наблюдения общественной безопасности, показания очевидцев и ДНК на месте происшествия, ты попросил техническую команду реконструировать 3D-изображение лица подозреваемого в совершении преступления и передать его в провинциальный департамент для отслеживания данных… Янь Се прервал его: – Хочешь сказать, что провинциальный департамент ничего не смог выяснить и передал это в Министерство? – Министерство только что отправило соответствующий результат в наше городское управление. – Ма Сян немного помолчал, а затем загадочно спросил: – Угадай, почему провинциальный департамент не мог найти этого человека раньше? Янь Се прижал телефон к уху и нахмурился. Он почувствовал пристальный взгляд Цзян Тина, устремленный на него сбоку, но сделал вид, будто не заметил и постучал средним пальцем по краю стола. После некоторого размышления, определенная догадка возникла в его сознании, и он не смог удержаться от глубокого вздоха: – …Он иностранец? – Да! – Ма Сян разочарованно сказал: – Спустя долгое время выяснилось, что этот сукин сын вовсе не китаец. Он бирманский этнический китаец*. За ним огромное количество судимостей в Мьянме за убийство и контрабанду. Он гребанный профессиональный рецидивист!*Китаец, родившийся за границей.
– Пришли информацию о его судимости. – Янь Се немедленно среагировал, отдав приказ, и следующую фразу произнес как ни в чем не бывало: – Так получилось, что наш консультант Лу здесь, так что он может взглянуть и, быть может, дать нам зацепки. Пальцы руки Цзян Тина, лежавшей на столе, слегка сжались.