*Знаменующий конец правления Гоминьдана на материковой части Китая в 1949 году (исторический период до провозглашения КНР). **Программа экономических реформ, предпринятых в КНР.
– Только в начале этого столетия компания “Синань Фулин” начала браться за некоторые военные проекты, и после реорганизации департамента спроса и предложений, большая часть произведенного оружия и пуль была поставлена в Юго-Западный военный округ, и лишь небольшое количество было поставлено в систему общественной безопасности. Примерно в 2003 году “Синань Фулин” внесла внутренние коррективы в ответ на национальную военно-промышленную политику, и некоторые типы пуль были заменены с полностью латунных гильз на алюминиевые с медным покрытием, а все 9-миллиметровые пули, произведенные после Весеннего фестиваля в 2004 году, стали покрытыми медью. Янь Се внезапно кое-что понял. Гильза, которую он сфотографировал, очевидно, была полностью медной, то есть дата изготовления могла быть только с 1 января 2004 года, за двадцать дней до Весеннего фестиваля! – Да. – Цзян Тину не нужно было смотреть на него, чтобы понять, о чем он думает. – За исключением новогодних праздников, фактическое время начала должно составлять всего около десяти дней, затем оценить общую производственную мощность компании “Синань Фулин” и объем производства других типов пуль. Полностью латунные 9-миллиметровые пули с номером 421, 04 на рынке должны быть очень редкими. Янь Се немедленно спросил: – Тогда, начав расследование местонахождения этой партии, разве мы не сможем выйти на подозреваемого? …Как только эти слова прозвучали из его уст, он осознал их абсурдность. Никто не позволит ему провести расследование чужих арсеналов. Даже просто выстрелить и то надежней, нежели чем обратиться в Министерство общественной безопасности для сравнения данных полицейского оружия по всей стране. Но вместо того, чтобы насмехаться, Цзян Тин кивнул: – Хорошая идея. Янь Се: – … Это такой скрытый способ, не дающий твоему мужу опозориться? Цзян Тин, казалось, не заметил выражения лица Янь Се, либо же заметил, но просто решил не обращать внимание… Судя по тому, как Цзян Тин обычно предпочитает делать, последнее было более вероятно. – Как я уже сказал, я видел эту партию пуль несколько лет назад, когда был в отряде по борьбе с наркотиками Гунчжоу. Если их производство было очень редким, и если они когда-либо существовали в системе общественной безопасности Гунчжоу, то в соответствии с общими принципами распределения продукции на военных предприятиях, весьма вероятно, что вся партия латунных 9-миллиметровых пуль Люгера была поставлена в Гунчжоу, и маловероятно, что партия с дефицитной продукцией будет разделена и отправлена в более отдаленное место. Повествование Цзян Тина было ровным и спокойным, от чего Янь Се на некоторое время впал в ступор, а затем спросил: – …Ты уверен? – Высока вероятность. Цзян Тин сказал о высокой вероятности, что в основном означало, что он уверен. – Но откуда тебе известна внутренняя история производства пуль компании “Синань Фулин”, да и номер пули, выпущенной несколько лет назад? Цзян Тин улыбнулся. При тусклом свете улыбка была неочевидна, поэтому показалось, будто его уголок губ слегка дернулся: – Я всегда уделял этому большое внимание. Кроме того, в нашей стране о замене латунной пули на медное покрытие может узнать любой, кто хоть немного следит за военными новостями. Информация была официальной. Должно быть, увидев тонкий намек в глазах Янь Се, Цзян Тин решил добавить предложение, и на этот раз значение кривой улыбки скрыть было невозможно: – Цена медной пули и пули с медным покрытием отличается… Должен ли я продолжить объяснение? Рот Янь Се на мгновение приоткрылся в беззвучном “ах”, затем он похлопал Цзян Тина по плечу и сказал с улыбкой: – В то время ты же мастерски собирал информацию в Гунчжоу. Цзян Тин равнодушно задал вопрос: – Ты полагаешь, обычному человеку так легко удивить и получить повышение в системе Гунчжоу? Если судить по сложности среднего профессионального уровня городского управления Цзяньнин, то сложность Гунчжоу превышает в десятки раз. Янь Се не обратил внимание на обычные насмешки Цзян Тина в адрес городского управления Цзяньнин, поскольку уже к этому привык. Что его больше беспокоило, так это: – Но как мы можем быть в этом уверены? Только местный департамент общественной безопасности может проверить данные о нарезах полицейских пистолетов, но Гунчжоу… Теоретически можно сообщить в Министерство общественной безопасности в соответствии с процедурой, а затем, слой за слоем, провести расследование. Но после столь долгого пребывания в системе даже такой бывший идеалист, как Янь Се, очень хорошо знает, что многие вещи, переходящие от “теоретически осуществимых” до “практически осуществимых” часто разделены барьером, невидимым невооруженным глазом. Им потребуются годы, чтобы найти данные о нарезе, и к тому времени трава на могиле Янь Се выросла бы до половины человеческого роста. Цзян Тин слегка приоткрыл рот, собираясь что-то сказать, на на мгновение замер, а затем тихо выдохнул: – Есть способ. Янь Се прищурился, и мужчина тут же сказал: – Ци Сыхао. Ци Сыхао, который раньше был полицейским второго отдела по борьбе с наркотиками, бывшим подчиненным Цзян Тина, в настоящее время является капитаном первого отдела уголовного розыска Гунчжоу. Человек, который ведет себя крайне осторожно, обижает слабых и боится сильных, но оказавшись лицом к лицу с Янь Се, он намеренно надевает униформу прямого покроя, чтобы держать осанку ровно. Янь Се никогда не видел фронтового ветерана криминальной полиции с мягкими и холодными ладонями. Даже заместитель начальника Вэй, долгое время занимавший руководящий пост, не смог избавиться от шрамов и мозолей на ладонях, но Ци Сыхао был первым. – В нем кроется зацепка? – Янь Се сел прямо и серьезным голосом спросил. – Да. Янь Се искоса взглянул на выражение лица Цзян Тина и внезапно отреагировал: – Ты ездил в Гунчжоу с Ян Мэй только для того, чтобы в этом убедиться? Вероятно, из-за того, что Цзян Тин согрелся, его бледно-голубой цвет лица вернулся к норме. Белизна его кожи была очень ровной, поэтому его волосы и зрачки казались необычно черными и даже немного темноватыми: – Помнишь пакетик соединения фентанила, который мы нашли на крыше дома Ху Вэйшэна? Конечно же, Янь Се помнил, ведь именно тогда, когда Цзян Тин впервые увидел пакетик с этим синим порошком, он попытался спрятать его и забрать. Цзян Тин сказал: – Я хотел забрать его, но не потому, что хотел принять наркотики… – Я знаю. – Янь Се перебил мужчину, и слабая улыбка мелькнула в его глазах. – Все ради того прозрачного пакета, в котором были наркотики. Цзян Тин не ожидал, что он знает ответ, поэтому от удивления слегка выгнул бровь. – Я думал о том, почему ты хотел спрятать этот пакетик с наркотиками. Если бы дело было в самих наркотиках, то Ху Вэйшэна давно бы арестовали, и рано или поздно полиция обнаружила бы новое соединение фентанила. Существует так много сделок с “голубым золотом” на границе, что полиции просто потребовалось бы немного больше времени, чтобы получить образец. Другими словами, то, что ты изо всех сил пытался скрыть, было не само “голубое золото”, а другие улики. Янь Се слегка приблизился, пристально глядя в черные глаза Цзян Тина, и с улыбкой сказал: – На этом запечатанном прозрачном пакете… была рукописная надпись. …Группа C, 9-й ящик, 7704 Перед глазами Цзян Тина отчетливо предстала пожелтевшая и слегка поблекшая этикетка в правом нижнем углу запечатанного пакетика. Янь Се был слишком близко, и чувство давления в мужском инстинкте слегка накрыло его. Цзян Тин немного откинулся назад, прищурил глаза и окинул взглядом красивое лицо заместителя капитана Яня, и через некоторое время фыркнул носом: – Несмотря на то, что в течение пяти месяцев твой рефлекторный нерв был притуплен… Янь Се смиренно принял его слова за комплимент. – ...Но как ты узнал? – О, на самом деле, два дня назад начальник Люй сказал мне съездить на склад хранения, чтобы помочь с проверкой, и я увидел изъятые товары, отправленные отрядом по борьбе с наркотиками. В коробке хранились маленькие пакетики героина, и каждый пакетик был помечен наклейкой. – Янь Се хитро подмигнул. – Раньше я только искал наркотики, и никогда не знал, что с ними происходит, когда они попадают на склад. Только когда я это увидел, то понял, что ты спрятал пакет с “голубым золотом”, потому что нашел серийный номер в правом нижнем углу, который определил, что пакетик Ху Вэйшэна с “голубым золотом” был изъятым товаром… Но как ты смог определить, что он поступил из Гунчжоу, а не из других мест служб общественной безопасности? В глазах Цзян Тина появился отблеск, слабо мерцающий в темноте. – Потому что этот серийный номер, – холодно сказал он, – был написан моей рукой. …Неудивительно, что его первой реакцией было спрятать! Через некоторое время, Янь Се произнес “О…”, а затем задумчиво сказал: – Итак, хвастовство Ху Вэйшэна в опьяненном состоянии перед другими о том, что он украл этот пакетик с “голубым золотом” у Пикового Короля, было ложью. Должно быть правда заключается в том, что кто-то в системе Гунчжоу тайно продавал изъятые наркотики, и этот пакетик с “голубым золотом” случайно попал в руки Ху Вэйшэна? Цзян Тин кивнул: – Верно. – Хм, – Янь Се потер подбородок, и после долгого размышления взволнованно сказал: – Ваш город действительно удачно расположен, раз одни таланты сменяются другими талантами… Эй! Ты снова меня ударил! Янь Се улыбнулся, схватил Цзян Тина за руку, притягивая его верхнюю часть тела в свои сильные и горячие объятия, и спросил: – Откуда ты знаешь, что тот, кто незаконно продает наркотики - это Ци Сыхао? Цзян Тин сохранил эту слегка наклоненную верхнюю часть тела, вложил свою руку в ладонь Янь Се, позволяя крепко себя держать, и сказал: – Я не уверен, просто подозреваю его. В департаменте общественной безопасности обычно уничтожают изъятые наркотики раз в год, обычно это происходит с участием специалистов по утилизации отходов и сотрудников провинциальной нотариальной конторы. Если произошла фальсификация, то это определенно дело рук ни одного или двух человек, так что в этом деле будут задействована целая цепочка интересов. Как капитан отряда, Ци Сыхао играет роль тяжеловеса в сокрытии и одобрении, так что, он точно при делах. Это объяснение было весьма резонно. – Более того, – Цзян Тин сделал паузу, и в его глазах появилось мрачное выражение, – на этот раз я отправился в Гунчжоу и убедился в одной вещи. Выражение лица Янь Се стало сосредоточенным. – Я составил список выживших сотрудников полиции по борьбе с наркотиками после взрыва на фабрике по производству пластмасс, произошедшего три года назад, и обнаружил, что нынешние условия проживания этих людей не из лучших. Некоторые из них ушли на пенсию по болезни, некоторых перевели на новую должность, а некоторые перевелись в другие участки, вероятно, потому, что они больше не хотели заниматься наркоконтролем. Цзян Тин поднял голову, Янь Се не мог ясно разглядеть выражение его лица, и увидел, как его кадык дернулся, словно он с трудом сглотнул… И когда он заговорил снова, то уже подавил хрипоту в своем голосе, сменяя холодом: – Только Ци Сыхао получил повышение и сколотил состояние, ездит на роскошных автомобилях и, согласно запросам, он только что отправил своих детей учиться за границу. Выражение лица Янь Се слегка изменилось, и он успокаивающе похлопал Цзян Тина по плечу. – Я в порядке, – хрипло сказал Цзян Тин. По какой-то неведомой причине непонятная радость внезапно вспыхнула в сердце Янь Се. Взрыв трехлетней давности был вечной занозой в сердце Цзян Тина, пронзающей его день и ночь так, что в его сердце всегда было место, которое гноилось и кровоточило. Но хорошо, что можно кого-то ненавидеть, чтобы в последний день, оглянувшись назад, можно было обнаружить, что все приписанные грехи и объект ненависти, в конечном счете, это он сам. Для такого выжившего, как Цзян Тин, иметь кого-то, кого можно любить, а кого ненавидеть, было надеждой, которая поддерживала его жизнь. Цзян Тин - человек, который принципиально не проявляет негативных эмоций перед другими, даже если он теряет самообладание перед Янь Се, то ненадолго. Он быстро глубоко вздохнул и сильно потер лицо. – Планируя операцию три года назад, Ци Сыхао был всего лишь обычным сотрудником полиции по борьбе с наркотиками. Даже если бы он вступил в сговор с людьми Пикового Короля, маловероятно, что он разгласил бы важную информацию. Однако после того, как он стал капитаном отряда, занимающийся продажей наркотиков, он раскрыл смертельную ловушку, за которую мы можем ухватиться. Глаза Цзян Тина и Янь Се всегда поблескивали, когда они смотрели друг на друга, но когда его уголки губ слегка приподнялись, на его красивом лице появилась немного холодная улыбка: – …Скажи, что бы сделал Ци Сыхао, если бы Пиковый Король узнал, что он участвует в частной продаже “голубого золота”?…
Городское управление общественной безопасности Цзяньнина. – Я ничего не знаю. Какое отношение имеет ко мне то, что случилось с Янь Се? Чего вы, черт возьми, от меня хотите?! Сердитый рев Фан Чжэнхуна раздался через стекло, что даже никому не нужно было надевать беспроводную гарнитуру. Юй Чжу нахмурилась, убрала наушники и вздохнула: – Лао Фан в последние годы действительно… Начальник Люй со своей пухлой фигурой стоял рядом с ней, заложив руки за спину, его неподвижное лицо отражалось в стекле. – Лао Фан, успокойся, мы занимаемся этим делом уже много лет, и ты прекрасно знаешь, как проходит процедура допроса, ведь так? – Вэй Яо сидел за железным столом в комнате дознания и сознательно резко, но справедливо убеждал: – Заместитель капитана уголовного розыска нашего Управления общественной безопасности пострадал, и, вероятнее всего, в стенах городского управления. Ты думаешь, что мы не можем тебя допросить? Мы не только допросим тебя, но также… Фан Чжэнхун нетерпеливо прервал его, сказав: – И конечно же все подозрения пали на меня! В этот момент Вэй Яо начал искренне скучать по хорошему характеру Янь Се. Хотя этот дурачок постоянно беспечен и толстокож, но по сравнению с Фан Чжэнхуном, с ребенком из самой богатой семьи гораздо легче иметь дело… – Мы подозреваем не только тебя, но и Цинь Чуаня и всех сотрудников отдела уголовного розыска. Любой, у кого есть мотив и соответствующие определенные условия для совершения преступления, находится под подозрением. – Вэй Яо поерзал на стуле, и постарался, что его голос звучал как можно более серьезным: – Лао Фан, если в управлении действительно есть зачинщик, то мы должны найти его. На этот раз досталось Янь Се, а кто будет в следующий раз? Этим человеком можешь стать ты, могу я, а также любой невинный коллега, поэтому мы должны провести тщательное расследование и предотвратить будущие неприятности. Мы не имеем права покрыть кровать парчой*, и к тому относиться так, как будто ничего не произошло…*一床锦被盖过 - скрыть правду и не дать никому о ней узнать.
Болтовня заместителя начальника Вэя уже который раз оказалась прервана Фан Чжэнхуном: – Почему нельзя скрыть? Вэй Яо заморгал своими старческими глазами. Фан Чжэнхун холодно сказал: – Разве это не самый просто и эффективный способ? Возможно, по причине темного освещения в комнате для допросов, первоначально бледное и желтоватое лицо Фан Чжэнхуна становилось более болезненным при свете; его щеки раскраснелись от гнева, глаза были немного мутными, и он смотрел прямо, вызывая у Вэй Яо неописуемое чувство жути. – … – Заместитель начальника Вэй на некоторое время впал в ступор и, наконец, спросил: – Лао Фан, что думаешь насчет организации? Юй Чжу за двусторонним стеклом слегка иронично покачала головой: – Это таким образом Лао Вэй решил провести допрос? – Потому что беспокойства вносят сумятицу, – серьезным тоном сказал начальник Люй. Юй Чжу была ошеломлена, но увидела, как начальник Люй распахнул дверь в комнату для допросов. – Я уже все рассказал, что мог, сколько раз ты хочешь, чтобы я это повторил? Разве вы держите меня здесь не потому, что уже осудили?! Да, человек по фамилии Янь - сын самого богатого человека в Цзяньнине, и вы должны провести серьезное и быстрое расследование, но Лао Вэй, позволь сказать тебе, я, Фан Чжэнхун, заработал свое имя своими силами, поднявшись с самого низа. Я арестовал больше заключённых, чем он когда-либо видел! Столько лет прошло, и моя совесть до сих пор чиста… От его слов у заместителя начальника Вэя разболелась голова, и когда он увидел вошедшего начальника Люя, то немедленно встал: – Лао Люй, посмотрите на это, увы… Начальник Люй махнул рукой, жестом велев заместителю Вэю выйти, затем выдвинул стул и сел на противоположной стороне стола для допросов: – Лао Фан. На строгом полном лице начальника Люя не было и следа улыбки. Огромная тяжесть давила на Фан Чжэнхуна, заставляя его бессознательно прекратить свои брызжущие слюной ругательства, и он сердито отвел взгляд. Начальник Люй сказал: – Посмотри на меня. – … – Фан Чжэнхун стиснул зубы и поднял голову. Начальник Люй спросил: – Это ты сделал? Заместитель начальника Вэй вышел из комнаты для допросов, и прежде чем Юй Чжу успела поприветствовать его, они оба одновременно услышали этот вопрос и удивленно оглянулись на двустороннее стекло. Фан Чжэнхун выдавил из себя три слова: – Что ты сказал?! – Он, он, да ты только посмотри на его манеры, – заместитель начальника Вэй сразу же разозлился. Юй Чжу быстро махнула рукой, чтобы успокоить его. Однако начальник Люй полностью проигнорировал слова Фан Чжэнхуна и спокойно сказал: – Если это был не ты, то почему ты запретил Цинь Чуаню пить лечебное вино, когда узнал, что оно от Янь Се, а потом выбросил пустую бутылку из-под лекарства? В комнате для допросов было слышно хриплое дыхание Фан Чжэнхуна, его лицо было синевато-фиолетовым, и через некоторое время он холодно сказал: – На то у меня есть свои причины, я не хочу озвучивать. …Я не хочу озвучивать? Разве это не явный отказ?! На этот раз похолодело не только лицо заместителя начальника Вэя, но и Юй Чжу, затем они одновременно приблизились на полшага в одностороннему стеклу. Но к их удивлению, начальник Люй не ответил, и даже его ровный и мощный голос ни на сколько не изменился. С тех пор, как он зашел в комнату для допросов, он задал последний вопрос: – Могу ли я все еще доверять тебе, Лао Фан? На этот раз Фан Чжэнхун молчал дольше, чем в прошлый раз. Только когда Вэй Яо и остальные подумали, что он не собирается ничего говорить или просто ему нечего сказать, они увидели, как его лицо дрогнуло, и на нем появилось зловещее выражение. Эта усмешка заставила смотрящих на него людей ощутить дискомфорт. Он выплюнул слово сквозь зубы: – Да. Начальник Люй кивнул, встал и вышел из комнаты для допросов. Дверь открылась и закрылась, и Юй Чжу быстро шагнула вперед, оказавшись лицом к лицу с начальником Люем. Как раз в тот момент, когда она нахмурилась и хотела что-то сказать, начальник Люй поднял руку, не позволяя высказаться: – Я верю Фан Чжэнхуну. Заместитель начальника Вэй выпалил: – Что? Они оба выглядели удивленными, но начальник Люй не удосужил их взглядом и холодно сказал: – Это не он отравил Янь Се.