Разрывая облака / 破云 / Breaking Through the Clouds

Цинь Чуань пристально смотрел на шприц перед собой, и даже линзы в золотой оправе не могли остановить очевидное подрагивание его зрачков. Казалось, что вокруг него разгорелась бурная дискуссия, но поскольку в его ушах гудело, то он не слышал ничего, кроме своего собственного бешеного сердцебиения. – … – Он тяжело вздохнул, отвел взгляд в сторону, и увидел белое как снег лицо Цзян Тина; он тоже уставился на поднос. Неизвестно, как долго длилась удушающая патовая ситуация, но Пиковый Король, наконец, сдержанно кашлянул и обратился к Цинь Чуаню: – Почему бы тебе не стать первым? Цинь Чуань не мог вымолвить ни слова. – Извини, – будто извиняющимся тоном объяснил Пиковый Король. – Цзян Тин пользуется у меня привилегией, так что тебе следует быть первым. Один из приспешников шагнул вперед, взял шприц с подноса и протянул его Цинь Чуаню. У этого приспешника рука в обхват как две руки нормального человека, и у него была бритая голова. Цинь Чуань знал, что этот человек, которого прозвали “Призрак скорби”, был причастен к нескольким убийствам, и его жестокость в каждом совершенном преступлении шокировала район. Позже этот человек каким-то образом попал под влияние Пикового Короля и стал одним из его доверенных лиц и телохранителей. Теперь, размышляя об этом сейчас, должно быть, Пиковому Королю нравится коллекционировать таких хладнокровных, жестоких и экстремальных преступников, словно те являются почтовыми марками. Разум Цинь Чуаня был наполнен бесчисленными мыслями, словно ток проходил через его нервный центр, но внешне дернулся только его кадык: – …В показаниях врача куча несостыковок, и противоречить невозможно… Ты ведь прекрасно это знаешь. – Знаю. – В таком случае ты все еще… Вэнь Шао прервал его: – Но это не важно. …Это не важно. Такому крайне асоциальному человеку, как Пиковому Королю, было все равно на причины, следствия и прочие тонкости, поскольку он делал всё в соответствии со своими собственными предпочтениями. Многие, казалось бы, неожиданные решения на самом деле основаны на строгой логике, в то время как другие поступки, которые казались оправданными, на деле были вызваны только его дурными интересами и жестокой натурой. Цинь Чуань плотно сжал челюсть, и протянул руку, чтобы взять шприц, как если бы он брал ядовитую змею голыми руками. Его грудная клетка поднималась и опускалась, а сердце бешено перекачивало кровь по всему телу, но стало казаться, что кислород прекратил поступать и у него закружилась голова. – … Все наблюдали за ним, и внезапно рука Цинь Чуаня сжалась в кулак и он отбросил героин далеко в сторону! Щелчок! – Извини, я не могу этого сделать, – Цинь Чуань холодно сказал под всеобщими взглядами. – Я с вами ради получения повышения и богатства, а не для этого. Если не веришь, то просто убей меня. Не к чему утруждать себя, я не твой материал для эксперимента. Вэнь Шао вздохнул и просто махнул рукой: – Прочь. Ему не пришлось повторять дважды, этот “Призрак скорби” подошел и схватил Цинь Чуаня, вытолкнув его вон. Последний пошатнулся, чуть было не споткнувшись о порог, а затем исчез за пределами дома. Вэнь Шао было все равно, и он с улыбкой посмотрел на Цзян Тина: – А как насчет тебя? Цзян Тин выпрямился, его лицо было холоднее льда. – Героин обычно делится на опиум, моноацетилморфин, гидрохлорид героина низкой степени чистоты “№3” и гидрохлорид героина высокой степени чистоты “№4”. Как правило, 98% героина, предоставленного на рынке, уже достигло состояния белого порошка. Так называемые продукты высокой чистоты - это в основном песочный цвет, что касается более чем 99,9% чистого героина “№5”, о котором многие говорят, то его вообще никто не видел. Вэнь Шао обнял Цзян Тина за плечо, указал на поднос и сказал: – Сейчас он прямо перед тобой. Цзян Тин хрипло сказал: – …Значит ты действительного этого хочешь. – Я готов давать тебе этот чистый диацетилморфин лабораторного качества до конца жизни. Ну так как, все еще колеблешься? Все взгляды были устремлены на него, а невидимые руки толкали его в самую холодную бездну. Цзян Тин открыл рот, но ничего не сказал. После беззвучного вздоха он восстановил давление воздуха в своем теле, чувствуя себя так, словно кончик ножа двигается вперед и назад, превращая его легкие в кровавое месиво. – …Хорошо, – наконец он выплюнул хоть какое-то слово и хриплым голосом произнес: – Тогда я никогда в жизни не покину тебя. Цзян Тин протянул руку за шприцем, вытащил пластмассовую трубку, воткнул иглу себе в руку и ввел внутримышечную инъекцию! Мертвая тишина. Воздух застыл, мир замер, и даже время растянулось до бесконечного мгновения… Шприц с глухим стуком упал на землю, Цзян Тин с дрожью поднял голову, глядя на Пикового Короля, и кровь мгновенно прилила к его щекам. – ...Ха-ха-ха, – засмеялся Вэнь Шао, а затем, словно не в состоянии остановиться, громко рассмеялся. Обняв Цзян Тина за плечо, он смеялся так сильно, что уткнулся лицом в изгиб его шеи. – Что это? – спросил Цзян Тин изменившимся тоном: – Что это?! – Хахахахахаха... Вэнь Шао смеялся так сильно, что был не в состоянии говорить, и спустя долгое время, он, наконец, поднял голову и с улыбкой, словно поддразнивая, посмотрел на Цзян Тина и сказал: – Питательная добавка с высоким содержанием белка. Цзян Тин неподвижно стоял на месте, будто напрочь забыв, как нужно моргать. – Просто пошутил, ты слишком худой, тебе нужно больше питаться, – Вэнь Шао сказал с улыбкой: – Больше не кури, слышишь меня? Цзян Тин совершенно потерял дар речи, его колени слегка подогнулись, а руки, свисающие по бокам, дрожали. Вэнь Шао это не слишком заботило, и он нежно провел большим пальцем по влажным волосам у него на лбу, а затем приказал подчиненному поднять шприц, брошенный Цинь Чуанем на землю: – Подними… будь осторожен и дай мне. – Это, – он махнул шприцем в сторону Цзян Тина и сказал с улыбкой, – лабораторный героин. Затем он рассмеялся и повернулся к двери зала. Цзян Тин почти израсходовал все свои силы на то, чтобы оставаться стоять спокойно. Он увидел, как подчиненные последовали за Вэнь Шао один за другим, но вдруг неожиданно тот остановился, обернулся и улыбнулся: – Ты сказал, что не покинешь меня в этой жизни. Мы будем жить и умрем вместе… не забывай! Цзян Тин не сказал ни слова, и Вэнь Шао с улыбкой переступил порог.

…

– Дагэ, – как раз в это время А-Цзе привел людей с обратной стороны горы. Он сразу же сделал несколько шагов ему навстречу и тихо сказал: – Я не нашел обломков телефона, горный поток слишком сильный. Я собираюсь еще раз отправить людей вниз, чтобы они тщательно обыскали траву и расщелины в скалах в радиусе 600 квадратных метров. Несомненно… К его удивлению, Пиковый Король махнул рукой и сказал: – Не нужно. – Дагэ? – Мы должны немедленно уехать, пока не стало слишком поздно; скоро горы будут завалены сильным снегопадом. Покупатели не могут ждать, и когда доберемся до места, то будем действовать в соответствии с ситуацией. А-Цзе кивнул и не удержался от вопроса: – Это… Уже испытал? На самом деле, когда он только что вышел из машины, он уже услышал, как кто-то сообщил об “испытании”, которое произошло в главном зале, поэтому, когда он увидел идущего впереди Пикового Короля, то немедленно последовал за ним. – Как я и предполагал, - неторопливо произнес Пиковый Король, - даже реакция похожа. А-Цзе нахмурился, сомневаясь: – Быть может, я ошибся? Проблема у Цинь Чуаня? Группа направилась ко входу в деревню, и издали они увидели “Призрака скорби”, стоящего под деревом и что-то объясняющего Цинь Чуаню. Лицо последнего, на котором, казалось, всегда была маска, ничуть не дрогнуло. Пиковый Король, будто проявив заинтересованность, спустя долгое время махнул Цинь Чуаню в приветствии. Цинь Чуань был достойным называться способным человеком, и после того, как уголки его рта слегка дернулись, он тоже улыбнулся, и как ни в чем не бывало, вежливо кивнул. – Нет, как раз наоборот, – Пиковый Король посмотрел на бескрайнее серое небо впереди и безразлично сказал: – Вполне себе нормальное желание - хотеть власти и разбогатеть в одночасье. Когда человек чего-то хочет, то может проявить свои слабости, и отказ от инъекции - это признак невиновности, так что поведение Цинь Чуаня логично. А-Цзе обомлел: – В таком случае, Цзян Тин… Пиковый Король не ответил и неторопливо пошел вперед, а группа людей последовала за ним. Перед деревней простирались бескрайние зеленые луга, а маковые поля шелестели на ветру. Он неподвижно стоял перед гребнем холма, выпрямившись против ветра, и сказал: – Знаешь ли ты, с каким человеком труднее всего поладить? А-Цзе ненадолго задумался: – С человеком, у которого отсутствует желание и стремление? – Нет, речь идет не стремлении к материальному благополучию, а о чувствах. А-Цзе был немного сбит с толку. – Желать долголетия тому, кого любишь, желать смерти тому, кто ненавистен*. Как только любовь превращается во зло, восемнадцать быков уже не возвратить… Чем сильнее и чище эмоции, тем легче это сделать.

*爱之欲其生，恶之欲其死

Подчиненные не стали следовать за ним вплотную, как обычно, и немного отстали. А-Цзе вроде немного понял и увидел, как Пиковый Король обернулся и похлопал его по плечу, сказав: – С сегодняшнего дня не отходи от Цзян Тина, не позволяй ему ни с кем оставаться наедине, и… А-Цзе сглотнул слюну. – Не позволяй ему больше себя одурачить, – равнодушно сказал Пиковый Король. – Иди. Хотя А-Цзе оказался пристыжен, но ответил четко. Затем он вернулся к людям к автоколонне для окончательного снабжения и проверки. Пиковый Король стоял один на ветру, глядя на бескрайнее маковое поле, на бесплодные и необъятные холмы Куткайских гор и черную точку, проплывающую вдалеке сквозь облака, которая была птицей, порхающей на краю неба. Он прищурился, и никто не знал, о чем он думал. Доносившийся издали протяжный вой эхом разносился в темной ночи снаружи пещеры, казалось, словно дикие звери расхаживают взад-вперед. Он не мог вспомнить, как долго боролся с голодом, жаждой и головокружением. Высокая температура заставляла его дергаться, даже когда он пребывал в полубессознательном состоянии; в трансе он почувствовал, как прохладная жидкость внезапно полилась ему в рот, и желание выжить сделало свое дело. После нескольких маленьких глотков последняя капля жидкости попала ему в горло. – … Возможно, из-за того, что жажда временно утолилась, он наконец с трудом открыл глаза и услышал из темноты плач; тихий и очень угнетающий, будто маленький зверек бдительно трясется в своем гнезде. – …Ты… Рыдания немедленно прекратились. Лунный свет лился из выхода в пещеру, и он увидел своего худенького маленького друга, свернувшегося калачиком рядом с ним. Его плечи дрожали, и он уткнулся лицом в колени. – ...Ты плачешь? Маленький мальчик тут же прикрыл рот рукой, выпрямился и энергично замотал головой. Он с большим трудом держал верхнюю часть туловища поднятой, и после нескольких попыток подняться, он сдался и лег на землю с протянутой рукой. Мальчик сразу же взял его холодную руку в объятия и крепко прижал к себе, в попытке согреть. Его нежные и белые руки хоть и были покрыты грязью от нескольких дней борьбы за выживание в дикой местности, но с первого взгляда можно было понять, что за ним тщательно ухаживали с детства. Руки маленького мальчика же, напротив, были всевозможно обморожены, покрыты шрамами и пятнами крови. Для его возраста руки были худыми, а локти слишком костлявыми. Контраст настолько очевиден, но когда руки этих двоих детей оказались сложены вместе, то оказались неожиданно гармоничны. Они словно были рождены для того, чтобы вот так крепко обнимать друг друга. – Ты боишься? Маленький мальчик некоторое время колебался, а затем прошептал: – Да. – Боишься смерти? На стыке лунного света и тени в этих больших, ясных глазах снова появился прерывистый блеск, и он долгое время качал головой. Он рассмеялся: – Ложь. Скажи мне, ты боишься смерти? – … – Наконец маленький мальчик тихо сказал: – Я боюсь твоей смерти... Он замер. – До тех пор, пока ты жив… пока ты жив… – вновь зазвучали рыдания, и на этот раз он не смог удержаться, упал вниз и свернулся калачиком рядом со своим товарищем, снова и снова невнятно и безнадежно всхлипывая: – Я, я могу умереть, моя жизнь не имеет значения, но ты должен жить… – Ты должен жить… Маленький мальчик долгое время не пил воду, он вышел на улицу в поисках воды вечером, когда солнце было слабым. Он осторожно зачерпнул воду впалым камнем, и боясь пролить хоть каплю, вернулся в пещеру, чтобы напоить своего друга, страдающего от высокой температуры. Его собственные губы были такими сухими и потрескавшимися, что кровь застыла в уголках его рта, став пурпурно-черной, и когда он шевелил губами во время плача, из-за нехватки воды, кровь снова хлынула наружу. Но боль от потрескавшейся кожи казалась ничем по сравнению с мольбой, звучавшей в его голосе. Как люди могут испытывать такие сильные эмоции? Девятилетний Вэнь Шао задумался, прислушиваясь к звукам плача. Почему он предпочитает умереть, израсходовав последние силы и молиться о выживании своего любимого товарища? Он протянул другую руку, желая прикоснуться к черным волосам маленького мальчика в лунном свете, но годы закружились и исчезли, как водоворот, и спустя более 20 лет рука Пикового Короля скользнула по воздуху, кончики его пальцев коснулись колышущихся маков перед ним. Пиковый Король закрыл глаза. “Я хочу сохранить в памяти возлюбленного, который не изменится до смерти…” “Я люблю тебя, Янь Се, и я хочу, чтобы ты тоже был непревзойденным победителем.” “Янь СЕ!!!” – Тогда стреляй, – голос Цзян Тина, скрежетавший зубами, снова прозвучал перед ним, и он сказал: – Стреляй, не будь трусом.

…

Маленький мальчик, который плакал в пещере, вырос. Будто что-то услышав, он резво встал, быстро развернулся, выбежал из пещеры, и не смотря на крики сзади, ни разу не обернулся. Он пробежал сквозь поток времени и пространства, придя к серому зимнему горному потоку ущелья Юаньлун, крепко обнимая полицейского, испытывающего бедственное положение, его глаза сияли радостью, болью и любовью. Затем он сделал полшага назад и развернулся, без колебаний подставив свою голову под красную точку дальнобойной снайперской винтовки. Пиковый Король так крепко стиснул зубы, что его скулы приобрели странную жесткую и холодную форму, а его подчиненные в отдалении сделали полшага вперед, а затем робко замерли. Спустя долгое время он, наконец, поднял голову, открыл глаза, сделал глубокий вдох и сунул руку в карман брюк, достав пакетик с порошком. Сзади раздался голос: – Дагэ. – … Как только Пиковый Король повернулся, А-Цзе осторожно опустил голову: – Автоколонна готова к отправлению. Автоколонна внедорожников, готовившаяся пересечь границу, ждала приказа к выступлению. На открытом пространстве, за худощавой фигурой, которая была ему очень знакома, пристально наблюдали его подчиненные. Он опустил голову и сел на заднее сиденье автомобиля. Пиковый Король оставался абсолютно неподвижен. – …Дагэ? Через несколько минут А-Цзе, который начал немного нервничать, наконец услышал его голос: – Хорошо. Он удивленно посмотрел вверх и увидел, как Пиковый Король достал из кармана пакет с вещами и выбросил его в маковые поля. – Это... – Пустяки, – равнодушно сказал Пиковый Король, не позволяя ему задать никаких вопросов. – Давай поедем в Яошань. Автоколонна медленно тронулась в путь, пересекая горную цепь и направляясь на север. Проезжая через Куткай, где еще не выветрился запах пороха, ядовитые испарения и лесную чащу, где с древних времен были захоронены кости бесчисленных изгнанников и торговцев нефритом; проезжая через великолепные пейзажи Сишуанбаньна-Дайского автономного округа и холмистую Сычуаньскую дорогу, под затянутое облаками небо, на вершине равнины спокойно возвышаются огромные горы Яошань. Бесчисленные полицейские машины с включенными от зари до зари* мигающими красными и синими огнями, выехали на эту величественную гору с равнины.

*披星戴月 - звёзды вместо плаща и луна вместо шляпы (обр. в знач.: (работать, ехать) при луне и звёздах; от зари до зари).

У подножия горы Яошань. Несколько полицейский машин остановились у ворот окружного полицейского участка, и местные руководители приветствовали их одного за другим. Джип еще не успел остановиться, как из машины уже выскочил одетый в черное полицейский. Одной рукой он снял солнцезащитные очки и посмотрел вдаль… Он был очень высоким, с густыми бровями и жестким лицом, словно высеченным ветром ― как ножом, инеем ― как кинжалом*.

*风刀霜剑 - букв. ветер ― как нож, иней ― как кинжал; о тяготах и невзгодах в жизни. Нависающий купол горы, вырисовывающийся среди снежных облаков, отражался в глубине его зрачков.