*天罗地网 - сплошное кольцо окружения; расставить сети, из которых не вырваться.
Казалось, что этот жест означает прощание. Никто не знал, почему Цинь Чуань решил сбежать в тот день. Быть может, это произошло потому, что он наконец восстановился до такого состояния, что смог действовать, или потому, что в тот момент смена караула проявила халатность. Никто не мог понять непредсказуемое добро и зло Цинь Чуаня, но начальник Люй сказал: – Возможно, потому что он ждал тебя. Янь Се: – А? – Что, а? Подумай о том дне, когда мы разговаривали у его больничной койки. Я думаю, что на самом деле он бодрствовал, вслушиваясь в каждое слово, и когда мы вышли, он сразу же встал и убежал. Как думаешь, чем это объясняется? – … – Янь Се на мгновение лишился дара речи, и начальник Люй вздохнул: – Если он так сильно не хотел попасть в тюрьму, зачем ему вообще понадобилось делать все это?! Начальник Люй стоял перед окном кабинета; в его большой эмалированной кружке был горячий чай с годжи и леденцовым сахаром, и горячий пар застилал тонким белым слоем линзы на его очках для чтения. Он просто смотрел вдаль на оживленную улицу; в его глазах мерцал слабый свет, и через некоторое время он вздохнул: – В характере Цинь Чуаня есть справедливая и преданная сторона; но я не смог выполнить свою обязанность наставника. Я усомнился в нем, когда Лао Юэ ушел, и на деле, в то время еще можно было сдержать коня на самом краю пропасти*, но перед его взором открылся внешний мир, и вместо того, чтобы остепениться, он стал меняться…*悬崖勒马 - одуматься пока не поздно, опомниться, остановиться вовремя.
– Старею, я старею! – Начальник Люй пришел к самоуничижительному выводу. Янь Се хотел утешить его, но не мог подобрать слов. Начальник Люй повернулся, подошел к большому столу, подписал заявление об оказании помощи в расследовании, положил перед собой ордер на арест, прищурился и тяжело вздохнул. – ...Я поймаю его, – прошептал Янь Се. Начальник Люй кивнул, они оба уставились на ордер на арест, и утонченное и красивое лицо Цинь Чуаня улыбнулось им в ответ. – Ждал тебя? – спросил Цзян Тин, прислонившись к изголовью больничной койки, и захлопнув “Значение метилирования ДНК в судебной практике” (автор Гоу Ли), сказал с улыбкой: – …Зачем ждал? Вы с начальником Люем действительно слишком эмоциональны. Побег этого человека по фамилии Цинь определенно был спланирован не только им одним. Существует высокая вероятность, что у него есть сообщник, который ему и помог, а также, причина, по которой он выбрал этот день, заключается в полне себе подходящем времени. Откуда вы вообще взяли эту чушь об ожидании? Ян Мэй сидела в мягком кресле в одноместной VIP-палате и пила вкусный свежеприготовленный суп из морепродуктов и кивала. Она не была знакома с Цинь Чуанем, но Цинь Чуань однажды порезал лицо ее Цзян-гэ, так что теперь он был на третьем месте в ее книге мести; на четвертом месте была менеджер в Гунчжоу, которая сорвала с нее бриллиантовое ожерелье; и на пятом был владелец KTV по соседству “Неспящего дворца”, который конкурировал с ней за бизнес. Что касается людей на первом и втором месте, то они были мертвы. – Только посмотри на себя, все ешь и ешь! – Янь Се отчитал ее: – Это я приготовил и отправил твоему Цзян-гэ, чтобы он скорее шел на поправку. Зачем ты это ешь?! Только посмотри на себя, за последние два месяца набрала вес, не мыла голову и не делала макияж, неужели ты не хочешь вступить в брак? Цзян Тин как раз собирался выступить в защиту Ян Мэй, но когда услышал слово “брак”, он почувствовал необходимость и укоризненно посмотрел на Ян Мэй. – Зачем мне выходить замуж? – Ян Мэй вытерла рот и холодно сказала: – Лаонян* нравится жить одной. Я хорошо зарабатываю и могу позволить себе покупать сумки, дома и украшения, а по выходным ходить на ужин и заниматься йогой с Хань Сяомэй. Что может быть лучше этого?*老娘 - я (женщина о себе во время перепалки); мать, мамаша.
– Это правда, но… – Янь Се все еще не сдавался. Следующая фраза Ян Мэй лишила Янь Се дара речи: – Никаких “но”. Прибыль “Неспящего дворца” с каждым годом утраивается, у Лаонян куча денег! Янь Се, который знал о преимуществах богатства, должен был признать, что она истину глаголет. Цзян Тин улыбнулся и беспомощно покачал головой, снова открыл последний шедевр начальника Гоу (подписанное издание) и беззаботно спросил: – Было ли выдано извещение о помощи в расследовании? – Еще рано, нам придется подождать до Нового года, – Янь Се вздохнул. – Однако, согласно последним событиям, он, возможно, сбежал из провинции S, и вряд ли мы сможем поймать его за короткий промежуток времени. Цзян Тин сказал: – Я думаю, он уехал за границу. – Уехал за границу? Цзян Тин перевернул страницу, поджал губы и сказал “угу”: – Цинь Чуань - человек, который не оставляет пути к отступлению и он привык делать грязную работу чужими руками. Когда он поклялся в своей верности Пиковому Королю, он также оказал благосклонность Ван Синъе; в противном случае, он не оставил бы ни малейшей бреши в камерах наблюдения, чтобы его поймал начальник Люй. Не считая Ван Синъе, который ни в чем не достиг успеха и терпел сплошные неудачи, я предполагаю, что у него есть другие контакты, и, возможно, что он уже проложил для себя не один путь. Янь Се задумался, и Цзян Тин снова сказал: – Я думаю, вы должны были понять это давным-давно. Разница между Цинь Чуанем и обычными людьми заключается в том, что добро и зло в его личности изменчивы. Причина, по которой Вэнь Шао начал заманивать его в воду более десяти лет назад, заключалась не только в том, что он был единственным сыном Юэ Гуанпина, которому Юэ Гуанпин был многим обязан, но и в том, что он почуял в Цинь Чуане сходство с собой… Им нравилось ощущение контроля. Когда Цинь Чуань намеренно попросил А-Цзе вернуть полицейский пистолет тип-92 при мне, он направил дуло пистолета в голову А-Цзе, и невзирая на подозрения, словно собираясь застрелить А-Цзе, а все потому, что ему нравится испытывать волнение от провоцирования. По сравнению с Вэнь Шао, у Цинь Чуаня было всего на одно заклятие “сжать обруч*” больше.*紧箍咒 - которым Сюаньцзан (玄奘) сжимал железный обруч на голове царя обезьян Сунь Укуна (孙悟空), чтобы привести его к повиновению; по роману «Путешествие на Запад».
– По сути, его нужно как можно быстрее привлечь к ответственности, – после короткий паузы, Цзян Тин подытожил: – В противном случае, боюсь, что под влиянием внешнего воздействия он постепенно превратится во второго Пикового Короля. Пойдет ли Цинь Чуань по этому пути, откуда нет возврата? Никто не мог дать на этот вопрос ответ, но Янь Се чувствовал, что в его сердце было нечто большее, нежели чем у Пикового Короля; не просто сдерживающее заклятие, а что-то другое. Однако об этом можно будет узнать только в будущем, когда он поймает Цинь Чуаня. Результаты решения расследования Цзян Тина так и не были обнародованы. Начальник Люй заявил, что это произошло из-за того, что департамент провинции S устроил перепалку с городским управлением Гунчжоу. С тех пор, как заместитель начальника управления Ху пришел запротоколировать показания, Цзян Тина допрашивали несколько раз, и каждый раз, когда он выходил оттуда, то чувствовал себя немного более напряженным. Но поскольку не имело смысла ждать результатов, он постепенно успокоился, сказав Янь Се, что не испугается, даже если его приговорят к нескольким годам тюрьмы. Он принес с собой в следственный изолятор последние труды Гоу Ли и “Праджняпарамита хридая сутра*”, и когда его освободят после отбытия наказания, он станет разносторонним мастером меча.*Состоит всего из нескольких сотен слов и является одной из самых популярных классических книг китайского и тибетского буддизма.
Янь Се горько улыбнулся и сказал, что муж больше ничего не может сделать, но не следует волноваться, поскольку я обязательно подам заявление об условно-досрочном освобождении по медицинским показаниям. В начале весны, в марте, Цзян Тина, наконец, выписали из одноместной VIP-палаты, официально положив конец беготне Янь Се из городского управления в больницу, из больницы домой, из дома назад в больницу… бесконечной беготне в этом порядке. Его волосы не только отрасли, но и стали очень мягкими и черными, что Янь Се, цокая языком от удивления, прикасался к ним всякий раз, когда у него было время. Однако Цзян Тин привык к прохладному и приятному ощущению из-за лысины, поэтому тактично выражал свое желание подстричься… На этот раз не только Янь Се, но даже Ян Мэй, Ма Сян, Хань Сяомэй и другие люди, имеющие эстетическое восприятие, выразили решительное несогласие, поэтому ему пришлось сдаться. Все-таки дома было более уютно. Цзян Тин ел и спал весь день напролет, а когда ему становилось скучно, он спускался с жилого комплекса в общественный парк, чтобы покормить котят. Госпожа Цзэн Цуйцуй приходила каждые два дня, принося с собой суп, и кормила его, как большого ребенка, заставляя его набирать вес. Когда он встал на весы, то обнаружил, что с момента последнего взвешивания, его вес увеличился на три цзиня. – Янь Се! – Цзян Тин высунул голову из ванной и крикнул: – Ты обещал отвезти меня в Гунчжоу, когда мой вес увеличится на пять цзиней, иди и посмотри! Янь Се смотрел футбол в гостиной, и услышав эти слова, он немедленно потер руки, встал и с улыбкой сказал самому себе: – Откормился, значит скоро будет секс… Цзян Тин хотел отправиться на кладбище павших в бою в Гунчжоу. Это был первый раз, когда он добровольно обратился с такой просьбой, после взрыва на заводе по производству пластмасс по делу 1009. Дело не в том, что Янь Се не хотел его везти; главная причина заключалась в том, что врач сказал, что сосуды сердца и головного мозга Цзян Тина все еще очень слабы и могут не выдержать слишком резких эмоциональных перепадов, и начальник Люй также полагал, что, судя по состоянию Цзян Тина, он, скорее всего, может умереть перед надгробным камнем. Так что, только после середины апреля, когда погода потеплела, и результаты повторного обследования были хорошими, Янь Се с разрешения врача, наконец, вывел Цзян Тина из дома. В отличие от приукрашенного повествования литературных произведений, когда они прибыли на кладбище, так не только не было ни тучки, но и погода была прекрасной. На верхушках деревьев проросли почки, на зеленой траве гроздья мелких цветов покачивались на ветру, и даже серые каменные стелы отражали теплое мерцание прожитых лет. Янь Се сказал: – Давай я найду тебе складной стул, тебе нельзя слишком долго стоять. Цзян Тин ничего ему не сказал, держа в руках букет цветов и расхаживая туда-сюда между дюжиной каменных стел, и что-то бормоча себе под нос. Спустя долгое время, он, наконец, приподнял штанины брюк и присел, глубоко вздохнув. – Я немного побуду один, – небрежно сказал он. – Я найду тебя позже. Янь Се похлопал его по плечу, достал из кармана сигарету и сунул ее в рот, затем сунул одну руку в карман брюк и ушел. В мирное время, криминальный полицейский - одна из самых опасных профессий. Чем старше становится офицер уголовной полиции, тем больше он мог видеть, каким злым может быть злое сердце в этом мире, каким добрым может быть добрая душа, насколько ценна жизнь и как легко приходят смерть и расставание. Именно потому, что жизнь слишком хрупка и скоротечна, необходимо проститься с умершими с надеждой на воссоединение и применять суровые наказания для защиты живых. Янь Се вышел с кладбища, глубоко вздохнул свежий воздух, смешанный с запахом растительности, и вдруг почувствовал, как в кармане завибрировал телефон. – Алло, начальник Люй? Капитан Юй собралась уходить в отставку в связи с болезнью, и официальное преемничество Янь Се также было включено в график. После того, как Янь Се повысят до руководящей должности среднего звена, то ругать его станет неудобно, и теперь, казалось, будто начальник Люй и заместитель начальника Вэй решили за несколько дней обругать его так, чтобы хватило на всю оставшуюся жизнь. Теперь, каждый раз при виде его, они не могли удержаться, из-за чего Янь Се стал испытывать значительную психологическую нагрузку, отвечая на телефонные звонки этих двоих. – Ты натворил бед*, спровоцировав Гунчжоу?*招猫逗狗 - заманили кошек, дразните собак; провоцируете споры, создаете ненужные сложности.
– … Прежде чем Янь Се успел возразить, что тот лично одобрил его отпуск, он услышал, как начальник Люй продолжил: – Мнение министерства по делу Цзян Тина было одобрено. Щеки Янь Се напряглись: – Каким образом? В трубке пронесся поток воздуха, похожий на протяжный вздох, и начальник Люй сказал: – Все благодаря Лао Юэ! Среди всего прочего, когда Цзян Тин подошел к черте, убийство Ци Сыхао было наименее серьезным, потому что в то время он уже укрылся у Пикового Короля и выдал наркоторговцу присутствие Янь Се, так что тот момент был весьма спорным. Что действительно было серьезным, так это некоторые вещи, которые он сделал для У Туня, еще в ранние годы, когда пришел работать в полицию, и прикрытие наркоторговцев, которое он позже делал по приказу Пикового Короля… Ху Вэйшэн был типичным примером. После того, как Цзян Тин “погиб при исполнении” после инцидента операции 1009, несколько больших тигров* в верхних слоях власти Гунчжоу воспользовались ситуацией, чтобы свалить на него все все свои грехи, и теперь ничего нельзя было доказать.*大老虎 - крупный экономический преступник; «крупная рыба» в экономических преступлениях.
Хотя и говорится, что успешные заслуги искупают ошибки, однако методы подсчета достоинств и недостатков были очень глубоко сокрыты, и раскрыть их слой за слоем было практически невозможно. Департамент провинции S, городское управление Цзяньнина и городское управление Гунчжоу спорили в течение двух месяцев, и в конечном счете встревожили Министерство общественной безопасности. В начале апреля Министерство общественной безопасности направило сотрудников для проведения тщательного расследования и подняло большое количество старых материалов по делам десятилетней давности. При расследовании нарушений дисциплины в ранние годы Цзян Тина было обнаружено множество доказательств того, что его подставили, поэтому два отставных вышестоящих руководителя городского парткома были арестованы со скоростью света; после дальнейшего расследования, министерство установило, что некоторые из ранних ошибок Цзян Тина исправлены разнообразными методами. …Это был Юэ Гуанпин. После того, как Цзян Тин признался Юэ Гуанпину в том, кто он такой, и предложил план действий для дела 1009, старый начальник управления потихоньку извлек все проблемные материалы по делам, относящиеся к его ранним годам, и добавил указания и подписи. Поступив таким образом, он взял вину на себя. Хотя дополнительные указания не соответствовали требованиям, но в случае, если Цзян Тин когда-нибудь подвергнется осуждению, Юэ Гуанпин сможет выступить в качестве барьера, и окончательно смягчить удар. Мертвый ушел, но его тень все еще осталась. До того, как были обнародованы эти старые материалы дела, никто не знал, что сделал Юэ Гуанпин, и даже Цзян Тин понятия не имел, что за его спиной всегда была пара старых и сильных рук, держащая невидимый зонт. – До прокуратуры не дойдет, но система неизбежно зафиксирует серьезные правонарушения. Пусть Цзян Тин возьмет на себя вину и уйдет в отставку… Фактически получается, что его уволят, и он не сможет надеть форму и вернуться в полицию. Но по сравнению с возбуждением дела прокуратурой и тюремным заключением этот финал уже был очень хорош, и его даже стоит отпраздновать. – ...Я понимаю, – Янь Се долго молчал, а потом вздохнул от тяжелых переживаний: – Хорошо, все в порядке… Я пойду и поговорю с ним. Начальник Люй произнес несколько слов и повесил трубку. Янь Се сжал в руке мобильный телефон, глубоко вздохнул, чтобы успокоить свой разум, и направился к зеленому весеннему кладбищу. Он легко ступал по мягкой траве своими кожаными ботинками, прошел мимо тяжелых стел из серого камня, встал рядом с Цзян Тином, опустил голову и улыбнулся, глядя в его ясные глаза. – Так вот, начальник Люй только что звонил и сказал… На светлом голубом небе плыли хлопковые облака, и сквозь них пробивались лучи света. Тысячи золотых лучей света, подобно золотым стрелам, выпущенных богами, немедленно пронзили небеса и землю в мире смертных, освещая бескрайние горы, реки, города и деревни на юго-западе родины. На кладбище павших в бою в Гунчжоу было много зеленых сосен и кипарисов, а бесчисленные каменные стелы устремлены к небу. Цзян Тин спрятал лицо в ладони. Хотя он изо всех сил старался подавить дрожь, он не смог контролировать свои дрожащие плечи. Горячие слезы скатывались с его пальцев и падали на землю, где были похоронены кости его верных товарищей. Янь Се с силой притянул его к себе, прижав лбом к своему плечу и тяжело вздохнул. Цветы абрикоса были подобны дождю, и кружась на ветру, они проносились один за другим мимо рядов мирных и безмолвных каменных стел, и красных и влажных глаз Цзян Тина, уносясь прямо в небо.…
Год спустя. 21:30. В жилом комплексе Юйчэн, район Тайпин, город Цзяньнин, пол был покрыт номерными табличками, и раздавались бесконечные звуки затвора фотоаппарата. Гоу Ли, который нес чемодан, поспешил на место происшествия вместе с остальными людьми. За пределами оцепления стояла толпа любопытных, которые показывали пальцами, а полицейские-стажеры отгоняли их, время от времени выкрикивая несколько слов. – Что там, Янь-гэ? –Хань Сяомэй вздернула подбородок, глядя на труп, не меняя выражения лица. – Я знал, что грабители могут подраться между собой из-за неравномерного распределения добычи, но я не ожидал, что они способны на убийство. – Янь Се взял полицейский протокол на подпись и, не поднимая головы, приказал: – Немедленно отправьте уведомление о проведении расследования на железнодорожные вокзалы, пункты взимания платы по скоростным автомагистралям, автобусные станции и дорожной полиции, чтобы они передали сегодняшнюю видеозапись наблюдения с северной стороны улицы Юйчэн между шести и девяти вечера, и сразу же отправьте их технической группе по сбору вещественных доказательств. Ма Сян! Отправь номера украденных бриллиантов для проверки и сравнения! Где Эр-Гоу? Где судмедэксперт? – Кто это Эр-Гоу*? – Гоу Ли взревел: – Я начальник Гоу, начальник!*Означает "глупый пес". Здесь Гоу - собака (狗), когда как его фамилия Гоу (苟).
Янь Се рассмеялся и выглянул за дверь: – Эй, почему твой учитель Цзян до сих пор не пришел? Издали подъехала машина и под пристальными взглядами медленно остановилась у ворот жилого комплекса. Доцент Цзян из следственного отдела полицейской академии Цзяньнин вышел из машины, сунул одну руку в карман, другой поправил на себе ветровку и быстро пошел сквозь толпу в разгар дискуссий. Полицейский-стажер давно привык к этому, и с улыбкой поприветствовал его издалека, затем вручил перчатки и бахилы, и гостеприимно поднял для него заградительную ленту. Цзян Тин поблагодарил его, поднял голову и встретился с улыбающимся взглядом Янь Се, стоявшего неподалеку. Никто не мог видеть улыбку, вспыхнувшую в глазах Цзян Тина. Он надел перчатки и направился к месту совершения преступления, глядя на мигающие красные и синие полицейские огни.