indestructible

VTSS - I'm a sick bitch

      Первая неделя прошла намного лучше, чем Чон мог предположить. Почему-то ему всегда представлялось, что в армии отвратительные условия, полная антисанитария, всюду на стенах плесень, которая приобрела такой же зелено-синий цвет, как и форма. Холод, сырость и ни грамма уважения. Ну а как ещё закалить могучий дух бойца? Естественно, грубо ломая психику восемнадцатилетнего подростка свободном правил, лишением свободы и личного пространства, ну и просто всячески ломая чужие личные границы и душевные устои. Чонгук ожидал увидеть обшарпанный душ с ржавыми трубами и покрашенной краской плиткой, но увидел обычный душ с отдельными кабинками и бежевой чистой плиткой. Ожидал увидеть комнату размером с школьный класс, где стоит 8 трёхэтажных кроватей и которую придется делить с весьма сомнительными личностями. Но увидел обычную небольшую комнатку, где стоят две двухэтажные кровати по бокам, письменный стол около окна и шкаф. В принципе, больше ничего и не помещалось, да и не сказать, что требовалось большего. К счастью, поселили туда сразу их троих. Тэхен как радостный ребенок занял второй этаж, Хосок особо не выбирал и умостился на первом этаже под Тэхеном, а Чон напротив Хосока. Одна койка пустовала и не сказать, что Чонгук жаждет соседей.       Подъем начался рано. Ровно в шесть утра по всем комнатам через рацию на потолке начал звучать гимн, отчего Чонгук довольно-таки сперва испугался, особенно увидев незнакомую обстановку спросонья. Но воспоминания быстро нахлынули и расставили все по своим местам. Через пятнадцать минут к ним зашёл высокий альфа со словами, что они уже должны были быть собраны, а кровати убраны. Тэхена, как любителя поспать как можно дольше, эта новость чрезвычайно сильно задела за живое.       Собраться за пятнадцать минут не кажется таким критичным, но и лояльным тоже. Ким Тэхен на свои возражения получил лишь твёрдое: «На поле боя красоту наводить будет некогда». Чонгуку с Хосоком же все равно, они и раньше не любили медлить и долго спать себе не позволяли. К тому же, под вечные звуки сирен оберегать свой режим сна вряд ли получится.       Обеденная комната представляла из себя словно бы обычную столовую из школы: много столов с лавочками и местом раздачи подносов и сбора грязной посуды. Часто тут дежурили сами солдаты, новобранцы. Еда в принципе, такая же как и везде, ничем не отличительная и с привкусом общепита. Разбавленная водой каша, смешанная с хлебом котлета и салат из капусты и лука. С учётом массового дефицита товаров в городах сейчас такое питание кажется чем-то премиумным. Ещё бы пару лет назад Тэхен недовольно воротил нос и ворчал, а сейчас без лишних слов наворачивает украденную с тарелки Хосока половинку котлеты.       Разве что Чон оценил мозаику на стене из разбитых кружек и посуды. Общая картина выстраивалась в лес с широкой рекой. Почему-то Чонгук непроизвольно начинает искать какие-либо признаки уюта и тепла в этом месте. Цепляется за них как за что-то живое.       Тут не угрожают оружием, не повышают голоса, лишь отдают четкие и твердые команды. За стенами базы наоборот всюду сирены, звуки взрывов ранним утром, изредка крики. Только Чонгук не знает, что пугает его больше: толпы людей с криками и сирены, или оглушительная, пугающая тишина. Такая, словно никого уже не осталось, словно город вымер, а его жителей ветром унесло. Как какой-то ночной кошмар с такими же пустынными улицами, тихими и сколько не беги, а цель все дальше и дальше. Похоже на какой-то сюрреалистический ужастик, где за ночь на Земле никого не осталось. Кто-то боится темноты, чего-то, что за ней прячется, кто-то высоты, а кто-то боится остаться один на один со своими мыслями и проблемами. Наверное поэтому Чонгук с первого дня рвался всем и всюду помогать, не сидел на месте и вечно носился с кем-то как волонтёр, или даже с Хосоком и Тэхеном улицы патрулировал. Ему казалось, что стоит только остаться в этой тишине, как она тут же материализуется и поглотит его живьём. А после нее уже любой шорох и скрип воспринимается как летящая сквозь сотни километров пуля. Даже к сиренам привыкнуть можно, в их время хотя бы издали можно увидеть или услышать людей, бегущих в укрытие. А во время тишины ничего не слышно.       После завтрака всех вывели на улицу и построили. Ходящий из стороны в сторону старшина рассказывал и раздавал каждой группе задания. Кого-то с отрядом отправляли в город, кого-то заставляли убирать на базе, кому-то вообще только кивали. Не трудно догадаться, что видимо таким людям раздавали индивидуальные и секретные поручения. Так постепенно людей отпускали идти выполнять задания, пока в строю не осталось только три человека. Мужчина встал напротив них, сканируя изучающим взглядом.       — Ты и ты, — альфа махнул рукой на Кима и Чона. — Пойдете на полигон учиться стрелять и обращаться с оружием, а ты, — мужчина перевел взгляд на Чонгука, — мне нужно отойти на несколько минут, поэтому присмотри за новобранцами. Они около ангаров листья метут. Потом пойдешь тоже на полигон. Вопросы?       — Никак нет, товарищ старшина, — в один голос проговорили парни.       — Вольно.       Альфа уходит по своим делам, а Хосок забирает Тэхена и с нескрываемой усмешкой желает Чону удачи. Чонгук лишь только тихо вздыхает и подходит к территории ангаров, которая находилась перед полигоном. Возле него разбрелись молодые солдаты, которые старательно гребут листву, собирают ее в мешки и подбирают камни и ветки. Завидев количество звёзд на погонах Чона, те только пожимают плечами, продолжая выполнять свою работу. В армии задавать вопросы не любят, а отвечать и подавно.       Старший становится чуть поодаль, сложив руки за спиной и скользит взглядом по молодым парням. Некоторые лица ещё совсем юные, растерянные и глаза взволнованы. Некоторые, такие же молодые, но совсем другие. Их лица не выражают эмоций, глаза смотрят в пустоту, и кажется, если в них посмотреть, то там такая же темная пустота, длинная как туннель. Чонгук не сомневается, что эти люди видели войну слишком близко. Видели как костлявые руки смерти накрывают целые города, затмевая солнце, потому глаза и темны — забыли как выглядит свет. Альфа понимает, что уже спустя месяц как их выпустят за пределы ворот, многие не вернуться, другие потеряют товарищей и любую способность чувствовать. Сегодняшний день, когда они под солнечными лучами гребут листья, шутят и не думают о завтра — маленький уголок рая на земле.       Не то чтобы и он многое понимает. Нет, Чон судит лишь о том, что видел своими глазами. Ему несказанно повезло — он не терял. Его дом стоит на месте, его друзья с ним, его папа жив и каждый день закатывает скандал, потому что волнуется о шкуре единственного сына. Чонгук ангельскими крыльями укрыт, и с собой под эти крылья самое дорогое забрал. Со временем понимаешь, что ни одна вещь, ни диск с альбомом любимой музыкальной группы, ни дорогой ноутбук — ничего не стоят. Их цена обвалилась до нуля разом с валютой. Чон впервые подумал, что вместо брендовой толстовки забрал бы себе пару фотографий тех счастливых дней, которые были «до».       Он видел многое, наверное, чуть больше тех, кто напротив него. Хотя смотря в некоторые взгляды уже сомневается. На этой войне каждый потерял, прозрел, похоронил мечты. Вместо всех надежд и целей лишь одна мечта на вершине, лишь она написана огромным шрифтом на весь лист и имя ей — «Победа». Они не говорят «когда война закончится», они говорят «когда мы победим». И это заклинание длинною в вечность, молитва, которую шепчут старики перед сном. Если затаить дыхание, можно услышать, как вся необъятная страна каждую ночь шепчет одни и те же слова. Чонгук верующим не был, но даже он молит молитвой заговорщиков одно и то же, и пока весь край ещё в силах шевелить губами — заклинание свою силу не потеряет.       Чон выныривает из собственных мыслей, тихо вздыхая. Поднимает глаза на служащих, которые ходят всюду и загребают листву. Откуда-то сбоку исходит резковатый аромат цитрусов и Чонгук закатывает глаза, уже понимая кто к нему идёт. Альфа оборачивается через плечо и видит, как Мин вместе со старшиной неторопливо подходят к Чону, беседуя о каких-то важных делах. Омега не обращает на старшего никакого внимания и даже не смотрит в его сторону. Чона такое высокомерие бесит. В принципе, как и все в этом капризном и избалованном омеге. Как он вообще смог занять такой высокий пост в такие юные годы? Точно родители помогли, не иначе.       — Большое спасибо за совет, господин Мин. Сделаем все в лучшем виде, — кивает мужчина с теплой улыбкой. После переводит взгляд на Чонгука и тут же надевает вновь хмурую и серьезную маску. — Можешь быть свободен.       Чонгук склоняет голову на секунду, слушаясь, и направляется в сторону полигона, чтобы провести время с друзьями. Тренировки с ними точно покажутся чем-то более весёлым и живым, чем бесполезная слежка за новобранцами. Не успевает он сделать и нескольких шагов, как слышит сзади тихий смешок и мягкий голос Юнги:       — Стоять, лейтенант.       Чон на секунду поднимает глаза в небо, якобы моля богов, чтобы хоть сегодня ему не дали миллион поручений, не скрутили руки или не издевались любыми другими способами. Поворачивается лицом к младшему, держа ровную осанку.       — Чем могу быть обязан? — голос старшего звучит уважительно, пусть выражение лица не совсем отражает суть слов.       — Ну, — блондин размеренно подходит ближе и обходит Чона сбоку. Неожиданно Чонгук чувствует лёгкое прикосновение в спину, отчего дёргается, но не сдвигается с места. Младший вновь появляется перед глазами Чонгука и держит в тонких пальцах стикер со Спанч Бобом. Мужчина удивлённо рассматривает изображение жёлтой губки, которая прижала к себе лопатку и счастливо улыбается в два зуба. — Я бы с тобой, Чон Чонгук, в разведку не пошел, раз ты даже не почувствовал, как эта мелкая солдатня тебе на спину наклейку прицепила.       Старший переводит взгляд на молодых парней, которые очень усердно сдерживают смех, смотря на листву под ногами. Мин качает головой, улыбается едва уловимо и аккуратно складывает стикер пополам, после чего кладет его в нагрудный кармашек альфы.       — На память, — младший хлопает по кармашку и кивает головой. — А сейчас иди со мной.       Чонгук ничего не отвечает, только хмурится и косится на свой карман, из которого торчал край бумажки. Спокойно проходит дальше за Мином, наблюдая за различными небольшими постройками. Где-то стоят небольшие домики, в одном из которых через дымоход валит черный дым — скорее всего кухня. Где-то дальше стоят огромные ангары, что выстроены в целые ряды. В них таится все вооруженная техника, припасы и прочее оружие. Вход туда, конечно доступен не каждому, поэтому около них стоят несколько дежурных солдат на посту. Юнги выходит вместе с альфой на открытую местность чуть ли не в самом конце базы, что была отдельно огорожена каменным забором. Чон видит перед собой огромное пространство, больше похожее на поле, но ровных участков земли и травы практически не было.       — Это полигон, — Юнги проходит через ворота и останавливается около небольших металлических столов, на которых стояли накрытые брезентом коробки. — Тут тренируются стрелять, метать ножи, гранаты и в принципе, есть полоса препятствий даже, только надо вправо пойти, — Чон переводит взгляд вправо и видит за сетчатым забором странные металлические преграды, разбросанные шины, окопы и даже стену для скалолазания. Затем переводит взгляд влево и замечает стоящих вдали Хосока и Тэхена, которые по очереди метают ножи в деревянные мишени. За ними наблюдает стоящий рядом офицер, но те все равно дурачатся и смеются, что на губах Чонгука проскальзывает улыбка. — Что ты вообще умеешь? — голос омеги вырывает из мыслей.       — Стреляю неплохо и быстро бегаю. Насчёт ножей и гранат, то попробовать не удавалось найти возможности.       — Быстро бегаешь и от собак не убежал? — младший тихо хмыкает и качает головой. Отходит к ящикам и рывком снимает с них брезент, открывая вид на один ящик, в котором в каждой ячейке по гранате и второй, в котором лежат разного рода автоматы и обычное огнестрельное оружие. — Давай сначала попробуем пострелять. Выбирай, — Мин отходит в сторону, а альфа подходит ближе и рассматривает лежащие внутри варианты оружия.       Чон рассматривает оружие на дне коробки и замечает чуть снизу лежащий черный M4A1. Довольно удобное и не шибко громоздкое оружие, которое старшему точно подойдёт. Он осторожно вытягивает его с ящика, а Юнги передает наполненный патронами магазин из коробка, который Чон без проблем вставляет в винтовку. Они вместе отходят в сторону к металлическим мишеням из крепкого железа, на которые просто прикрепляют бумажные разметки, по которым и целятся.       — Показать или справишься? — омега скрещивает руки на груди.       — Показать, — Чон улыбается краем губ и вручает младшему винтовку. Почему-то внутри остро горит желание увидеть омегу в деле, а не просто сидящим за стопкой бумаг или раздающим указания.       Юнги забирает с рук оружие и слегка отходит от Чона на безопасную дистанцию. Приставляет приклад аккуратно к плечу, чтобы отдача била несильно, сам слегка сгибает ноги в коленях и осторожно укладывает голову. Младший смотрит в прицел несколько секунд, а Чонгук за это время старается запомнить чем-то чарующий вид младшего. Опасный, но всё-таки завораживающий, чем-то даже красивый. Мин выдыхает и вместе с тем спускает курок, что пуля за секунду преодолевает расстояние и погружается в железо на стенде. Омега убирает автомат и чуть поправляет плечо, что с непривычки от бумажной работы всё-таки больно бьёт. Вглядывается в разметку на бумаге, видя, что попал всего в нескольких сантиметрах от красной точки.       — Прошу, — Мин передаёт старшему оружие.       Чон кивает, забирая из рук винтовку. Становится на место младшего и повторяет те же движения. Благо, здесь есть пружина и под воздействием газа пуля сама встаёт на место, так что перезаряжать не нужно.       Ему не часто удавалось стрелять, всё-таки ситуации были не настолько опасны, а даже если и так, то все решалось с минимум оружия. Альфа предпочитал решать все хитростью, нежели сразу палить на поражение. Однако стрелять он всё-таки научился. В их доме жил преклонного возраста мужчина, который часто уделял время маленькому Чонгуку. Можно сказать, заменил отца. Давал какие-то конфеты или просил Чона помочь с какой-нибудь лёгкой работой в гараже. В этом же гараже тот и нашел старое охотничье оружие, которое тут же привлекло внимание мальчишки. Мужчина заметил ребяческий интерес и с осторожностью научил Чонгука пользоваться оружием. Своеобразные тренировки сначала проходили с помощью игрушечного пистолета с пульками, а после, с возрастом, тот начал стрелять и по банкам. Своеобразный лагерь молодого бойца.       Старший спускает курок, как отдача тут же бьёт в плечо, но тот практически и не шевелится. Чон убирает оружие от лица и довольно улыбается, рассматривая круглый след от пули в красном секторе мишени. Переводит взгляд на изумленного Юнги, у которого даже слегка приподнялись брови, но тот резко берет себя в руки и строит равнодушное выражение лица.       — Ветер попутный просто, — отмахивается младший.       — Конечно, — Чон улыбается краем губ, решая не спорить.       Мин забирает у того автомат и отходит обратно к столу. Снимает с него магазин, откладывая обратно к остальным припасам и раскладывает все аккуратно по местам. Вскоре младший переходит к небольшому коробку и достает из него две гранаты. Аккуратно держит их в руках и ведёт альфу подальше от манекенов для стрельбы, где как раз была большая открытая местность и вся земля словно перекопана в ямах и горках.       — Как и у винтовок, гранаты бывают разной формы, видов и применения, радиуса поражения, — спокойно говорит Мин, рассматривая небольшую металлическую грушу у себя на ладони. — Есть например, обычные взрывные, а есть с различным газом. Какие-то со слезоточивым, какие-то просто как дымовые шашки, — младший передаёт одну гранату в руки Чону. — От одной, как у тебя в руке, останется небольшая воронка, будто просто собака яму рыла, а от какой-нибудь другой может и машина в воздух подлететь.       Изогнув бровь, Чонгук рассматривает у себя в руке небольшую гранату, но все равно ощутимо тяжёлую. Иногда ему кажется, что держать впервые такое оружие является чем-то волнующим, интересным и будораживающим. С одной стороны, это действительно неприкрытый интерес увидеть то, на что способен человеческий прогресс. Испытать что-то новое, словно купить новую упаковку дорогих карандашей. Но с другой стороны, стоит только задуматься, скольких людей такие вещи лишили близких, дома и прочих дорогих сердцу предметов — и Чонгук бы послал далеко вслед за этой же гранатой весь человеческий военный прогресс. Потому что не стоит оно того. Но больше всего, он наверное боится равнодушия. Когда люди не понимают, что именно у них висит за спиной, а что в нагрудном снаряжении. Когда пуля это просто металлическое зёрнышко, а не молниеносный способ убийства. Когда граната это просто маленький мячик, а не взрывчатое оружие, способное враз разрушить чью-то машину или квартиру, на которую очень долго копили всей семьёй. Когда люди или дома это просто мишени на радаре и не имеет смысла, куда прилетит ракета. Когда что-то человечное, отголосок светлого разума и осознания быстро затмевает так называемый «долг».       — В любом случае, — начинает младший, дав тому вдоволь насмотрелся на новое устройство, — как только ты выдернешь чеку, у тебя есть около пяти секунд, чтобы кинуть ее как можно дальше и бежать, собственно, тоже как можно дальше.       Юнги вновь отходит на несколько шагов вперёд, поворачивается боком к старшему и указывает пальцем на металлическое кольцо. После чего резко выдергивает его и кидает куда-то к открытой местности. Через несколько секунд как граната сталкивается с землёй звучит не очень громкий взрыв и земля поднимается в воздух, раскидываясь по кругу. Дым постепенно рассеивается и Чон наблюдает за небольшой выемкой в земле. Старший морщит нос и вновь смотрит на металлическую грушу у себя в руке.       — Она небольшого радиуса поражения, поэтому особо и не опасна, если только не прямо в тебя кинули, — Мин обратно подходит ближе. — Но если ты держишь вещь более серьезную, то и относится нужно подобающе. Если кинуть гранату большого радиуса, то и отходить надо дальше, а ещё прятаться за чем-то или падать на пол. Открыть рот и закрыть уши руками, чтобы не кантузило, а то с твоими-то мозгами это будет вообще крах, — Юнги мило улыбается, пока Чон хмурит брови. — Всё-таки, ей все равно, кого конкретно убивать. Она своих и чужих не различает, — омега кивает на оружие в чужой ладони. — Попробуй.       Чонгук, аккуратно сжимает в руках оружие и подходит вперёд под непроницаемый взгляд младшего. Вертит в руках гранату, поглаживая ее большим пальцем по рифленому корпусу. Старший выдергивает чеку, которая подаётся с некоторым прибавлением силы. Замахивается и быстро кидает ее куда-то вперёд в поле. Та пролетает приличное количество метров и взрывается на земле, оставив после себя дым и воронку.       — Довольно хорошо, — Юнги наблюдает за дымом, который постепенно растворяется в воздухе. — Тоже на память, — отдает альфе оставшиеся металлические кольца от гранат и направляется обратно к выходу.       Две чеки на ладони с короткими металлическими ножками на краю колец довольно легко ложатся в открытую руку Чона. Он хмыкает и кладет их туда же в нагрудный кармашек к забавному стикеру со Спанч Бобом. Догоняет Мина и кидает взгляд на Хосока с Тэхеном, которые теперь тоже учились более профессионально обращаться с оружием под чужим наблюдением. Не сказать, что они были расстроены или недовольны, так что Чонгук может не волноваться, что оставит их одних. Он переводит взгляд на Юнги, который убирает ящики и накрывает их брезентом от лишних глаз.       — Почему ты решил учить меня? — неожиданно даже для самого себя спрашивает альфа, стоя за спиной блондина. Он не помнит, когда они перешли на «ты», но младший не возражает, так что и исправляться он не думает.       — Интересно же узнать, что из себя представляет инвалид, который смог подорвать целый мост, — омега усмехается краем губ, аккуратно закрепляя ящики.       — Я не инвалид.       — Я знаю.              — Может вы дадите мне какую-нибудь более весомую работу, чем просто помогать по территории и прочее?       — На тот свет быстрее захотелось? — младший изгибает одну бровь. — Пусть ты и в моем подчинении, но если не возражаешь, я всё-таки позвоню генералу Киму, — вздыхает младший под кивок Чонгука. Достает из кармана черных штанов смартфон, замечая удивленный взгляд старшего, ведь у обычных солдат мобильные телефоны под запретом. Мин набирает чужой заученный номер и прикладывает к уху после гудков. — Намджун-а, — Чон приподнимает бровь, слыша столь неофициальное обращение к старшему по званию, — да, хорошо себя чувствую, а ты? — Чонгук даже скрещивает руки на груди. — Тут такое дело... — младший косится на хмурое лицо альфы, — Чон Чонгук... да, тот самый. В общем, просит найти ему более полезную работу. Думаю, может его в тероборону запихнуть там или пусть за радарами следит? — Юнги говорит лениво, словно особо ничего важного и решает. — В смысле, ко мне? — аккуратные брови на миловидном лице сводятся к переносице. — В смысле, секретарём? — а брови все хмурее и хмурее. — В смысле, архивы перебирать? Ну и что, что я забил на бумажную работу? Ты вообще видел, сколько мне ее в день приходит?! Он же мне весь порядок испортит? В смысле, было бы что портить?!       Старший наблюдает за забавным телефонным разговором, пока уголок губ плавно ползет вверх. Смотреть на чужое милое, но недовольное лицо очень даже приятно. Ему даже кажется, что когда омега недоволен, то ещё более мил. У него непроизвольно надуваются щеки и хмурится лоб. Казалось бы, что человек с таким высоким положением должен умело скрывать собственные эмоции и быть непробиваемым камнем, но кажется Мина не особо волнует, что там и кто подумает. А возможно именно поэтому он и не выступает на публику, предпочитая действовать в тени. Чонгуку даже нравится, что кроме определенного круга лиц никто младшего не видел, а то точно бы организовался маленький фан-клуб.       — Так что там? — как бы невзначай спрашивает Чонгук, не скрывая улыбки.       — Будешь со мной рядом сидеть и бумажки сортировать, — Юнги убирает телефон в карман и раздражённо выходит из полигона, чуть ли не хлопнув калиткой перед носом альфы.       — А мне казалось, что ты со всем прекрасно справляешься, раз успеваешь провести время со мной на полигоне, — Чон не отстаёт и идёт следом за младшим.       — Заткнись.       Старший хмыкает едва слышно, потому что если Юнги услышит велика вероятность словить кулаком в живот, а он проверять того на терпение не собирается. Конечно, ему бы хотелось что-то более полезное, чем простые бумаги, тем более, он уверен, что ему просто доверят какие-то мелкие поручения а-ля относить папки на места, приносить новые, звонки и прочую ерунду. Всё-таки, самое важное в войне именно информация. А ему бы конечно хотелось, чтобы его куда-то повели и доверили какую-то героическую миссию. Пусть внутри присутствует страх и он прекрасно понимает, насколько это все опасно, трудно и мучительно, но Чонгук всего этого не боится. Ему пока есть за что бороться, а раз есть, то надо непременно защищать. Костями лечь за то, что дорого. От него было бы гораздо больше пользы где-нибудь в горячих точках или на обороне города, но тогда папа, наверное, вообще сядет сверху на танк и поедет с ним, да и бросать Тэ и Хосока одних здесь не хочется.       Они проходят в самое большое здание части и поднимаются на тот этаж, куда Чонгука вели в первый раз. Юнги проходит в соседний кабинет от того самого, где было заседание и Чон аккуратно проходит за ним. Довольно просторный кабинет, где сбоку на окне лежат кучи папок, что кажется, будто они закрывают окно подобно мешкам с песком. В самом углу подоконника стоит давно засохший фикус, а на против всей этой инсталляции расположен широкий стол из темного дерева, половина которого же усыпана бумагами. Перпендикулярно столу Юнги стоит ещё один поменьше, как Чонгук понял, место помощника. На нем стоят несколько кружек и тарелка с каким-то крошками, что Чон морщит нос. По бокам комнаты ещё несколько шкафов и стоит небольшой темный диван, на котором куча одежды младшего. Чонгук от шока зависает у прохода, приподнимает одну бровь и удивлённо смотрит Мина, который опёрся поясницей о стол и сложил руки на груди.       — Я просто... — Мин слегка дует щеки, устремив взгляд от старшего. — Так нужно просто.       — Ты разводишь клопов и тараканов как биооружие? — Чон заходит в комнату и закрывает дверь.       — Нравится, не нравится — терпи, моя красавица.       — Лучше капитулироваться.       — Если только в окно.              Не успевает Чон вдоволь налюбоваться чужим слегка смущенным лицом, как младшему снова кто-то звонит и тот уносится из кабинета, кинув что скоро вернётся. С губ летит тяжёлый вздох и старший трет затылок рукой, прекрасно понимая, что находится в таких условиях не сможет. Чонгук проходит в комнату и первым делом открывает форточку на проветривание, чуть не задев огромный склад папок. Несмотря на то, что комната слегка напоминает притон для бомжей, пахнет в ней приятно. Всюду витает запах младшего, насыщая лёгкие сладко-кислым цитрусовым ароматом. Настолько сладко, что старший вряд ли сможет работать в таких условиях. Чон даже удивляется, как у такого опрятного и собранного омеги может творится такое в кабинете... Он морщит нос и отодвигает тарелку, на которой наверное лежало какой-то пирожное, судя по крему на краях.       Спустя примерно час Чон уставше валится на диван, чтобы восстановить дыхание. Кажется, внеплановая уборка вымотала куда сильнее полигона и утренней зарядки в виде десяти кругов вокруг корпуса. Чонгук поворачивает голову на открывшуюся дверь, а Мин Юнги в это время застывает на входе, расширив свои притягательные карие глаза. На столах идеальная чистота, даже поверхность сверкает. Вещи магическим образом все испарились и кажется, сложены в шкафу. Даже папки все лежат ровными стопками, а на мертвый фикус падает больше света.       — Обоссаться не подмыться, — выпаливает удивленный блондин.       — Какие красочные благодарности, — улыбается краем губ Чон.       — А это... а как? — младший подходит к столу и рассматривает сложенные папки. — И как мне теперь понимать где и что?       — Я помогу.       — Если по твоей вине задержатся все мои решения и инфраструктура, это будет только на твоей совести, — Мин аккуратно приподнимает одну папку, рассматривает название и осторожно кидает ее обратно.       Спустя какое-то время разглядывая чистого кабинета, который и не помнил такой свободы от хлама, Юнги рассказывает вкратце все обязанности Чонгука. Тот послушно кивает и садится за соседний стол, аккуратно проводит рукой по столешнице и ее сверху чуть ли не придавливает огромная кипа бумаг, которую кидает Мин. За всеми этими папками время незамедлительно близится к ночи, а у Чонгука с непривычки даже в глазах рябит от бесконечных букв. Он то и дело, вносит какие-то поправки в компьютер, какие-то распечатывает, а какие-то относит по другим кабинетам. Юнги же все это время либо помогает по первой, либо говорит что делать и сам головы не поднимает из-за стола. А за окном, укрытым кучей макулатуры, светят прожекторы и фонари. Чон даже начинает мечтать о той самой кровати в их комнате с друзьями. Жаль только, что не успел предупредить их. Спать не особо хочется, хоть усталость и начинает плавно давить на плечи. Старший переводит взгляд на Юнги и тот чуть ли не зарывается носом в очередной договор.       — Может по койкам? — спрашивает Чонгук, откидываясь на спинку стула. — Поздно уже       — Ещё немного, —Юнги кладет очередную бумагу на место, откидывая ее в сторону. — Сходи мне за колой на первом этаже и у меня откроется второе дыхание, — шутит омега, чуть усмехнувшись.       Чон качает головой, но тем не менее встаёт на ноги и выходит из кабинета. Спускается на первый этаж, который за это время успел более-менее изучить. Там в холле есть своеобразный зал ожидания, где стоят стулья и автомат с различными газировками и батончиками. Чонгук становится напротив автомата и растерянно хлопает по карманам, ведь и денег у него нет ровно также, как и мобильного телефона. Разве что чека от гранаты в кармане и наклейка. Старший тяжело вздыхает, опуская голову от раздражения, как как раз перед его глазами под ножкой автомата блестит красивый четвертак, которого вполне хватит на небольшую банку колы. Альфа радостно пихает монету в приемник и банка скатывается вниз, оказываясь в руке у Чонгука. Он довольно улыбается и идёт обратно, будто только что собственноручно завалил мамонта и несёт добычу в семью. Интересно, можно ли это считать первым своим подарком для Мин Юнги? Или может с подоконника цветочек сорвать, чтобы весь набор был?       По этажам царит полная тишина, изредка только где-то слышен шум ещё работающих людей. Чон тихо заходит в кабинет и видит младшего, который сложил руки на столе и сверху прилёг на них головой. Лицо расслабленно и тот совершенно тихо сопит. Старший на секунду замирает, любуясь чужим мирным видом, будто и войны нет. Будто за окном нет ничего страшного, способного лишить любого сна. Такие моменты сейчас очень ценными кажутся, что Чонгук тихо вздыхает. Ставит банку на полку, подходит ближе и аккуратно прикасается к хрупкому плечу младшего. Тот никак не реагирует, поэтому Чон аккуратно и медленно поднимает его на руки, несмотря на внутренний страх. Неизвестно, какие у младшего там рефлексы и как они могут сработать. Чонгук вообще не удивится, если тот сейчас резко проснется и приставит ручку к горлу старшего. Однако, омега совершенно никакие не реагирует, так что старший аккуратно кладет его на диван и накрывает пледом со шкафа. Наверное, Юнги часто тут ночует, если здесь есть плед, вещи и какая-то посуда. Альфа ещё пару секунд наблюдает за Мином, что свернулся на диване и укрылся чуть ли не с головой, что видна лишь светлая макушка. Тихо хмыкает, выключает свет и покидает комнату.