Этот день выдался на редкость дождливым и промозглым, что необычно даже для начала лета. Крупные капли сильного ливня хаотично постукивали по поверхностям, а небо, затянутое дымчатыми тучами, то и дело озаряла вспышка молнии, и за много миль раскатывался сопутствующий ей грохот. Более того, ветер так и норовил распахнуть окно и ворваться в помещение. Погода в Инфернуме всегда была нестабильна, и время года всегда являлось не таким, как оно было, например, ещё в прошлом году.
Однако внутри, в тепле, ничего не предвещало беды. Настроение Шарлотты было необычайно хорошим, насколько оно вообще может быть таковым, беря в расчёт последние события. Дав себе обещание более не думать о зловещей парочке Аделфуса и Изабель, что сулила мало чего хорошего, она с головою погрузилась в тренировки, дела организации, время от времени находила покой в обществе Элизабет (что удавалось крайне редко, поскольку воительница всегда находила тысячу отговорок не встречаться). Всех остальных Чарли силилась понять, относиться попроще, и у неё это даже получалось — атмосфера стала менее напряжённой. Даже с Аделфусом, похоже, удалось установить перемирие, и, казалось, близок шаткий мир с ним. В конце концов, несмотря на её опасения, Аделфус и впрямь оказывал на Изабель долю положительного влияния. Она стала менее сдержанной, если не более спокойной, больше улыбалась и проще ко всему относилась. Если повезёт, оставит Элизабет в покое, если повезёт ещё больше - перестанет докучать всем своими истериками и быть главной фигурой, сеющей смуту и недоверие среди остальных.
Но Чарли, с недавних пор сделавшаяся недоверчивой, упорно и осознанно искала во всём этом подвох. Но почти ничего не выдавало Аделфуса, кроме, разве что, нередких странных взглядов в сторону Изабель, но гораздо быстрее чем Чарли успевала это замечать, этот взгляды наполнялись некой теплотой и снисхождением. Всё же глупо полагать, что принцесса из тех, кто так легко сдаётся: она присматривалась, размышляла, угадывала…
Было около десяти вечера, когда ею было принято решение отправиться спать после тяжёлого дня, так как за окном разыгралось настоящее световое представление, давящее на нервы. Она шла по самому длинному и утомляющему коридору, в котором царил полумрак. Полусонной Чарли было так плевать, что поначалу ею не было замечено никаких странностей.
Но по мере приближения медленно подступало странное чувство, чем-то схожее с невыносимой усталостью или состоянием после пробуждения вечером. Но веки не слипались, на них будто что-то давило, но никак не дрёмой.
Заныв от усталости, Чарли ускорила шаг, мечтая побыстрее оказаться в тёплой кровати с плотно закрытым окном, да так, что никакая природная сила не распахнёт его, и трещащим камином. Одновременно с этим она вдруг поняла, откуда возникло странное ощущение — все звуки, даже шаги, доносились откуда-то издалека, будто бы Чарли находилась под водой, в ушах можно было различить негромкий звон, а перед глазами поплыли разноцветные, маленькие пятнышки, какие бывают, когда неотрывно глядишь на солнце или зажжённую люстру. Принцесса сглотнула, замедлившись — это нахлынули воспоминания о том, чему сопутствовало подобное состояние в прошлый раз — позорному обмороку прямо перед Элизабет. Но, не вполне уверенно списав всё на нервы, Чарли продолжала идти, и чем дальше она продвигалась, тем темнее становилось — последние источники света остались далеко позади.
Но, видимо, ей не суждено было вновь провести несколько дней в лазарете. Вскоре показалась заветная дверь в её просторные покои, и Чарли, несказанно этому радуясь, за пару шагов достигла её и дёрнула ручку. Старая дверь со скрипом поддалась и в эту же секунду закрылась за хозяйкой, оставляя пугающую темноту в недосягаемости. Вдохнув приятный ненавязчивый аромат, царящий в комнате, Чарли не сразу приметила принесённый заботливой служанкой бокал, что до краёв был наполнен алой, столь излюбленной кровью.
Заметив его, Чарли фактически ощутила, как налаживалась жизнь, а эта внезапная «вспышка» начала медленно, но верно отступать, словно её и не было. Сев на постели, она уставилась на бокал, догадываясь, какой зверский голод пылает в её зелёных глазах. Не долго думая, она сжала его в ладони и отпила чуть меньше половины, тут же ощутив, как приятное, несколько покалывающее тепло расползается по всему худенькому тельцу, заставляет его подрагивать, обволакивает внутренности. Улыбка, обнажающая белоснежные клыки, волей-неволей скривила её губы, но Чарли всё же на мгновение отстранилась. Ей было известно, что злоупотреблять этим, несомненно, драгоценнейшим напитком не стоит. Но, в конечном итоге наплевав, принцесса залпом опрокинута оставшееся, слегка морщась от резкого острого привкуса. И вскоре откинулась на постель, позволяя выпитому окутать себя эйфорией. Как же людишки живут, не имея возможности выпить хоть один стакан?
Вскоре Чарли даже прикрыла глаза от приятных ощущений. Прилив сил, приятное покалывание в теле, оставшийся привкус во рту — всё это, на удивление, не бодрило, а наоборот, обещало сделать сон здоровым и приятным.
Правда, пришёл сон всё-таки не сразу. Лишь убедившись, что окно закрыто, Чарли укуталась в одеяло едва ли не с головой и стала вглядываться в пространство впереди себя, в этот полумрак, рассеиваемый светом камина. И вдруг эта идиллия прервалась — в памяти всплыло имя, заставляющее мурашек пробежать по бледной коже. Раймонд.
Это имя просто возникло в голове, внезапно всплыло в памяти. Отход ко сну или нахождение в тёмном помещении всегда пробуждал не самые приятные воспоминания, заставляющие дрожать и опасаться, что сейчас где-нибудь в углу появиться эта припадочная, и случится нечто плохое, просто ужасное. Но Чарли, нервно поёрзав под одеялом, всё же отогнала непрошеные мысли в сторону. Ведь Раймонд не видно уже давно, да и она почти не появляется ночью, обычно при свете дня. Своим долгим отсутствием она даже заставила забыть о себе на время, однако Чарли была не глупа, пусть и в некоторой степени наивна — она понимала, что Раймонд не отступит от своих преследований, возможно, будет терроризировать до конца дней, если та что-то не предпримет. Но предпринять было абсолютно нечего.
Сейчас же Шарлотта старательно заглушала эти мысли, побольше отвлекая себя чем-то другим и побольше прислушиваясь к приятному треску огня в камине. Всё же, выпитая кровь быстро делала своё дело, и всё как-то быстро затуманилось, забылось. В итоге Чарли уснула с лёгкой улыбкой на устах, ведь последним, о чём она подумала, была Элизабет.
На этот раз Мир Сновидений оказался неосязаем, его не представлялось возможным вспомнить даже обрывками. Радовало лишь то, что это явно был не кошмар — иначе сердце забилось бы быстрее, а лоб тронула бы испарина. В любом случае, через какое-то время, когда небо всё ещё было темно, Чарли резко и беспричинно, казалось бы, проснулась.
Прийдя в себя, она приподнялась на локте и прищурилась. Звуков дождя и молний более не доносилось, значит, успело пройти достаточно времени. В подобных случаях она обычно откидывалась обратно на подушки, буравя потолок взглядом до тех пор, пока вновь не провалится в сон. То же самое она предприняла и в этот раз, но сон всё не приходил, и даже веки не дрожали от усталости. Всем организмом, отлично приспособленным но выживанию за счёт бурлящей магической энергии, она чувствовала, что что-то изменилось, что-то определённо не так.
Сдавшись и вновь уставившись в темноту, она безуспешно пыталась понять, что же не так. Вроде бы, всё было на месте, камин по-прежнему мирно трещал, окна были плотно закрыты.
Чарли не потребовалось много времени дабы осознать, что вернулось то позабытое и мимолётное ощущение. Будто всё перед глазами плывёт, как бы она не напрягала зрение, звуки сливаются в совместный гул, доносящийся откуда-то издалека. Словно Чарли ещё и не проснулась, настолько нереальным казалось всё происходящее. Принцесса даже ущипнула себя, а с её-то когтями это ощущалось в разы чувствительнее, и мысли на мгновение обрели чёткие очертания, но затем всё поплыло вновь.
И вдруг раздался глухой удар, а затем Чарли всем телом ощутила мощный порыв ветра. Тихо ахнув, она метнула взгляд к окну, что распахнулось под напором безжалостного и холодного ветра. Камин тут же погас, и единственным источником света стал мягкий лунный свет.
Чарли сглотнула, ибо вместе с этим что-то с силой выдернуло её из этого «хмельного» состояния, и она поразилась тому, как чётко её разум начал воспринимать происходящее. Полудрёму как рукой сняло, словно облило ушатом ледяной воды. Огромными от испуга глазами девушка воззрилась на качающуюся от дуновения ветра люстру, и едва не упала в обморок, когда все звуки резко стихли, как и внутри, так и снаружи. Ни шума ветра, ни дождя, ни привычных звуков леса. Звенящая и напрягающая тишина, заставляющая нервы обостриться до самого предела.
Так прошло около двух минут, при этом тишину не нарушал ни единой посторонний звук. Казалось, что если Чарли попытается издать хоть писк, то тишина мгновенно и беспощадно его поглотит, растворит в себе. Принцесса, то и дело бросающая обеспокоенные взгляды на окно, всё же трезво подумала, что его по-хорошему нужно закрыть. Но у неё не получилось даже встать — тело мгновенно закоченело, словно налитое свинцом от пят до плеч, и двигаться стало мучительно сложно.
Чарли вполне догадывалась, что грядёт, и что с целым рассудком ей отсюда не выбраться. Стон застрял где-то в горле, и вместе с этим накатило ощущение отчаяние и беспомощности. Закрыв глаза, которыми ещё могла двигать, она попыталась успокоить себя, но именно в тот момент раздался громкий скрип дверцы шкафа, открывая обзор на чёрную, зловещую темноту за ней.
В ужасе Чарли вглядывалась в неё, ожидая чего угодно. Может, в темноте сверкнут чьи-то злые глаза, или раздастся хохот, или Раймонд проявит себя во всей красе…
Но из шкафа высунулась длинная, мертвенно-бледная рука, оснащённая острыми и кривыми чёрными когтями. Чарли догадывалась, что призрак будет с ней играть, пытаться ослабить её тело и дух, и из кожи вон лезла, чтобы не показывать свой животный ужас. Но её тело по-прежнему было охвачено судорогой, она могла лишь беспомощно лежать и смотреть.
Рука демонстративно стала постукивать когтями по дверце шкафа, после же неистово процарапывать, создавая ужасающий скрежет и борозды на дереве. В какой-то момент она даже указала пальцем точно на Чарли, заставив ту дёрнуться всем телом, и вновь нырнула в темноту.
Тут же резко захлопнулось окно, и комната погрузилась в полнейшую тьму. Теперь разглядеть что-либо не представлялось возможным. Чарли простонала, но грудь что-то сдавило, затрудняя дыхание, и перед глазами вновь стали возникать вспышки. До её слуха доносились душераздирающие хруст и скрежет, тяжёлое, звериное дыхание, будто кто-то идёт, переваливаясь, прямо к ней. А временами существо, скрытое в тени, шипело, словно кошка, и клацало зубами, несомненно, очень острыми и способными в момент перекусит тоненькую шейку.
Глаза слезились уже давно, посеревшие и искусанные губы судорожно дрожали. Чарли задыхалась, пыталась забыться, что получалось из рук вон плохо. Она была на грани обморока, но что-то всё равно не давало ей привалиться в небытие, крепко держало и нарочно мучало. Девушка чувствовала, что теряет контроль над своим телом, и им медленно завладевают иные силы, управляют её сознанием. И именно тогда, когда в голове пронеслась данная неутешительная мысль, все звуки заглушили голоса, звучащие вовсе не в комнате, как сначала показалось. Нет, голоса эти звучали
в её голове.
Это были разные голоса, разного возраста, тембра и пола. Звучали они словно хаотичным хором, были будто неумело склеены друг с другом, кто-то запаздывал, а кто-то перекрывал всех остальных. Мужское шипение, переходящее в протяжный, скрипучий стон, чьё-то грубое рычание и клацанье зубов, сильно искажённый вскрик, не то мужской, не то женский, прерывистое дыхание, шёпот, детский высокий голосок, напевающийся какую-то старинную и жуткую колыбельную…
Чарли коротко вскрикнула, глаза её округлились в ужасе, и закрыться уже не могли. Это всё происходило у неё в голове, и никаким образом ей не удавалось выкинуть эти голоса из своего сознания. Нечто определённо большее, чем галлюцинация, словно бесы, овладевшие разумом и решающие, кто какую его часть урвёт.
Как только раздался жалобный, умоляющий всхлип, в их рядах поселилось безудержное торжество. Голоса сорвались на смех, каждый в своей манере, чей-то напоминал рёв дикого зверя, чей-то был звонок и мелодичен, но всё равно отчётливо фальшив. Но во всех, без всякого исключения, звенела такая злоба, что казалось, что всё зло мира собралось в каждом и звучит с ними в унисон.
Чарли кричала, и уже не сдерживаемые слёзы ручьями катились по бледным щекам. Барабанные перепонки грозились лопнуть, грудь всё ещё ощутимо сдавливало, в глазах стремительно темнело. Отвратительное чувство — реальность плывёт, обрывается, грозится ускользнуть словно песок сквозь пальцы, но не ускользает. Всё это не во сне, это страшная, жестокая явь.
И тут, всё резко прекратилось. И голоса, и нехватка кислорода, и жуткая слабость. Чарли жадно и прерывисто вдохнула так, что лёгкие обожгло огнём, но тут же зажмурилась, ведь ощутила, что голова вот-вот расколется, как орех — так неожиданно воцарилась тишина. Тяжело перевернувшись на спину, она около минуты просто восстанавливала дыхание, потирая горло.
Запоздало пришло осознание — судорога исчезла, движения больше ничто не сковывает! И, едва опомнившись, Чарли, пусть слегка пошатываясь, встала на ноги. Недопустимо изображать себя жертвой, когда в тебе заложена огромная магическая сила. Ещё бы понять, работает ли она против духов…
Спасительное затишье длилось недолго. Бледное лицо Чарли, пусть и светящееся мрачной решимостью, мигом исказило страданием, когда где-то раздался хриплый, женский смех. Только уже не в голове, а где-то в комнате, и то, что его издавало, казалось очень даже материальным.
— Чего ты от меня хочешь?! — истерично возопила Чарли, испуганно вращаясь, как безумная, ожидая нападение с любой стороны и в любой момент. Смех стал лишь громче и злее, и к нему прибавилось клацание острых клыков.
Тяжело дыша, Чарли кое-как нашла в себе силы создать в воздухе огонёк, рассеивающий вокруг себя полумрак, но… лучше бы она этого не делала.
Свет пролился и на Раймонд, стоящую, как оказалось, совсем рядом. Вернее, лишь по отдельным чертам можно было догадаться, что это в самом деле она. Рост её, и так составляющий едва ли не два метра, увеличился ещё больше, и Чарли, и так хрупкая и невысокая, оказалась ей всего-лишь по пояс. Вытянутое лицо, к тому же смертельно-бледное и украшенное синими и чёрными уродливыми пятнами, напоминало обтянутый кожей череп, а глаз не было и вовсе. Вместо них — две овальные и абсолютно пустые глазницы, но несмотря на это складывалось ощущение, что они смотрят прямо в душу. Дымчатые спутанные волосы торчали клочьями, было отлично видно торчащие в огромном количестве острейшие клыки, норовящие вот-вот впиться в лицо и непременно откусить от него большую часть. Всё остальное тело, имеющее непропорционально длинные конечности, также выглядело так, словно кожу натянули на нечеловеческий скелет, выделяя огромные, вдобавок торчащие рёбра, кожа на которых обещала в скорейший промежуток времени разорваться.
Чарли оглушительно взвизгнула, выпучив глаза, и поддалась мгновенно сработавшим рефлексам, диктующим, что лучшая защита — нападение. Она швырнула в нависшую угрозу огненный шар, тот понёсся в атаку, оставляя за собой вспышку, и…
потух, словно его и не было, вновь погрузив помещение в непроглядную тьму.
— Но что?… — ошеломлённо пролепетала Чарли, не до конца осознавая, что её колоссальная магическая сила не сработала в первый раз. Затем же комнату наполнил её пронзительный, истошный вопль, ибо Раймонд, оскалившись и обнажив чёрную пустоту между рядами жёлтых клыков, бросилась на неё, вытянув изогнутые и заострённые на конце, словно сабли, когти. Крохотная и хрупкая Чарли не могла сделать ничего, кроме как в защитном жесте выставить перед собой тонкие руки, и не надеясь, что это поможет, и сжаться. Мысленно она уже представляла свой хладный труп, комочком лежащий на этом ледяном полу, с изорванной кожей и садистски вырванными и валяющимися рядом глазными яблоками. Даже бурлящая в жилах демоническая кровь её не спасла…
После Чарли почувствовала, как огромное и сильное тело с силой отбросило её куда-то в сторону. В следующий момент раздался глухой удар, и дикая тупая боль пронзилась затылок, вырывая из груди жалкий писк. В ушах характерно зазвенело, во рту явно почувствовался металический привкус, в который раз заныли виски… Но дальше травм не последовало, ни от когтей, ни от клыков.
С неимоверным трудом Чарли приподнялась с пола и разлепила глаза, в которых тут же полыхнуло красным. Мучительная боль медленно, но верно разливалась по всему телу, заставляя прикусывать многострадальную нижнюю губу, дабы не закричать. Казалось, она вот-вот потеряет сознание, и уже на самом верном к этому пути.
Всё вновь было тихо. Чарли заставила себя подняться. Она вспомнила о существовании двери, что являлась её единственным спасением в данный момент. Потому, не в состоянии в такой ситуации адекватно мыслить, со всей силы к ней рванулась, игнорируя боль. Едва перебежав на другой конец комнаты, она стала дёргать ручку, как в припадке.
Но дверь попросту не поддалась, будто снаружи её что-то крепко держало.
— Нет… — выдохнула Чарли, судорожно оборачиваясь.
Её привыкшие к темноте глаза угадывали силуэт Раймонд, благодаря её бледной, как мел, коже. Чёрные щели вместо глаз прожигали Чарли свирепым взглядом, было слышно сиплое, глубокое дыхание, а иногда вместо него утробное, раскатистое рычание. Принцесса глядела на неё в ответ, затаив дыхание, не в силах что-либо сказать — голос так и грозился сорваться на сдавленные рыдания, с учётом того, что слёзы всё ещё катились. Она уже убедилась в том, что ничего против неё не поможет, как и, наверное, все живые. Вполне вероятно, что Чарли попросту надоела Раймонд, и та решила с ней всё же разобраться, а значит, самое правильное решение — беззвучно смириться.
Раймонд улыбнулась — было видно, как от уха до уха растянулись чёрные и сухие тонкие губы, обнажая всё те же клыки, что были гораздо больше, чем у любого представителя королевского рода.
— Мне осточертело играть с тобою в кошки-мышки, — прохрипела она, и этому сопутствовал звук капель, падающих на пол. — Раз ты полагаешь, что что-то можешь изменить…
Она оказалась прямо перед Чарли, порядком заторможенной для того, чтобы что-то предпринять или хоть как-то попытаться защитить себя. С лёгкостью приподняла лёгкое тельце так, чтобы её лицо оказалось прямо перед нечеловеческой мордой. Вблизи она показалась ещё более ужасающей — пасть была измазана чем-то красным и вязким, уродливые пятна казались язвами, в пустых глазницах нашли убежище черви. В нос ударил запах земли, погреба…
Перед глазами стремительно темнело, последние отголоски реальности ускользали от неё, как вода, тело безвольно обмякало с каждой секундой. И наконец, чувство, будто жизнь уходит из тела, а дух мчится куда-то далеко ввысь.
***
Холод — первое, что Чарли ощутила. Её тело покоилось на чём-то жёстком и холодном, но это явно был не пол её комнаты, а какого-то другого помещения. Но в любом случае, перед глазами всё ещё стояла беспросветная тьма, а тело, словно тело сломанной куклы, не было управляемо. Зато еле слышно, но всё же доносились редкие шумы, различить что-то отдельное в которых не представлялось возможным.
Но всё же, Чарли была в сознании лишь на четверть. Словно её материальная оболочка уже была неживой, а до духа изредка ещё долетали какие-то звуки, но совсем скоро это недоразумение будет исправлено, и душа растворится в небытье, уже совершенно бесполезная.
Наверное, даже хорошо, что всё закончилось именно так. Ни боли, ни даже сильного страха в последний момент, лишь горькое одиночество. Именно так закончила свою жизнь глупая девочка, думающая, что сможет управлять целым Королевством, если не миром, а в итоге не смогла защитить даже себя…
Ха, что-то конец долго не наступает. Что же это — неужели шум становится более отчётливым, и в нём даже слышатся какие-то голоса? Что ж, наверняка труп всё же был обнаружен.
— У тебя что, припадок? — рявкнул рядом грубый женский голос, кажущийся в сто крат громче чем, вероятно, на самом деле был. Чарли вдруг ощутила, что кто-то с силой тянет её наверх, и хрупкое податливое тело без труда поддаётся.
Повисла пауза. Затем прозвучал другой, более тихий и вкрадчивый голос:
— Она без сознания, Изабель. Придётся…
***
Настойчиво бьющий по глазам яркий солнечный свет больше не мог игнорироваться. Чарли и не хотела открывать глаза, ведь чувствовала себя очень усталой и непривычно расслабленной, и её вот-вот норовило унести волной забытья. Но пусть в висках уже не гудела адская боль, а суставы вроде как не ломило, уснуть она не могла. Так что вскоре дрожащие веки приоткрылись, правда, из-за солнечного света тут же начали слезиться.
Чарли сразу поняла, где она — в лазарете. Белые пол и стены, куполообразный потолок, мягкая постель, на которой она и покоилась. Но ей потребовалась минута, дабы восстановить в голове всю хронологию событий.
Сердце учащённо забилось. Она жива, и даже может управлять своим телом! Оно, облачённое в ту же белую ночнушку, лежало лицом к потолку, и правая рука почему-то покоилась на прикроватной тумбе. Но должного внимание она на это не обратила, ведь взор привлёк тот, кто находился с ней рядом.
Женщина, сидя на стуле, опустила голову так, что длинные кудри закрывали лицо. Руками она вцепилась в волосы и, казалось, ничего и никого не слышала.
— Изабель? — выдохнула Чарли, приподнимаясь и тут же чувствуя, как ноет затёкшая спина.
Та судорожно дёрнулась от неожиданности, вскинув голову и коротко ахнув. Изабель смотрела во все глаза, будто Чарли была чем-то нереальным, чего здесь быть не должно.
— Очнулась, — пролепетала она. — Мы думали, что…
— Сколько времени я спала? — слабым голосом вопросила принцесса, умащиваясь на постели и глядя перед собой затуманенными, покрасневшими от пережитого ужаса глазами.
Если она жива, это определённо должно что-то значить. Видно, сверхъестественные силы добиваются чего-то другого, но не стремятся покончить с ней.
— Неделю, ровно, — вздохнула Изабель, устало откидываясь на спинку занятого ей стула и позволяя получше рассмотреть своё лицо — бледное и измождённое.
Чарли выпучила глаза, осознавая, что лежала на этой койке словно труп, наверняка бледная и потрёпанная. Она и сама не чувствовала себя живой, её речь заплеталась, словно за неделю вегетативного состояния она стала забывать, как говорить. Даже движения давались с трудом, даже веки отяжелели.
— А как вы меня нашли? — дрожащим голосом спросила она, восстановив в памяти тот момент, когда её обнаружили и подняли.
— Ты ни с того ни с сего рванула вниз по лестнице, вопя при этом так, что все проснулись. Упала с последних ступенек лестницы и потеряла сознание. Не хочешь объяснить, что это было, дорогая моя?
Сказав это, Изабель недовольно сверкнула глазами, будто возлагала вину на потерпевшую, скрестила руки на груди и выжидательно на неё воззрилась. Чарли приоткрыла рот в немом шоке. Но ведь этого она не помнит, только то, как её настигла Раймонд!… И уж точно не была в состоянии куда-то нестись и что-то кричать. К тому же, она помнила, что дверь была заперта, и выбежать из комнаты она уж никак не могла.
— Я… Понятия не имею, — с трудом выдавила она, содрогаясь всем телом. — Я потеряла сознание, очнулась только сейчас!
— И почему же ты потеряла сознание? — допытывалась Изабель, склонив голову набок. — Расскажи, я выслушаю всё, что ты хочешь мне поведать.
Чарли взглянула на неё с недоверчивым прищуром. Она не знала, что у этой женщины в голове, верит ли она в призраков, можно ли ей вообще по этой части доверять? Больше всего Чарли боялась заслужить репутацию сумасшедшей, которую нельзя подпускать к трону, и начнут сомневаться в ней, как в предводителе. Однако, Раймонд вполне реальная историческая личность, да и её мотивы вполне логичны, и можно найти какие-нибудь аргументы в свою пользу. Почти никто не опровергал существование некой тёмной энергетики, скапливающейся а душе человека и после его смерти создающей ему новую оболочку.
Желание хоть кому-то выговориться пересилило все сомнения и опасения, и Чарли жалобно, почти всхлипывая, пустилась в рассказ:
— Из-за Раймонд Инфернум, умершей тёти моего отца! Её убил собственный брат, теперь она хочет с помощью моего тела отомстить и разделить со мной власть, как она утверждает, сделать сильнее и более подходящей для трона. Она преследует меня уже пару месяцев, говорит, что ей нужно моё позволение, но пытается ослабить и выбить это самое позволение любыми способами, даже самыми безумными! Она сводит меня с ума!
Сглотнув слёзы, Чарли пристыженно опустила взгляд, понимая, как же это было похоже на ребяческое нытьё, и боясь, что её посчитают слабачкой. Подняв на Изабель уже более твёрдый и помрачневший взгляд, она тихо поинтересовалась:
— Веришь?
Изабель замялась, стремительно анализируя в голове то, что только что услышала. Она пребывала в заметной растерянности, ибо почти не сталкивалась с подобным, попросту не знала, как реагировать и что говорить.
Но она видела, что Чарли говорит обо всём этом вполне осознанно. В её глазах, вперемешку с выражением мучительного страдания, пробивался вполне трезвый, ясный ум. А в интонации не было и капли наигранности, да и зачем ей, в самом деле, лгать насчёт такого?
— Верю, — в конечном итоге подтвердила Изабель, нервно сминая ленты корсета. — Но мы с тобой ещё поговорим на эту тему.
— Спасибо за доверие, — устало поблагодарила Чарли, вновь плюхнувшись на мягкие, чистые подушки. Тут-то она и заметила, что запястье, лежащее на тумбочке, и как-то странно заныло, причём лишь в одной точке. Оказалось, оно было перебинтовано.
Подняв руку и изучив её, Чарли перевела взгляд на Изабель.
— Оно сломано?
— Заживёт, — бросила та, зевнув. — Ария так сказала.
И кое что ещё. Чарли всё время преследовало чувство, что что-то изменилось, что что-то не так, как было всегда и должно быть по сей день. Поняв, в чём дело, она вздрогнула и дотронулась до волос. Они, некогда длинные и прямые, теперь даже не дотягивали до хрупких плеч и, кажется, немного распушились и завились.
— А, это, — хмыкнула Изабель, — Мы тебя такой нашли, клочья лежали рядом же. Насчёт этого, я уж не знаю.
Чарли нахмурилась. Затем странно усмехнулась, находя забавной мысли о том, что Раймонд вырывала ей волосы. Или же, как вариант, она сама, будучи в каком-то безумном припадке. Не суть.
Вновь без сил растянувшись на постели, Чарли уставилась в потолок, размышляя о чём-то своём. И мысли эти были не очень радужными, ибо мозг, уже порядком отошедший ото сна, активно работал, точно воссоздавая в памяти все эмоции, чувства и страдания, пережитые его обладательницей.
Мстительный дух не оставит её в покое, будет любыми способами калечить психику, дабы окончательно сломить и без препятствий для себе подчинить. Уж в этом Чарли не сомневалась. Зато сомневалась в том, хватит ли у неё моральных сил, чтобы противостоять.
Вряд ли.
Будучи личностью импульсивной и, чего греха таить, морально слабой, принцесса не сможет вынести вечных преследований. Так что слом её личности — лишь вопрос времени, и неважно, длительного или нет.
Изабель вздрогнула, вспомнив, что остальные ещё ничего не знают и томятся в мучительном ожидании. Остаётся надеяться, что ещё никто не покинул особняк, решив, что их предводитель мёртв.
— Я пойду, все должны об этом узнать, — заговорила она, поспешно вставая со стула и делая пару шагов к выходу.
— Стой! — резко, дрожащим от нервозности голосом позвала её Чарли, заставляя обернуться. — Не оставляй меня здесь одну… Она может явиться вновь!
Изабель, пребывая в замешательстве, оглядела её с ног до головы, убеждаясь, что вид у неё действительно забитый, несчастный и жалкий, на нём явно сказывался нанесённый в прошлую ночь непоправимый психический ущерб. Она долго боролась с собой, и невольно расчувствовалась.
— Я всего на пару минут, — как можно мягче пообещала женщина. — Аделфус прямо в коридоре.
Медленно и то и дело оборачиваясь, Изабель таки удалилась, оставив дверь открытой. Несмотря на этот факт, Чарли вжалась в постель, с опаской посматривая на дверь и ожидая, что та вот-вот захлопнется и уже не откроется, отрезав путь к спасению.
Но всё было тихо. Доносилось лишь мерное тикание часов, повешенных в лазарете, из коридора звучали голоса — мужской и женский. Шла только первая минута, но для Чарли она казалась едва ли не вечностью. Она была насторожена до предела, ожидала нападения в любой момент, сама же терзала свои нервы мрачными думами.
Довольно трястись и бояться. Собрав всю волю в кулак, Чарли вновь села на постели и выпрямилась, грозно осматривая комнату. Пора ей перестать быть такой беспомощной и пугливой, или хотя бы не показывать данные черты при посторонних. А по какой-то причине она была уверена, что за ней наблюдают чьи-то оценивающие взгляды и только ждут проявления слабости.
К её огромному облегчению, именно в этот момент зашли Изабель и Аделфус. Они оба, скорее всего, и нашли Чарли в обморочном состоянии.
— Безмерно рад, что вы очнулись, — негромко произнёс Аделфус. Его выражение лица было вполне невозмутимым с виду, но по внешнему виду, а именно по образовавшимся под глазами тёмным кругам и по побледневшей ещё больше коже можно было судить, что всеобщее волнение коснулось и его, и он не остался в стороне. Чарли кивнула ему в ответ.
Не прошло и минуты, когда его ладонь понимающе погладила дрожащее плечо Изабель, что всё ещё не могла избавиться от волнения и лихорадочно переплетала пальцы. Что уж сказать, Чарли была довольна тем, как он её поддерживает, не стесняясь чужих взглядов. Изабель, как и всегда, немного успокоилась, и её уста тронула лёгкая улыбка.
В следующий момент взгляд Чарли впился в тех, кто заходил следом. Первым, что не удивительно, замаячил Регул. Он так и затрясся от облегчения, тут же поспешил с объятиями. Пусть Чарли и попыталась на них ответить, она всё же упорно заглядывала ему за плечо, ведь был более значимый для неё человек.
Следом, как и повелось, неуверенно зашла Беатрис. Взгляд её мигом сделался озабоченным, и она приблизилась к постели, дабы поскорее расспросить подругу о самочувствии. Чарли пришлось несколько раз солгать, что всё в порядке, прежде чем Беатрис таки унялась.
Глаза так и заблестели, когда на пороге сразу за близнецами возникла Элизабет. Она поглядела на Чарли как-то странно и отрешённо, вгляделась в мертвенное, очевидно, лицо и выдохнула от облегчения.
— Ты не подавала признаков жизни, — заметила Элизабет, подходя. Когда её взгляд привлекло сломанное запястье принцессы, лежащее не тумбочке, она как бы невзначай его коснулась. На губах Чарли возникла лёгкая, но полная искренной радости улыбка, одновременно с мыслью о том, что хотя бы ради этого стоило получить эту травму.
— И как я выгляжу сейчас? — усмехнулась она, уже догадываясь, как именно. Почему-то каждый раз в подобных ситуациях её лицо романтично бледнело ещё больше, словно бумага, залегали тени под глазами, скулы обострялись, да и бесцветные губы темнели. Но, впрочем, болезненность всегда была ей к лицу.
— Бледноватая, — кашлянув в кулак, вежливо пояснила Элизабет. — Даже очень.
У всех зашедших было разное выражение лица, которым они встречали Чарли — кто-то выражал больше эмоций, как например Изабель и Регул, кто-то меньше, как Элизабет и Аделфус. Но никто не питал негативных эмоций, и ни у кого мимика не была наигранной — измотанные долгими и болезненными ожиданиями, все демонстрировали искренние чувства. Интересно, что же они делали всю эту неделю?
Последней тихонько, будто не желая привлекать к себе много внимания, вошла Ария, со странной смесью облегчения и лёгкого беспокойства на лице, несмотря на личную неприязнь к Шарлотте. В последние дни она нравилась принцессе — спокойная, серьёзная, занятая. Единственный человек, кто никогда не был причастен к процветающим здесь ссорам и конфликтам.
Ария заявилась совсем ненадолго. Поинтересовалась о самочувствии, хотела расспросить о прошлой ночи, но Изабель выручила, заявив, что Чарли слишком разбита, чтобы отвечать внятно. Сообщила о том, что перелом не является серьёзным, и кость должна в скором времени срастись. Напоследок, уже поворачиваясь, она небрежно бросила:
— Это, Чарли, называется летаргический сон. Тебе нужно восстановиться.
И ушла, сославшись на дела.
Впрочем, и остальные надолго не задержались. Лишь Изабель изъявила желание остаться с Чарли, зная, что одиночество в такой период для неё — стресс и расшатанная психика. А принцесса пока что была не в состоянии выйти за пределы лечебного крыла, будучи ещё очень ослабленной. Наверное, Изабель не радовала сомнительная перспектива строить из себя сиделку, но она стойко всё выдерживала, видя благодарный и умоляющий одновременно взгляд Чарли.
Что ж, ещё одну опасную стычку со сверхъестественным злом Шарлотта пережила, пусть и тяжело. Её удачливость вернула её к жизни, и продлила срок её жизни на этой бренной земле. Казалось, всё будет также, как прежде — кратковременный период спокойствия, что закончится очередной стычкой, и так будет раз за разом, пока ей не суждено будет поддаться, и что будет тогда, она не хотела думать.
Но она не придала значения тому, как иначе себя чувствовала. Всё было таким же, но с другой стороны и нет. Прежде всего, физическое — Шарлотта ощущала каждый миллиметр своего тела довольно отчётливо, и временами могла ощущать процессы, происходящие с её организмом. И самое странное, казалось бы совершенно не связанное с произошедшим — покалывание в клыках, которое по ночам усиливалось, напоминало то ли боль, то ли щекотку.
Лишь чуть погодя ей было замечено то, что она стала значительно нервознее, и порою даже чувствительнее — могла долго предаваться какой-то одной мысли, игнорируя даже естественные потребности, подолгу смотреть на какого-то одного человека странным, мрачным взором. Пыталась угадывать мысли и чувства, присматривалась более не к хорошим сторонам, а к плохим, которые Чарли обнаружила даже у Элизабет, но казалось, это даже сильнее привлекло её к ней. Ещё, ей показалось, что она стала меньше улыбаться, и временами в ней даже преобладала совершенно несвойственная ей безучастность к происходящему вокруг.
Вряд ли Шарлотта уловила, в какой момент это произошло. Но через много лет она признавала, что именно тогда что-то в её характере поменялось. Именно в те дни лишь начало меняться, а впоследствии она приобрела несвойственные ей черты. Будто Раймонд постепенно с ней сливалась не только физически, но и морально. Постепенно рождала новую Шарлотту, с другим внешним обликом и поведением, что таилась где-то глубоко в сознании настоящей, но имела на неё частичное влияние. Несмотря на отсутствие материальной оболочки, она играла свою роль достаточно хорошо.
