Моя гейская академия и все-все-все

      Ханта стоял около двери и мялся, перекачиваясь с одной ноги на другую. Надо бы постучать и уверенно войти, но ему было немного стыдно просить об этом Полночь. Хоть она и педагог (весьма специфичный, но это ещё Мика просто не видели), только навряд ли поймёт Серо. Вздохнув, парень всё же набрался смелости и постучал, открывая дверь со словами: — Здравствуйте, можно войти?       В кабинете находились двое: Полночь и Бакуго. Последний, причём, что-то активно доказывал учителю, раз женщина выглядела такой напряжённой и замученной. — Нет, Бакуго, — потирая переносицу и массажируя лоб, отчеканила Полночь. — «Граф Взрывокиллер» не может стать твоим геройским именем. Придумай что-то более доброе и менее злодейское.       Катсуки фыркнул. Куда уж лучше — вся крутизна так и прёт от «Графа Взрывокиллера». Он же не какой-нибудь дебил, чтоб называть себя «Бесполезным» или «Деку», также не настолько беден извилинами фантазии, употребляя себя лишь по имени, как один двухцветный придурок. — О, это ты, Серо! — оживилась учительница при виде менее нервотрёпной персоны. — Что-то случилось, тебе нужно в чем-то помочь?       И она облокотилась на стол, выпирая грудь и извиваясь словно кошка. М-да, не каждая школа способна обеспечить подобным фансервисом. — Я… насчёт своего геройского имени, — пробормотал Серо, посмотрев на Полночь без опущенного взгляда. Учитель даже улыбнулась: времяпровождение с Каминари как-то научило Ханту смотреть на неё без всякого смущения, было очевидно, что парень интересуется кем-то одним. — Да? — озадаченно переспросила женщина. — А что с ним не так? Ты же себя, вроде как, назвал… Ленточный герой — Целлофан, верно? — Ага, — грустно согласился тот. — Я хочу поменять имя. — Но почему? Оно же тебе идеально подходит.       Серо закусил губу. И как он озвучит свою причину, если она настолько смешная и глупая? — Просто разонравилось, — ответил парень. — Ну и кем ты хочешь быть? — лукаво поинтересовалась она. — Не знаю, может, — Ханта наивно улыбнулся, почёсывая затылок. — Липкий герой? — Ты в порнухе сниматься собрался или как? — серьёзно спросила Полночь, скрестив руки. — Тогда Лента судьбы? — От такого прозвища ожидают, как минимум, перемещение во времени, а не простую изоленту. — Скотчмен? — Ты правда хочешь, чтобы тебя называли Скотчменом? — скептично спросила учительница. — А как тогда? — взорвался Серо. — Нет ничего нормального, что вам понравится! — А что насчёт Короля Взрывокиллера? — предложил Бакуго, который не собирался сдаваться со своим именем. — Нет, Бакуго, — отрезала Полночь, обращаясь к Ханте. — Что не так с Целлофаном? — Всё! Я не могу называться так! — Зато быть «Изолентой» согласен! — Если приспичит, то да! — Ты хочешь, чтобы дети кричали: «Мама, мама, я хочу быть похожим на Склизкую ленту»? Да тебя засудят! — Я ничего не говорил про «Склизкую ленту». — А какая разница? Одну ерунду предлагаешь. — Вы учитель или дед с лавочки? Откуда столько критичности у женщины за тридцать? — Не. Смей. Говорить. О. Возрасте. — Я придумал! Убийственный герцог Взрывокиллер! — ЗАТКНИСЬ! — Ханта и Полночь крикнули на Катсуки, повернув к нему злые лица одновременно. — Бакуго, потом поговорим, — спровадила ученика Полночь, закрыв дверь. — А теперь выкладывай.       Серо отвёл взгляд в сторону, поджав губы, и нехотя начал: — Киришима и Каминари услышали песню про какого-то мистера Целлофана. Им она понравилась, и теперь эти двое всегда поют её, когда я прохожу мимо. — И… всё? — неверяще спросила Полночь, ожидав чего-то большего. — Я бы их потерпел, но на выходных у нас была стажировка в одном агентстве. Нам пришлось ловить грабителей банка. Когда мы прижали парней к углу, довольные Денки и Киришима стали напевать снова эту грёбанную песню про целлофан. Злодеям она тоже понравилась. В итоге, пять человек объединились и стали петь один ремикс против меня одного. Но не тут то было. Народ стал подтягиваться в подворотню. И целая толпа пела этот целлофан. — Но разве это не плохой способ поднять твою популярность? — Её в оригинале исполняет какой-то сорокалетний мужик с пивным пузом и одиноко распивающий в баре! Но я не рассказал главного — эти дурики, пока пели, профукали бандитов, зато собрали пару сотен йен милостыни. — То есть ты боишься, что люди, услышав твоё имя, будут ассоциировать тебя с сорокалетним мужиком с пивным пузом? — Именно. — Что же, — вздохнула Полночь, — в твоих словах есть резон. Я дам тебе пару дней на раздумье. Можешь идти. — Спасибо, — Ханта только собирался опустить дверную ручку, как услышал тяжёлое дыхание в коридоре. Чёрт, он же там стоит. — А можно мне через окно? — Валяй. Только это четвёртый этаж, не забывай. — Ладно.       Старшеклассник уже свесил ноги с балкона и собирался прыгать, как вдруг раздался кашель за дверью, и Полночь дёрнулась к Ханте. — Он ещё не ушёл? — удивилась она. — Божеее… Я с тобой, Серо.       Ханта даже спросить не успел, как учитель его толкнула и сиганула вслед за ним. Чудом приземлившись на многострадальные кусты роз Незу, они побежали в разные стороны, сопровождаемые хмурым взглядом блондина из окна.