***
Непроизвольный удар. Кулаком об стену. Сдирая с костяшек едва успевшую затянуться кожу. Впиваясь ногтями в ладонь так, чтоб оставались фиолетовые полумесяцы. — Ненавижу. Сиплый шепот. Перед глазами вместо бетонной стены — карие глаза старшего брата. Счастливые. Любящие. Такие родные. — Ненавижу, черт возьми. Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! Судорожный вздох. Беззвучные слезы, которые вновь впитает подушка. Агония ненависти. Физическая необходимость отомстить. — Я убью тебя. Убью. Я тебя ненавижу. Он провалился в беспокойный сон, сам того не заметив. Пальцы разжались, руки расслабленно легли вдоль тела. Ему ничего больше не снилось, но это не приносило покоя его душе, вновь и вновь страдающей от мучительных воспоминаний. Сердце беспрестанно болело. С пересохших, истрескавшихся губ слетало одно-единственное слово. Каждую ночь. Каждый день. Восемь лет подряд. — Нии-сан.***
— Откуда вы? Издалека? — С севера, из страны Волка. — Куда путь держите? — В Коноху. Торговец закивал и, прощебетав благодарность и ловко убрав в карман протянутые ему деньги, рассказал, как добраться до деревни Листвы. Распрощавшись с незнакомкой, он долго смотрел ей вслед, не понимая, что во внешности девушки так привлекло его внимание. — Страна Волка, кого только не повстречаешь, — он обошел свой прилавок и принялся протирать выставленный на полках товар, — И что только забыла в наших краях… Внезапное шипение отвлекло его от разговора с самим собой. — Ох, черт! — отскочив, он едва удержался на ногах, и мысли про загадочную незнакомку тут же вылетели из его головы, — Только этого не хватало, а ведь сейчас только весна! Напугавшее его пресмыкающееся скрылось в кустах, больше не издав ни звука. В памяти торговца еще долго всплывала эта, казалось бы, незначительная сцена, стоило только ему услышать что-то хотя бы отдалённо напоминавшее то злополучное шипение, так внезапно раздавшееся из-под его повозки. «Говорят, что увидеть белую змею — к счастью», — думал он каждый раз, вспоминая о том совершенно не предвещавшем ничего особенного дне. К счастью ли, оставалось вопросом.***
— А что твой брат? На шиноби из деревни Тумана воззрились алые глаза напарника. Кисаме внутренне содрогнулся, но виду не подал, выдержав тяжёлый взгляд и внешне никак на него не отреагировав. — Что с ним? — Он до сих пор у Орочимару, — то ли вопрос, то ли утверждение. Мужчина уже успел пожалеть, что начал разговор, Итачи сегодня явно был не в духе, — Тебя это устраивает? — Меня это не касается. Хошигаки кивнул, надеясь, что изначально не завязавшийся диалог на этом сойдет на нет. Посмотрев в сторону опушки, которую они нарочно обошли стороной, он лишь недовольно проворчал: — Дождь будет. Воробьи в пыли купаются. — Глупое суеверие. — Сам посмотри. Кисаме махнул рукой, и Учиха нехотя повернул голову в указанную сторону. Помолчав несколько секунд, он кивнул и, помрачнев еще пуще прежнего, быстрым шагом направился в сторону деревни. Воробьев он не увидел. Среди размытых зеленых очертаний разглядеть крохотных птиц его глаза уже не были способны. Итачи чертыхнулся себе под нос. Смахнув выступившую от ветра слезу, обнаружил, что кожа на тыльной стороне ладони окрасилась красным. — Поторопись, Саске. Кисаме его не услышал. Да и не должен был.