Лотос цветет алым

Это была случайность. Их привлек шум боя — шелест потревоженной листвы, звон железа, свист сюрикенов и короткие выкрики тех, кого в ту ночь угораздило устроить кровавую бойню прямо на дороге, ведущей в Кусагакурэ но Сато, деревню, скрытую в Траве. — Трое на одного, — мужчина скривил губы, с верхушки ели наблюдая за развернувшейся внизу битвой, — Что ж, не повезло. Но нас это не касается. Его напарник отвечать не спешил. Замерев подобно каменному изваянию, он внимательно следил за происходящим, неотрывно и так напряженно, словно был искренне заинтересован в победе кого-то из сражавшихся. Исход битвы, впрочем, им обоим казался довольно-таки очевидным. Раздался истошный вопль кого-то из нападавших. — А жертва-то не промах, — ухмылка и рука, привычным движением поправившая огромных размеров меч, висящий за спиной, — Неужто сумел дать отпор? — Сумела. — Что? — в рыбьих глазах промелькнуло удивление, — Девчонка? — И не простая, — заговоривший, наконец, шиноби кивнул в сторону продолжавшейся под их ногами схватки, — Смотри. Кровь застилала ей глаза. Кунай рассек бровь буквально за мгновение до того, как его владелец упал замертво. Одну проблему это, конечно, решило, но две другие продолжали о себе крайне настойчиво напоминать, поминутно пытаясь лишить свою жертву жизни и имея все шансы на то, что их намерение увенчается успехом. Попытавшись было подняться, девушка со стоном рухнула обратно на землю. Чертыхнувшись, неохотно посмотрела на ногу, которую она явно сломала, когда падала с дерева. — Что, это все, на что ты была способна? — второй ниндзя приближался к ней маленькими шажками, держа перед собой руку с зажатыми между пальцев сюрикенами. Он осторожничал. И правильно делал. — Не смеши меня, — на лету поймав пущенный в него сенбон, он сипло рассмеялся, — Такая красавица, и ничем не удивишь? Девушка закусила губу. Сосредоточившись, попыталась собрать всю оставшуюся чакру в левой руке. Удивлять не хотелось. — Ты дум… Хотелось выжить. — Техника множественных рук-змей! Он зря подошел к ней так близко. Каждая из десяти шипящих гадин была смертельно ядовита и смертельно голодна. У второго разбойника против них не было ни единого шанса. — Это… — наблюдавший за происходящим сверху нукенин неосознанно подался вперед, не веря собственным глазам, — Эти змеи… — Именно, — коротко отозвался напарник. Силы девушки были на исходе. Она ползла, затравленно оглядываясь на последнего оставшегося в живых противника, и понимала, что справиться с ним она уже точно не сумеет. Оперевшись спиной о ствол дерева, предприняла очередную попытку принять хотя бы сидячее положение. Не удалось и это. Болью на этот раз отозвалось сломанное в схватке ребро. — Черт бы побрал… Закашлявшись, она содрогнулась от пронзившей все тело острой боли и зажмурилась, наплевав на то, что ее сейчас, возможно, прикончат. Дрожа от физического истощения и сходя с ума от грохота собственного сердца, она не сразу осознала, что убивать ее никто не спешил. Справившись с ослепившей ее вспышкой боли и с трудом разлепив глаза, она, наконец, увидела третьего нападавшего. Точнее его тело. И голову, откатившуюся от него на пару-тройку метров. — Кто ты? — повернув голову на мужской голос, девушка увидела высокого мужчину в черном плаще с красными облаками. Над высоким стоячим воротником блестели маленькие круглые глазки. На скулах виднелись полосы, похожие на рыбьи жабры. — Не нужно, — тембр второго незнакомца был мягче, бархатистее. Он возник из ниоткуда — сильно ниже и худее своего напарника, он наклонился к ней, и не посмотреть в его глаза было невозможно, — Она пойдет с нами и все сама расскажет, не так ли? Кажется, она согласно кивнула, тяжело сглотнув и почувствовав, как теряет сознание. Все вокруг вдруг закружилось, начало расплываться и путаться. Четкими оставались одни лишь глаза. Красные, с тремя черными символами вокруг маленького пульсирующего зрачка.

***

Она очнулась в пещере. Попыталась было пошевелиться, но услышала тихое «лежите, госпожа» и недоуменно воззрилась на пожилую женщину, сидевшую рядом с ней на коленях. От ладоней, едва касавшихся ее ноги, исходило едва заметное зеленоватое свечение. Лечебное ниндзюцу, без сомнений оно. Шумно выдохнув и отметив, что сломанное ребро не дало при этом о себе знать, девушка решила осмотреться. Всё ж таки не каждый день просыпаешься после битвы с разбойниками в пещере, непонятно где находящейся. Присмотревшись к склонившейся над ней женщине, она попыталась было выцепить взглядом ее повязку с символикой какой-либо деревни, но ничего опознавательного не заметила. Совпадение это или нет, так и осталось для нее вопросом без ответа. Сама пещера была небольшой, сухой, и даже не особенно темной. Входом в нее служила расщелина в скале, сквозь которую сейчас пробивался яркий дневной свет. Лучам солнца явно что-то мешало проникнуть в глубину каменного свода, и девушка пришла к выводу, что вход в пещеру был скрыт за деревьями или густыми кустарниками. За спиной молчаливой целительницы она также заметила свежее пепелище от костра, рядом с ним — неаккуратно сложенные ветки разных размеров — по всей видимости, запас на сегодняшний вечер. Ни мужчин, ни голосов, ни каких-либо их вещей видно не было. Первое, впрочем, длилось недолго. — Очнулась, наконец? — огромных размеров тень на каменном полу и следом за ней — фигура мужчины, того, первого, который был выше и крупнее своего напарника, — Мы уж было подумали, что ты будешь спать до второго пришествия. — Сколько прошло времени? — она старалась говорить, не выдавая собственного страха и замешательства, — Какой сейчас день? — Ты провалялась здесь четырнадцать часов, — расстегнув плащ, шиноби уселся на камень, устало потерев запястья, — Все, что тебе следует знать, тебе расскажет Хидэко-сан. Я правильно говорю? Ответа не последовало. Женщина не пошевелилась, едва заметным движением отвернув голову от солнца, и продолжила пустым взглядом смотреть на собственные руки. Мужчина недовольно цокнул, в следующую секунду уже схватившись за рукоять своего меча. Едва различимо зашуршала листва. На пороге пещеры возникла очередная тень. — Хидэко-сан, прошу вас, говорите. Тот же самый голос. Негромкий, мягкий, но без единой тени эмоции. — Я обработала раны и наложила швы там, где это было необходимо. Ребро срослось почти полностью, с бедренной костью все сложнее, ходить ей нельзя будет еще несколько дней, это при условии постоянной поддержки с моей стороны. Без нее — придется ждать не меньше недели. — Что-нибудь еще? — Нет. Как только окончательно срастутся оставшиеся кости, она будет в полном порядке. — Вы в силах продолжить лечение? — Да. — Тогда продолжайте, — алые глаза сверкнули на свету. Развернувшись, он коротко бросил через плечо, — Идем. И мужчина, недовольно нахмурившись, поднялся, двинувшись за ним. А зомбированная гендзюцу женщина продолжила свою работу. Девушка задремала, устав метаться в бесконечных мыслях и догадках, чего от нее хотят двое нукенинов. Сбежать возможным, так или иначе, не представлялось. Все, что она могла сейчас — лишь довериться воле случая. К тому же, она бы соврала, если бы сказала, что не знает, чем заинтересовала попавшихся ей на пути Акацуки. Знать-то знала. Но что с этим теперь делать? — …завтра утром. — У нас нет на это времени, мы… — Идите, Хидэко-сан, мы будем вас ждать. — …сколько у нас осталось времени? Обрывки разговора долетали до нее сквозь густую пелену беспокойного сна. Два мужских голоса, совершенно разных по тембру, но при этом одинаково уставших и тихих, и третий — женский, бесцветный и скрипучий, тоже совсем вымотанный. Сколько чакры потратила эта женщина, почти сутки беспрестанно используя медицинские техники? А ведь она была уже немолода. Открыв глаза, девушка увидела своих… спасителей? похитителей? убийц? Они разжигали костер. Тот, который был выше и крупнее, сидел на земле, на этот раз без плаща, в одной лишь рубахе и брюках, он внимательно смотрел на разгорающиеся языки пламени, что-то недовольно ворча себе под нос. Второй… А где, собственно, второй? — Вода, — он возник из ниоткуда и медленно опустился на пол рядом с ней. Помог ей привстать и подал кувшин, позволив вдоволь утолить жажду, — Сидеть можешь? Девушка молча кивнула. — Ты что, собираешься тратить на нее еду? — подал голос сидевший у костра шиноби, — Мы эту… Он осекся, заметив устремленные на него взгляды. Пугающие глаза напарника, как всегда красные, смотрели с надменным прищуром. Они оба знали, что обладатель шарингана все сделает по-своему, и возмущения напарника его только лишний раз раздражали. Но вот от раненой девчонки такой же высокомерности во взгляде мужчина не ожидал. Ее зрачок сузился, изначально казавшаяся зеленой радужка глаз как будто бы пожелтела. Что это было — отсвет костра или шутка генетики — он утверждать не решился бы. — Итачи. Взгляд пугающих глаз метнулся к ней. Уголок его губ дернулся. — Знаешь меня, значит, — Учиха кивком головы указал на напарника, — А его? — Тоже. — Все интереснее и интереснее, — он поднялся, полы не застегнутого сейчас плаща взлетели за ним черными крыльями, — И кто же ты такая? Девушка ничего не ответила. Нукенин из деревни скрытого Листа неспеша порылся в корзинке, стоявшей неподалеку от костра. Достал оттуда несколько лепешек с мясом и вновь подошел к таинственной незнакомке. Она посмотрела на него снизу вверх, он ответил ей таким же молчаливым взглядом. — Держи, — вновь заговорил после недолгой паузы и протянул ей бумажный кулек. Она вытянула руку навстречу, вздрогнула, случайно коснувшись его ледяных пальцев. Он же отдергивать руку не спешил. — Как тебя зовут? — Аминами. Аминами Мэй, но вам это ни о чем не говорит, не так ли? — О тебе многое говорят твои способности, — отдав ей еду, Итачи отошел к напарнику и сел напротив него, у костра, — Имя не играет роли, когда одно только дзюцу начисто выдает все твое происхождение. Аминами молчала. Затянувшуюся на этот раз паузу нарушил Кисаме: — И долго будут продолжаться эти игры? Не получив ответа, мужчина раздраженно поднялся, подошел к девушке: — Кто ты такая? Ответа не последовало. — А ну говори, ты, — он собрался было ее пнуть, но отстранился, рефлекторно увернувшись от куная, пролетевшего в миллиметре от его ноги, — Что за… Учиха не сказал ни слова. Только посмотрел на него, и символы вокруг его зрачка опасно заплясали, рискуя превратиться в следующую форму шарингана. — Не посмеешь. — Мой отец тоже так говорил. Кисаме осекся. Грязно выругавшись, схватил свой плащ и исчез во тьме, давно опустившейся на лес за пределами пещеры. Итачи же долго сидел, молча наблюдая за пламенем перед собой. Он кутался в плащ, то и дело ненадолго прикрывая глаза, и заниматься допросом явно не горел желанием. Шумно вздохнув, собравшись то ли с мыслями, то ли с силами, он заговорил лишь спустя час, который Аминами показался вечностью. Заговорил, и в сыром воздухе пещеры повис вопрос, на который они оба, в общем-то, уже знали ответ: — Ну, и кем же ты приходишься Орочимару?