***
— Запомни, Игорёк, главное, что ты можешь дать любимому человеку — это честность, — Клим пытался высмотреть место для парковки. — И я говорю не только о женщине. Когда начинаешь юлить, привирать — ты голыми руками раскапываешь яму между вами, причём, если эту яму, как и любую другую, попытаться закопать, то земля выравниваться будет несколько лет. Ну, думаю, ты и сам это знаешь. — Так, а по какому поводу лекция? — Ну, смотри, — мужчина выглядывал из-под козырька, одновременно закрывающего и от сентябрьского солнца, ещё напоминающего о недавнем торжестве жары, и от половины видимости в лобовом стекле, — у тебя девушка появилась? Я к вам всем отношусь одинаково хорошо, но ты не как рыцарь поступил в этой ситуации, не обижайся только. Так что, послушай человека, который жизнь жил, виды видел. Просто будь честным с теми, кто тебе дорог, это совет на все времена. Ё-моё, ради пары папок кружу сколько! Ни одного парковочного места не оказалось, и зелёная «волга» недовольно выехала за угол — к зданию колледжа, парковка которого всегда была наполовину пуста. Технологический колледж, или «техка», имел и свою, отдельную для сотрудников парковку, но студентов ни она, ни платная парковка прямо у ворот не привлекали, и они оставляли свои машины в ближайших дворах. — 10 минут, — Клим кивнул Игорю и направился на соседнюю улицу — к «Амиталю»*. Игорь не стал скучно ожидать в машине и сам вышел на свежий, прохладный воздух: слишком уж хороша была погода, слишком уж хорошее настроение светилось в его глазах. Он достал из пачки последнюю сигарету и закурил, опираясь на капот и смотря, как из здания колледжа высыпает разношёрстный народ: от преподавателей, спешащих к блестящим машинам, до первокурсников, по виду, ещё совсем детей. Одни прямо на ходу доставали сигареты и зажигалки, другие бежали на ближайшую остановку, третьи, кокетливо строя глазки, подходили к зелёному авто. — Извините, у вас ещё сигаретки не найдётся? Игорь показывал пустую пачку, и девушки расстроенно уходили. Наблюдая за этим, к Игорю подошёл симпатичный мужчина лет 40, видимо, преподаватель: он усмехался, провожая взглядом студенток, и качал головой, адресовывая это ни то девушкам, ни то курящему молодому человеку. — Прикурить дашь? — чиркнув чужой зажигалкой, он выпустил носом клуб дыма. — Спасибо. Девушку ждёшь? — Да ну, — Игорь улыбнулся. — Друга жду, только тут нашли место на парковке, а ему в книжный нужно было. Девушка в Воронеже в институте. — Хорошее дело, — мужчина закивал головой. — У меня дочка тоже в Воронеже в институте, в медицинском. — Тоже не спит, наверное, ночами? — Ну, пока со мной жила, на пару ночью сидели за компьютером: час — она, час — я. Дрались иногда даже. Игорь рассмеялся. Из-за угла уже показался Клим с новыми тяжёлыми папками, прижатыми руками к груди. Подойдя к машине, он узнал того, с кем сейчас курил и болтал Игорь, уже докуривший последнюю сигарету. — Петя? — Клим удивлённо протянул мужчине руку. — Серёга! — вместо ответного жеста мужчина от души обнял знакомого. — Сколько не виделись, кошмар. — Не приезжал на дачу в этом году? У меня были дипломники, хорошо, если в субботу успевал побегать вечером. Молчу о том, чтобы за город выехать… — Куда там — дача. «Ну, ты же «компьютерную графику» ведёшь, может, возьмёшься за инженерную тоже? Чем чертежи на бумаге отличаются от таких же чертежей, но на компьютере?» — конечно, ровно ничем, — он бросил в мусорное ведро окурок. — Живём в 2020-м году и отчаянно нуждаемся в чертежах на миллиметровой бумаге при наличии специальных программ. Игорь слушал, не понимая ни слова, но улыбаясь этим жалобам и сетованиям. Клим отчего-то совсем забыл о нём, но теперь отдал ему купленные папки. Мысль осознания осветила его лицо, и его взгляд забегал между мужчинами. — Что, Игорёк, познакомился уже — с тестем-то? Чёрные брови Игоря вытянулись дугами вверх, а Петра Петровича наоборот — к переносице. Весь спектр эмоций промелькнул в его глазах, и дружелюбная улыбка сменилась ровными линиями сомкнутых в недоверии губ. «Понял, — подумал Клим, — вот и познакомятся». Он аккуратно вытянул из рук Игоря свои папки и сел в машину, скрываясь от сцены, которую сам невольно спровоцировал только что. Скрестив на груди руки, Пётр Петрович терпеливо ждал, когда этот незнакомый молодой человек скажет хоть что-то и станет знакомым, раз уж тому есть такой прекрасный повод. — Игорь, — он протянул руку. — Пётр Петрович, — окинув того оценивающим взглядом, мужчина всё-таки ответил и пожал его руку. «Я всё о тебе знаю», — читалось в его глазах так явно и ярко, что Игорь смутился. — Так что, Петь, — Клим крикнул в открытое окно, — домой подвезти? Отпустив руку Игоря, мужчина пожал плечами, негромко сказал: «Давай, конечно», — и сел вперёд, не сводя с кавалера дочери глаз. Дорога к уже знакомому дому была тихой и напряжённой, один Клим сидел в невидимом пузыре лёгкости и хорошего настроения. — Не задержал вас? — Пётр Петрович поднял козырёк. — Да ну, вообще нет. Законный обед. — Тогда хорошо, — мужчина открыл дверь «волги» и похлопал водителя по плечу. — Спасибо, что подвёз. — До свидания, — Игорь несмело попрощался, но ответа не услышал. Дверь машины громко хлопнула, и мужские шаги удалились к подъезду. Клим усмехнулся, увидев, как тот стушевался на заднем сидении: «Побаивается, как школьник». — Он ко всем так относится, если плохо знает человека. Не осуждай, возможно, ты ему понравишься. — Возможно?..***
Слава пытался возобновить просмотр «Союза спасения». Он и сам не понимал, зачем так страстно хотел познакомиться с этой довольно посредственной, по отзывам, историей: то ли желание скрасить жизнь хоть чем-то стало уж настолько нестерпимым, то ли школьная любовь к некрасовским «Русским женщинам» неожиданно проявилась вновь. Бурный поток происходящих событий отвлекал его от собственных проблем и удачно ускорял их проживание. По крайней мере, счастливое лицо Игоря теперь оттеняла не одна расстроенная и брошенная мина, а целых две. Богдан. Если себя Слава, по умолчанию, ненавидел жалеть и лелеять, то Богдана ему было до ужаса жаль, понимать Анжелу он отказывался; Богдан перестал курить, был всегда подчёркнуто весёлым, но его тёмные глаза оставались безучастными. Все знали это его состояние, и никого оно не оставляло без беспокойства. — «Погибну я за край родной, — // Я это чувствую, я знаю… // И радостно, отец святой, // Свой жребий я благословляю!». Благодарю, господа. Да, хорошо написалось! Сигнал вызова с кодового замка ворот прервал речи Кондратия Рылеева**, и Слава с недовольным «серьёзно, снова?» вышел во двор. Отметив про себя, что теперь вечера слишком холодные, чтобы выходить на улицу в одной футболке, он открыл дверь. — Поехали в клуб. Слава с недоумением насупил брови: какой, чёрт возьми, клуб? Глаза Богдана светились нездоровым энтузиазмом, очевидно, не допускающим и не принимающим отказа. — Ты выпить хочешь? У меня есть. — Развеяться хочу. Слишком много стресса за последние недели. Богдан по-хозяйски пересёк двор и вошёл в дом, оставляя его хозяина вздыхать и закатывать глаза, повторяя: «Ничего нового». Мужчина быстро окинул взглядом собрание офицеров на экране телевизора и щёлкнул пультом, отключая его работу. — Так и скажи, что хочешь подцепить девчонок, — Слава, уже негласно согласившийся, снял очки. — Не, братан, это твоя тактика, — от грозного взгляда друга Богдан рассмеялся. — Ну, может быть. Кто знает, что мне в голову придёт. — Мне теперь до смерти это будут припоминать, да? — Ещё бы. Кстати, о птичках — позвони Игорю, пусть с нами поедет, — Богдан с громким кряхтением уселся на диван. — Будем отгонять от него мадам. Честно говоря, желанием этим Слава не горел: ночной клуб на то и ночной, чтобы там было темно, и этот светящийся нимб из чувства вины и смирения Игоря будет там не нужен. Однако Слава всё же написал. — Иди приоденься, — Богдан вытянул на диване ноги и закурил. — Я выставлю тебя за дверь. Несмотря на это, Слава послушно поднялся на второй этаж и открыл широкий шкаф, скрывающий за многочисленными футболками и куртками редкие для хозяйского настроения рубашки и костюмы. Жизнь и возраст показали ему, что в любое время года и дня нет ничего лучше чёрных прямых брюк и красивой рубашки; пусть без пальто, без плаща — это уже его выбор и вкус. Телефон звонко завибрировал — видимо, ответил Игорь. «Не могу. Катя привела меня на ужин, знакомиться с отцом». Слава усмехнулся и покачал головой, охваченной запоздалой и пустой ревностью. — Похуй, поехали, — он быстро сбежал по лестнице, выпустил Богдана во двор и громко захлопнул за собой дверь.***
— Добрый день! Что можем предложить вам? Анжела разглядывала меню кофейни усталым взглядом. В последнее время ей слишком часто приходилось притворяться спокойной и безразличной, причём, убеждать в этом приходилось и саму себя. Решение разорвать какие-либо отношения с Богданом далось ей легче, чем принятие тех переживаний, что появились после. Конечно, она всё сделала правильно, конечно, она выбрала свою безопасность, конечно, она ещё тогда, по пути в Воронеж, поняла, что таких взрывов эмоций ей не надо. Но с другой стороны… Может, ей стоило подождать, пожалеть его, позволить прожить это? Ей было тоскливо, её душило сожаление, никак не желавшее затыкаться под давлением разума. Как же там было?.. Он её не сильно, но обжёг, а она не долго, но любила***. — Здравствуйте. Дайте, пожалуйста, лавандовый раф, — Анжела отпустила свои мысли и вновь присмотрелась к меню, — средний. И можно, пожалуйста, двойной сироп? — Знаете, мы перешли на использование лавандового сиропа собственного изготовления: у него более интенсивный вкус, поэтому я советовала бы вам остановиться на обычной порции сиропа. — Да, конечно, — Анжела кивнула. — Вам здесь или с собой? — С собой, оплата по… — Лена! Анжела обернулась: следующим после неё был тот мужчина из кафе. Илья. Он опёрся на стойку и заранее опустил в баночку для чаевых купюру в 500 рублей. — Пробей со мной, — он подмигнул бариста. — Как всегда? — Ещё спрашиваешь? Стоявшая всё это время на месте Анжела перебегала взглядом от одного к другой и обратно, ничего не понимая: «Меня на камеру снимают где-то что ли?». Количество вопросов в её голове росло в геометрической прогрессии, и ни одного ответа ей, видимо, не суждено было получить. Да и не особо хотелось, если честно. Пыхтение кофемашины заглушило ненавязчивую музыку, и Анжела попыталась избежать внимания мужчины, отвернувшись от стойки. — Лавандовый раф и латте «Кокосовый орех» готовы для вас! Мужчина забрал стаканчики и подошёл к девушке, издавая негромкое «кхм-кхм» для привлечения внимания. — Я ничего туда не добавлял, клянусь. — Вы меня преследуете? — Анжела недоверчиво подняла бровь. — К вашему сожалению, в этой сети работает моя сестра. Просто примите этот кофе в качестве комплимента, и всё. — Спасибо, — девушка недоверчиво приняла из его рук стакан. Илья кивнул ей с улыбкой и наполнил кофейню звоном колокольчика, задетого дверью. Бариста, обслуживавшая их, тихо хихикнула и вынула из холодильника новую пачку молока. Анжела постучала длинными ногтями по крышке стакана и ускоренным шагом вышла на улицу, скрипя подошвами ботинок; «Что это только что было?» — подумала она, но самостоятельно ответить так и не смогла. Да и не нужно было. — Сегодня вы без машины? За столиком у входа в кофейню сидел Илья: он выжидающе смотрел на девушку из-под бровей и непрерывно улыбался, нет, скорее ухмылялся. — А вы это как-то на глаз определяете? — девушка остановилась прямо напротив него. — Да как-то не увидел вашу «Камри». Теперь позволите вас подвезти? Анжела надула губы и покачала головой. Мужчина усмехнулся и поднял со столика стакан. — Что вас так смешит? — То, что вы смутились, когда я угостил вас кофе — это раз, — он принялся демонстративно загибать пальцы, — и вы никуда не уходите — это два. — Вам это льстит? — губы Анжелы растянулись удивлённой, но одновременно насмешливой улыбкой. — Безусловно. И вы не ответили на моё предложение подвезти вас. — Нет, спасибо, я живу не так далеко. Илья не стал настаивать и предлагать проводить: это слишком навязчиво и уже даже с перебором. Но девушка продолжала стоять напротив него, оценивающе рассматривая его лицо: мужчина накрыл пальцами губы и блеснул глазами, наклоняя голову. — Анжела, — он поднялся на ноги, — сегодня мой день рождения. Станьте моим подарком на один вечер. — Прошу прощения? — Сходите со мной в филармонию, у меня есть отличные билеты на балет «Ромео и Джульетта» сегодня в 7. — Я, конечно, поздравляю вас с этим замечательным праздником, но, — Анжела обошла его, — вам не кажется, что вы излишне настойчивы? Это отпугивает людей. — Хотите стать первой, кого я отпугнул? — Илья очаровательно улыбнулся. — Просто скажите «да» или «нет». Анжела смотрела на его светлую фигуру, покрытую пальто цвета кофе с молоком, на его серо-голубые глаза, улыбающиеся ей так искренне, что её сердце для этого непонятного мужчины тихо оттаивало. Он казался бесконечно харизматичным и обворожительным, и ей хотелось попробовать прыгнуть в этот таинственный омут, впервые в жизни ни о чём не задумываясь. В конце концов, когда она в последний раз «задумалась», она погрузила саму себя в попытку вернуться в привычное состояние безразличности. А сейчас ей хотелось чувствовать. — Хорошо, я согласна. Только одно условие, — она вскинула палец с длинным ногтем, — каждый на своей машине, встречаемся в филармонии и разъезжаемся после. Хорошо? — Без проблем, — мужчина кивнул головой. — Только оставьте мне свой номер телефона, и… Может, перейдём на «ты»? Анжела быстро набрала свой номер в его серебристом телефоне и поставила рядом с именем смайлик полной луны. «Ну, хорошо, можно и на «ты», — сказала она на прощанье и ушла, понимая, что сейчас ей придётся погулять, чтобы мужчина не увидел, что она живёт в том же доме, в котором располагается кофейня.***
— Переживаешь? Игорь тяжело вздохнул и тем самым ответил на вопрос Кати. Как бы Пётр Петрович ни относился к Славе, как бы он ни называл его за глаза «бандитской рожей», в одном его взгляде тогда, на парковке технологического колледжа, в отношении Игоря содержалось, кажется, всё то же самое. Заочно, по рассказам и друга, и девушки он уже переживал и боялся, и слова Клима — «Не осуждай, возможно, ты ему понравишься» — совершенно ему не помогли, а наоборот — только усугубили внутреннее напряжение. Но Катя держала его за руку, поглаживая пальцами его запястье, и без устали щебетала о том, что всё будет отлично. Огромная коробка пастилы с хрустящей розовой корочкой неосторожно билась о её ноги на протяжении всего пути на третий этаж. Беспокойно дыша, Игорь нажал на дверной звонок, зажмуривая глаза. Нужно успокоиться: да, отец девушки, да, к нему можно было привести хоть Кирилла, и для того не было никакой разницы, но, в конце концов, не съедят же Игоря на ужин вместо говядины? Дверь открылась, Катя проскользнула в дверной проём, обвила руками плечо отца, и в Игоря упёрся серьёзный взгляд, уже такой знакомый. — Папа, знакомься, — Катя восторженно улыбнулась. — Это Игорь. Пётр Петрович едва сдерживал добрый смешок: судя по нескрываемому волнению Игоря и совершенно счастливым глазам Кати, об их знакомстве знают только они вдвоём. — Пётр Петрович, — голос мужчины театрально исказился, — очень приятно. — Мне тоже. — Какие ароматы, папа! Катя чуть не пробежала на кухню, спустила с верхнего шкафа большую хрустальную вазочку и уложила в неё розовую пастилу. Кружа по кухне, она завершала отцовскую работу, звенела стаканами, выключала вытяжку и раскладывала вилки. На безмолвный вопрос «зятя» Пётр Петрович кивнул головой и быстро вздохнул. — Катюш, что ты егозишь? Я же занялся, не ты, — мужчина обнял дочь за плечи и практически усадил её на стул. Тенью Игорь подплыл к столу. Через открытое окно до каждого проветривающего соседа донеслись тёплые ароматы говядины и сладкой картошки, писклявый свист чайника и весёлый разговор. — А кто ты у нас? — вопросительный взгляд Петра Петровича остановился прямо между глаз Игоря. — Ну, тот был юрист, а ты? — Э-экономист. Финансы предприятий. — Хорошее дельце — деньги считать. Это в техническом университете, получается? Я мог там работать ещё лет 20 назад. — Почему не стали? — Пока отсюда доедешь, пока вернёшься — сутки процентов на 15 короче стали, а дома вот, — мужчина кивнул в сторону дочери. — Я остался в техникуме. — В колледже, пап, — Катя надула губы. — Так, всё, в моё время были либо училища, либо техникумы. — Либо ПТУ, — Игорь несмело хихикнул. Пётр Петрович звонко щёлкнул и указал пальцем на него, так и подтверждая его правоту. Катя тихонько поглядывала на папу, отмечая каждый его взгляд, каждую смеющуюся ухмылку, каждый одобрительный кивок головы; следила она и за Игорем: за его оживающими глазами, его смелеющим голосом, его выравнивающейся спиной, его поблёскивающими под остатками закатного солнца волосами. Такие разные, но её мужчины — с добрыми трепетными глазами, со смеющимися ямочками на щеках, с большими тёплыми руками, красивые, заботливые, чуткие. Они не отстраняются от её нежных объятий, они не исчезают на несколько недель, не выключают на ночь телефоны, не врут, не… — Коньяк не предлагаю, — Пётр Петрович окинул взглядом полки, — а то машину во дворе бросите. Игорь ушёл на балкон курить с сигаретой в зубах, и дочь с отцом приготовились к чаепитию. Точнее, к кофепитию. Капельная кофеварка булькала тёмными горькими ниточками, и девушка заворожённо наблюдала за ними. — Мы на такси, — Катя сама достала из шкафа стаканы. — У Игоря прав нет, так что, можешь наливать. — Кстати, я так подумал, — мужчина выглянул из комнаты, чтобы Игорю на балконе не были слышны его слова, — ты была права: хороший парень. Всё лицо Кати расцвело румянцем и счастливой улыбкой: «Не может быть»! Она бросилась к отцу на шею и уткнулась носом в его ключицы. — Спасибо, — она улыбалась во все белые зубы. — Спасибо, папа.***
(для атмосферы вбейте в YouTube «PARTY MIX 2022 | #2 | Mashups & Remixes of Popular Songs — Mixed by Deejay FDB» и послушайте в процессе чтения этой части) — Рядом с вами не занято? Слава едва повернул голову: справа от него, опираясь локтями на барную стойку, стояли молоденькие девушки — одна, невысокая и длинноволосая, кокетливо оглядывала его, но другая, видимо, её подруга, смотрела явно сквозь него, на профиль Богдана, мотавшего головой под музыку. Слава почти сразу отвернулся и посмотрел в свой стакан: тонко нарезанный грейпфрут безнадёжно скрыт за кубиками льда, до него не добраться. — Ну, раз здесь никто не сидит, — он вновь быстро посмотрел на девушек и отвернулся. Обратившаяся к нему девушка села рядом и плавно повела оголёнными плечами, будто бы повинуясь музыке, но на деле — стараясь заинтересовать неприветливого угрюмого мужчину. Улавливая только обрывки слов, Богдан наклонился к Славе. — Славян, не смей девчонок отпугивать. И сделай лицо попроще, Господи… Волком смотришь. Слава тяжело вздохнул и постарался расслабить мышцы лица; оно действительно сменило выражение — с сердитого до безучастного. Незнакомка тихонько усмехнулась и опёрлась подбородком на раскрытую ладонь, украшенную серебристыми кольцами. — Мартини с тоником, пожалуйста, — вторая девушка окликнула бармена. — Фиеро или бьянко****? — Фиеро. Богдан только теперь заметил девушек и подскочил со стула, бросив Славе на ухо: «Двигайся, пусть подруга рядом сядет». Сдвинув друга, он встал рядом и положил ему руку на плечо. — Привет, девчат, — он обворожительно улыбнулся. — Садитесь вдвоём. Отдыхаете? — Конечно, пятница же, — вторая девушка села за барную стойку и приняла из рук бармена свой коктейль. — Не пьёшь что ли? — За рулём, никак нельзя, — Богдан окинул взглядом пустоту стойки. — Нужно было выгулять этого кобеля. Богдан хлопнул Славу по плечу, и тот вздрогнул, закатывая глаза. «И на что я только подписался? Знал же, что с ним идти — гиблое дело, но нет, блять, попёрся», — думал он. В принципе, не так уж Богдан и оговорился, но чёрт с ним. — Может, бобыля? — первая девушка выглянула из-за плеча подруги. Благодаря этому неожиданному проявлению начитанности, ну, или хотя бы знанию случайных необычных слов, Слава отвлёкся от демонстрации дискомфорта и, наконец, повернулся всем телом к подругам. Заинтересованная им девушка мило улыбнулась и подмигнула. — А я по-другому сказал? — включивший режим весельчака Богдан наигранно удивлённо поднял брови. Слава мог поклясться, что чувствовал плечом, как сбивчиво стучит его сердце. — Неа, это вообще противоположные слова, — девушка устало вжала шею в плечи и поднялась со стула, вставая рядом с ними. — Не начинай, а то этот сейчас начнёт лекцию по русскому языку. — Не начну. Слава неотрывно смотрел на девушку, его приоткрытые губы растягивались в заинтригованную ухмылку. Только сейчас он заметил и играющую музыку, бьющую по каким-то душевным перепонкам, и переливы яркого освещения, и блестящие тени на тёмных, почти чёрных, девичьих глазах. «Послушай Богдана: дай и ему свободы, и отпусти себя — что терять?» — внутренний голос толкал его вперёд, в гудящую толпу танцующих людей с пустыми мыслями. Пусть они примут его в свой водоворот, пусть выбьют случайными прикосновениями все мысли и чувства. Он кивнул в сторону танцпола и сказал: «Потанцуем?». Ожидающая только этого девушка сама увела его в самую глубь толпы. Её руки легли на его плечи, и Слава закрыл глаза, позволяя музыке завладеть всем его телом, нести его так, как того захочется. Открывая глаза, он изучающе смотрел на танцующую с ним девушку и чувствовал, как выпитый джин растекался по его пальцам и маняще укладывал их на талию незнакомки. Слава смотрел на девушку сверху-вниз, и всё в ней его завораживало: то, как медленно закрываются её глаза, поддающиеся текучей мелодии, то, как её тяжёлые тёмные волосы бьются по её красивым ключицам, то, как плавно двигаются её бёдра, то, как её руки лежат на его плечах, держа мужчину на расстоянии, но с каждым толчком музыки это расстояние так и норовило самовольно сократиться. Он посмотрел в сторону бара: Богдан без особого внимания слушал сидящую рядом девушку и кивал головой, то и дело отодвигаясь от её качающейся ноги, проскальзывающей по его ноге. — Как тебя зовут хоть? — Слава наклонился к уху девушки. — Вика. Она положила ладонь на его шею и ухмыльнулась; по всему телу мужчины пробежала мелкая дрожь. Слава позволил её руке легонько подтолкнуть его, и их губы встретились в настойчивом поцелуе; девушка всем телом прижалась к нему, и никто во всём клубе их не заметил. Его пальцы проплывали по её волосам к лопаткам и сжимали между собой ткань её чёрной блузки в яркий розовый цветочек. Оставляя на его губах сладкий малиновый привкус, девушка отстранилась и игриво улыбнулась, поворачиваясь к мужчине спиной и возвращаясь к танцу. Слава уже не поддавался музыке — он сам использовал её, подстраивал под себя, прижимая девушку к себе тогда, когда позволит его сердце, вовремя заглушившее разум, тогда, когда его руки, только наполовину скрытые тёмно-серыми рукавами рубашки, окажутся на её талии, тогда, когда его дыхание захочет оказаться на этой светлой тонкой шее. Её ладони скользили по его бёдрам, её голова то и дело медленно качалась из стороны в сторону, позволяя оставлять на шее горячие поцелуи. Слава и не заметил, как опьянил его этот вечер, как ключи от новой сменной машины Богдана, разочаровавшегося в новой спутнице, появились в его руках, и как эта девушка оказалась с ним в этой тонированной машине на соседнем сидении, ни на секунду не отпуская его губ от своих. — Так что, — её рука скользнула вверх по его бедру, — к тебе? Слава уже почти повернул ключ зажигания, но тонкая нить тяжёлой мысли порезала его разум: как же он может? Говоря по правде, может, конечно, но… Он не мог себе позволить этого. Сердце успокоилось, чуть только в салоне повеяло вечерним сентябрьским ветерком, и голова мужчины стала противно ясной. Ярко пульсирующая надпись «другая» накладывалась на лицо девушки напротив. Его помутневший в возбуждении взгляд прояснился и наполнился сожалением. — Слушай, я, — он тяжело вздохнул, — нет, я не могу… Прости, давай я просто подвезу тебя. Девушка расстроенно надула губки и молча вышла из машины, исчезая в том же клубе. Слава зажмурил глаза и откинул голову на подушку сидения. — Спасибо, — он обречённо вздохнул. — Спасибо, братан.***
Анжела стучала по мелкой плитке каблуками белых ботинок и суетливо пыталась уложить в подарочный пакет наспех купленную открытку. Казалось бы, 5 часов — необъятная куча времени, но только не в тот момент, когда за эти часы нужно успеть идеально отгладить костюм, уложить волосы, накраситься, выехать из дома и каким-то образом собрать подарок совершенно незнакомому человеку. Девушка боялась, что сейчас она выйдет к абсолютно пустой площади, где её не встретят, не пригласят, не проведут, и она окажется обманутой. Этот день и это неожиданное приглашение казались ей галлюцинацией, которая растает в любую секунду, и она окажется дома на диване, одетая в серый классический костюм и накрашенная белыми блёстками. Одно было хорошо — весь салон автомобиля пропах кофейными зёрнами из подарочного пакета. Уже смирившись с возможным неприятным разочарованием, Анжела остановилась у одной из колонн и раздражённо стиснула зубы: «Накрутила ли я себя? Возможно». — Девушка, ждёте кого-то? От неожиданно появившегося слева голоса девушка вздрогнула и даже очнулась. Посмеиваясь и докуривая сигарету, к ней подходил Илья, тоже в красивом тёмном костюме. Из-за его спины контрастными мазками вырисовывалось что-то белое, что оказалось красивым крупным букетом белоснежных круглых цветов, которых Анжела никогда не видела. — В жизни не выговорю их название. — Зачем?.. — девушка смущённо вздохнула и мило улыбнулась. Букет удобно лёг в её руки и только тогда она вспомнила. — Ох, совсем забыла. С днём рождения. Мужчина принял из её рук пакет и как-то таинственно ухмыльнулся. Он не солгал: их места в зале действительно оказались с отличным видом на сцену, на которой вот-вот должно было начаться представление. Илья галантно пропустил спутницу вперёд и только после сел рядом, поправляя пиджак. — Ты очень красива, — Илья наклонился к ней. — Спасибо, — Анжела взмахнула волосами, позволяя им красиво лечь на плечи. Мужчине хотелось как-то расположить её к себе, разговорить, пока ничего не началось, пока зал не стих на несколько часов. Но она заговорила сама. — Никогда не видела балет, даже по телевизору, — Анжела старалась увидеть на сцене хоть что-то. — В балете по телевизору нет ничего хорошего, — Илья покачал головой. — А, я поняла, о чём ты, — девушка убрала в сумку телефон с выключенным звуком. — Я слишком молода для этого. — Какого ты года рождения? А то вдруг меня посадят за совращение несовершеннолетних. Анжела поджала губы и беззвучно посмеялась. — Во-первых, никто никого не совращает. А во-вторых, — она повернулась к мужчине, — 98-го. А ты? — Ух, — он вытянул губы и поднял брови, — ну, цифра неслабо так меньше. — Насколько? Илья приложил палец к губам и кивнул в сторону сцены, предлагая помолчать и обратиться к представлению. Медленная торжественная музыка прокатилась волной по залу, и все зрители затаили дыхание. Анжела старалась поймать каждое движение, каждый летящий пируэт, каждое кружащееся фуэте; её рука то и дело сталкивалась с плечом сидящего справа мужчины. — Я запуталась, зачем было делать такие похожие костюмы разным героям? — Подожди пару минут, одного убьют — тот и Меркуцио. Илья большую часть времени смотрел не на трагедию, разыгрывающуюся в грациозном танце, а на строгий светлый профиль слева: на удивлённо приоткрытые губы и внимательные глаза с чёрными ресницами, на подающиеся вперёд плечи и крупные волны золотистых волос, лежащие на них. Да, её нога, закинутая на другую, была отвёрнута от него, её ладонь никогда не оказывалась рядом с его рукой, она так редко обращалась к нему с вопросом, но каждое её движение он ловил с жадным любопытством до самых последних громких аплодисментов. Вечер уже догорал своими последними яркими лучами, когда посетители филармонии высыпали на улицу и разбрелись в разные стороны — к машинам, к домам, к пригодным для курения углам. Анжела с удовольствием вдохнула холодный вечерний воздух и вновь взглянула на подаренные цветы: до чего же красивые… Илья заметил её едва проскочившую на губах улыбку и самодовольно улыбнулся сам — самое время раскрыть все карты. — Я тебя обманул. Анжела вопросительно посмотрела на него, наклонив голову. Он ещё ничего не успел сказать, но уже успел обмануть — как это? — День рождения у меня только через месяц, — он пожал плечами и посмотрел на неё так же, как и днём: будто из-под бровей, усмехаясь одними глазами. — Прости, был готов ляпнуть что угодно, лишь бы ты согласилась встретиться со мной. — С ума сойти, — девушка потрясённо подняла брови, — такого у меня ещё в жизни не было! — Только не говори, что тебе не понравилось в итоге, — мужчина подошёл ближе. — А кофе… Перемелю и угощу тебя в следующий раз. — Я разве говорила что-то о следующем разе? — только одна её бровь осталась поднятой. Илья опустил голову с самодовольной улыбкой и покачал головой; его самоуверенность, даже самонадеянность удивительно притягивала, интриговала. «Да пусть приглашает, я соглашусь и посмотрю, что он с этим сделает», — думала Анжела. — Ну, конечно, не говорила. Но я ведь спрошу твоего позволения пригласить тебя и на следующее свидание. А если не ответишь — номер телефона у меня уже есть, так что… Его глаза уверенно смеялись под угловатыми бровями и так внимательно смотрели на неё, что душа Анжелы по-девичьи расцветала: казалось, он хочет увидеть и сохранить в памяти каждую черту её внешности, каждую прядку волос, каждую складку пиджака, каждый блик её глаз. — Спасибо, — она иронически улыбнулась. — Спасибо, Илья.