***
— Как ты? — Да мерзотно, на самом деле. Анжела грустно вздохнула: приехавший за ней Слава был ещё мрачнее и серее, чем обычно, хотя, казалось бы, как это возможно? От Кати она знала, что в недавних разборках он получил серьёзное ранение, она даже писала и звонила ему, предлагала приехать навестить, если он захочет, но тот сухо отказался, ответив, что всё с ним нормально, поправится, всё заживёт как на собаке. Мужчина неохотно повернулся к девушке и подумал: «Да ладно тебе, кто ж ещё тебя так выслушает, если не она?». Существованию Кати в своей жизни он был благодарен особенно сильно из-за появления Анжелы; найти себе в 25 лет лучшую подругу в лице девочки, которой не исполнилось и 20 — это было чем-то неожиданным. Но и очень приятным. В Анжеле Слава чувствовал и видел свою родственную душу, что и профессионально поставит мозги на место, и просто по-человечески выслушает. Она всегда отвечала на его звонки и сообщения, слушала и советовала, а он жалел, что едва ли может ответить ей той же поддержкой просто потому, что не умеет. Но он старался, искренне старался быть Анжеле таким же хорошим другом, каким была она. — Слав, можно вопрос? — Анжела наконец решила пробраться глубже в его душу. — Чего ты так боишься? Мужчина усмехнулся и опустил глаза. — Птиц, — он улыбнулся, бросая быстрый взгляд на девушку и возвращаясь вниманием к дороге, — аварий, пляжей во время дождя… — Нет, я не об этом спросила. Мне всё равно, что вызывает у тебя неприязнь и беспричинный страх, я не могу понять, чего ты фанатично опасаешься и можешь объяснить, почему? Слава перестал улыбаться и облизнул губы, поджимая их. Спонтанно образовавшаяся впереди пробка радостно приняла его машину в свой ряд и позволила ей остановиться. — Нет, серьёзно. У тебя всё просчитано до мелочей, всегда есть запасные варианты, средства и планы. Зачем? Ты боишься, что у тебя что-то не получится? — Я боюсь, что хотя бы одна вещь в моей жизни останется неподконтрольна мне. Он повернулся к девушке, и пришла её очередь встретить тот самый его взгляд, окутывающий своим ледяным свечением. Спокойно выдержав его, Анжела понимающе кивнула головой, предлагая мужчине продолжить. — Один раз я не удержал под контролем свои собственные чувства, и к чему это привело? — На кого в этой ситуации ты злишься сильнее? Слава печально опустил взгляд. — На себя. — Нет, ты опять не понял, — Анжела накрыла его руку на рычаге переключения передач своей. — На кого из них ты злишься сильнее? Слава поднял глаза. — На Игоря. Я провёл практически всю жизнь с этим человеком, я был готов отдать за него всё, что у меня есть, я без раздумий пожертвовал бы собой ради него. Но в тот момент, когда мне нужна была его помощь, он сделал то, что сделал, — его губы горько усмехнулись. — А потом ещё и поставил мне в вину, что он-то всё это время одну Катю любил, а я ей изменял. Знаешь, как он на меня смотрел? Так, будто я ещё должен быть ему благодарен, ведь он никогда не рассказывал Кате обо мне. Хорошо, я изменщик, хорошо, я ублюдок, я не отрицаю. Но как это относится к нам с ним? Никто не заставлял его непрерывно и верно любить мою девушку, нужна была только одна его верность — мне как соучредителю и как другу. Он должен был… — Славик, никто никому ничего не должен, — Анжела погладила пальцами его руку. — Ты сама хоть в это веришь? — мужчина засмеялся. — Все друг другу должны. А Игорь должен был мне очень мало, ничтожно мало, но и этого выполнить он не смог. Я виноват, но не перед ним. С Катей всё рано или поздно развалилось бы, не по этой — так по другой причине, но… Жить с этим, когда смотришь на него — отвратительно. Слава сокрушённо опустил голову и глухо простонал. — Осознавать, что тебя никогда не простят, легче, чем то, что ты человека никогда простить не сможешь. — Когда-нибудь тебе придётся отпустить эту ситуацию. И простить. Хотя бы самого себя. Сейчас вам необходимо держаться друг за друга, ты сам говорил, что сейчас опасное время. Мужчина прикусил нижнюю губу, и Анжела смогла заметить, как его глаза покрылись поблёскивающей пеленой лёгких слёз. Не дожидаясь просьбы девушки, Слава свернул на первую попавшуюся парковку; остановившись, он закрыл глаза ладонями, Анжела едва успела протянуть ему руки, и он практически упал в них. — Я всё просрал. Не могу поверить, как я смог… Мы были вместе 3 года, жили в одной квартире, а я… Я не понимаю, как я вообще подумал, посмотрел на другую девушку. Я пытался всё исправить, мы пытались. Мне было стыдно, страшно, а ей это уже не было нужно. У неё уже был Игорь, а у меня их обоих не стало! Анжела ласково гладила его плечи, пытаясь успокоить, но Слава кричал, вопил в её руках. — Я никого не обвиняю, я сам виноват. Во всём виноват: в том, что приезжал в другой город к другой девушке, в том, что решил оставить кого-то присмотреть за Катей, в том, что пытался как-то оправдаться, а здесь никак не оправдаешь. Я виноват даже в том, что происходит с тобой. — А что со мной происходит? — девушка тихонько поцеловала его в макушку. — Богдан, Илья, будь он неладен. Если бы не я, ты бы их даже не знала, и тебе никогда не пришлось бы страдать. — Я не страдаю, Славик, — Анжела подняла глаза, загоняя накатившиеся слёзы назад. — Всё в порядке. — Хотя бы ты меня не обманывай, — он покачал головой, поднимаясь от её рук. — Я не верю, что ты осталась у меня. Я вообще уже ничему не верю. Всего пару недель назад я был уверен, что истеку кровью и умру. Его лицо побледнело, и взгляд расплылся в страшно больном воспоминании; этот вечер навсегда врезался в его память глубоким кровоточащим шрамом, который, кажется, останется и на теле. Слава помнил всё: как улыбался появившийся из ниоткуда Дмитрий, как боль пробегала по всему телу на пару с пронизывающим ледяным страхом, как он упал в руки Игоря, и тот дрожал, укладывая его на землю и не отпуская ни на секунду, как прибежала Катя, и в мире не осталось ничего, кроме её глаз и только усилившейся боли. Она говорила с ним как с ребёнком, все вокруг пытались держать его в сознании, а он думал: действительно ли плохо было бы умереть прямо сейчас? Вот здесь, в окружении своих друзей, слабо держа Игоря за руку, растрачивая перед Катей всю жёсткость, будучи жертвой нападения. — Раскис так, что самому от себя мерзко, — Слава глубоко вздохнул, чтобы окончательно успокоиться. — Прости за это. — Никогда не извиняйся за то, что чувствуешь, понял? — Анжела серьёзно посмотрела на него. Когда всё только произошло, Катя рассказала ей о том, как больно по сердцу Славы прошлись слова о его глазах, и для них обеих это стало некой неожиданностью. — Сейчас у тебя очень красиво блестят глаза… Мужчина застыл от неожиданности этих слов, и что-то в его взгляде действительно оттаяло.***
— Сергей Иванович, будем ждать вас завтра пораньше, в 7 часов, потом заседание на кафедре. Клим со строгим лицом слушал то, что говорили ему по телефону, прижатому щекой к плечу, и пытался одной рукой переложить рюкзак на сгиб другой руки, попутно открывая дверь в офис. Он пришёл сменить Кирилла: тот продолжал свою состоявшуюся накануне вечернюю смену прослушивания и казался не очень бодрым и внимательным. — Понял вас, буду, — мужчина наконец-то смог отвязаться от коллег и положил руку на плечо едва не дремавшему парню. — Давай, Кирюшка, иди отдыхай. Кирилл дёрнулся, приходя в себя: звук в наушниках снова приобрёл свою громкость и чёткость, он смог различить слова и быстро заморгал. — Вы вовремя, минут через 5 Рубин приедет. Они поменялись местами, и теперь уже Клим сидел за вечно открытым белым ноутбуком. Когда-то этот ноутбук был в его полном владении, а потом как-то незаметно произошёл переход его в собственность фирмы, и взамен мужчина получил новый, блестяще-чёрный, гордо переезжающий в большой сумке в университет и обратно. Кирилл оказался прав: совсем скоро в кабинет Косты вошли люди, из которых говорил только один — самый главный. — Звони, — повелительным тоном приказал он. — Да, и тебе добрый день, — недовольно ответил другой голос, более молодой и смеющийся. — И зачем я тебе в этой цепочке нужен… — Меньше вопросов — меньше проблем наживёшь от меня. Клим опёрся подбородком на кулак и вслушался в громкие гудки: гулкий неприятный звук вызова бил по ушам и раздражал, отдавался вибрацией где-то в горле. Трубку подняли. — Ребята! Клим подхватил ноутбук на руки, на бегу выдёргивая наушники и позволяя разговору прозвучать на всю громкость. Ворвавшись в кабинет, мужчина поставил ноутбук на стол: Слава и Игорь обернулись. — Чего?.. Мужчина не позволил Славе заговорить и приложил палец к губам, кивая в сторону ноутбука. Из него тихонько раздавались голоса: один чёткий, явно находящийся в одном помещении с прослушкой, другой — отдающийся фоном, звучащий откуда-то из глубины, видимо, по громкой связи на телефоне. Клим подкрутил громкость и, всё ещё пытаясь отдышаться, опёрся руками на стол. — Мы не договаривались на такие ситуации. Голос из трубки, на удивление, оказался очень знакомым: немного неприятным, мелодичным, с плутоватыми, как будто торгующимися нотками и отзвуками. — Владислав, дорогой, — голос Рубина насмешливо зазвенел по всей комнате, — ты с нами бумаг не подписывал. Мы договорились: ты нам помогаешь — мы тебя освобождаем от твоих долгов. Шея Славы, вжимавшая его голову в плечи, вытянулась и выпрямилась. Ладонь Игоря сама, без ведома хозяина, поднялась и закрыла собой его губы, едва не прикрывая распахнувшиеся глаза. Клим вцепился руками в угол стола и тяжело задышал расширяющимися ноздрями. — Я помню, но и ты меня пойми, Рубин, — Влад ходил по границе манипулирования и нытья. — Я такой грех на душу брать не стану. — В прошлый раз твоя наводка не очень хорошо сработала. — Я в этом не виноват. «Это он дал данные Кирилла и Иры», — проскочило в прозрачных глазах Славы. «Это он подорвал гараж», — ответил затуманенный взгляд Игоря. — Ну и Бог с ним, но сейчас ты должен дождаться моего человечка, сесть к нему в машину и поехать делать дела, которые я просил тебя сделать. Отработаешь — и я тоже выполню свою часть нашего уговора, всё честно. Слава прислонил сложенные ладони к губам; всё сходится: Влад должен ему очень большую сумму денег, а Рубин узнал об этом и предложил «выгодное» сотрудничество — в обмен на информацию и помощь тот мог получить амнистию. Теперь становилось понятным, почему ни Олег, ни Клим не заметили на его счету новых поступлений, почему не пропадала продукция из стоявших в посёлке машин — всё это было не нужно, не важно, потому что слишком мелко. Игра велась по-крупному, и главной целью были не средства, а люди. — Лови Кирилла внизу, если он ещё не уехал, — процедил Слава сквозь зубы, оборачиваясь к Игорю. — Поедете к гаражам, нужно перехватить этого ублюдка. Я поеду на завод с Богданом. Катя где? — В университете, — голос Игоря не поддался с первого раза и прохрипел на подходе к горлу. — Будет почти до 8 вечера… — Живо! Клим прижал к груди ноутбук, чтобы его не сбило ударной волной от того, как стремительно из кабинета вылетел Игорь. Не взяв с вешалки верхней одежды, тот бросился к балкону: пронизывающий до костей холод быстрой тенью проскочил по его телу, слишком напряжённому и взвинченному, чтобы заметить морозную погоду. — Кирилл! Стоящий у машины парень поднял голову и увидел чуть не свисающего с балкона Игоря в одной белой рубашке: его длинные чёрные волосы нависали над перилами, и сквозь них можно было рассмотреть только его испуганные глаза. -Звони Ире и спрашивай, где она! Нужно в Елецкий, к гаражам, быстро! Первым на улицу вырвался Слава, на ходу застёгивающий тёплую куртку и пробегающий в сторону свиста шин, раздававшегося всё ближе и ближе — видимо, это мчался Богдан. Едва успев проводить того взглядом, Кирилл чуть не оказался сбит Игорем, так некстати поскользнувшимся прямо у пассажирской двери. — Ира на работе… — Сейчас летим в посёлок, нужно поймать Влада как можно скорее, пока он не уехал… — Игорь глотал слова и путался в собственных руках и ногах. — А что он?.. — Потом к тебе, чтобы вас не тронули снова. Я всё объясню, просто топи сильнее!***
— Влад! Игорь колотил кулаком в стеклянное окно, запылившееся со стороны улицы: видимо, хозяйственности жильца хватило на мытьё только внутренней их части. Никто не открывал двери, никто не подходил к окнам, никто не брал трубку. Боковым зрением Игорь уже начал замечать, как на него смотрят из соседних домов и молча возмущаются, кто это чуть не разбивает чужое имущество. — Выходи, сука! Ни на один его возглас не поступило реакции. — Молодой человек, что вы ломитесь? — окно дома напротив распахнулось. — Нет хозяина, что вы, не видите? — Где мне его найти?! — громкая встревоженность в голосе пыталась перекричать поднявшийся ветер. — Откуда я знаю, он минут 15 назад уехал! — бдительная соседка громко захлопнула окно и оставила мужчину одного. — Повадились посередь бела дня… Не успели. Совсем немного не успели. Игорь принялся оборачиваться: улица была пуста и не выдавала ни машин, ни людей. С каждой минутой становилось всё более зябко и морозно, для полной картины не хватало только липкого снега, но и тот не шёл на опустевшей улице. «На заводе и на складе всё нормально, работают в обычном режиме», — отчитался Слава. Игорь уже чувствовал и видел, как мрачнеет Богдан: хотя деятельность Влада никак не входила в его зону ответственности, любые проблемы с работниками он воспринимал близко к сердцу. Было очень странно понимать: прорехой, гнилью оказался самый простодушный, самый беззлобный, самый ненужный из них. Не дерзкий и непокорный Олег, не невозмутимый и вдумчивый Клим, даже не далёкий и загадочный Айдар, а обычный, простой как карандаш, в чём-то глуповатый бывший алкоголик. Услышав приближающиеся шаги, Игорь с надеждой обернулся: к его и счастью, и несчастью одновременно, подходил всего лишь Кирилл. — Ничего не пропало и не испортилось, — его светлые ресницы танцевали под ветром, — все машины на месте, всё, что в них — в норме и по документам. — Заводи машину. Они его упустили, и теперь Влад может быть где угодно и с кем угодно. Игорь кусал губы, рассматривая зимний пейзаж на пролетающих мимо улицах и дорогах: ветер успокоился, облака разошлись по небу и пропустили сквозь себя нескромное яркое зимнее солнце. Слава больше не писал и не звонил, и всё, что находилось внутри Игоря, заполняла ужасная, скрипяще-нервная тревога: что может быть более пугающим, чем неизвестность? А если эта неизвестность ещё и недостаточно быстро сокращалась, чтобы вконец исчезнуть в квартире Кирилла и Иры, становилось только хуже, и сердце болело всё более гнетуще. — Погоди, что там происходит? Кирилл поднял козырёк: возле его подъезда толпились люди, с раскрытыми дверями стояла полицейская машина, сидя возле «скорой» на корточках, курил фельдшер. Кое-как приткнув машину, мужчины вышли на улицу, с опаской оглядываясь по сторонам. По приближении к дому в поле зрения показался сине-чёрный пакет, прикрывающий что-то на асфальте под самыми окнами; холод проскользил по всему телу Кирилла, и он рефлекторно вцепился в пальто Игоря, останавливаясь в страхе на месте и не пропуская того вперёд. Они оба подняли головы: окно одной из квартир на 4 этаже было открыто. — Кирюшенька! Кирюшенька! К парню со всех ног неслась престарелая женщина; казалось, она даже не сможет остановиться и врежется в него. Чуть только Кирилл подался вперёд, она ухватилась за его руки и едва не заплакала. — Нина Ивановна, что такое?! Что случилось?! — Кирюшенька, они к тебе приехали! Там в твоей квартире… Не дослушав, мужчины бросились в открытые двери подъезда.