Глава седьмая. Школьная пора — не лучшая пора для Шерлока. ч.1
Ветер яростно бился в окна церкви. Поёжившись, святой отец склонился над свечой, чувствуя проскальзывающее по коже тепло, втянул ноздрями пропитанный ладаном воздух и посмотрел на позднего гостя церкви. Опустившийся подле него на колени гость сжимал длинными, паучьими, увенчанными дорогими перстнями пальцами свечку и, кажется, безмолвно молился. Часть его лица закрывал от глаз полумрак церкви и белые, как будто светящиеся в этой полутьме волосы. Определенно, гость не был из числа красивейших людей планеты: сквозь тьму проглядывал безобразный, разрубающий губу шрам, а из-под белёсых опущенных ресниц пронзали всё сущее ассиметричные, разного цвета глаза. Тем не менее, было в госте нечто цепляющее и непонятное святому отцу, нечто располагающее к себе. — Святой отец, — гость подул на свечку и, воткнув её в менору, поправил подол своего белоснежного пальто. — Боюсь, — тихо сказал он, — я вынужден обратиться к вам, как к самому приближенному к Господу Богу нашему. — Почему же вы боитесь? — очарованный бархатистым голосом собеседника, святой отец отвёл взгляд на икону. — Без всяких сомнений, я — грешен и нет числа моим грехам. — Все мы грешники, сын мой. — Да… — гость усмехнулся и, достав из кармана перевязанный лентой свиток, протянул святому отцу. — Мне нужна ваша помощь. — Помощь? В чём же заключается моя помощь? — святой отец задержал непонимающий взгляд на свитке. — В великих поисках, — сверкнул глазами гость, — разумеется, вас ждёт полноценное вознаграждение. Взяв в руки и развернув свиток, святой отец категорически покачал головой: — Меня, как и большинство служителей Богу, не интересуют богатства. Ни одно сокровище мира не заставит ме… Так и не договорив, святой отец застыл, не веря своим глазам. — Это… — наконец, хрипло произнёс он, поднося свиток к свету и вглядываясь в единственное, что было изображено в свитке — рисунок чаши, — но это миф, сын мой. — Миф? — фыркнул гость. — Чаша Грааля существует. И вы мне поможете её найти, святой отец. Святой отец тяжело вздохнул. — Вот оно что. И до обычных людей дошёл тот нелепый слух, якобы наша церковь имеет прямое отношение к чаше. — Не юлите, святой отец, — гость осуждающе склонил белокурую голову, — вы потратили тридцать лет на разгадку тайны карты, висящей в ваших покоях. Тридцать долгих лет вы искали могущественную Чашу Грааля, полагая, что она спрятана где-то в Касл Комбе. И какая жалость, что ваши тридцатилетние старания оказались напрасны, ведь вы обладаете лишь клочком карты. — Что вы хотите этим сказать? — не понял его святой отец. — Отдай мне эту карту, — голос гостя резко похолодел. Поднявшись с колен, он брезгливо отряхнул брюки и вытащил из-за пазухи пистолет. Однако, не стал наводить оружие на святого отца. — Пять частей карты! — продолжил гость, нетерпеливо меря зал шагами и вертя опасным оружием в руках, верно игрушкой. — Одна часть карты всю жизнь висела у меня в особняке. Вторую я нашёл у некого профессора археологии… Да будет земля ему пухом и всё в таком роде. Четвёртая, наверняка, в школе святого Грааля, теперь же известной под названием школы святого Августина… По спине святого отца прошёл неестественный, пробирающий холод. — Вы мне угрожаете? — с трудом проглотив вязкий, не дающий нормально разговаривать ком, старик схватил первое, что ему попалось под руку — деревянный крест — и, загородившись от гостя крестом, вскричал: — как вы смеете приходить сюда с… оружием?! И угрожать. Как у вас совести-то хватило переступить божий дом? — Я? Угрожаю? — гость рассмеялся, с насмешкой поглядывая на крест. — О, нет, отец. Если бы я угрожал, то, к примеру, сказал бы, что могу сделать так, чтобы твой маленький секрет, касающийся маленьких мальчиков, совершенно случайно всплыл на поверхность. О-о-о, не удивляйся, старый извращенец с дурацким крестом, мне известно всё. В этом моё неоспоримое превосходство над теми, кто пытается мне противостоять. Я всегда всё знаю. Питаешь слабость к детям? Что ж, твоё право, правда. Я ни коим образом не осуждаю тебя. Напротив, у меня есть заманчивое предложение. Поверь, — он изобразил свободной рукой подобие фейерверка или взрыва, — это предложение либо снесёт тебе башню или сделает тебя, в конце концов, самым счастливым педофилом на земле. Всё зависит от принятого тобой решения. — Какое предложение? — злобно сощурил глаза святой отец. — Как насчёт сделки? Ты, твоя церквушка и… Господь Бог переходите под мой контроль, а взамен на твоей усыпанной запретными лепестками любви на каждодневной основе будут появляться готовые на всё маленькие любовники? — Я не знаю, откуда ты узнал… Откуда у тебя эта информация, но то, что ты предлагаешь — аморально. Я никогда не увлекался тем, о чём ты мне говоришь. Оказавшись в миллиметре от святого отца, беловолосый схватил старика за горло и, вонзив в дряблую кожу ногти, приставил к его виску пистолет: — Лжешь, я вижу тебя насквозь, насекомое, — прошипел он на одном дыхании, не обращая внимания на выпавший из рук святого отца крест. — И ложь твоя тебе может стоить дорогого. Предлагаю в последний раз, старик. Так или иначе, церковь уже моя, остаётся решить, будешь ли ты счастлив в постели с кем-нибудь или предпочтешь кормить собой червей на кладбище. — Почему ты просто не убьёшь меня? — прослезился святой отец. — Почему? — Всё просто. Я получаю некое удовлетворение, когда другие страдают. Твоя ненормальная любовь к детям приносит тебе муки Христовы. Ты ненавидишь себя и после очередного порочного полового акта, который проходит не так гладко, как тебе хотелось бы, ты клянешься бородатому всевидящему Богу, что такого не повторится. Что ни одна невинная душа более не станет жертвой твоего сексуального влечения. Но после молитв и служб ты вновь повторяешь своё злодеяние. Только потому, что не способен держать слово. Только потому, что ты — слабый, больной и немощный. А слабые, больные и немощные всегда страдают, спасибо. Надеюсь, ты понял мой мотив. А теперь, будь так добр, принеси мне эту чёртову карту, чтобы я мог закончить начатое моими праотцами дело. Гость разжал пальцы дозволяя святому отцу испуганно от него отпрянуть. — Так что на счёт карты?***
Шерлок честно мог признать тот факт, что он ненавидит школу так же сильно, как и всё, что с ней связано. Ненависть Шерлока к школьной поре варьировалась в зависимости от его настроения и начиналась, как правило, с отвратительной бирюзовой формы с нашитым на левый кармашек пиджака гербом школы. Форма в школе св. Августина была обязательной, впрочем, как и прилагающаяся к форме изящная трость. Трость Шерлоку, по причине оставленной в наследство от отца точно такой же трости, нравилась, а вот занудные уроки, досиживать до конца которых определенно превращалось для него в серьёзное испытание — нисколечко не нравились. Скучных, разговаривающих одинаковым, монотонно-усыпляющим голосом учителей, ведущих эти уроки, он любил чуть больше, чем постоянно наказывающего его директора Беккера. Противное дребезжание звонка, пожалуй, не вызывало в нём никаких, кроме как поскорее застрелиться, желаний, а утомительные школьные перемены, где приходилось мириться с времяпровождением одних глупых одноклассников с другими глупыми детьми, Шерлок так и вовсе не переносил от слова совсем, предпочитая думать, что их — перемен и одноклассников — попросту не существует. Или существует, но лишь в самых страшных кошмарах. Проснувшись в пять утра без будильника, первое, о чём подумал Шерлок, прежде чем поднять голову с подушки и пойти чистить зубы, было — «а не заболеть ли мне, чтобы никуда не ехать?» Однако, Майкрофт — ярый поклонник школы, да и образования в целом, вероятно, излечил бы его одним лишь взглядом и ему бы тогда всё равно пришлось вылезать из-под уютного одеяла и куда-то идти. Утешало и подбадривало Шерлока лишь одно: в этом году у него будет по крайней мере один друг. Один человек, который скрасит его одиночество среди четырёх стен тюрьмы, которую другие почему-то называют школой и заставляют своих отпрысков туда ходить. В отличие от Шерлока, Джон встретил первый учебный день с улыбкой и по достоинству оценил форму. — И что тебе не нравится? — с неприкрытым восторгом заявил он, когда они ехали по ухабистой дороге в школу, — красотища. — Для чучела в огороде в самый раз, — кисло заметил Шерлок, прижимаясь щекой к стеклу окошка. — Но я же не чучело. — Будет тебе, — обернулся к ним Майкрофт, — все мы носили в своё время форму. Это, своего рода, подготовка к взрослому, дисциплинированному миру. — Я в курсе, что в твоё время ученики надевали чёрный пиджак и классические брюки, а не выверни глаз непонятно какого цвета хрень с шортами в дурацкую полоску, — Шерлок скрестил руки на груди, — ты бы в жизни не надел эту форму, Майкрофт. — Красивый цвет, успокойся уже, — вмешался в разговор занявший водительское кресло Джеймс, — подходит к цвету твоих глаз. — Ну спасибо, — хмыкнул Шерлок, — мне определенно полегчало, — съехидничал он. — В конце концов, в учёбе неважно, во что ты одет, — деликатно заметил Майкрофт, то ли намеренно, то ли машинально поправляя галстук. — Поведение и оценки. Вот, что должно тебя волновать в первую очередь. — То-то ты по пять часов приводишь себя в порядок перед работой, — Шерлок недовольно взглянул на брата, — хотел бы я увидеть тебя в этом убожестве хотя бы разок. Майкрофт закатил глаза, отворачиваясь, а Джеймс остановил машину. — Приехали, — торжественно объявил профессор, — удачи, ребятишки. Демонстративно хлопнув дверцей авто, Шерлок уныло огляделся по сторонам. Этим летом они с Джоном уже побывали в школьных окрестностях, в библиотеке, от которой остались лишь грустные воспоминания да сгоревшие останки некогда величественного и красивого здания. — Я говорил тебе, что мне сложно находить общий язык с людьми? — спросил Шерлок у Джона, едва они поднялись по ступенькам крыльца школы и поравнялись со столпившейся у дверей толпой. — Раз пятнадцать, пока мы ехали сюда, — непринужденно кивнул Джон, — но со мной же ты его нашёл. — Ты, Джон, скорее исключение. Слушай, — Шерлок взял его за локоть и отвёл немного в сторону, подальше от посторонних, — ты можешь мне кое-что пообещать? Удивленно моргнув, Джон ещё раз кивнул, на этот раз не так уверенно. — Когда вот это вот всё начнётся… В смысле, когда начнётся учёба… Не бросай меня, хорошо? Они все… И ученики, и учителя, и даже директор. Ну не любят меня, понимаешь? Им только дай повод, и меня забросают камнями. — Никто тебя не забросает камнями, я им не позволю. Но почему же они тебя так не любят? — Джон изогнул бровь. Он знал правильный ответ, но ему уж больно хотелось послушать вариант себялюбивого Шерлока. — Потому что никто не любит правду, — поморщился тот, — и, вероятно, из-за меня тут уволили и выгнали парочку человек. — Парочку? — Хорошо, побольше. Человек пять, я не считал, по правде говоря. Но все эти люди, поверь, заслуживали этого. — О, Шерлок, — Джон сконфуженно вздохнул и украдкой глянул на наручные часы: до начала урока оставалось всего ничего, но Шерлока это как-будто не волновало. — Неужели тебе никто никогда не говорил, что иногда лучше промолчать? — побрюзжал чуть-чуть Джон. — Майкрофт постоянно об этом говорит, — Шерлок насупился, было заметно, что вопрос ему не понравился, — короче, просто пообещай мне, что не прильнёшь к клубу идиотов. — Если ты продолжишь называть своё окружение идиотами, то никогда… — Джон. Пообещай. — Хорошо, — Джон взял его за руку и с чувством похлопал, — обещаю, что не присоединюсь к ненавидящим тебя людям.***
Школа святого Августина, по всей видимости, ни разу в жизни не подвергалась реставрации. Трехэтажное, тёмно-серое, как грозовое пятно на небе, здание, казалось кривым и до невозможности несуразным. Будто к двум цельным этажам прилепили третий, абсолютно не подходящий ни по размерам, ни по форме, этаж. На скособоченной, ржавой, местами прохудившейся крыше стояла маленькая голубятня, и по легендам в ней жил старый, сумасшедший дед. Внутри школы не всё было так плохо. Да, полы на втором и третьем этаже нуждались в ремонте, но зато в кабинетах и столовой было сухо, чисто и относительно комфортно. Там и сям стояли горшки с цветами, разбавляющие серость школы зеленью, свежестью и спокойствием. Джон подошёл к своему шкафчику. Что и следовало ожидать, на локере он обнаружил, что защитный замок неисправен, так что, запихнув вещи в шкаф, Джон понадеялся на то, что никому не понадобятся его спортивная форма, книга для внеурочного чтения и яблоко, положенное заботливой матерью в качестве обеда. — Привет, — к нему подошел долговязый рыжий паренёк примерно его возраста, — я Марк, а ты… — Джон. Джон Ватсон, — улыбнувшись друг другу, мальчики пожали руки. — Я не мог не заметить, что ты приехал с…этим, — Марк кивнул на открывающего свой шкафчик Шерлока. — Мой тебе совет. Не водись ты с этим. — У него есть имя, — холодно процедил Джон, — и мы, вроде как, уже водимся. Мы с Шерлоком друзья. — А, — Марк разочарованно отвёл бесцветные, впалые глаза, — я знаю, что ты в Касл Комбе недавно, поэтому ещё не поздно… — Марк, — перебил его Джон, — всё в порядке. Мне лучше знать с кем дружить, а с кем нет. Так что, бывай. Невыразительно кивнув, он обогнул разинувшего рот Марка и подошёл к скривившемуся Шерлоку. — Что случилось? — заметив странное выражение лица Шерлока, поинтересовался Джон. — Ничего, — громко хлопнул дверцей тот, — знаешь, этим летом мы чуть не погибли. Мой старший брат вроде как воскрес, а золотоволосый любитель полежать в гробах чуть меня не задушил. Но это всё ничто по сравнению с нахождением в этой школе, где каждый второй рыжий мопс, возомнивший себя сенбернаром, считает своим долгом открыть рот и…ну ты понял. — Не обращай внимания, — Джон усмехнулся, — я, конечно, хотел обзавестись друзьями, но раз это тебя так огорчает, то я не буду. — Нет, — Шерлок поджал губы, — ничего меня не огорчает. Хочешь общаться с рыжими долбо… — Шерлок! — Я не стану ревновать. — То есть сейчас ты не ревновал? — усомнился Джон и, чтобы не обострять и без того накаленную обстановку, мягко прибавил, — пойдем на физкультуру? Словно откусив от лимона, Шерлок поморщился: — Ты иди, я догоню. Не люблю переодеваться в одной раздевалке с кучкой…человек, — поспешил поправиться он, вовремя замечая на лице Джона осуждение.***