Глава седьмая. Школьная пора — не лучшая пора для Шерлока. ч.2
Крики весёлых детей заглушила протяжная трель звонка. Физрук — мистер Грант — в меру упитанный, лысый, как бильярдный шар, мужчина, которому едва перевалило за полтинник, обвёл присутствующих ястребиным взором и, подтянув штаны на резинке, поприветствовал класс. Прижав волейбольный мяч подмышкой, он дунул в свисток, призывая и без того молчавший зал к тишине, после чего дал указание бегать по кругу ровно до тех пор, пока не даст обратную команду. После десятиминутной пробежки мистер Грант поделил класс на команды. К разочарованию Джона, капитанами он сделал двух крепких ребят — Оливера и Джорджа, которые тотчас принялись расхватывать себе подобных здоровяков. Как ни странно, один из них, кажется, Джордж, решил разбавить свою команду «спортивных не по годам оборотней» Джоном, посему в числе последних, так называемых «неудачников, которых никто не хочет брать», остались маленькая девочка в очках, тощий, как спица, паренёк с постоянно дрожащими губами и, разумеется, Шерлок. И, справедливости ради надо отметить, последний из тройки совершенно не подходил на роль неудачника. Тем не менее, все, включая двух оставшихся неудачников, считали, что Шерлок не заслуживает быть ни в одной из команд. — Миранда, — позвал девочку в очках Оливер. При этом он в упор смотрел на Шерлока, словно его выбор мог унизить или даже уничтожить нелюбимого одноклассника. Но Шерлок изображал на лице лишь холодное равнодушие к происходящему. Споткнувшись о невидимое препятствие, Миранда подлетела к капитану и, засияв брекетами, встала на своё место. — Какой простой выбор, — усмехнулся второй капитан, Джордж, — удачи тебе с этим, Олли, а ты иди сюда, Мартин. Показав болезненного вида язык Шерлоку, мальчик по имени Мартин гордо зашагал к Оливеру. Джон мог поклясться, что слышал, как его друг прошипел: «Да пошли вы все». Казалось, хуже продемонстрированного сейчас отношения к Шерлоку просто не может быть. Однако, Джон ошибся. В его команде не оказалось ни одного человека, который бы во время волейбола «случайно» не попал бы мячом в Шерлока. Все как один целились в того, чьё терпение держалось на рваном волоске, а руки под конец не устали отбиваться и покрылись ровным слоем синяков. Мистер Грант закрывал глаза на эти побои, так что не было ничего удивительного, когда взорвавшийся Шерлок покинул урок до звонка. Джон пытался остановить членов своей команды. Однако те слушали только Джорджа, а Джордж был тем ещё членом. — Поверь, новичок, — довольный собой, вернее тем, что ему удалось выгнать Шерлока с урока, со знанием дела говорил он Джону, — ‘этот’ заслуживает чего похуже. Джон и думать не хотел о том, что Джордж имел в виду, а Джордж, в свою очередь, не желал слушать Джона: — Никто не заслуживает такого обращения. — А Холмс — заслуживает. — Но разве это правильно?! — Ты лучше о себе подумай, новичок, и поставь ПРАВИЛЬНЫЕ приоритеты. Будешь водиться с изгоем — сам станешь изгоем. А выберешь крутых ребят, таких, как меня с Олли — будешь крутым. После этой фразы Джон заключил, что спорить со стеной — абсолютно бестолковое занятие, не приносящее ни удовольствия, ни плодов. Дождавшись долгожданного звонка на перемену, не переодеваясь, он бросился на розыски друга: мобильный Шерлок выключил, поэтому поиски для человека, впервые оказавшегося в новой школе, несколько усложнились. Потратив целую вечность-перемену на бесцельное хождение по забитым людьми коридорам и не найдя Шерлока, Джон поплёлся на математику, полагая, что Шерлок не пропустит столь важный для образования урок. Но Джон снова ошибся. Шерлок, будто сквозь землю провалившись, не явился на математику. Он вообще не пришёл ни на одно занятие и до конца дня не объявлялся.***
Бесспорно, школьная пора была для него худшей порой в мире. Ну не лучшей, уж точно. Шерлок уныло опустился на ледяные ступени лестницы, прислушался к мёртвой тишине пустого коридора и убито посмотрел на свои руки, затем на колени. Могло бы быть ещё хуже? Или это и есть предел переквалификации человека в животное? Ежесекундно Шерлок проклинал всех в своём классе: тех, кто за него не заступился, когда, очевидно, это нужно было сделать, и тех, кто его просто так обижал — ни за что избивал ужасным мячом и смеялся над его болью. Разве так поступают люди? Внезапно, воронка, образовавшаяся на сердце Шерлока после смерти мамы, открылась. Как назло, она засасывала только хорошее. Плохое же оставляла каменным налётом на стенках хрупкого, детского сердца, наверное, по единственной причине — добить. — Да пошли они все, — пнув воздух, Шерлок уставился в одну точку. Сейчас ему как никогда не хватало плеча Джона. Но Джон не стал за ним ходить и заслужил свою порцию негодования. «А ведь мог. Мог же пойти, — с некой долей подавленности рассудил Шерлок, — но не пошёл» Затем, гнев на друга как рукой смахнуло: Джон первый день в школе, и прогул на первом же занятии негативно бы повлиял на все последующие учебные дни, и, стало быть, злиться на него по этой причине смысла не было. А вот на мистера Гранта, намеренно игнорирующего физическое насилие, смысл ещё какой был. Моргнув, Шерлок перевёл взгляд на приоткрытую дверь в кабинет директора Беккера. Возможно, пришло время прогнать ещё одного, некомпетентного учителя? Скривившись, точно от зубной боли, он поднялся на ноги и решительно направился в сторону кабинета директора.***
Дверь, как позже выяснилось, открыта была не случайно. Коротко постучав, Шерлок, не дождавшись приглашения, перешагнул порог и замер. Его глаза растерянно прошлись по отброшенной тени человека, через чью переломанную шею проходила петля. С полуоткрытым ртом и закатившимися стеклянными глазами, директор Беккер, белый, будто из него выкачали всю кровь, висел в центре кабинета. Под его покачивающимися ногами валялся стул, а вокруг безжизненного тела уже жужжали мухи. «Только не снова» — Шерлок резко попятился назад, налетая на кого-то. Этот кто-то легонько подтолкнул его обратно, в кабинет. Щелкнул дверной замок. — Ну, что встал как не родной. Проходи, брат. Сингал Холмс обогнул окаменевшего Шерлока и, бросив леденящий душу взгляд на мёртвого Беккера, жизнерадостно уселся в директорское кресло. Махнув изящной тростью, мужчина кивнул на перевёрнутый стул. — Если ты поднимешь стул, то сможешь на него сесть, — миролюбиво сказал он. Шерлок с трудом отвёл глаза от трупа директора и посмотрел на старшего брата. Казалось, его белые волосы с момента их последнего расставания стали ещё белее, а глаза — злее и ассиметричнее. Одет Сингал был во всё безупречно белоснежное: пиджак, классического покроя штаны. Исключением, разве что, стали начищенные до блеска, черные лакированные ботинки и чёрный, цвета сажи, галстук с золотым зажимом. — Ну же, подними стул и сядь, — поторопил Шерлока Сингал, — как будто впервые увидел мертвеца. Усмехнувшись, Сингал откинулся на спинку кресла, кладя ногу на ногу. — Ты меня боишься или от радости проглотил язык? Вместо ответа Шерлок качнул головой. — Будем считать, что ты рад, — отложив трость и взяв в руки одну из директорских бумаг, Сингал, не отрываясь от чтения, снова порекомендовал ему поднять стул. Тишина будто длилась неделю. Шерлок рассматривал брата, тот, словно этого не замечая, увлеченно листал документы. Наконец, когда Шерлок всё же сел и от напряжения сжал руки в кулаки, Сингал, явно расстроенный реакцией брата, вновь подал голос: — Разве ты не счастлив, что этот человек понёс справедливое наказание? Беккер унижал тебя точно так же, как и другие. Или ты, мой дорогой брат, из числа тех, кто примиряется с унижениями и позволяет делать с собой плохие вещи? Шерлок молча отвёл взгляд. — Донос бы не решил твою проблему, — хмыкнул Сингал, — а я вот решу. Только попроси, — один его глаз хищно сощурился, — Майкрофту ведь всё равно, так? Всё равно на твои страдания, на синяки, — он выразительно глянул на руки Шерлока, — ему будет всё равно, если однажды тебя найдут мёртвым в канаве. — Неправда. — О, ты заговорил, — улыбнулся Сингал, — нет, Шерлок. Это правда. Сколько раз ты ему жаловался на своих одноклассников? И сколько раз Майкрофт обращал на твои жалобы внимание? Дай угадаю. Ни разу. Ведь ты — кузнец своей жизни, обязан самостоятельно уметь справляться со сложностями, да? Как это делал сам Майкрофт. Но тут вот какие дела — Майкрофт, всеобщий любимец, никогда не был в твоем положении. Он не знает, что такое публичная ненависть. Он понятия не имеет каково это… унижения, каждодневные пытки и побои. Шерлок потупил глаза. Он понял, что здесь происходит. Понял, что задумал его «воскресший» брат. Но слова Сингала — кажущиеся такими правильно подобранными, сладкими и западающими в душу, искушали сильнее, чем запретный плод Еву. И он продолжил слушать, прекрасно понимая, что залезает по уши в болото. — Поверь мне, Шерлок, — продолжил распевать Сингал, — никто в этом огромном мире тебе не поможет, кроме меня. Я, считай, тебе уже помог. Ты больше не увидишь обижавших тебя учителей, а твоим директором станет человек, который не позволит другим принижать тебя за исключительные, не такие, как у всех, способности. Свобода слова более не будет в этой школе под запретом. За стеной послышался звонок. Двери кабинетов пооткрывались одна за другой и коридоры наполнились голосами. Но Шерлок, напряженно проглатывающий одурманивающие слова Сингала, их практически не слышал. — Но у меня будет к тебе маленькая просьба, — как бы невзначай обронил Сингал, — стань мне по-настоящему братом. Шерлок неуверенно посмотрел на Сингала: — Что ты имеешь в виду? Разве мы не братья? — Конечно, мы братья. Но одной крови мало, Шерлок. Я хочу, чтобы ты переехал ко мне жить, — непосредственно пояснил он, — тогда мне будет кому передать те знания, которыми я обладаю, будет о ком заботиться. Да, я мог бы приглядывать за тобой издалека. Но от одиночества меня это не избавит. — Ты хочешь, чтобы я бросил Майкрофта? — прямо спросил его Шерлок. — Называй моё предложение как хочешь, смысл от этого не поменяется. Хотя, по правде говоря, апогеем моих мечтаний были вы оба. Но Майкрофт сильно на меня обиделся за тот случай и, скорее всего, никогда не простит. А вот ты был слишком маленьким, когда мне пришлось уйти из дома. — Я тебя даже не помню. — Вот видишь. У меня есть прекрасный шанс реабилитироваться. — Мне надо подумать. Очевидно, поводов для раздумываний не должно было быть. Несомненно, Сингал — воплощение зла: он убивает и делает это так, словно намазывает на хлеб подтаявшее сливочное масло — свободно, без угрызений совести, будто убийство для него — любимое хобби, не требующее лишних телодвижений. И, скорее всего, Сингал о многом умалчивает. Но у оскорбленного и, надо признать, травмированного несчастьями Шерлока как будто встала перед глазами стена, закрывающая личность Сингала. Ему почему-то подумалось, что Сингал сможет стать ему братом гораздо лучшим, нежели Майкрофт со своим бесконечным сводом правил, ограничений и наказаний, которых, к слову, и так хватало по жизни и без Майкрофта. И когда верно читающий его мысли Сингал сказал: «Кстати, у школы будет совершенно новая форма. Тебе нравится черный цвет?», чашу весов склонило в пользу старшего, а не среднего брата. — Я согласен.***
Шерлока Джон встретил на парковке. Сложный день заканчивался и к тому моменту, как прозвенел последний звонок, у него не осталось сомнений, что Шерлок давным-давно дома. Однако он, в который уже раз, ошибся. Сначала, Джон подумал, что ему показалось. Шерлок стоял в компании двух известных им мужчин: своего старшего брата Сингала и человека, собственно из-за которого Джон и подумал, что что-то попутал — золотоволосого. Тем не менее ему не привиделась эта страшная во всех смыслах картина. Шерлок действительно стоял там, на залитой уходящим солнцем площадке рядом с людьми, к которым лучше даже не подходить. — Шерлок? — Джон поймал на себе взгляд усмехающегося Сингала и его несколько раз передёрнуло. — Шерлок! Но Шерлок его не слышал. Сев в чужую машину вместе с братом и золотоволосым, он уехал, так и не посмотрев в сторону Джона. — Какого… — только и смог выдавить из себя Джон. Однако, худшее, что вообще могло произойти, поджидало его впереди. Ровно через десять минут на парковку завернула машина Мориарти, а минутой спустя из неё вышел Майкрофт. Его алый зонт вызывал неприятную резь в глазах Джона или, возможно, дело было вовсе не в зонте, а в том, что произошло, и резь была не более чем отголоском головной боли. — Где Шерлок? — спросил у него Майкрофт. — Я не знаю, — Джон попытался сглотнуть, но у него это не вышло, — ваш брат, второй… Лицо Майкрофта осталось таким, каким оно было — непроницаемым, зато костяшки пальцев руки, которой он упирался на свой зонтик, заметно побелели. — Что случилось? — к ним подошёл Мориарти. — Майкрофт? — он положил ему на плечо руку. — Домой. Это было единственное произнесённое им слово. В дороге и ровно до тех пор, пока машина не остановилась на обочине около особняка Холмсов, он не проронил ни звука, и даже когда Джеймс сказал: «кажется, у вас гости», Майкрофт сохранил настораживающее молчание. Однако, то было только затишье перед бурей. Завидев на крыльце Сингала, Майкрофт, не доходя до порога, обрушился этой бурей на старшего брата: — Я же тебе сказал, чтобы и духа твоего здесь не было. — А меня тут и нет, — как-то криво улыбнулся Сингал и перевёл взгляд на дверь, — красивый зонтик, но трость смотрится лучше. Заскрипев зубами, Майкрофт прошёл мимо Сингала и, прежде чем тот успел что-то ещё добавить, подпер входную дверь зонтом. — Мило, — усмехнулся Сингал, — но бессмысленно. Он всё равно уйдёт от тебя ко мне. Ты не сможешь держать его здесь вечно. Да и не хочешь. Зачем тебе младший непутёвый брат, когда есть обжигающий нутро профессор математики? Майкрофт посмотрел на него так, будто желал испепелить взглядом. Дверная ручка несколько раз настойчиво дёрнулась, но грамотно выставленный зонтик не дал двери открыться. Для Джона оставалось загадкой, как Майкрофт провернул подобный фокус, ведь зонт не выглядел достаточно прочным, чтобы это могло сработать. — Сингал, — тихий голос Майкрофта едва долетел до застывших возле машины Мориарти и Джона, — ползи обратно в свою пещеру, откуда ты выполз, а мою семью оставь в покое. Мы и так из-за тебя настрадались. — Видит Бог, я не хотел, — Сингал шумно втянул ноздрями раскаленный воздух и практически неуловимым движением руки достал пистолет. Сердце Джона провалилось куда-то в пятки, а быть может, вообще прекратило биться, а Джеймс не то сделал шаг навстречу братьям, не то тут же себя остановил, понимая, что может сделать только хуже. Ведь оружие в руках безумца — вещь на редкость непредсказуемая. Наведя пистолет на брата, Сингал кивнул в сторону зонта и елейным голосом приказал: — Убери. Ну же, Майкрофт, я с тобой тут не в игры играю. Убери. Отодвинув зонтик, Майкрофт повернулся лицом к выпущенному Шерлоку. — Неужели ты купился на его речи? Это глупо, Шерлок. Джон было дернулся к другу, но рука Мориарти его остановила. — Не тебе решать, — огрызнулся Шерлок, — а мне. — Сейчас ты совершаешь огромную ошибку, Шерри. Сингал усмехнулся. Пистолет волшебный образом исчез из его рук, зато появился маленький ключик: — Держи, Майкрофт, — вложив ключ в руку Майкрофта, он приобнял Шерлока и, взяв чемодан с вещами, добавил, — я забираю у тебя сокровище, будет несправедливо, если ты останешься ни с чем. В моей комнате стоит сундук, можешь открыть его этим ключом. И они ушли. Джон попытался поговорить с Шерлоком, но Шерлок словно его не видел и не слышал. На минуту и Джону показалось, что он себя не слышит и не видит. Все его чувства куда-то пропали, но только на минуту. Затем они вернулись: тоска, обида, непонимание, злость и, наконец, разочарование. В то время, как на языке вертелись лишь два вопроса: «Что всё это значит?» и «Означает ли всё происходящее, что он больше никогда не увидит самого близкого человека на земле?»