Глава восьмая. Происшествие в деревенской ратуше. ч.1
Джон искренне жалел, что тогда не пошёл вслед за Шерлоком. Всё могло сложиться иначе. И он, лежа на холодной кровати, перед сном тысячи и тысячи раз представлял себе это иначе. Вот Шерлок уходит, вот он — Джон — его догоняет. А потом… Потом они просто уходят, и Сингал остаётся запертым в комнате со своими коварными замыслами. Один — злой, уязвленный поражением монстр с белыми, как снег, волосами. Но постоянно цепляться за прошлое, словно из последних сил хвататься за дырявый спасательный круг, от которого, по правде говоря, было мало прока, Джону надоело. И он оставил прошлое в покое, потому что надо было думать о будущем, о том, как спасти запутавшегося Шерлока из плена розовых очков и не дать совершить очередную глупость. «Все мы совершаем ошибки, — думал Джон перед сном, — а Шерлок такой же человек, как и мы все. Возможно, в чём-то он и отличается, но это не повод отворачиваться от него и бросать на произвол судьбы» А затем, Джон начинал сильно злиться. Злость буквально разрывала его на кусочки и кипела в венах вместо крови. Всё потому, что, в конечном итоге, брошенным оказался он, а не Шерлок, умоляющий его не бросать. «С другой стороны, — раздраженно переворачиваясь на бок, рассуждал Джон, — на ошибках учатся. Пусть и Шерлок поучится чуток» И наступала последняя фаза принятия инцидента. Засыпая, Джон прощал Шерлока и мысленно обещал вытащить из болота по имени Сингал. Не обошлось тут, безусловно, без Майкрофта. В каком-то смысле, именно Майкрофт помог ему забыть обиду, простить Шерлока и больше не возвращаться к прошлому. Однажды — а случилось это недели через три, после ухода Шерлока из дома — в дверь Ватсонов позвонили. То был скучный выходной, который Джон решил спустить на учёбу. Джон не знал, какими учителя были раньше в школе, но после «смены власти», всех старых преподавателей, без исключения, прогнали в три шеи, а на их освободившиеся места взяли других. Но об этом чуть позже. В тот день, Джон это помнил прекрасно, на улице было ужасно: лил дождь и даже хлопьями сыпал снег. Ветер сносил с ног и вырывал из рук зонтики, так что из окна можно было наблюдать парад летающих, потерянных зонтов. Под подошвой ботинок дьявольски чавкала грязь и пролегали километровые ручьи. В такую погоду хороший хозяин не выпустит из дома собаку, что уж там говорить про самого хозяина. Однако, в дверь всё же позвонили. Естественно, никто из домочадцев и бровью не повёл: братья и родители точно оглохли и не спешили открывать двери. Отложив домашнее задание по нововведённому, ОБЯЗАТЕЛЬНОМУ предмету — немецкому языку, который оказался для него сущим адом и непроходимым тёмным лесом — Джон нехотя поплёлся встречать гостя или гостей. Он пока не знал, кто смог одолеть непогоду и превозмочь порывы свирепого ветра. Но увидев на пороге Майкрофта со своей неотъемлемой половинкой, вернее двумя половинками — Джеймсом Мориарти и алым зонтом — Джон вот нисколечко не удивился. Скорее метель и прочая погодная чушь обогнет этих двоих, чем эти двое проиграют непогодице и не смогут сделать все свои дела. Убрав руку с талии возлюбленного, Мориарти первым поздоровался с Джоном. Уставшее же лицо Майкрофта тронула непонятная тень. По всей видимости, Джон напомнил ему брата и ему стало сложнее скрывать эмоции. Но он справился. Совладав с собой и своими чувствами, Майкрофт сказал: — Разрешишь нам пройти в дом? Джон качнул головой, пропуская гостей в тёплую, зажаренную камином и обогревателями гостиную. Мистер и миссис Ватсон, занятые своими привычными делами, а именно — ссорами, так и не заметили в тот день присутствия в их доме посторонних. Остальным же домочадцам не было никакого дела до «друзей», которых приводил Джон, посему никто ничего не сказал, когда все трое устроились на диване, и тем более им не стали мешать, когда разговор принял наиболее серьезную форму. Всё то время, пока они говорили, Джон не сводил глаз со своих гостей. Чтобы ни говорил Шерлок про ферзей, слонов и других шахматных фигур, про неминуемый раскол двух сильных личностей, какими по сути своей являлись Майкрофт с Джеймсом — пара из них была, если не сказать идеальной, то очень близко к этому стоящей. Иногда они заканчивали договаривать друг за другом, так что у Джона складывалось впечатление, что эти двое способны обмениваться мыслями на высоком, телепатическом уровне, подвластном лишь им двоим. Нет, они не перебивали друг друга, как это стабильно делали его родители, чтобы позлить и лишний раз позлиться. Наоборот, Джеймс и Майкрофт поддерживали некую гармонию, не позволяющую думать ни о чем подобном. Та же самая гармония не вынуждала смущенно отводить взгляд всякий раз, когда Джеймс прикасался к руке Майкрофта. Это не было показухой. Это была поддержка, необходимая любимому человеку. Джон невольно задумывался, что в будущем (как ему хотелось бы верить уже недалеком) он найдёт кого-то, с кем ему будет так же просто, уютно и хорошо. Едва он представил себе расплывчатую фигуру своей потенциальной пары, на душе тотчас полегчало. Ведь перед его глазами сидел живой пример того, что не все взаимоотношения заканчиваются разводами и болью. В огромном мире непременно найдётся родственная душа, которая даже в самый темный час подарит надежду на лучшее. — Боюсь, вся надежда на тебя, — Майкрофт грустно перебил очередные мечтания Джона, — Сингал не позволит мне приблизиться к Шерлоку, да и сам Шерлок, пожалуй, послушает только тебя. Вы стали очень близки, Джон. — Он? Меня? — округлил глаза тот. — Кого-кого, а меня Шерлок никогда не слушал. — Послушает, — поддакнул Мориарти, — ты сможешь его убедить вернуться домой. Ты пока не осознал этого, но, благодаря вашей дружбе, у тебя появились особые рычаги. — Дёрни за один, — подхватил Майкрофт, — и все остальные выставятся в нужное тебе положение. — Мне кажется, что это не совсем правильно, дёргать за какие-то там рычаги, — засомневался Джон, — так друзья не поступают. — Друзья постоянно так делают, — возразил Майкрофт, — вспомни, сколько раз на тебя давил Шерлок. И Джон вспомнил. Пару раз Шерлок манипулировал им в открытую, например, взять случай с собакой: как-то раз они гуляли и встретили по дороге бродячего пса. Шерлок посоветовал ему подобрать барбоса и без усилий убедил его в том, что барбос будет ему очень полезен. Но Таби — так они назвали приёмыша — оказавшийся на редкость непослушным, в годах подслеповатым и глупым псом, только и делал, что выл, крал со стола еду и без конца учинял погромы в доме Ватсонов. А за беспорядки наказывали, соответственно, Джона. — Но одно дело подобрать собаку, — запротестовал Джон, всё ещё сомневающийся в необходимости «давления» на тонкую натуру друга, — да и этот Сингал. Ему хватило пары минут, чтобы переманить на свою сторону Шерлока. — Безусловно, Сингал обладает даром убеждения, — кивнул Майкрофт, — даже когда он несёт полную чушь, люди почему-то ему начинают верить ему и думать, что молоко чёрного цвета. Но Сингал допустил уж слишком много ошибок по отношению к Шерри. А ты — ни одной. — Ты справишься, — улыбнулся ему Джеймс, — мы в тебя верим. Джон вздохнул. — Возвращение Шерри домой ослабит влияние Сингала, — Майкрофт наклонился к Джону, — Сингал практически захватил Касл Комб и без Шерлока нам его не остановить. — А что ему вообще нужно? — не удержался Джон. Про Сингала он знал только то, что тот — «плохой» человек, а вот намерения старшего брата Холмсов не были для него пока ясны. — Сингал — убийца, — с холодом обронил Мориарти, — мы не знаем точно, сколько человек уже погибло от его рук. Но он продолжает убивать ради своих целей. — Каких? — не унимался Джон. — Это он убил директора Беккера? — Он. Майкрофт покачал головой и прибавил: — Никто не знает, какие Сингал преследует цели. Насколько мне известно, он пустил фашистские корни в церковь, в твою школу. Взял под контроль полицию. Последнее — чисто моё предположение. Чересчур много смертей было проигнорировано за эти месяцы. Лондон так же начинает страдать, и, представь, всё это происходит из-за одного человека. Сингал действует быстро, что могло бы навести на срочность его действий. Но не наводит. — Значит вы не знаете, — пришёл к выводу Джон, — что задумал ваш брат. — У меня есть лишь фрагменты пазла. Фрагменты открывают только часть картины. — Лично я думаю, что Сингалу стало скучно, — с чувством протянул Мориарти, — и от скуки он начал раскачивать корабль. Страшными делами он занимался и раньше, о чём свидетельствуют записи в его дневнике. А сейчас Майкрофт бросил ему вызов и разбудил в нём зверя. — Вы бросили Сингалу вызов? — удивленно воскликнул Джон. — Но зачем? — Кто-то же должен был это сделать, — с толикой неравнодушия сказал Майкрофт, — как ты должен вернуть нам Шерлока. — Не нравится мне это слово. Должен. Майкрофт посмотрел на него с сочувствием. — Мне очень жаль, Джон, но пути иного я не вижу, — горько сказал он и добавил, — пока не вижу. Шерлок нужен Сингалу, и наш долг оборвать ему все ниточки, чтобы паутина, которую он сплёл над Касл Комбом, порвалась. Сингал не должен победить. С этими тяжелыми и сложными для понимания словами Майкрофт взял зонтик, протянул Мориарти руку, и они оба, оставляя за собой шлейф из одеколона и беспорядочных мыслей, попрощавшись с Джоном, ушли. Несмотря на то, что Джон не был с Майкрофтом согласен, по одной простой причине: Шерлок — не инструмент в сражении своих старших братьев, а просто запутавшийся ребёнок, которым сейчас пытаются манипулировать — Джон всё же начал придумывать план по возвращению друга. Без плана, он был уверен, у него ничего не выйдет: Сингал не позволит. На самом деле, то, что Джон придумал, сложно было назвать планом, тем более продуманным. Всё, что ему нужно было — как и Сингалу, побыть с Шерлоком наедине. А это было не так-то просто после того, как школу возглавил новый директор — золотоволосый. Конечно, у золотоволосого было имя — Анкэль Роммель, по иронии судьбы оказавшийся немцем, да к тому же родственником того самого генерала-фельдмаршала Эрвина Роммеля — но Джон продолжал называть внука «любимчика Гитлера» своеобразным, прилипшим, словно жвачка, прозвищем. И ему не было совестно за это, поскольку Анкэль Роммель не далеко отошёл от Сингала. Чудесную форму, которую так невзлюбил Шерлок, в первый же день восхождения на директорское кресло Анкэля заменили на чёрную. И всё бы ничего, Джон не имел ничего против классики, однако алая повязка на левой руке и пришитый к кармашку пиджака орёл чересчур напоминали Джону нацистскую форму и вызывали отвращение. Надевать её Джон отказывался и по сей день, за что в ежедневном формате получал наказания. Наказания же соответствовали алой повязке на рукаве: были жестоки, несправедливы и болезненны. Для таких бунтовщиков как Джон, мистер Роммель выделил специальный кабинет, который мгновенно окрестили «камерой смертников». В «камере смертников» и правда происходили страшные вещи: учеников били по голой спине плётками и ремнями, привязывали верёвками к стульям и путём оскорблений убивали их самооценку. Иной раз, бывали случаи, когда провинившиеся как будто бы исчезали на несколько дней. Однако, Джон знал, что никуда они не исчезали, а просто были избиты до полусмерти не рассчитавшей силу рукой «правосудия» Роммеля. Джон, ровно как и все остальные учащиеся школы святого Августина, попадал в специальный кабинет по нескольку раз на дню. Новым учителям невозможно было угодить, тех не устраивало абсолютно всё: от жизненно необходимого дыхания до невинных просьб выйти по нужде. В какой-то момент Джон даже начал думать, что учителя больше не ищут повод отправить того или иного ученика в камеру смертников, а просто отправляют туда потому, что могут, и потому, что никто не может им запретить. Родители, полиция и все, кто мог бы это сделать или хотя бы попытаться что-то предпринять, по какой-то неведомой причине не приходили к г-ну Роммелю и не предъявляли претензий. За три недели ни один ученик не сбежал из адской школы, ни один родитель не забрал своё дитятко и не пожаловался на непростительное обращение. Джон не сомневался, что Сингалу Холмсу каким-то образом удалось подавить восстание и пресечь свержение золотоволосого тирана. Однако, один человек не страдал вместе со всеми. Шерлока единственного не отправляли в пыточную камеру, хвалили за ужасное произношение немецкого и позволяли делать всё, что тому заблагорассудилось: он редко посещал занятия, а если приходил, то с большим опозданием; если ему вдруг хотелось выйти, то он выходил, при чем без спроса. Некогда обидчики-ученики обходили его стороной, а те, кто косо на него смотрел, неминуемо оказывались в страшном кабинете раньше, чем сам Шерлок обнаруживал на себе полный презрения взгляд. Впрочем, к Шерлоку вообще нельзя было подходить, даже с добрыми намерениями, с какими к нему один раз попытался подойти Джон. Тот день он практически не запомнил, зато понял, что без плана до Шерлока ему не добраться. Ещё раз получить сотрясение мозга Джону не хотелось, посему в его голове зародился план «в духе Шерлока Холмса», а именно: запереть золотоволосого цербера, вызвать всеобщую эвакуацию и прижать беглеца к стене. План был далек от совершенства и, скорее всего, мог даже не сработать и закончиться для Джона очень плохо. Но каким он не был — бесспорно безумным, опасным, непродуманным — Джона утешала мысль, что план, вероятно, понравился бы Шерлоку. Да и выбора другого у Джона, по сути, не было, кроме как пойти ва-банк. Один шанс, всего одна попытка, а на кону жизнь, потому что если его поймают, то живым из камеры смертников он точно не выйдет.***
Дом Сингала напоминал старый готический особняк. Огромный, со множеством пустых комнат, с красивыми витражами и просторными холлами, где в углах, будто титаны из мифов, подпирают потолок массивные колонны. Возвышался замок на окраине Касл Комба, куда ни одна живая душа не решалась забрести. И теперь Шерлок понимал почему. Отодвинув от себя золотую тарелку, отложив вилку и осторожно посмотрев на старшего брата, Шерлок вслушался в убийственную тишину особняка. Казалось, он слышит, как взмахивает крыльями мотылек в соседней деревне. Сингал сидел на противоположном конце длинного, как три собранных в один, стола и разглядывал пергаменты. — Ты молодец, — похвалил Шерлока Сингал, — я рад, что ты выбрал меня и принёс мне это, — он кивнул на один из пергаментов, — знаешь, что это? — Карта, — пробормотал Шерлок. — Именно. Четыре из пяти фрагментов, которые вместе укажут мне, где искать последний, пятый фрагмент. — Но зачем и что? Что ты ищешь? — Какой у меня любопытный младший брат, — усмехнулся Сингал, — я расскажу. Раз ты посмел украсть ради меня у Майкрофта… Ты заслужил знать правду. — Майкрофт, наверное, никогда мне этого не простит, — Шерлок сглотнул. — Он даже не знает, что это за карта, — засмеялся Сингал, — и тебе не нужно его прощение, мой дорогой Шерлок. Подойди-ка сюда. На подгибающихся ногах Шерлок дошел до Сингала и, поравнявшись с ним, посмотрел на разбросанные по столу куски карты. — Знаешь ли ты, что такое чаша святого Грааля? — Сингал зачарованно смотрел на украденный Шерлоком фрагмент. — Чаша, дарующая бессмертие, — не дождавшись ответа, пояснил он, — две тысячи лет святая кровь капает в эту чашу и ждёт своего часа. Испивший эту кровь человек обретёт силу Бога и бессмертие. — Звучит как легенда, — протянул Шерлок. — Я стану первым, кто найдет чашу Грааля, а твой брат… Не важно, — хмыкнул Сингал, — скажем так, он тоже станет частью моего проекта. — Неужели ты и правда… Хочешь найти эту чашку? — Чашу, — ласково поправил его Сингал, — конечно, хочу. Все хотят, Шерлок. Знал ли ты, что сам Адольф Гитлер потратил годы жизни на её поиск? — И не найдя, застрелился? — Не ёрничай, братец. Найди он её, глядишь, история его правления закончилась бы иначе. Точнее, не закончилась бы вовсе. Но довольно мечтаний, брат, подай-ка мне тот драгоценный кусок, который ты украл у Майкрофта. Шерлок положил перед Сингалом фрагмент карты. — Что-то не так, — разноцветные глаза Сингала сузились, — возьми бокал с водой и намочи карту. Не понимая, зачем он это делает, Шерлок сделал всё, что ему велел сделать Сингал. Три куска, на удивление, не изменились: чернила не потекли, бумага не размокла. А вот четвертый, хранившийся в доме Холмсов, несколько деформировался. — Подделка, — прошипел Сингал, ударяя кулаком по столу. Вздрогнув, Шерлок ещё раз кинул взгляд на поддельную карту. Её рисунок куда-то поплыл, открывая тайное послание: «Не знаю зачем тебе чаша Грааля, но, пожалуй, я заберу её себе, навеки твой брат, Майкрофт PS. Шерри, возвращайся» — О-о-о, — злобно прошептал Сингал, — я тебе ещё покажу, Майкрофт.