Глава девятая. Золотая пуля.
Перед ним стоял уже не человек. Возможно, Сингал Холмс и был когда-то человеком, но погоня за совершенством превратила его в настоящего монстра. Одержимое чудовище, не чувствующее боли, целенаправленно идущее вперёд и только вперёд. Наверное, не стоило ему пробираться в логово дьявола и красть его собственность. Мориарти попятился назад, упираясь спиной в ледяную стену замка. Холодные, равнодушные глаза Сингала вонзились в него, будто два сверла. Бежать было некуда. В пистолете не осталось пуль, но даже если бы и остались — дьявола не убьёт ни одна пуля мира. Словно прочитав его мысли, Сингал усмехнулся и, наклонив голову набок, перезарядил оружие.***
Любовь меняет человека. Не всегда, но это происходит довольно часто. Одних меняет быстро и незаметно, других — медленно и ощутимо. И как бы не хотел меняться Джеймс Мориарти, любовь к Майкрофту изменила его полностью. И, надо признать, не в лучшую сторону. Но Джеймс с этим смирился: одному Богу известно, что в этом мире хорошо, а что плохо, кто добрый, а кто злой. Злым же себя Мориарти не считал. В огне голубых глаз Майкрофта он был готов сгорать дотла. А потом, как феникс, вновь и вновь перерождаться, чтобы снова оказываться в плену этого пламени. Встретив кого-то по-настоящему особенного, и не на такие жертвы можно пойти. Пускай, это ненормально. Пускай. Возможно, кто-то может сказать, что это болезнь — отдаваться без остатка любви. Возможно, в этом есть и своя доля истины. Однако для Джеймса теперь существует одна правда: Майкрофт Холмс — лучшее, что с ним происходило за всю жизнь. И он не готов всё терять из-за чьих-то предположений о «ненормальности» его чувств. Впервые в своей жизни, повстречав кого-то, кто не уступает ему в умственных способностях, с кем он может проговорить всю ночь и при этом ни разу не посмотреть на часы, Джеймс понял: он нашел то, чего он даже не искал. А это благо дано далеко не каждому. Любовь к Майкрофту, поначалу тихая и безмятежная, почти подростковая влюблённость, в один день резко выросла и захлестнула с головой кипящим, непокорным цунами, закружила в безумном круговороте эмоций и намертво вцепилась медвежьими лапами, раскрывая глазам совершенно иной мир. Едва они с Майкрофтом начали встречаться, Джеймс открыл в себе неведомые до сих пор таланты, способности, о существовании которых не подозревал или не видел, как ими можно воспользоваться. Его жизнь, такая мирная, текущая в одном направлении с рекой, в одночасье пошла против течения, и Джеймсу это понравилось. Он всегда был ярым противником оружия. И, вообще, любого рода проявления насилия. Пацифист — так его называли друзья и таковым он считал себя сам, искренне не понимая людей, которые предпочитают чуть что сразу хвататься за ствол. Теперь же Джеймс обзавёлся противоречащим всем его убеждениям хобби: начал коллекционировать пистолеты. Кольт M1911 — первый пистолет, попавший ему в руки, после которого он уже не мог остановиться. Heckler-Koch USP, Retay Eagle X, CZ-75 и много-много других пистолетов производства разных стран мира ежедневно пополняли коллекцию и, казалось, не существовало предела этого пополнения. Кое-какие модели обходились ему в кругленькую сумму, рождая новый фундамент жизни профессора математики. Заурядный профессор не смог бы себе позволить подобную роскошь. А вот математик, использующий свой колоссальный багаж знаний не во благо обществу, ещё как мог. Нельзя не сказать спасибо Сингалу Холмсу. Если бы не этот человек, а главное, угрозы этого человека в адрес Майкрофта, то Джеймс никогда бы не поехал на тот рынок и не купил бы М1911. Ради защиты. Ради справедливости. Ради безопасности. Три «ради», соединившиеся по итогу в одно — «Ради Майкрофта». Новая мантра Джеймса Мориарти. Наверное, он капельку сошёл с ума, немного обезумел от чувств. Ведь не может нормальный человек считать, что ему всё подвластно? Но Джеймс знал, что пока с ним рядом Майкрофт и пока тот говорит ему, что любит, в мире не будет существовать непреодолимых преград и задач, с которыми бы он не справился. Не будет существовать граней, очерчивающих тьму от света. Перевести дневник дедушки Холмса в сжатые сроки? Да без проблем. Уладить вопрос с трупом Ролфа Ричардсона? Плёвое дело. Наказать грёбаного нациста? Над этим Джеймс пока работал и ни на йоту не сомневался, что, в конце концов, Сингал падёт.***
Продолжать работать после всего случившегося Майкрофт не мог. Он всячески старался отвлечь себя от плохих мыслей, но даже таблетки не были в силах справиться с волнениями и приступами кошмарной боли. — Какой-то ты бледный, — живущий в каком-то своём, причудливом мирке Питер озадаченно выкатил на него глаза, — кстати, что сказал Рори? В архиве будто перекрыли весь кислород. Потянувшись к галстуку, Майкрофт понял, что над некоторыми вещами даже он не властен. Последнее, что он увидел, прежде чем потерять сознание — это перепуганное лицо Питера. Очнулся же Майкрофт на кушетке. Отмахнувшись от протянутого толстяком стакана с лимонадом, он поинтересовался, сколько времени прошло. — Ехал бы ты домой, — Питер обеспокоенно на него смотрел, — терять сознание средь бела дня… — Я не терял сознания, — поднявшись с кушетки, Майкрофт глянул на часы. Двадцать драгоценных минут он провёл в небытии. — Нет, терял. — Пусть. Но это не повод отлынивать от работы. Ты, кстати, перебрал документы? И снова дышать стало нечем. Майкрофт нахмурился и, взяв из рук Питера стакан с лимонадом, сделал несколько глотков. Увы, это ему не помогло: тьма резко ударила в глаза и в следующую секунду послышался грохот — стакан с лимонадом упал на пол, а вместе с ним и Майкрофт. Тьма была повсюду, а голоса, точно загнанные под купол, доносились со всех сторон. Кто-то его звал, кто-то просил не уезжать. Майкрофт открыл глаза и тут же их закрыл. Но он не был трусом. Просто не мог поверить в то, что увидел. — Это всего лишь на две недели, мама. Голос принадлежал Сингалу. Не выдержав, Майкрофт снова открыл глаза. Он был у себя дома, в гостиной. Его семья — полноценная и живая — спорила у камина. Отец, мама и Сингал с чемоданами. — Я тебя не отпущу! — Эделия попыталась вырвать у сына чемоданы. Но без толку — Сингал уже всё решил. — Мне не пять лет, мама. Я не прошу у вас разрешения. Майкрофт почувствовал, как начинает дрожать его тело. Тот день, когда Сингал в первый раз покинул отчий дом, знаменовал начало чёрной полосы в жизни Холмсов. — Мне не нравится то, чем ты начал заниматься, Сингал, — отец перегородил дорогу старшему сыну, — твоя мать права. Ты должен остаться дома. — Никому я ничего не должен, — Сингал ядовито усмехнулся, — ни вам, матушка… ни вам, отец. — Неблагодарный. Майкрофт закрыл лицо руками. Отец никогда не поднимал на них руку, однако в тот вечер Сингал вынудил его это сделать. Послышался звук пощечины, брань и характерный треск — оскорбленный Сингал ответил отцу физической расправой. — Прекратите! Немедленно! Здесь же ребёнок! Майкрофт медленно убрал от лица руки. Отец лежал на полу, прикрывая ладонью сломанный нос. Сингал, тяжело дыша, нависал над отцом, а мама, потерянная и злая, показывала пальцем в его сторону. — Майкрофт, иди к себе, дорогой. — Погоди, — Сингал резко предстал перед Майкрофтом и, переменившись в лице, что-то вложил ему в дрожащую руку, — сохрани это для меня, хорошо? — говорил он почти ласково, но в его голосе отчетливо проскальзывала ярость. Гостиная куда-то поплыла, а Майкрофт посмотрел на то, что отдал ему Сингал: золотая пуля ослепила его на мгновение, а затем испарилась, погружая остатки гостиной во мрак.***
— Майкрофт? Питер бешено махал веером, обдувая свежим потоком воздуха, и отчаянно бил его по щекам. Перехватив следующий удар, Майкрофт рассерженно откинул кисть назойливого коллеги. — Слава Богу, ты жив. Оттаяв — как-никак, Питер не был перед ним виноват — Майкрофт убедительно заверил толстяка, что с ним всё будет в порядке, после чего мягко спросил: — Ко мне никто не заходил? — Нет, — Питер понурил голову, — но я вызвал врача. Подавив желание накинуться на ни в чем не повинного человека, Майкрофт сдержанно промолчал. О золотой пуле он не вспоминал с того самого дня, когда взял ту на сохранение у брата: ещё тогда пуля показалась ему совершенной бессмыслицей, и он много раз себя спрашивал в тот вечер, зачем Сингалу пуля без оружия. С тех пор миновало немало лет и Майкрофт совершенно забыл о существовании золотой пули, как и о месте, куда он её спрятал. «Не знаю как, — подумалось ему, — но пуля связана с чашей Грааля. Осталось найти её раньше Сингала и понять, как она связана со всей этой чепухой»***
— Dein Bruder wird bestraft, wie du es verlangt hast. — Чудесно, Роммель. И помни: ты наказываешь не Шерлока, а Майкрофта. Пробраться в особняк Сингала ему не составило труда: замок никто не охранял, видимо, самоуверенный Сингал полагал, что ему не нужна охрана. Джеймс победоносно усмехнулся и тотчас посерел. Пробраться, да, было легко, а вот дождаться, пока м-р Холмс и его золотоволосая правая рука закончат все дела и покинут замок — вопрос времени. Проторчав незнамо сколько времени в своем, надо признать, не в самом надёжном укрытии — за мощной колонной в огромном, обеденном зале — Джеймс устал считать часы, но уходить ни с чем он, в общем-то, пока не собирался, потому терпеливо ждал. — Кстати, о Майкрофте… Сингал многозначительно посмотрел на своего собеседника. — Пора наведаться к брату. — Зачем? Он не отдаст вам так просто карту. Рассмеявшись, Сингал помахал пистолетом и, поднявшись с кресла, кивнул в сторону выхода: — У него слишком много моих вещей. Пора их забрать. — Если не секрет… — Роммель сконфуженно поджал губы, — я извиняюсь за свою грубость… Заранее… Но вам ни к чему этот кусок карты, вы мне это сами не так давно говорили. Что из ваших вещей ещё осталось у Майкрофта? И знает ли он о них? — О… — протянул неспешно Сингал, останавливаясь у одной из колонн. — Знает. Во всяком случае, я на это надеюсь. — И что же это? Сердце Мориарти болезненно сжалось. Сингал стоял в одном шаге от него — загляни он за колонну, то сразу бы обнаружил постороннего у себя в замке. Но Сингал не заглянул. — Когда я только начинал свой путь, — несколько высокомерно обронил Сингал, — то наткнулся на одну занимательную легенду. Некто — его имя стерто со страниц временем — испугался силы чаши. Поговаривают, что этим некто был сам Бог, ибо в той чаше кровь божья, а как известно… Бог должен быть один, и соперники ему ни к чему. Движимый страхами повстречать на своем пути того, кто станет таким же всемогущим как Он сам, некто создал Абсолютное Оружие, способное уничтожить даже бессмертное существо. Тысячелетиями Абсолютное Оружие модернизировалось вместе с приходящими эпохами, Оно становилось современным, практически не отличимым от других орудий, но бесполезным, поскольку чашу Грааля так никто и не обнаруживал. Я смог найти главную составляющую сего оружия — золотую пулю. Именно её я отдал брату, потому что знал, что кто-кто, а Майкрофт её сохранит и не потеряет. — А само оружие? — Зачем оно мне? — улыбнулся Сингал. — Без золотой пули пистолет бессмысленнее пустой болтовни. Поэтому важно забрать пулю сейчас, пока Майкрофт не знает подлинный её смысл. Джеймс закатил глаза: более ненормального человека он ещё не встречал. Неужели Сингал верит во всё это? В бессмертие? В оружие Бога? В Бога? Неожиданно произошло то, чего так боялся Мориарти. Его нос предательски зачесался. — Тогда нам стоит пойти к Майкрофту, — послышался надменный голос Роммеля, — Nehmen wir uns Gottes Waffen. Und wir werden Götter. — Нет, Роммель. Богом здесь стану только я. А ты… Как тебе новая должность — правая рука Бога? Зажав ладонью нос, чтобы не чихнуть, Джеймс прикрыл глаза. Свет люстр провоцировал сильнее обычного, как по закону подлости. — Мне по душе, mein Gott. И они рассмеялись. Вместе с тем Джеймс подавил в себе защитный для человеческого организма рефлекс и со спокойной душой, прислонился спиной к колонне. Однако у самого выхода, Сингал замер. — Что-то случилось? — спросил у него Роммель. — Выходи, — вместо ответа, спокойно сказал тот, — я тут подумал, что не хочу оставлять тебя здесь без присмотра. Роммель захлопал глазами. — Ну же, — поторопил Сингал колонну, к которой сейчас обращался, — моё время не резиновое. Приглушенно зарычав, Джеймс вылез из своего укрытия.***
Золотая пуля могла находиться лишь в одном месте — в маленькой деревянной шкатулке, в надежно запертом на личный ключ ящике стола. Но пули, впрочем, как и шкатулки, в ящике не оказалось. Майкрофт обессиленно рухнул на диван. Как он мог что-то потерять, когда имеет иммунитет к потере вещей? Вцепившись взглядом в свои похолодевшие пальцы, Майкрофт обескураженно заморгал. Не мог он потерять шкатулку с золотой пулей. Значит, их кто-то взял. Без спроса. Кто-то маленький, непослушный и делающий всё, что ему в голову взбредёт.