Глава десятая. Арсен Люпен: величайший вор вступает в игру.
О пещерах Касл Комба ходило не меньше легенд, чем о спрятанных в их глубинах сокровищах. Поговаривали, что ларец из чистого золота охраняет восставший из мёртвых король Артур, а корона на его гнилом черепе — волшебная и наделяет чудовищной силой. То были детские сказки, в которые ярый скептик Арсен Люпен никогда не верил. А вот сокровища, в особенности золотой ларец, побудили Арсена покинуть цивилизованный Лондон и отправиться в глубинку, навстречу своей одержимости завладеть бесценным сокровищем. С собой Арсен взял лишь одну маленькую сумку, набитую крючками, верёвками и всем тем, что используют скалолазы при спуске, и, разумеется, Арсен не забыл про самого преданного в мире дворецкого — Хармона. Хармон был неотъемлемой частью жизни молодого аристократа и участвовал во всех делах своего эксцентричного господина, будь то ограбление средь бела дня многотысячной публики или, как сейчас — внезапное путешествие в маленькую непримечательную деревню. Хармон глубоко уважал своеобразные интересы Арсена и был уверен, что тот, несмотря на аморальность выбранных жизненных путей, идёт правильной, ведущей к безграничному успеху дорогой. И старый дворецкий не ошибался: уже в пятнадцать лет Арсен стал профессиональным иллюзионистом, морочившим головы людям, а в двадцать он начал использовать свои исключительные способности, чтобы грабить зевак и обогащать скудное наследство родителей. Всего за год незаконной деятельности банковский счёт Арсена пополнился на несколько внушительных цифр и продолжал расти в геометрической прогрессии. Казалось, ничто не могло остановить этого человека, его магию рук и иллюзию обмана, которую он выстроил вокруг себя. Ничей глаз не был способен заметить подмены драгоценного камня на пустышку — Арсен Люпен попросту не позволит себе ошибиться. Ровно в 22:00 они прибыли на место: пещеру накрывала тьма, но хищные, жаждущие золота серые глаза Арсена горели так же ослепительно, как надетый на его голову фонарик, и съедали этот всепоглощающий мрак. Хармон протянул господину верёвку и ещё раз заметил, что кожаная куртка, которая была таким же незаменимым спутником Арсена, как он сам — не лучший выбор для начинающего скалолаза. — Не беспокойся, — Арсен обмотал торс верёвкой и облизал губы. У него всегда пересыхало в глотке, когда он был чем-то возбуждён. — Не стану же я в такой день надевать безвкусный комбинезон? Вдруг я встречу любовь всей моей жизни? — пошутил он. — Всяко встречается, — совершенно не понял шутки старик, — пора вам найти миссис Люпен. — Или мистера, — с чувством хмыкнул молодой человек и глянул вниз, туда, где не было ни света, ни мрака, а зияла лишь пустота: на дно таинственной пещеры. — Я не знаю, существует ли на этой земле человек, способный вытеснить род моей деятельности и понять меня. — На земле почти восемь миллиардов человек, господин. Я более чем уверен, что и вам найдётся пара. — Каждой твари по паре? — хмыкнул Арсен. — Право, Хармон, мне никто не нужен. Я богат, красив и успешен. У меня есть хобби, а дела постельные решаются щелчком пальцев и звоном монет в моем кошельке. Хотя там, скорее, шелест купюр. — Вам виднее, — улыбнулся беззубым ртом старик, — но вы подумайте. Пока будете спускаться с семиметровой высоты. Арсен присвистнул, бросая напряженный взгляд в пустоту пещеры: — Как бы мне не свернуть шею при этих раздумьях. Как думаешь, король Артур поймает меня, если я вдруг сорвусь? Дворецкий только вздохнул. — Пора, — сам себе сказал Арсен и, взглянув на Хармона, подмигнул: — придумай куда поставить ларец. Может к тиаре принцессы Дианы? Если внутри окажется потерянная корона Артура, то мой вариант хороший. Хармон пообещал, что подумает, и Арсен, поцеловав крестик, медленно начал спускаться вниз.***
— Бежать некуда, мистер Мориарти. Сингал с издевкой посмотрел на побелевшее лицо Джеймса. — А я не собираюсь от тебя бежать, — процедил тот, пронзая собеседника взглядом острее бритвы. — И что же ты будешь делать? — склонил голову на бок золотоволосый. — Ты, мой друг, в меньшинстве. — Уверен? Роммель задумчиво огляделся и оскалился — точь-в-точь голодный волк в предвкушении перекусить зайцем. — Довольно слов, — одёрнул их Сингал, — у меня к тебе предложение. Я вижу в тебе потенциал и сохраню твою драгоценную жизнь, если ты станешь частью моей команды. — Команды? — ехидно хмыкнул Мориарти. — У тебя нет никакой команды, Сингал. Есть слуги, власть и такие как этот, — он кивнул на Роммеля, — псы. Нет, Холмс. Я не стану твоей собакой. — Тогда мне придётся застрелить тебя, — Сингал прищурился и с нежностью в грубом голосе добавил: — как собаку. Джеймс дёрнулся в сторону — в каком-то миллиметре от его уха просвистела пуля. Выстрелив три раза в Сингала и попав лишь единожды, в плечо, Мориарти отпрянул за колонну. Следующие семь выстрелов оказались пустыми: Сингал и Роммель постоянно укрывались и не давали нормально прицелиться. Не успел Джеймс перевести дыхание, выдохнуть, прозвучала вереница выстрелов: Роммель, с бешеной гримасой обезумевшей гориллы, вышел, наконец, на свет и без остановки спускал курок, целясь в его сторону — рана на руке господина золотоволосого не просто рассердила, а вывела из равновесия. Ответив Роммелю пятью пулями и несколько раз угодив тому в ногу, Джеймс понял, что у него осталась лишь одна попытка всё закончить: одна пуля — один выстрел в белокурую голову Сингала. Выпрыгнув из укрытия, Джеймс прицелился. — Прежде чем ты выстрелишь, — Сингал изогнул бровь. Он не стал в этот раз прятаться. — Что тобой движет? Или… — тихо хмыкнув, Сингал лукаво сверкнул глазами, — или кто? Майкрофт? Он уже знает, на какую дорожку ты встал? Скорее всего, не знает. Помяни моё слово, профессор — едва Майкрофт узнает твой маленький секрет… Между вами вырастет огромная стена и ни одна… любовь… не сможет её сломать. Принципиальность — второе имя моего братца. — Все твои слова, — Мориарти поморщился, — как пустой звук. — Думаешь, Майкрофт не узнает? — Сингал вновь усмехнулся и зацокал языком. — Он возненавидит тебя, Джеймс, как возненавидел родного брата. Ты станешь для него врагом, а я… А я окажусь прав. — Ты ни черта не разбираешься в чувствах, — не показывая вида, что слова Сингала его болезненно оцарапали, Джеймс скривился: — ты никогда не любил и никого уже не полюбишь. — Глупый мальчик, — Сингал опустил своё оружие, расправляя руки, будто крылья, — стреляй. И сразу себе в голову, ибо в итоге ты потеряешь самое дорогое в своей никчемной жизни. Джеймс чувствовал, как дрожат его пальцы, слышал, как кровь приливает к вискам. Злость накрыла его волной, и он спустил курок. Словно в замедленной съемке пуля вылетела из дула и, искрясь, пронеслась мимо Сингала. — Гнев… — прошептал Сингал, — тебя погубил гнев. Бежать было некуда, но Джеймс всё равно побежал. В тупик, к стене, к самой смерти. Сингал медленно пошёл вслед за ним, перезаряжая пистолет. Как загнанный в угол беспомощный зверёк перед лицом своей неминуемой кончины, Джеймс вжался в стену. — Ты проиграл, — Сингал выставил руку с оружием вперёд. Нацелился прямо в его голову. Сингалом управляла хладнокровность, и Мориарти не сомневался: тот не промахнётся. Внезапно плечо Джеймса нащупало выступ в стене, и в следующее пугающее мгновение стена, как в старых-добрых фильмах, повернулась на сто восемьдесят градусов, перемещая его в странную комнату и защищая от последнего выстрела Сингала. На обдумывание своих дальнейших шагов у Джеймса была всего пара секунд: бросившись к открытой двери, он услышал, как позади затрещала стена, вновь открывая проход для очередных гостей тайной комнаты.***
Один… Два… Пять метров. Крайне довольный своим первым спуском Арсен завертел головой, разглядывая причудливые, кривобокие пещерные образования: они маняще переливались на свету фонарика радугой и, должно быть, хранили в своих недрах целое научное состояние. Но научная сфера не интересовала Арсена. Достигнув наконец дна, Арсен отвязался, легонько дернул за верёвку — условный сигнал Хармону, что с ним всё в порядке — и двинулся дальше: благо тропа здесь была только одна. В пещере было тихо и, чем глубже Арсен спускался по змеиной дорожке, мокрее. Брезгливо поморщившись, он достал из кармана куртки телефон: естественно, связи тут не было, впрочем, в мобильнике она была не нужна — при себе Арсен имел специальную рацию, по ней же он и осуществлял старомодную связь со своим дворецким. Открыв фотографию карты, которую ему довелось сделать в особняке у одного богатого, но крайне глупого графа, Арсен огляделся. Тропа, как и на карте, имела развилку. — Хармон? — негромко позвал он дворецкого. — Ещё чуть-чуть и я у цели. Осталось понять, по какой тропе лучше пойти. Какая из них короче… — Арсен приблизил экран смартфона к лицу и с сожалением произнёс, — как жаль, что я не разбираюсь в картах. Но, кажется, дорожки одинаковые. — Пока не встретили короля Артура? — с каким-то успокоением, поинтересовался Хармон. — Увы. Уж он-то бы мне подсказал, куда идти. Решив, что тропы всё же одинаковые, по крайней мере, они смыкались в одном пещерном холле, где должен был стоять ларец, Арсен выбрал для себя правую тропинку. По левой — считал он — идут только негодяи. — Господин? — захрипела рация. — Вы сильно расстроитесь, если я без вас отужинаю? — Не сильно, — усмехнулся Арсен, — но ты все-таки оставь мне мой любимый сэндвич с тунцом. Через десять минут тропа, по которой он шёл, круто завернула за угол и оборвалась. Как ожидалось, никакие мёртвые короли Арсена не встретили. Зато в центре маленького каменистого и безжизненного островка, освещенного тусклым фонарным светом Арсена, стоял ларец. Точнее, лежал. Золотая крышка была открыта, а сам сундук — перевёрнут. Застонав, Арсен кинулся к ларцу. — Всё в порядке, господин? Вы там не покалечились? — Странно, что ты не спросил это у меня, когда я спускался… Хармон! Тут уже кто-то побывал… Вот же сволочи… — Сэр! Арсен упал на колени перед сундуком и осторожно поставил тот на место. Удивленно моргнув, он, не без толики облегчения, обнаружил, что золото, корона и прочее сокровище, ради которого он рисковал жизнью, оказалось на месте. Ко всему прочему, на дне ларца лежала записка: «То, что долгое время хранил сундук — я заберу с собой в могилу. Чаша Грааля достанется либо мне, либо забвению… Забирай моё золото, вор, ибо Чаша эта стоит тысячу золотых ларцов…» — Чаша? — пробормотал Арсен, переворачивая записку и обнаруживая странную зарисовку, похожую на карту. Внизу была приписка: «Тут ты, вор, встретишь свой конец, а Чаша — бесконечность» — Какая ещё чашка… Но тысяча ларцов звучит, конечно, соблазнительно. Хармон? Что ты знаешь о Чаше Грааля? — Только то, сэр, что это выдумка. — Правда? Судя по всему, ты ошибаешься, — сложив записку, Арсен сунул её в карман и, сняв с плеча пустой рюкзак, победоносно ухмыльнулся, — глупый автор послания, я найду эту чашку. — С кем вы разговариваете? — Не знаю, — Арсен примерил корону и вздохнул, — с тем, кто туп и оставил мне карту? Похоже, старина, мы задержимся в Касл Комбе. — Позвольте спросить. Зачем? — Чаша. Я решил найти её. И не надо только говорить, что Чаша Грааля — миф. Помнишь историю с пиратским кладом? — Как такое забыть, — горестно посетовала рация, — копал же я. — Копал и ворчал, что клада не существует. — Почему вы гонитесь за мифами, господин? С вашими талантами… Вы можете украсть собаку Елизаветы II прямо из-под её королевского носа, а потом потребовать за собаку выкуп. Зачем вам погоня за мистикой? — Я могу украсть саму Елизавету II, Хармон, прямо из-под носа её стражи. Но это слишком скучно. Веселее не знать, чем обернется твоё новое дело, чем наверняка знать о победе. Тем слаще будет куш, а куш — можешь не сомневаться, будет ого-го. Положив в рюкзак ровно столько, сколько он сможет унести на своём горбу и с учетом того фактора, что ему ещё нужно будет подниматься наверх, Арсен потер ладони. Спина заныла, но предвкушение затмило тяжесть сокровищ.***
К рассвету они покинули пещеры. Улицы мало-помалу просыпались, и кое-где уже слышались голоса и лай собак. Бледное солнце гуляло по однотипным крышам домов, а лужайки сверкали от росы. Толкнув ногой ржавую калитку, Арсен постоял на крыльце, докуривая сигарету и бросая окурок в мёртвый куст. Воспоминания то и дело набрасывались на молодого человека, и воспоминания не особо приятные. Потом они прошли внутрь. — Дом моих предков. Детство моего отца прошло именно тут. Арсен обвёл взглядом пыльную гостиную, проеденный молью диван с потертыми подлокотниками, давно не мытое окно, грязный ковёр, и немного помрачнел. — Как жаль, что он сам не успел показать мне этот дом… И сколько других, удивительных вещей он мне не показал, не рассказал о них. Не успел. — Сэр… — Хармон ободряюще сжал его плечо костлявыми пальцами, — ваш отец гордился бы вами, как вами сейчас горжусь я. — Не надо, — отмахнулся Арсен, снимая корону короля Артура, — папа был порядочным, а я… — он махнул короной. — Что уж тут скрывать. Я — вор. — Зато какой! Лучший в мире. Зардевшись, польщенный Арсен кинул рюкзак к пустой вешалке, туда же швырнул корону, будто дешевый сувенир, и сказал: — Пожалуй, подышу свежим воздухом. Уж больно тут пыльно, не находишь? — К вашему приходу я уберу всю пыль, господин Люпен. Арсен кивнул и вышел во двор.