Ещё в предисловии я вслед за С. В. Алексеевым отметил, что в сюжете о Падении нолдор мотив потерянного для героев «земного рая», Валинора-Эдема, присутствует в той же степени, что и у Мильтона. Но есть и одно важное отличие. Хотя как художественные персонажи толкиновские Валар для меня гораздо симпатичнее библейского (и мильтоновского) Бога, как и в целом толкиновский мир гораздо симпатичнее мильтоновского, нельзя не отметить один неблагоприятный для их характеристики момент. В мильтоновской (как и в библейской) парадигме, пока Адам и Ева не были искушены Сатаной, он не мог сделать им ничего по-настоящему плохого:
О, если б этот глас,
Доколь еще не поздно, остерег
Беспечных Прародителей, они
От скрытого Врага и от сетей
Погибельных его могли б спастись.
Ведь распаленный злобой Сатана
Явился в первый раз не обвинить,
Но искусить, дабы на Человеке,
Невинном, слабом, выместить разгром
Восстанья первого и ссылку в Ад.
that now,
While time was, our first-Parents had bin warnd
The coming of thir secret foe, and scap'd
Haply so scap'd his mortal snare; for now
Satan, now first inflam'd with rage, came down,
The Tempter ere th' Accuser of man-kind,
To wreck on innocent frail man his loss
Of that first Battel, and his flight to Hell.
У Толкина мы видим иную картину. Независимо от того, в какой степени «пали» нолдор, внимая речам Мелькора и мечтая уйти в Средиземье, чтобы жить независимо от Валар, Мелькор смог бы уничтожить Древа Валинора в любом случае, навредив тем самым всем эльфам, даже не слушавшим его речей (ваниар и тэлери), а также ограбить Форменос и убить Финвэ. Вообще читая о том, как Валар не могли поймать Мелькора что до, что после убийства Древ в собственном королевстве, Амане, а тот ещё и нашел себе там подельницу-исполнительницу (Унголианту), обосновавшуюся всё это время в Амане совершенно незамеченной Валар, очень трудно отделаться от мысли о их тотальной некомпетентности в качестве управленцев (для сравнения, майэ Мелиан, создав Завесу, сделала так, что в Дориат не могли проникнуть никакие злые твари).
Наказанием для Адама, Евы и их потомков становятся физическая смерть (для всего человечества) и Ад (для грешников). Наказание, постигшее толкиновских нолдор (Проклятие Мандоса), казалось бы, гораздо менее сурово — хотя бы потому, что ничто не может сравниться по ужасу с вечными муками. Но, на мой взгляд, в чем-то оно даже более несправедливо. Концепция коллективной ответственности человечества за первородный грех хотя бы обосновывается в христианстве тем, что всё человечество состоит из потомков Адама и Евы — тем более что для эпохи, когда появилась концепция первородного греха, коллективная ответственность была обычным делом.
Но частью Проклятие Мандоса является то, что Валар закрывают Валинор[1], топя эльфийские корабли с помощью Оссэ[2] — и не только для осужденных в рамках Проклятия нолдор, но и вообще для всех эльфов, живущих в Белерианде (и в целом Проклятие Мандоса бьет по всем народам, воюющим с Морготом, не только по нолдор). А ведь аборигены Белерианда (ничуть не виновные в резне в Альквалондэ) — синдар и нандор, ближайшие родственники тех самых тэлери, за резню которых нолдор и были наказаны Валар! И прибрежные синдар, подданные Кирдана Корабела фалатрим, чьи корабли Оссэ топил, в прошлом были его учениками, и именно от Оссэ они и узнали о корабельном деле[3]. Что характерно, нуменорскую армию Ар-Фаразона, плывшую, надо думать, геноцидить эльфов и резать их на алтарях Моргота, а не просить Валар о помощи, как фалатрим, они почему-то не остановили теми же мерами, которые были приготовлены для плывущих на запад эльфов Первой Эпохи (и которые могли бы сработать и на людях, будь у них корабли тогда)[4]. Понятно, что это типичный «потому что сюжет» (для сюжета надо было, чтобы Нуменор утонул — поэтому обстоятельства так сложились), но подобная коллизия, мягко говоря, очень характерна. Вот честно, что «лучше» — резня тэлери, устроенная Феанором в Альквалондэ, или, по сути, такое же убийство эльфов, только опосредованное, с помощью Оссэ и Зачарованных островов?
Что интересно, в «Книге Утраченных Сказаний» закрытие Валинора имело нормальное объяснение, не вызывающее никаких претензий в моральном плане — Валинор закрывают от внешнего мира по требованию оставшихся там эльфов, боящихся Мэлько, в чем их поддерживает часть Валар, думающая только о том, чтобы жить в Валиноре и наслаждаться его покоем и безопасностью. Наиболее мудрые Валар — Манвэ, Варда и Ульмо, умолявший о милости для нолдор — осудили это решение, и оно характеризуется как ошибка Валар. Причем Манвэ говорит другим Валар, что
«ни стены, ни крепостные валы не оградят их от зла Мэлько, что уже живет среди них, затуманивая их разум». Аналог Проклятия Мандоса (которое здесь ближе к пророчеству — речь идет о предостережении, а не о угрозе) в данном сюжете также произносится не по воле Валар (которые в «Утраченных Сказаниях» далеко не всегда выступают как единая сила, и между ними бывают конфликты, см. выше), а конкретным слугой Мандоса по собственной инициативе, причем оно носит гораздо менее конкретный характер[5].
Забавно то, что в «Книге Утраченных Сказаний» Валар по духу — «языческие боги», отнюдь не безгрешные, но при этом куда более симпатичные, чем языческие боги реальных мифологий с их необузданными страстями вроде привычки уестествлять всё живое (не особо заморачиваясь согласием) и карать неугодных за любую мелочь. Валар итоговой версии толкиновского Легендариума заявлены как «благие ангелы Божии», а Манвэ как наместник Бога на Земле — хотя рудиментом их первоначальной паганистической природы является то, что они, по словам самого же автора, могут «заблуждаться"[6]. Занятным образом «христианизация» мира Средиземья совпала с введением в сюжет элементов вроде Проклятия Мандоса в его окончательном виде.
Причем итоговая версия Проклятия Мандоса оказывается не только сомнительной в моральном плане, но и непоследовательной в своей реализации — Мандос обещает нолдор-изгнанникам, что
«даже эхо стенаний ваших [Валар]
не услышат за горами», но позднее, услышав обращенную к Манвэ мольбу Фингона, отчаявшегося в надежде спасти своего кузена Маэдроса, служащий Манвэ орел Торондор помог Фингону,
«поскольку Манвэ не вовсе утратил жалость к изгнанным эльфам». Возникает вопрос — а мольба Фингона в таком случае для появления Торондора была обязательна? В конце концов, спас тело Финголфина от Моргота, унеся его в Гондолин, Торондор без всякой мольбы.
Толкин, как умный человек, не мог не понимать, что схема с Проклятием Мандоса выглядит сама по себе достаточно неблаговидно, поскольку в таком случае получится, что Проклятием было вызвано губительное невмешательство Валар в дела Средиземья Первой Эпохи[7]. Даже в «Преображенных Мифах» Толкин говорит о «элементе эгоизма» в действиях Валар по изоляции Амана от внешнего мира, в частности, в поднятии гор Пелори. Поэтому Толкин в своем творчестве ввел несколько дополнительных объяснений решения Валар отказаться от немедленной войны против Моргота. Одно из них, по «Сильмариллиону» — страх за людей
(«И действительно, говорится, что, как Валар начали войну против Мелькора во имя квенди, так на сей раз они воздержались от битв во имя хильдор, Пришедших Позже, младших Детей Илуватара. Ибо столь ужасные разрушения в Средиземье повлекла за собою война против Утумно, что опасались Валар, как бы на этот раз не случилось худшего, ибо предначертано было, что хильдор смертны, и слабее квенди пред страхом и бурями мира»); это объяснение я непременно затрону в следующем разделе. Другое же, содержащееся, в частности, в «Преображенных Мифах», и отдающее, честно говоря, некоторым благонамеренным цинизмом, воистину достойно названия «Хитрого Плана Манвэ», поскольку предполагает объяснение всего случившегося задним числом через, по сути, фэнтезийный аналог «многоходовочек» и «геополитики». Не откажу себе в удовольствии привести дословную цитату — в ней, как это принято говорить, «прекрасно всё»! — из «Преображенных Мифов»:
«На предмет обсуждения можно посмотреть иначе. Закрытие Валинора от восставших Нолдор (которые покинули его добровольно, и после предупреждения) было справедливым. Но если мы осмеливаемся приписывать Древнему Королю какие-то мотивы и обсуждать его ошибки, то, высказывая свое мнение, нам нужно помнить несколько вещей, Манвэ был мудрейшим и осмотрительнейшим духом на Арде. Он представлен обладающим великими знаниями о Музыке в целом, кроме того (единственный из лиц того времени) он владеет мощью, достаточной для прямого общения с Эру. Он должен был ясно осознавать то, что мы понимаем с большим трудом: появление нового зла и нового добра — неотъемлемая деталь «истории» Арды. Особый аспект этого — обращение стараний Исказителя и его наследников в оружие против зла. Рассмотрим ситуацию после побега Моргота и восстановления его обиталищ в Средиземье. Отважные Нолдор лучше всего удерживали Моргота на Севере — фактически в осаде, в то же время не побуждая его к буйству нигилистического разрушения. Между тем люди (или те из них, кто сбросил с себя тень Черного Владыки) встретились с народом, видевшим Благословенное Королевство.
Общаясь с непримиримыми Эльдар, Люди возвысились до максимально возможного для них состояния. Два брака влили в род Людской кровь благороднейших эльфийских Домов, подготовив человечество к тогда еще далеким дням «увядания» Эльфов.
В таком случае, последнее явление Валар, закончившее падением Тангородрима, может быть не вынужденно задержанным, а точно рассчитанным по времени. Помощь пришла, когда Эльдар и Эдайн были на пороге уничтожения. Занятый войной, Моргот забросил большую часть Средиземья; из-за этого он ослабел, утратил часть своей силы и престижа (потерял и не смог вернуть Сильмарил), а главное — разума».
Интересно, что это объяснение во многом обессмысливает плавание Эарендиля и Эльвинг, поскольку получается, что главным фактором в решении Валар о военном выступлении против Моргота, приведшем к Войне Гнева, была не просьба народов Средиземья о помощи, а истощение сил Моргота. Впрочем, плавание Эарендиля само по себе — тема специфическая. С одной стороны, Эарендиль — фигура, во многом отсылающая к Христу[8], ведь подобно тому, как, согласно христианскому учению, Христос искупил грех Адама и спас человеческий род, Эарендиль добился прощения нолдор и помощи им со стороны Валар. С другой стороны, в «Книге Утраченных Сказаний», хотя есть отдельные мотивы, работающие на параллелизм «Эарендиль-Христос» (вроде убийства Эарендилем Унголианты, отсылающего, возможно, к сюжету о победе Христа над смертью), акцент делается в первую очередь на приключениях Эарендиля на морях и на его роли в истории морского дела (моряками, «детьми Эарендиля», становятся все, на кого падает луч «звезды Эарендиля»), а причиной выступления эльфов Валинора в поход на помощь «нолдоли» является не плавание Эарендиля (наоборот, он прибывает слишком поздно, Мэлько побеждают до его прибытия), а пришедшие в Валинор вести о падении Гондолина и страданиях «гномов». Причем по одной из версий, эльфы выступают в поход, возможно, вопреки воле Валар — хотя в другой версии упоминается участие в походе Тулкаса и его поединок с Мэлько.
Если честно, мне не очень нравится, в какую сторону эволюционировал образ Эарендиля в окончательной версии Легендариума — хотя расширение его в роли в сюжете за счет введения его участия в Войне Гнева и победы над Анкалагоном Черным я одобряю. Из поздних текстов Толкина исчезает победа Эарендиля над Унголиантой (а взамен появляется несколько комичная версия, где та пожирает саму себя), а также его приключения в чудесных дальних странах, где видны
«огненные горы» и обитают экзотические создания, такие как «
пигмеи, древолюди, великаны-людоеды». По сути основная функция Эарендиля постепенно редуцируется к тому, чтобы сплавать в Валинор и
сделать Валар «ку» три раза попросить их о помощи, а также стать предком королей Нуменора. К слову, надо сказать, что фигура Эльвинг ввиду претерпленных ею страданий и её итоговой роли в путешествии её мужа в Валинор (поскольку свет Сильмарила указывал Эарендилу путь туда в обход многочисленных ловушек, созданных Валар на пути в Валинор) в этой версии выглядит, пожалуй, куда более трагично, чем фигура её мужа. Но если увеличение сюжетной роли Эльвинг в поздних версиях мне скорее импонирует, то претерпленная образом Эарендиля эволюция — скорее наоборот.
Нельзя не отметить, что сама итоговая концепция, в рамках которой именно Эарендиль был критически важен как ходатай за народы Средиземья, выглядит сомнительной не только в этическом плане (Валар и лояльные им эльфы не могли выступить на войну без специальной просьбы?), но и в чисто логическом: помимо того, что неясно, зачем вообще нужна сама личность просителя, непонятно, почему ходатаем непременно должен был выступить Эарендиль, чем в этом плане хуже любой другой эльф из фалатрим с утопленных Оссэ кораблей? Единственная рациональная составляющая тут — роль Сильмарила, но когда Валар создавали Зачарованные острова и иные ловушки, они не могли точно знать, что один из Сильмарилов будет не только спасен у Моргота, но и успешно доставлен к морю, после чего взят в морское путешествие[9].
Более того, парадоксальным образом в итоговом образе Эарендиля как средиземского прообраза Христа воплотились именно те черты истории Христа, которые служат традиционной мишенью для антирелигиозной критики (модель, в которой Бог принес в жертву собственного Сына, чтобы отменить наказание, предусмотренное для человека установленными им же законами мироздания). Но в случае Христа необходимость самого действия обоснована (насколько хорошо — другой вопрос; эта статья не посвящена теологии) с помощью соображений метафизического порядка — спасти человека может лишь Бог, но заплатить за грех человека может лишь другой человек, поэтому Христос и рождается на Земле человеком. В случае сюжета о Эарендиля у итогового сюжета о нем сильных сторон (метафизического обоснования), но есть все привлекающие возможную критику места, ведь, по сути, сам Эарендиль нужен Валар сугубо для отмены принятого ими же решения (та же Эльвинг оказалась в Войну Гнева в чем-то даже более полезной, сагитировав тэлери, несмотря на обиду на нолдор, дать армии Валар корабли).
В поздних толкиновских работах вообще появляются откровенно странные, мягко говоря, тенденции. Возьмем, например, «Историю Финвэ и Мириэль». Как Мандос обосновывает пользу от брака Финвэ и Индис?
«Когда тот, кого назовут Эарендилем, ступит на берега Амана, вы вспомните мои слова. В тот час вы не скажете, что Статут Справедливости породил лишь смерть; и печали, что придут, вы положите на весы, и они не покажутся вам слишком тяжелы по сравнению с тем светом, что воссияет, когда Валинор уйдет в тень». Этот пассаж мне кажется непонятным во всех отношениях.
Во-первых, любой, читавший «Сильмариллион», должен помнить, что именно Мандос потребовал, чтобы прибывший в Валинор Эарендиль как полунолдо-получеловек был предан смерти, поскольку земля Амана закрыта и для тех, и для других:
«Говорится среди эльфов, что едва ушел Эарендиль разыскивать свою жену Эльвинг, Мандос заговорил об участи его и молвил: «Ужели дозволено будет смертному при жизни вступить на неувядаемые земли — и сохранить жизнь?» Но отозвался Улмо: «Для того и явился он в мир. Вот что скажи мне: кто он — Эарендиль ли, сын Туора из рода Хадора, или сын Идрили, дочери Тургона из эльфийского дома Финвэ?» И ответствовал Мандос: «Нолдор, по доброй воле ушедшим в изгнание, равно не позволено возвратиться сюда»".
Во-вторых, я, конечно, понимаю, что в любой религии существует вечное противоречие между попытками согласовать индивидуальную свободу воли и концепцию Божественного Провидения, но, всё же, тут эта тенденция опять же достигает какой-то терминальной стадии: получается, что некий Эарендиль (являющийся потомком Финвэ и Индис), который должен ступить на берега Амана и всех спасти (а также «уход Валинора в тень»), задумывался ещё до освобождения Мелькора и Непокоя Нолдор, до резни в Альквалондэ, до падения людей в Хильдориэне… И, опять же, непонятно, почему совершить судьбоносное плавание непременно должен потомок от брака Финвэ и Индис.
В-третьих, при всем моем сочувствии к потомкам Финвэ и Мириэль (Феанору, феанорингам и Келебримбору) я не вижу в браке Финвэ и Индис самом по себе ничего плохого[10], тем более что среди потомков Финвэ и Индис была масса вполне себе симпатичных персонажей. И потому мне откровенно странно, если не грустно, видеть мотивацию некого брака через соображения высшей целесообразности, равно как и то, что у Толкина в поздних текстах брачные союзы людей и эльфов мотивированы в частности соображениями высшей пользы, хотя, с моей точки зрения, человеческие (добровольные) взаимоотношения (а мне ведь нравятся и история Берена и Лютиэн, и история Туора и Идриль, и история Эарендиля и Эльвинг, при всех «но» в случае последней) между собой находят оправдание в себе самих и хороши сами по себе. В случае с Эарендилем это всё и вовсе начинает напоминать гербертовскую «Дюну» с тамошним выведением местного аналога Мессии селекцией, что временами смахивает на животноводство. Толкин, по счастью, без такого рода мотивов обошелся, но идея с заранее предреченным рождением Эарендиля всё же отдаленно напоминает что-то такое — и при этом противоречит описанному самим же Толкином в «Сильмариллионе».
Я не могу не одобрять то, как Толкин переработал многие концепты «Книги Утраченных Сказаний» в более поздних работах, дополнив старые сюжеты, развив свою вселенную, сделав её более структурированной и проработанной, отказавшись от некоторых (на мой взгляд) неудачных концептов вроде раннего образа «злых гномов» [карликов]. Но нельзя не отметить, что при попытке дополнительно «христианизировать» Легендариум сравнительно с версией «Книги Утраченных Сказаний» через превращение Валар в «благих ангелов Божиих» (и попытки доказать, что их решения в действительности являлись оптимальными даже в спорных случаях), введение туда мотива Проклятия Мандоса в итоговом виде и его снятия через путешествие Эарендиля он создал не самую удачную в идейном отношении сюжетную коллизию.
Ведь, откровенно говоря, мотив с «прощением» нолдор со стороны Валар, которые сами повели себя в истории с Проклятием Мандоса и Закрытием Валинора далеко не безупречно, выглядит, мягко говоря, специфично (с учетом того, сколько нолдор и их союзники сделали для победы над Морготом), заставляя вспомнить известную зороастрийскую легенду о Керсаспе, где «добрый» бог Ахура-Мазда спас от преисподней (на которую он был обречен за оскорбление одного из божеств зороастризма, Огня) героя Керсаспу, который не дал злому богу Ангро-Майнью и служащим ему дэвам уничтожить вообще всё живое (в частности, Керсаспа убил чудовищных драконов Сэрвару и Гандарву, а также чудовищных великанов, и если бы он не совершил даже одного из своих подвигов, нечисть, от которой он сумел избавить этот мир, обязательно погубила бы человечество), исключительно после долгих уговоров со стороны Заратустры и младших божеств-"язатов» во главе с Геуш Урван («Душой Быка»)[11].
Причем что самое главное — стремление Толкина ввести в историю нолдор некий аналог Падения в христианском толковании с последующим его искуплением с опять же отсылками на христианство (на что работают сюжеты о Проклятии Мандоса и плавании Эарендиля), экстраполировав исторически сложившиеся концепции Падения и Искупления в христианстве на
вымышленный мир и расу
вымышленных существ, на мой взгляд, очевидным образом противоречит его же стремлению в поздних своих работах провести взгляд на эльфов как на «не-падших людей"[12]. Каковой взгляд, если честно, выглядит странно — поскольку, хотя толкиновские эльфы в ряде отношений действительно лучше людей в моральном плане и импонируют мне, мне же трудно назвать «не-падшими» тех же нолдор (хотя для меня они самые интересные из всех эльфийских народов) с учетом их трагической истории. Тем более что в рамках концепции эльфов как «не-падших людей» трудно понять, в чем для «не-падшего» эльфа ценность становления (падшим) человеком, которую Толкин в своем творчестве акцентировал. Поэтому сильно более логичной и внутренне непротиворечивой кажется выработанная Толкином «дурная теология», в которой бессмертие — дар Эру эльфам, а смерть — дар Эру людям, а не попытки приложить к Легендариуму концепцию с «людьми грехопадшими» aka просто людьми и «людьми не-грехопадшими» aka эльфами.
[1]
«В ту же самую пору, что в песнях зовется Нурталэ Валинорева, Сокрытие Валинора, были созданы Зачарованные острова; а моря вокруг них стали сосредоточием теней и морока. Острова эти раскинулись, словно сеть, в Тенистых морях, преградив путь к Тол Эрессеа, Одинокому острову, всем, плывущим на Запад. С трудом мог пройти между ними корабль, ибо рокот волн, вечно бьющихся о темные скалы, укрытые саваном тумана, таил в себе опасность. А в сумерках великая усталость и отвращение к морю овладевали мореходами; но те, что ступали на землю тех островов, оказывались в ловушке и погружались в сон, коему предстояло длиться вплоть до Изменения Мира» («Сильмариллион»).
[2]
«Когда же прознал о том Тургон, он вновь отправил гонцов к устьям Сириона, прося Кирдана Корабела о помощи. По воле Тургона Кирдан выстроил семь быстрых кораблей, и они отплыли на Запад; но напрасно ждали о них вестей на острове Балар — ведомо стало о судьбе одного лишь, и последнего. Мореходы этого корабля долго скитались в океане и, наконец в отчаянии повернув назад, затонули в великом шторме, уже в пределах видимости берегов Средиземья. Однако одного из мореходов Улмо спас от гнева Оссэ: волны подхватили его и вынесли на берег в Неврасте. Звали спасенного Воронвэ: то был один из посланцев Тургона, владыки Гондолина» («Сильмариллион»).
[3]
«Ибо заботе Оссэ вверены были моря Средиземья и побережья Ближних земель, и не рад он был, что не зазвучат более в его владениях голоса телери. Некоторых убедил он остаться: то были фалатрим, эльфы Фаласа, что в последующие дни жили в гаванях Бритомбар и Эгларест — первые мореходы Средиземья и первые созидатели кораблей. Правил ими Кирдан Корабел» («Сильмариллион»).
[4] И если в «Утраченном Пути» у нуменорцев были полноценные корабли из стали, которые могли бы и уцелеть в буре, поднятой Оссэ, то в итоговой версии — «Акаллабет» — корабли были, надо думать, деревянными, поскольку на них упомянуты корабельные рабы (
«Так флот Нумэнора двинулся против угрозы Запада; дул лишь слабый ветер, но у них в достатке имелось весел и сильных рабов, что гребли под ударами плети»), бессмысленные на кораблях современного типа — такие корабли можно было бы утопить.
[5]
«Там их увидел помощник Вефантура и, узнав, что значит этот поход, умолял их вернуться, но они отвечали ему насмешками, и тогда он, стоя на высокой скале, обратился к ним так громко, что его голос услышали даже на судах; и он предсказал им многие несчастья, что пали на них потом, предупреждая их о коварстве Мелько».
[6]
«И даже «благие» Валар, те, что обитают в Мире, могут по меньшей мере ошибаться; как вышло у Великих Валар в их обращении с эльфами; или как меньшие из их народа (скажем, истари или маги) могли разными способами впасть в своекорыстие» (Письмо 212).
[7] Как тут не вспомнить язвительные слова мильтоновского Сатаны?
Творец,
Проступком Человека оскорбясь
(Что смеха вашего достойно), предал
Любимца Своего и заодно
Весь мир — в добычу Смерти и Греху,
А следовательно — и нам во власть.
…he thereat
Offended, worth your laughter, hath giv'n up
Both his beloved Man and all his World,
To Sin and Death a prey, and so to us.
[8] Недаром Эарендиль — знаменитый мореход, а для обозначения церкви в квэнья используется то же слово, что для корабля: https://vk.com/wall-6516_1485995. См. также про значение второго имени Эарендиля, Ардамир, «драгоценный камень» в контексте сравнения с драгоценным камнем Христа (и истоки образа Аркенстоуна из «Хоббита»):
https://aclerkofoxford.blogspot.com/2014/12/the-words-linger-christ-arkenstone-and.html
https://aclerkofoxford.blogspot.com/2013/12/the-anglo-saxon-o-antiphons-o-oriens-o.html
[9] Если исходить из концепции свободы воли, а не из концепции судьбы и детерминизма, разумеется. Но именно из первой концепции ведь Толкин и исходит!
[10] Если бы, конечно, частью Статута Финвэ и Мириэль не были бы феерические решения категории «запереть Мириэль в Мандосе до скончания дней, чтоб не было разврата»:
«Но Мандос запретил это. — Нет, — сказал он, — если Мириэль вернется в свое тело, она вновь будет среди Живущих, и у Финвэ будут в Амане две живых супруги. И Статут будет нарушен, и мой Приговор обратится в ничто. И это будет вредом для Индис, что воспользовалась свободой, которую дает Статут, но теперь потеряет свои права, ибо Финвэ может пожелать вернуться к своей первой супруге» («История Финвэ и Мириэль»). Но за это решение, на мой взгляд, уже всяко не Финвэ и Индис отвечают.
[11] https://religion.wikireading.ru/hjnYt7PXhK
«Затем Заратуштра спросил Ахура Мазду:
— Кто будет первым, воскресшим из мёртвых в конце времён?
— Керсаспа, — ответил великий бог.
— Если Керсаспа столь грешен, почему же он будет первым воскресшим? — спросил Заратуштра.
— О Заратуштра праведный, — сказал Ахура Мазда. — Потому Керсаспа будет первым, кто воскреснет из мёртвых, что если бы не его подвиги, о которых он здесь упоминал, не было бы ни тебя, ни благих творений — дэвы бы всё уже уничтожили».
[12] С построениями в духе «эльфы никогда не служили Морготу, а если и служили, то не признавали Богом, а если и признавали, то это были отдельные отщепенцы».
