"Today we will die"

Гэвин был взвинчен с самого утра. Его привычные подколы в сторону Коннора и Хэнка стали еще агрессивнее, а любой разговор с ним грозил закончиться скандалом. Ричард привык к своему напарнику и его дурному нраву, но сегодня все было совсем иначе. Весь участок вот уже несколько дней был на взводе в связи с приближающейся ночью, однако Девятый мог отличить поведение напарника, связанное с общей нервозностью, с поведением, связанным с чем-то личным. Сегодня Гэвин нервничал из-за собственных переживаний. Полицейские старались обходить Гэвина стороной. В обычное время человек дружелюбен, хоть и склонен к оскорбительным шуткам, однако когда мужчина не в настроении – никто не в настроении. Ричард уже знал, какую именно тактику следует выбрать: молчать, не лезть под руку, игнорировать агрессию детектива. Коннор при всяком удобном случае задает вопрос откуда у Девятого столько терпения. Его возрастной напарник, может, и бубнит на любую мелочь, все равно не позволяет себе оскорбительного поведения. Естественно, о первых днях знакомства Коннор всегда умалчивает, что позволяет Ричарду напомнить собрату о «неидеальности» отношений между напарниками. Коннор всегда умолкает после этого. Вот и сегодня он молчит, бросая недовольные взгляды из-за своего рабочего стола. – Сука! – грозно шипит Рид, пару раз похлопав телефон по столу. Ричард сопроводил этот жест равнодушным взглядом, сидя за своим терминалом буквально за соседним столом в соседнем ряду. – Работай, пидор! – Вряд ли это поможет. – Тебя не спрашивал, железки кусок! Впервые за месяцы совместной работы Ричард нарушил собственные правила правильной тактики поведения и получил за это вполне оправдано. Девятый хмуро посмотрел на своего напарника, затем на Коннора. Тот быстро спрятал взгляд, уткнувшись в терминал. – Черт… – Гэвин откинул телефон на стол и буквально улегся на рабочую поверхность. – Какой сложный день… – Сейчас всего девять утра, Гэвин. Мужчина выждал недолгую паузу и медленно повернул голову прямо на столе, всматриваясь в своего напарника с особой ненавистью. Ричард опасливо отвернулся к своему рабочему месту, не желая вновь открывать рот. В это же время общий рабочий шум прервал басовитый голос лейтенанта Андерсона, вышедшего из кабинета капитана. Он произнес своему начальству за своей спиной что-то громкое и дружелюбное, после чего оба разразились смехом. Лейтенант сошел со ступенек в холл, закрыв за собой дверь, и прошелся к своему месту прямо между Ричардом и Гэвином. Последний все еще страдал на своем столе. – Ну что, сынок, – мужчина самодовольно уселся на свое место, откинувшись на спинку стула. Его пестрая рубашка морского цвета остро контрастировала с серым окружением. – Три дня отпуска нам гарантированы! Рекомендую начать собирать вещи. Завтра нас здесь уже не будет. – Вы уверены, что наша помощь здесь не понадобится? – обеспокоенно спросил Коннор, отчасти радуясь возможности избежать тяжелого периода. – Понадобится. Но, увы, этой ночью помочь всем не получится. – Старый пес снова бежит, поджав хвост, – Гэвин практически воскрес, откинувшись на спинку. Хэнк не удосужился даже обернуться в сторону детектива, сложив руки на груди. – Куда на этот раз спрячешься? Снова уедешь из штата, куда-нибудь в лес? – Я бы на твоем месте тоже позаботился о своей заднице, Гэвин, – лейтенант развернулся к мужчине прямо на компьютерном стуле. Несмотря на колкости, Ричард не почувствовал ни единого намека на возможный скандал, потому просто наблюдал со стороны. – Забыл, как провел последние пять ночей? Или тебе не хватает шрамов на твоей небритой роже? – Кто бы говорил. Свою-то рожу давно в зеркале видел? – Рид намекнул на седую бороду лейтенанта. Мужчина насмешливо хмыкнул. – Мне хотя бы по возрасту полагается. А вот тебя стоит сдать в химчистку. С этим Ричард, как и весь участок, не мог поспорить. Последние несколько дней Гэвин Рид, кажется, не то, что себя забросил. Он перестал спать. Перестал нормально питаться. Под его глазами появились синяки от бессонницы, кожа посерела, волосы потускнели. Футболка мятая и неприятно пахнущая, джинсы давно не видели стирки. Мужчина выматывал себя, но никто не знал зачем. Ведь последние дни он не уделял крупного внимания работе, разъезжая по городу по каким-то другим темным делам. Ричарда в них не посвящали. Ричард все время ждал напарника в машине. – Пошел в жопу, – ответил детектив, приняв поражение в словесной битве, которую сам же и начал. – Ладно, Коннор. Пошли отсюда, пока у меня голова от запахов не закружилась. Хэнк Андерсон, почему-то довольный своим колким замечанием, встал с рабочего места с ехидной ухмылкой. Коннор бросил на Ричарда виноватый взгляд, но Девятый не злился. В отличие от своего предшественника, он воспринимал своего напарника намного проще. Конечно, Гэвин Рид был одним и единственным человеком, которого можно хоть как-то подогнать под категорию близких, но детектив Рид самостоятельно построил эти пассивно-агрессивные отношения с лейтенантом, и потому лезть в них или воспринимать как личное оскорбление для андроида – глупо. Детектив взрослый человек. Сам разберется, как и кому отвечать. – Говнюк недоделанный, – устало констатировал мужчина, недовольно посмотрев в окно. Ричард взглянул на человека, отмечая насколько слова лейтенанта про химчистку справедливы. Гэвин и впрямь вызывает беспокойство. – Возможно, я лезу не в свое дело, сэр, – андроид осторожно перешел на «Вы», дабы не вызывать к себе лишний гнев. – Но Вам и впрямь требуется отдых. В последние дни Вы выглядите не очень. – Как хочу, так и выгляжу, – буркнул Рид, бездумно таращась на улицу. – Не превращайся в мою мамочку. – При всем желании, у меня это не получится, даже если сильно постараться… – Ну, вот и помалкивай в тряпочку. – Но я не могу не отметить то, что последние несколько дней мы тратим на то, что не касается нашей работы, – Ричард постарался быть аккуратным в своих выражениях. Разговаривать со злым Ридом все равно что ходить по минному полю. – Может, Вы уже введете меня в курс ваших дел? Я бы мог… попробовать помочь Вам, чтобы быстрее приступить к должностным обязанностям. Гэвин ничего не ответил, и Девятый воспринял это как прямой отказ. Хорошо, что обошлось без нецензурных выражений и предложений посетить эротическую экскурсию в районе человеческого паха. Андроид, оставив попытки достучаться до напарника, вернулся к своему терминалу. Интерес к работе пропал, несмотря на то, что ее было слишком много. Предстоящая ночь диктует свои правила, и как бы полицейские участки не готовились к вандализму – судя по рассказам сотрудников, властям все равно каждый раз приходится восстанавливать здание. В прошлых годах департаменту везло. Штат располагал достаточным количеством андроидов, которые были способны отстаивать границы участка, пусть и без применения насилия. В этом году все по-другому. Оттого капитан на взводе, а сотрудники вовсю добивают свои дела, дабы запрятать всех потенциальных преступников в тюрьмы, откуда людям уже не выйти. Рабочий шум был так громок, что ни Гэвин, ни Ричард не заметили двух гражданских, вошедших в холл. Их сопровождал один из детективов, что-то бурно пытающийся пояснить уверенно шагающему мужчине. Он не слушал рассказ, по крайней мере создавал именно такое впечатление. Его зеленые глаза, обрамленные сеточкой возрастных морщин, смотрели строго на кабинет капитана. Уголки губ вздернулись в вежливой слабой улыбке, темный костюм идеально выглажен и сидит по фигуре. Ричард никогда ранее не встречал этого человека, но тут же отметил его статусность. Несмотря на низкий рост и пухловатость, седовласый мужчина, вышагивающий так, словно является сотрудником департамента, выглядит достойно и презентабельно. Гэвин Рид, все это время не проявляющий интереса к окружению, сурово взглянул на вошедших. Эмоции на его лице смягчились, и, хоть хмурость никуда не ушла, Рид сподобился на нечто вроде улыбки. Мужчина встал из-за стола, сложив руки на груди, и присел на его край, видимо, дабы поздороваться с гостем. – Гэвин! – гость широко улыбнулся и распахнул руки для объятий, едва не ударив несчастного плетущегося за ним детектива. Только сейчас Ричард заприметил еще одну фигуру за спинами мужчин – более тонкую и молчаливую. – Как ты поживаешь, сынок?! – Рад тебя видеть, Александр, – Гэвин, хоть и не склонен к объятиям, все же отчего-то проявил лояльность и поприветствовал гражданского. Ричард, несмотря на желание, не стал вмешиваться, понимая, что в этом разговоре его никто не представит. – Что забыло Ваше величество в нашей скромной обители? Я думал, Вы вернулись в Россию. Мужчина по имени Александр сделал небрежный жест рукой в сторону того самого детектива. Сотрудник недобро глянул на Рида, но не стал перечить, оставив людей наедине. Теперь девушка, составляющая компанию Александру, предстала во всей красе. В отличие от своего спутника, она выглядела очень молодо и скучающе, звучно допивая колу из картонного стаканчика через трубочку. – Не все дела можно решить в России. Но буду честен – я бы отдал все, чтобы оказаться где угодно, только не в Штатах. Рид понимающе кивнул, усевшись на край стола и сложив руки на груди. Мало кто хотел бы провести скорую ночь в Америке. Ведь к нынешнему населению из плоти и крови присоединились равноправные синтетические люди, которые не чувствуют ни боли, ни усталости. – Эй, мелкая. Поздороваться не хочешь? Гэвин глянул за плечо друга, и Александр сделал шаг в сторону, с крупной долей сарказма смотря на свою спутницу. Девушка, витающая в облаках, выпучила глаза и оторвалась от трубочки, чтобы широко улыбнуться и кинуться на шею детективу. – Здрасьте, дядя Рид! От такого обращения у Ричарда внутри зашевелился интерес, а вместе с ним и волосы на затылке, хоть это было невозможно. Обращение к Гэвину в столь вульгарном формате возможно только со стороны двух людей, самых близких для Рида. И эти двое гражданских явно в него не входят. По крайней мере, Ричард никогда не слышал о них упоминаний. Оттого желание пробить личности по базам заиграло новыми красками. Девушка, ровно как и ее спутник, обняла детектива, на что тот лишь улыбнулся. Идентификация личности успешно прошла за пару секунд. Александр Лаврентьев – выходец северно-восточных краев света – оказался действительно важным человек, будучи держателем самого крупного пакета акций и по совместительству директором масштабной фирмы по производству военной техники. Девушка Мария, что только что слезла с плеч детектива, оказалась его дочерью, что ни капли не удивило Ричарда. Она смотрелась под стать своему отцу: прямая осанка, изящное синее платье под бежевым пальто, рыжие волосы и такие же, как у отца, зеленые глаза, смотрящие на всех так, как будто это ее участок. – Сколько раз говорил, не называй меня так, – не без улыбки буркнул Гэвин, освободившись от объятий Марии Лаврентьевой. – Гэвин. На крайняк мистер Рид. Не нужно мне тут ваших российских штучек. – С каких пор ты стал русофобом? – С каких пор ты ведешь себя, как ребенок? – Рид кивнул в сторону картонного стаканчика, из которого Мария тут же принялась допивать остатки колы. – Тебе вроде не пятнадцать лет уже. – Своеобразный способ протеста, – пояснил Александр, сложив руки на груди. – В этом году мы раздельно проводим ночь, что совершенно не нравится моей дочери. Я терплю ее выходки уже неделю, пожалей меня, Гэвин. – Мелкая, ты чего, – девчушка, словно нарочно, принялась высасывать колу еще громче, привлекая к себе внимание посторонних. – Совсем шарики за ролики заехали? Отца доводить. – Я бунтую вполне законно, – девушка недовольно подергала трубочку в стаканчике. – Имею право беспокоиться за родителя, который будет черт знает где слоняться в самый опасный период года. – Мне не двадцать лет, в отличие от тебя. Сам как-нибудь разберусь. Мария показала отцу язык и отвернулась, надув щеки. Александр всплеснул руками, одним лишь взглядом спрашивая Рида «Как именно ему поступить». Гэвин насмешливо улыбнулся. – Я смотрю, у вас ажиотаж в самом разгаре, – гость решил перевести разговор, осмотрев суматоху в участке. Работники и впрямь носились из угла в угол, то таская документацию, то громко и шумно переговариваясь по телефону. Все были заняты подготовкой к предстоящей ночи. – Как обстановка на рабочем фронте? – Все как обычно: вывозим бумажки и улики, подчищаем хвосты. Сам знаешь, преступники быстро находят как убрать следы своих преступлений. – Я так понимаю, здесь будет очень жарко, – Александр намекает на скорый ажиотаж среди преступного мира, в котором всякий желает оторваться на правоохранительных органах. Гэвин не без улыбки хмыкнул. – Здесь всегда жарко, – его задумчивый взгляд скользнул по участку и остановился на Ричарде. Дымка задумчивости развеялась. – Напарника вот втюхали… Ричард, поздоровайся хоть. Не позорь меня. Андроид не ожидал внимания в свою сторону. Обычно детектив Рид старается игнорировать присутствие девианта и замечает его только тогда, когда посторонние люди сами просят их познакомить. Оттого Ричард, несколько потерявшийся, вскочил с места слишком резво, едва не свалив стул, но успев его остановить. Все трое людей смотрели на него внимательно, молчаливо, как будто оценивая уровень неуклюжести. – Прошу прощения, – Девятый поправил фирменный пиджак и извинился, скорее, перед своим напарником за свою неловкость, после чего протянул руку к гостям. – Добрый день. Меня зовут Ричард. – Да уж, мы это уже поняли, – с неким сарказмом констатировал Александр, недоверчиво глянув на руку. В конце концов, он все же ее пожал. Мария удостоилась вежливым кивком головы: манеры для Ричарда всегда были превыше всего. – Не думал, что ты станешь сотрудничать с андроидом, Гэвин. На тебя это не похоже. Александр вел себя так, как будто Ричарда здесь и не было. Для Рида и знающих его людей это было привычным явлением: мужчина всегда пренебрежительно относился к тем, кто ему не нравится или кто не имеет никакой важности в его жизни. У Марии был иной подход. В отличии от своего отца, она относилась к окружающим незнакомым лицам настороженно, но заинтересовано – никогда не знаешь, откуда появится камень или рука помощи. – Ну да… – потеряно протянул Рид, почесав затылок. Он тут же решил сменить тему, не желая разговаривать о своих порушенных принципах. – Так… что Вы здесь забыли? Участок в это время не самое спокойное место. – Мне нужно побеседовать с капитаном. Можешь составить компанию! – Пожалуй. Раз уж Вы здесь… мне бы тоже хотелось поговорить с тобой наедине. Оба мужчины ушли в сторону капитана, о чем-то непринужденно беседуя. Мария, уже привыкшая к недозволенности лезть во «взрослые мужские» разговоры, равнодушно уселась на стул для посетителей Рида, продолжая допивать колу. Ричард несколько секунд стоял в проходе, не зная куда себя деть. В конце концов, было решено вернуться обратно за свое место. Несколько минут ничего не происходило. Сотрудники сновали туда-сюда, многие уже начали перетаскивать свои документы и улики к выходу, намереваясь спрятать их как можно подальше от преступных рук. Ричард бесцельно бродил по терминальной базе, прогнозируя урон, который может понести участок за двенадцать часов бесчинства. У ночи были и плюсы: в тюрьмах быстро освобождаются места, уровень безработицы и нищеты с каждым годом падает вниз, вот только Ричард, как и многие другие, считает эти плюсы – результатом недопустимых мер. Не "так" страна должна справляться с экономическими и демографическими проблемами. Рядом почудилось движение. Вырвавшись из раздумий, Ричард бросил на Марию косой взгляд, наблюдая за ее неловкими действиями. Девушка, стараясь не привлекать внимание, хмуро осматривает окружение, явно надеясь найти мусорное ведро, чтобы избавиться от пустого стаканчика. – Под столом, – коротко констатирует андроид, возвращаясь к своему терминалу. Мария несколько секунд молчит, виновато смотря в сторону детектива. Стаканчик отправляется в мусорное ведро, расположившееся под рабочим столом. Девушка вернулась на свое место, искоса смотря на андроида. – Спасибо. Ричард дернул уголками губ в знак ответа, вновь погрузившись в систему. Он уже привык находиться в тени, будь то тень Гэвина или департамента полиции. Потому, когда со стороны прозвучал вопрос, не сразу понял, что он был обращен к нему. Нахмурившись, Девятый вопрошающе посмотрел на Марию. Та смотрела на него в ожидании ответа, что создало неловкую ситуацию. Ведь вопроса Ричард так и не услышал. – Что, простите? – Как долго Вы работаете? – девушка чуть склонила голову набок, уронив прямые волосы с плеча на одну сторону. – Вы и Гэвин. – Три месяца и шестнадцать дней. Мария приподняла брови в знак удивления и уважительно кивнула головой, одобряя услышанные цифры. – Дольше всех остальных, между прочим. Ричард и сам это прекрасно знает. Изучение личного дела Рида позволило выстроить более или менее оптимальную линию поведения, и как бы Гэвин не возмущался наличию у себя напарника – все вокруг замечают то, насколько хорошо эти двое сработались. – Каково это? – Мария пожала плечами, стараясь сделать равнодушный вид. На деле в ее глазах горел плохо скрываемый интерес. – Работать с Гэвином. – Как на пороховой бочке, – не без улыбки ответил Девятый. Мария хихикнула, сделав справедливое по ее меркам замечание. – В России Вам бы за это либо лицо набили, либо пожали руку. – Тогда я рад, что мы не в России. Мария вновь засмеялась, но смущенно и тихо, чтобы не привлекать лишнее внимание. Некоторое время девушка ничего не говорила, посматривая на андроида, после чего протянула руку, перегнувшись через проход. – Мария, – она предложила познакомиться, и, хоть андроид пять минут назад уже успел представиться, все равно не смог оставить знакомство без ответа. – Ричард, – девиант пожал руку девушке, отметив насколько она хрупкая и маленькая. Вообще, по сравнению со своим крупным отцом, Мария смотрелась довольно миниатюрно. – Очень приятно! Гэвин ничего не говорил о том, что у него появился напарник. Хотя… он сам по себе не очень разговорчивый. – Он никогда не упоминал Вас. Мария понимающе улыбнулась, опустив взгляд на свои руки. – Думаю, у него есть на то свои причины. Ричард уловил скрытое желание девушки не продолжать эту тему. Андроид постарался сменить разговор, задав следующий вопрос скорее из уважения, нежели из интереса. – Вы ведь из России, верно? – Мария с недоумением посмотрела на детектива, все еще пребывая в своих мыслях. – Как Вы обычно проводите эту ночь? Покидаете страну? Несколько секунд Мария мялась. По ее глазам сразу стало понятно, что девушка старательно подбирает слова. Не для всех предстоящая ночь является обычной темой для разговора, однако ее приближение не оставляет других для разговоров. – Ну… нет. Мы остаемся в Штатах. Благо финансов хватает для обеспечения безопасности. Но меня гораздо больше волнует Гэвин. Он уже говорил, где будет проводить ночь? Ричарду, привыкшему не задавать напарнику лишних вопросов, чтобы не провоцировать того на агрессию, было сложно и даже немного стыдно ответить на этот вопрос. Девиант проводит максимальное количество времени с детективом, поселившись в его доме по доброте душевной полицейского, но он понятия не имеет о планах Рида на ближайшие дни. – Детектив Рид не имеет привычки посвящать меня в свои планы. Насколько я знаю от капитана, он в числе немногих проводит ночь в участке для обеспечения ее безопасности. Но капитан Фаулер в этом году потребовал не приближаться к департаменту до семи утра. Так что я не знаю, каким образом поступит детектив Рид. Мария понимающе кивнула, но ее взгляд был тревожным, хмурым. Несколько секунд она ничего не говорила и, когда Ричард решил, что разговор окончен, девушка, искоса глянув на детектива, произнесла. – Знаете… Гэвин очень хороший человек, хоть и не совсем приятный на общение, – Ричард с легким удивлением посмотрел на гражданского, отмечая в ее голосе беспокойство. – Я просто хочу быть уверенной, что ему есть на кого положиться. Ричард смотрел на девушку какое-то время, стараясь понять о чем конкретно идет речь. Нет, он понимал, что Мария по сути просит присмотреть за человеком в один из самых опасных ночей Америки, но в ее словах и взгляде было что-то еще. – Знаю, он может не послушать. Но я Вас очень прошу. Уговорите его покинуть город. Уведите его хоть в лес, хоть на лодку посреди реки – куда-нибудь, лишь бы подальше отсюда. Взгляд Ричарда говорил сам за себя. Отчасти он понимал, что беспокойство Марии продиктовано страхом за близкого, но это было довольно странно: девушка, что сама только недавно вышла со школьной скамьи, волнуется за взрослого мужчину, отдавшего жизнь на работу с преступниками. Мария, видимо, прочла его удивление в глазах, потому виновато пояснила. – Гэвин – очень несдержанный человек. Иногда глупый и с горячей головой. Просто… хочу, чтобы хоть кто-то мог его сдержать. Ричард уже хотел открыть рот, чтобы признаться, что не имеет какого-либо авторитета для детектива, чтобы иметь на него давление, как дверь в кабинет Фаулера отворилась. Капитан с улыбкой сопроводил двоих наружу и вернулся к себе. Александр вместе с Ридом спустились вниз, но вместо того, чтобы спокойно пройти к рабочему месту детектива – Рид отвлек мужчину и беззвучно позвал на уединенный разговор в отдаленный коридор. Мария по какой-то причине напряглась. Ричард перенял ее тревогу, озадаченно смотря на двоих отошедших в сторону. Больше девиант и посетитель не решались общаться между собой. Отца не было меньше минуты, но Мария остро ощутила смену его настроения. Из кабинета выходил улыбчивый и довольный мужчина, однако сейчас он напряжен, раздражен и мрачен. Он пулей пролетел мимо рабочего места Рида, буркнув «Идем, Маша», и девушка, спохватившись, успела окинуть хмурого Гэвина обеспокоенным взглядом. Она не смогла даже кинуть ему «Пока» на прощание. Настолько быстро отец ринулся прочь из участка. Ричард сопроводил гражданских удивленных и хмурым взглядом. Как только оба скрылись за дверями, миновав снующих сотрудников, девиант вопрошающе обернулся к своему напарнику. Тот смотрелся задумчивым, но что-то подсказывало Ричарду, что Гэвин ожидал такой реакции от своего друга. Что-то затевалось. Это что-то по какой-то причине слишком сильно навевало на мысль, что произошедшее недопонимание между людьми связано с побитым состоянием детектива, которое не отпускает его вот уже несколько дней. Александр несся вперед, ни на шаг не сбавив скорость. Его поведение насторожило Марию. Обычно отец не ведет себя так. Несмотря на свои надменность и высокомерие, мужчина всегда отличался умением свести все в шутку и восприятием окружающего мира через призму оптимизма. Но сейчас Александр выглядел слишком обеспокоенным, и когда отец и дочь подошли к припаркованной машине, водитель которой уже успел вернуться за руль – мужчина быстро открыл дверь на заднее сиденье и приказным взглядом потребовал от Марии сесть. Девушка сразу же подчинилась, понимая, что отец горит не просто так. Автомобиль покинул участок, и только тогда Мария решилась задать вопрос. Александр все это время рыскал в телефоне, сдвинув свои поседевшие брови к переносице. Беспокойство состарило его на несколько лет, а ведь ему и так пятьдесят три года. – Пап? – девушка дождалась, когда отец промычит в знак внимания прежде, чем продолжить вопрос. – Что случилось? – Ничего. – Не ври мне, я вижу какой ты «спокойный», – Мария сделала пальцами кавычки в воздухе, требовательно повернувшись к своему отцу так, чтобы тот ощутил ее недовольный взгляд. – Давай, говори, что происходит. Ни за что в жизни не поверю, что ты просто так сорвался с цепи. – С какой цепи? Где ты видишь, чтобы я срывался с цепи? Я не срывался с цепи, – мужчина принялся привычно тараторить, используя эту манеру всякий раз, когда дочь начинает наседать. Марию это бесит и она тут же срывается, ударив себя по коленкам. – Папа! Отец удивленно посмотрел на свою дочь. Ранее мужчина бы осадил девчушку одним лишь родительским грозным взглядом, но обеспокоенное выражение лица Марии не позволило это сделать. Ее зеленые глаза обрели необычную кристальность, а темные густые брови сдвинулись к переносице. Девушка даже прикусила губу, ожидая ответа. Сейчас она смотрелась как маленькая ведьмочка, разве что волосы не успели распушиться. Александр тяжело вздохнул и вернулся к своему телефону. – Дрейк вернулся в город. Фамилия как будто застыла в воздухе. Ее отзвук болезненно отдался во всем теле, прокатился волной по конечностям и сконцентрировался в желудке. Последний свело тошнотой, но Мария не посмела даже пошевелиться. Некоторое время она таращилась на отца, отдаленно ощущая фантомный холод на своем виске, куда когда-то был приставлен леденящий душу пистолет. Ей хватило сил развеять это чувство и отвернуться от мужчины, медленно выпрямившись на диванчике. – Гэвин хочет его найти? – каждое слово далось с трудом, но Мария не выдала своего страха. Это у нее получалось лучше всего. – Гэвин идиот, – отец выругался по-русски, что внезапно резануло слух. Александр всеми силами старался не отвлекаться от телефона, то ли будучи сильно занят, то ли делая такой вид. Мария несколько секунд смотрела на своего родителя, после чего сурово произнесла. – И ты все еще хочешь остаться в этом городе? – У меня есть неотложные дела. А вот ты отправишься обратно в Россию. – Вот еще! Я не оставлю тебя здесь одного! – Я не спрашиваю. – А я не соглашаюсь! Делай что хочешь, но я останусь там же, где и ты! И точка! Александр с особой усталостью посмотрел на дочь, но та унаследовала его характер – такая же настойчивая, такая же вредная и упертая, как и он сам. Такого человека невозможно в чем-то убедить, если дело касается его близких. – Ты такая же дурная, как я. – Как хорошо, что ты это понял… – У меня только одно условие, – отец сурово посмотрел на девушку, указав на нее пальцем. Мария сопроводила этот жест уверенным взглядом. – Сидишь дома и ни при каких обстоятельствах его не покидаешь. Ясно? – Дома? – девушка оскорблено охнула, вытаращив глаза на своего отца. – Ты же сейчас не серьезно?! А как же «охотничьи угодья»?! – С такими новостями единственные «охотничьи угодья», которые тебе светят – это посещение львов в Сафари-парке. – Но тогда я пропущу второй год подряд! Я так все навыки растеряю! Александр молчаливо уставился на своего ребенка, одним взглядом намекая на не самую приятную меру наказания, на которую Мария напрашивается. Здесь даже упертый характер отца не помогает – уверенность в глазах девушки пошатнулась. – Ты никуда не пойдешь, – мужчина произнес наставление твердым голосом, с паузами и нажимом. Против такого тона не попрешь, и Мария отвернулась к своему окну, недовольная скорее собой, нежели решением родителя. – Ты меня услышала? – Так точно, сэр. Слушаю и подчиняюсь. В девичьем голосе почувствовалась обида, но Александр не из тех, кто дает слабину на хотелки своего ребенка. Он довольно кивнул и отвернулся к окну. Какое-то время в машине царила тишина. Только когда автомобиль остановился перед воротами на территорию дома, в ожидании пока те откроются, девушка хмуро глянула на своего отца, который вновь погрузился вниманием в телефон. – У Роберта сегодня последний день выставки. Могу я хотя бы на нее сходить? – Он все еще устраивает выставки? – мужчина удивленно задался вопросом, как будто не было никаких обид со стороны дочери. Мария, напротив, постаралась выдержать свое недовольство как можно дольше, наиграно, но сурово дуя губы. – Он же вроде хотел бросить творчество. – Ты же знаешь художников. Они каждый день бросают и начинают заново. Отец понимающе кивнул, найдя в этой мысли нечто ироничное. – Езжай, если хочешь. Но дома чтобы была до десяти часов вечера. Условия относительно времени с каждым годом становятся все глупее. В конце концов, Марии не десять лет, чтобы отчитываться перед отцом за каждый шаг, однако в ситуации приближения страшной ночи и этого вполне достаточно. Мария промолчала, и оставшуюся дорогу до дома они не разговаривали. В доме все ее ум уже занимали совершенно другие мысли. Дрейк в городе. Вряд ли он решится полезть на рожон, но намного страшнее ситуация, при которой на рожон полезет Рид, а ведь он может это сделать. Отец недаром посуровел и оскорбил Гэвина после вопроса, хочет ли тот найти этого ублюдка, и оттого на душе не спокойно. Единственная надежда, которая осталась у Марии – молчаливый андроид, оставивший после себя приятное впечатление. Время близилось к закату, а значит, выставка Роберта уже должна открыться. Мария никогда не любила посещать подобные мероприятия в самом начале, избегая выступлений на открытии и еще редкой толпы людей, которые приходят едва ли не за полчаса до начала. Все они с удовольствием слушают мечтательные монологи организаторов, вежливо и чаще всего фальшиво аплодируют, попивая шампанское. Для Марии самое прекрасное в таких мероприятиях было другое – возможность насладиться творчеством в одиночестве, при этом затерявшись в толпе. Ведь именно в толпе можно услышать постороннее мнение о том или ином произведении, мысленно сравнив его со своим и сделав какой-то вывод, как правило, либо об обществе, либо о самом себе. С начала выставки прошло полчаса, и это самое идеальное время, чтобы влиться в толпу. Людей стало больше, а монолог организаторов и художника превратился в тихие диалоги зрителей. Добравшись до выставочного здания благодаря семейному водителю, Мария вошла на выставку, с легким любопытством рассматривая разношерстную публику. Где-то здесь, среди людей, присутствует Роберт – давний друг семьи, вечно мысленно витающий в воздухе мужчина любопытной внешности. Найти его среди толпы также просто, как искать попугая в курятнике. На то есть множество любопытных причин. Как Мария и полагала, в толпе замельтешила синяя макушка. Предчувствуя приятную встречу, девушка улыбнулась от уха до уха и быстрым шагом ринулась вперед, пробираясь сквозь толпу, мимо залов с высокими стенами. Как и ожидалось, Роберт вырядился весьма пестро: голубая рубашка с орнаментом, светло-зеленые штаны и неизменные лакированные туфли красного цвета. Его концы волос, зачесанные вперед и выкрашенные в ярко-синий цвет, аж лоснятся в свете потолочных ламп. Очень красочный мужчина, не приемлющий в своем мире белого и черного. – Роберт! – девушка вторглась в общество художника, проигнорировав его внимание к другим людям. Мужчина, с совершенно равнодушным лицом, но с приподнятой бровью, глянул через плечо и расплылся в ленивой улыбке, завидев гостью, протянувшую руки для объятий. – Мари, – мужчина обнял девушку, улыбнувшись своей фирменной полупьяной улыбкой. Люди за его спиной тихонько ретировались, отвлекшись на соседнюю инсталляцию. – Рад тебя видеть, милая. – И я очень соскучилась! – девичьи глаза засияли, точно звезды, как только давние друзья отстранились от объятий. – Сто лет тебя не видела! – Ты здесь одна? Где твой отец? – Ты же знаешь, он не любит такие мероприятия, – Мария с легкой виной улыбнулась, пожав плечами. Роберт согласно кивнул. – Да-да… неисправимый консерватор. Пусть Роберт был другом семьи, Александр все равно никогда не скрывал своего отношения к творчеству и уж тем более публичным выставкам. Но Роберт никогда не обижался, принимая взгляды друга как данность. В свою очередь Александр никогда не воспринимал стремление Роберта к вызывающему образу жизни с презрением, в отличие от многих других людей. Ведь Роберт, будучи высоким тридцатипятилетним мужчиной с тонкими чертами – настолько тонкими, что лицо смахивает на лицо смерти – своим холодным полупьяным взглядом привлекает немало женщин, однако самого его привлекает далеко не слабый пол. – Мне повезло, что он вообще отпустил меня, – они медленно двинулись в сторону практически пустого зала на том конце помещения. – Ну, знаешь, из-за некоторых новостей. Роберт изящно прихватил два бокала шампанского с подноса шедшего мимо официанта. Один бокал тут же оказался в руке Марии, решившей не злить отца и подержать бокал ради уважения к Роберту. – Новостей? – мужчина приподнял брови в знак вопроса, отпив шампанского. Мария замялась, хмуро глянув на свой бокал. – Дрейк же в городе. Папа этого не ожидал. Прозвучало тихое «Оу». Оба человека, дошедшие до пустого зала со стенами разных цветов, остановились. Роберт несколько встревожился хмурым взглядом собеседницы. Не иначе, как впала в воспоминания, от которых у любого будут мурашки по коже. – В защиту Александра готов сказать, что будь у меня дочь – я бы тоже беспокоился за ее жизнь. – Если бы он беспокоился за меня, то не воспитывал бы в «охотничьих угодьях». – Тебя это так сильно волнует? Нет, Марию это не волнует. Точнее, волнует, но совсем другое. Всю ее жизнь отец старался вырастить в ней «правильного» человека и достойного ребенка в тех пониманиях, в которых вырос сам родитель, однако Мария всегда чем-то его разочаровывала, просто потому что не понимала чего от нее хотят. Изучать боевые искусства и формировать навыки владения оружием? Все ради безопасности в Судную ночь. Растить уверенную в себе женщину, способную за себя постоять? Холодную, как сталь, безжалостную, способную убить человека, не дрогнув рукой? Да, все снова же ради Судной ночи! Но… разве это не похоже на взращивание послушного солдата? – Отец хочет, чтобы я забрала его бизнес. Чтобы я свободно владела оружием. Чтобы в любой момент могла выстрелить кому-то в лицо, в случае опасности, конечно. Он говорит, что я сильная и обязана перенять семейное дело, и обижается из-за того, что я предпочла журналистику, а не руководство компанией. Я уже и не знаю, какой на самом деле должна быть, – Мария сожалеюще выдохнула и все же сделала глоток шампанского, теряясь в собственных мыслях. Роберт вежливо все это время слушал, раздумывая над собственным ответом. – Может, отец просто прав на мой счет, и мне не стоит ему противиться… – В каком смысле? – Ну, он ведь мой отец, верно? Он наверняка знает меня лучше, чем я сама. Не даром он меня воспитывал всю мою жизнь. Роберт несколько секунд молчал, после чего сделал несколько шагов к боковой стене, выкрашенной в белый цвет, с висящим посредине вертикальным зеркалом. – Не знал, что ты склонна подстраиваться под мнение других. – Что делать, если другие знают тебя лучше, чем ты сам? – Мария с сарказмом задала вопрос, также приблизившись к зеркалу. Какое-то время оба человека смотрели в отражение, плавая в собственных мыслях. – Скажи. Что ты видишь, Мари? Девушка хмуро глянула на друга, затем на отражение в зеркале. Роберт сделал тоже самое, но глянув не на себя, а на свою спутницу. – Даже не знаю, – Мария осмотрела представшую картину, отметив несколько мимо проходящих людей за спиной. На белом фоне они смотрелись очень броско. – Тебя. Парочку людей… – Нет-нет, – Роберт отрицательно качнул головой, прервав рассуждения Марии. Та удивлено взглянула на друга. – Я говорю про тебя. Что ты видишь, когда смотришь на себя? Мария вновь глянула на свое отражение, на сей раз задумчиво. Светлая кожа, нахмуренные глаза, но абсолютно всегда приподнятные уголки губ, свидетельствующие о веселом не унывающем характере. Благодаря такой полуулыбке в ее жизни редко встречаются конфликты. И в этом куда больше плюсов, чем минусов. – Может… что-то неунывающее. Вечно улыбаюсь всем проблемам, даже если не особо хочу. – Ты действительно приветливый человек. – Не представляешь, сколько у меня друзей и знакомых, – Мария усмехнулась, самодовольно поиграв бровями. Роберт улыбнулся, затем развернулся боком к зеркалу и, слегка коснувшись правого плеча подруги, вынудил ее развернуться вместе с ним. Мария несколько опешила, но ничего не стала говорить. Там, на противоположной черной стене, висело зеркало куда побольше, в отражении которого собеседники стояли на фоне красной стены. – А теперь? Что видишь теперь? Отчего-то красный фон за спиной придал улыбке совсем другой оттенок. Коварный, опасный. Даже взгляд стал совсем другим – хитрым. Несколько секунд Мария молчала, отдаленно понимая, к чему ведет Роберт. – Как будто способна убить. Уголки губ мужчины опустились вниз, сам Роберт кивнул головой, явно соглашаясь с ее выводом. То, что Роберт повернул девушку уже к следующей стене, поставив лицом к красному оттенку с зеркалом, было для нее не удивительным. Теперь в отражении смотрела она сама, но на сей раз – с черной стеной на фоне. И здесь уже стало не так весело. Постоянная улыбка превратилась в вымученную, а взгляд – как будто держишь в себе колоссальное количество боли и обид. Мари на секунду показалось, что уголки губ опали. Так оно и было на самом деле. – Усталость. А может, что-то похуже. – Улыбка уже не такая приветливая, да? – Роберт растянул слова привычным томным голосом, рассматривая подругу в отражении. – Я знаю, что ты хочешь сказать, – Мария попыталась сделать вид, будто все карты Роберта были мастерски раскрыты. – Окружение определяет нашу сущность, не так ли? – Если бы все было так просто, – мужчина качнул бокалом с шампанским, вновь глянув на отражение. Его собеседница сделала то же самое, уже с меньшей уверенностью в своем выводе. – Окружение не определяет твою сущность, но влияет на то, как ты сама на себя смотришь. Дело ведь не в том, какой считает тебя твой отец. Никто не будет знать тебя лучше, даже твой психотерапевт, если ты, конечно, к нему ходишь. Потому что даже он не может быть уверен на сто процентов, что ты максимально с ним честна. – Это не аргумент. Откуда ты знаешь, что я максимально честна с собой? Иногда себе врешь куда больше, чем окружающим. – Не поспорю, – Роберт согласно кивнул, сделав рукой с бокалом широкий жест. – Но даже в таком случае у тебя больше шансов изучить себя глубже, чем твои даже самые близкие люди. Попытаешься это оспорить? Оспорить было нечем. Мария вернулась хмурым взглядом к своему отражению, рассматривая свои собственные черты. Может, Роберт прав?.. и то, что отец присваивает ей какие-то собственные желания и особенности, не значит, что она должна смотреть на себя с его точки зрения. Вряд ли страус сможет рассмотреть территорию так, как видит ее цапля с высоты своего полета. В отражении сверкнули диоды – то, чего нет на этой выставке. Роберта рядом как не бывало – он оставил свою собеседницу наедине с мыслями, только синяя макушка виднеется на другом конце зала, в компании незнакомых Марии людей. Высмотрев силуэт Роберта, девушка вновь посмотрела на свое отражение, стараясь найти то самое свечение. Его источником оказались диоды на форме Ричарда, что ранее повстречался в участке. Тут же рядом показался и детектив Рид, при виде которого у Марии испарились все мысли о самоопределении. Девушка с улыбкой до ушей ринулась к полицейским, удивленная их присутствию. – Дядя Рид! – Мария практически бросилась на шею другу, зажмурив от радости глаза и едва не расплескав шампанское за спиной мужчины. – Сколько раз я просил тебя не называть меня так, – Рид не то прошипел, не то пробурчал, неуверенно обняв девушку. Та, довольная встречей, отстранилась. – Доброго вечера, Ричард. Андроид кивнул головой в знак приветствия, получив от Марии продолжительную улыбку. Что-то в нем определенно было, вот только что – никак не удавалось уловить. – Что вы тут делаете? Не знала, что ты стал ценителем искусства, – девушка с ехидцей подтолкнула детектива Рида плечом в плечо, подшучивая над нехарактерным для него посещением выставки. Детектив фыркнул. – Я что, похож на того, кто попивает шампанское и рассуждает о кучке какашек посреди подиума? Я по делам здесь. – Как любитель попивать шампанское и рассуждать о кучке какашек, заявляю – я оскорблена. – Боюсь, что это обычное состояние всех людей, вступающих в контакт с детективом Ридом, – улыбчиво произнес андроид, как будто в его словах нет ничего предвзятого. Гэвин глянул на своего напарника своим фирменным презрительным взглядом, обещая страшную боль. Ричард посмотрел себе под ноги, словно провинившийся ребенок. – Неважно. Я тут одного человека ищу, – Гэвин осмотрел напарника с ног до головы, после чего перевел уставший взгляд на Марию. Та бросила на Ричарда сочувственный взгляд, тут же приняв внимание Рида на себя. – И что-то мне подсказывает, что ты сможешь мне помочь. – А поподробнее можно? Здесь людей не меньше сотни. – Ну… он такой… цветное любит. Мария многозначительно осмотрела окружающих, намекая на то, как много вокруг людей в цветастых одеждах. Гэвин так же осмотрелся, проведя несколько секунд в хмуром раздумье. – Художник, вроде. Имя у него такое… черт, никак не вспомнить… – мужчина начинал терять терпение, это читалось в каждом его движении: от уложенных на талию рук до пошагиванию на месте. – Ну… он такой… как будто не от мира сего немного. Описание Гэвина было таким расплывчатым, что едва ли не каждый второй или третий человек на выставке подходил под слова детектива. Подобные выставки полны людей, любящих самовыражаться через вызывающую одежду и необычное поведение, якобы продиктованное романтическим настроением и вечным вдохновением этакого ценителя искусства. На деле такие люди были обычными пафосными нарциссами, теряющимися в толпе таких же желающих выделиться из «серой массы». Гэвин вконец потерял терпение, выпалив на одном вздохе. – Ну, такой, на пидара похож. – А, так ты о Роберте! – Мария улыбнулась во все тридцать два зуба, наконец, поняв о ком идет речь. – Он в дальнем крыле, вроде как общается с посетителями. Девушка кивнула в то крыло, где совсем недавно вела разговор со своим другом. Конечно, Роберт, в ее понимании, не заслужил такого ярлыка, однако мир Гэвина Рида был полон стереотипов и пренебрежительного отношения к «нетаким», как он, и потому переубеждать его в чем-то абсолютно бессмысленно. Гэвин всмотрелся в толпу людей прямо в том направлении, куда указала Мария. Все его внимание было поглощено попыткой выискать знакомое лицо, но в ленивом потоке людей это было не так просто сделать. – Зачем он Вам? Не знала, что вы знакомы, – собеседница с легким подозрением перекинула взгляд с Ричарда на мужчину, надеясь получить искренний ответ. – Должен признаться, что понятия не имею по какой причине мы ищем того, кто не связан с нашим рабочим делом, – тут же нашелся андроид, позволил Риду углубиться вниманием в толпу. – Но врать не стану. Я рад попасть на подобное мероприятие. Обычно мое окружение включает в себя только детектив Рид и тишина в его доме. Мария понимающе и бесшумно охнула, кивнув головой. – Тебя чем-то не устраивает тишина в моем доме? – туманно пробубнил детектив, щурясь от попытки всмотреться вдаль. – Нет, что ты. Но иногда хочется хоть как-то разнообразить свой досуг. – Интересуетесь искусством? – в глазах Марии заискрило нечто, отдаленно напоминающее восхищение. Ричард улыбнулся еще шире, явно довольный вызванным эффектом. – Нет, но был бы рад поинтересоваться. – Отлично, – Гэвин привлек внимание обоих, устремившись в сторону того самого крыла. – Вот и интересуйтесь. Никто из них не ожидал, что Рид оставит своего напарника и знакомую наедине. Оба уставились вслед Гэвину, стараясь не терять его из виду. Конечно, это произошло довольно быстро – люди медленно, но верно перемещались от одного экспоната к другому, создавая рябь в глазах. – Какой-то он… нервный… – А он бывает в другом состоянии? Мария с легкой иронией взглянула на андроида, позволившего себе едкую колкость в сторону напарника. Для нее вообще удивительно, как просто Ричард шутил в присутствии детектива. Обычно он не терпит подобного отношения от сотрудников, тем более от девиантов, предпочитая самостоятельно занимать роль ехидной стервы. – А Вы, похоже, бессмертный. Раз позволяете себе подобные замечания, – Мария оценивающе окинула андроида интригующим взглядом, медленно двинувшись вдоль стены с картинами. Ричард двинулся следом, убрав руки за спину. – Неужели не страшно по ночам спать? – Не страшно, учитывая, что мне не требуется сон. – Да, но он требуется Гэвину. Вы уж полегче с ним, иначе он точно вместо того, чтобы спать, по ночам будет планы мести выдумывать. Ричард смешливо улыбнулся, остановившись напротив одного полотна. Картина, выполненная крупными мазками, имела несколько пошловатый оттенок, изображая крупный ракурс женских губ, зажимающих вишню с вытекающим соком. – Так… зачем Гэвину Роберт? – девушка так же остановилась рядом, равнодушно рассматривая картину. – Я бы ответил Вам, если бы сам знал ответ. Гэвин не делится личными делами. – Считаете, он ищет Роберта по личному делу? – девушка взглянула на своего собеседника с легким беспокойством. Тот слегка нахмурился, раздумывая над вопросом. – Это место и данная личность никак не касаются нашего текущего расследования. Так что у меня есть основания считать, что Гэвин здесь – по личным вопросам, – андроид взглянул на Марию обеспокоенным взглядом. Его волнение читалось в глазах, отчего девушка тут же забеспокоилась, ощущая приближение плохих последствий. Мария озадаченно отвернулась к картине. Некоторое время царило молчание. – Я очень сильно беспокоюсь за Гэвина, – наконец, девушка выдала свой главный на данный момент страх, понимая, что подобное можно сказать только напарнику Рида. Ричард хмуро покосился на Мари, искря желтым диодом. – Боюсь, как бы он не наделал глупостей в ближайшие пару дней. – Как Вы познакомились? – андроид задал вопрос по наитию, удивившись собственной торопливости. Девушка тут же изменилась в лице: хмурость превратилась в холод. – Не поймите меня неправильно, но за время сотрудничества с Гэвином я не заметил у него близких отношений с кем-либо, кто не входит в состав семьи. По крайней мере, Вас он всегда рад видеть, и отзывается только в положительном ключе. Последнее несколько позабавило девушку. Отзывается? Неужто андроид интересовался ее семьей, включая ее саму? Если бы не упоминание факта знакомства, Мария бы покрылась краской и смущенно улыбнулась от такой мысли, но горькие воспоминания испортили атмосферу. – Скажем так. Мы в свое время очень сильно помогли друг другу. Я ему жизнью обязана. Надеюсь, такое объяснение Вас устроит. Тон девушки четко говорил о том, что она не приемлет дальнейшее обсуждение. Ричард замолчал, виновато уставившись на картину. Острое ощущение, что «кто-то сказал что-то не то», выстроило невидимую стену между собеседниками. Мария, понимая, что ее обида безосновательна, взглянула на андроида с одобряющей улыбкой. – Все в порядке, не волнуйтесь. Просто у нас у всех есть свои скелеты в шкафу. Напряжение мгновенно спало, и Ричард, благодарно улыбнувшись, посмотрел на девушку. Его диод непрерывно горел золотым. – Видимо, я еще слишком мало прожил, чтобы заиметь своих. – Ну, никогда не поздно заняться коллекцией собственных секретов! Мария подмигнула девианту, и во взгляде того промелькнуло нечто странное. Она заигрывает с ним?.. заложенный поведенческий базис утверждает именно это, но почему так сложно в это поверить? – Эй, бронированный, – голос Рида ворвался в их общество так внезапно, что оба со скрываемым разочарованием обернулись на звук. Рид, возбужденный и торопящийся, громко произнес «Нам пора», после чего, кивнув Марии, устремился на выход. Ричард, с сожалением взглянув на девушку, склонил голову в знак уважения и прощания. – До встречи, мисс Лаврентьева… – Мария, – невразумительное, даже глупое сочетание русской фамилии с обращением по-английски резануло слух – единственное, что никогда не устраивало Мари в пребывании в Штатах. – Просто Мария, ладно? Не люблю звук своей фамилии. Захотелось спросить почему, но времени не было. Рид не из тех, кто будет ждать, когда закончится светский разговор. Потому Ричард лишь кивнул в знак согласия и устремился прочь, прокручивая состоявшийся разговор. «… заняться коллекцией собственных секретов»… чуется, эта фраза еще надолго застрянет в голове. Мария сопроводила андроида пристальным взглядом, продолжая таращиться на дверь, за которой скрылся детектив. Время текло мимо, и девушка бы долго витала в своих мыслях, если бы не Роберт, незаметно подкравшийся из-за спины. – Интересный экземпляр, не так ли?.. Девушка не пошевелилась, продолжив смотреть на дверь. – Есть такое… сама не пойму, что с ним не так… – Мужественный. Смелый. Люблю таких. Что верно, то верно. Вопрос «в лоб» о знакомстве был задан так смело, что даже Марии остается позавидовать. Она так просто чужой жизнью малознакомых людей не умеет интересоваться. – Что-то в нем есть, – уверенно произнес Роберт, также смотря на дверь. – Ему бы только… побриться и сменить прикид. Я бы и не подумал, что он детектив со стажем. Только сейчас до Марии дошло – Роберт все это время говорил о детективе Риде. Обернувшись с потупленным взглядом, Мария посмотрела на своего друга, невинно посасывающего какой-то голубой коктейль через трубочку. Откуда он вообще его взял? – Вообще-то, я про андроида. – Да? – мужчина искренне удивился. – Что ж поделать, у нас с тобой разные вкусы, дорогая. Да… старый, добрый Роберт. Даже хорошо, что Гэвин не слышит этих слов. Флирт от людей другой ориентации для него все равно, что оскорбление. Стены выставки наверняка бы украсили алым цветом, назвав данную экспозицию «Цена художника». Вернувшись взглядом к двери, девушка недовольно замолчала. Роберт поддержал молчание несколько секунд, после чего тихо произнес: – Это ведь тот самый друг, верно? Знаменитый детектив Рид. Роберт намекнул на давнишние события, которые и стали причиной знакомства с полицейским. Девушка промолчала, не желая продолжать эту тему. – Знаешь, кем он интересовался? Ей даже не стоило уточнять, о ком именно идет речь. Имя «Дрейк» буквально витает в воздухе, не предвещая ничего хорошего. – Спрашивал, где он живет… зачем вернулся. – Ты ему сказал? – А ты как думаешь? Мария хмуро посмотрела на друга, искренне надеясь, что ответ отрицательный, но взгляд того говорил об ином.