You'll fiend for me 'cause I don't play fair
I'll be the mark you can't erase
Кухня всегда была моим излюбленным местом. Тёмный гарнитур выгодно выделялся на фоне изумрудных стен, два огромных окна щедро пропускающие уличный свет, длинный рейлинг по периметру с кухонной утварью, в углу массивный кухонный стол за которым помещалось до четырёх человек. Всё продуманно и приспособлено, однако, по-настоящему уютной кухню делало присутствие Наны. Невысокая старушка, круглая как пышка, с добродушным лицом и ласковым взглядом. Пожалуй, единственная персона в доме, которая вызывала прилив неконтролируемой нежности. Она работала здесь, сколько себя помню, кухарила для семьи. В детстве я частенько крутился у неё под ногами, иногда помогал что-то нарезать или принести. Во время готовки она всегда напевала красивым глубоким голосом, возможно раньше хотела стать оперной певицей, почти весь репертуар состоял из оперных арий. Иногда она рассказывала что-то из юности, какую-нибудь мелочь, но по большей части жизнь Наны оставалась для меня загадкой. Пожалуй, мне бы хотелось прыгнуть во времени и оказаться с ней одного возраста, посмотреть на ту молодую девушку, узнать, чем она жила и дышала, как складывалась её судьба. Нану любили все: от главы семьи, до случайного гостя. Воистину, эта женщина была душой дома Лугару. Ни первая жена Рафаэля, ни моя мать, именно Нана. Сейчас ей становилось всё тяжелее трудиться на благо семьи, годы брали своё, поэтому мы активно искали двух помощниц. Старушку нужно беречь. Она стояла у плиты, окутанная солнечным светом, спиной ко мне, что-то помешивала и напевала «L’amour est un oiseau rebelle» из оперы Кармен. День был невыносимо ярким: пронзительно голубое небо и пока что зимнее холодное солнце контрастировали с остатками белого снежного покрова. Несмотря на начавшуюся календарную весну, зима не собиралась так просто уходить, по крайней мере из пригорода. В любой другой момент открывшаяся взору картина принесла бы наслаждение, но только не сегодня. Я молча подошёл к раковине, снял очки, открыл кран и плеснул прохладной водой на лицо. Смывал метки Лукаса и приходил в чувство, с каждой секундой ощущая наступающее облегчение. Я всё ещё стоял, упираясь ладонями по обе стороны раковины, когда Нана заметила моё присутствие: — Обед ещё не готов, моя тыковка, придётся подождать. — Не голоден, спасибо. Постою минутку и поеду в офис, — я старался звучать как обычно, чтобы не вызвать подозрений. Но, будто почуяв неладное, старушка приблизилась. — Тебе нехорошо? — засуетилась, налила стакан воды и заставила осушить его полностью. Наверное, в юности её глаза были карими, но сейчас заметно побледнели, проступил зеленоватый пигмент. Крупные руки, слегка шершавые ладони, которыми она вытирала мои слёзы в детстве. Запах выпечки, которым насквозь пропиталась вся одежда. Она готова была выслушать и пожалеть при необходимости здесь и сейчас. Для неё все трое мальчишек Лугару вовсе не выросли, остались теми же детьми. — Давление похоже, сейчас пройдёт. Лукас приехал, скоро заглянет к тебе, — поделился я новостью и заодно сменил тему. — Ой, как чудесно! — обрадовалась Нана. — Надо на ужин приготовить что-нибудь вкусненькое из его любимого. Точно, ещё же ужин, на который Лукас непременно останется и мне придётся присутствовать. Ладно, подумаю об этом позже. Ренар должно быть уже находился в офисе, смысла звонить и уточнять не было. Я мог выйти из кухни прямиком на улицу и пересечь сад, но зиму никто не отменял, не хотелось простыть и потом температурить. Пришлось вернуться к главному входу, нацепить пальто и шарф, машина уже ждала на подъездной дорожке. Можно было бы самостоятельно добраться, отец позаботился, чтобы автомобилей в гараже было более, чем достаточно. Но сейчас хотелось бездумно пялиться в окно и ни на что не отвлекаться. До офиса было рукой подать, домчали за полчаса, последние десять минут пришлись на городские джунгли небоскрёбов. Район Петли — нейтральная территория, это значит, что здесь могут свободно находиться представители всех кланов, любые конфликты под запретом. Первым, кто купил высотное здание в Петле, был Рафаэль. Фабрис, чтобы не отставать от конкурента, тоже выкупил здание, специально напротив нашего и на пару этажей выше. В сравнении с другими небоскрёбами наш был крохотным, высотой в четырнадцать этажей. Руководство клана занимало последние три, остальные пустовали, и мы с Ренаром думали, как лучше распорядиться свободной площадью, под какие нужны и кому её можно было бы сдать. Меня веселило, как два серьезных дядьки мерялись своими финансовыми возможностями и всячески пытались уязвить друг друга. Иногда это были тонкие намёки, иногда очевидные провокации. Фабрис знал своё дело и исполнял его изумительно, он явно получал удовольствие от этой вражды, доводя Рафаэля до исступления. Не так давно был случай, когда наши контейнеры с оружием ехали по ЖД из Норфолка в Чикаго, и где-то на пути следования вагоны отцепили, груз бесследно исчез. Через пару дней Рафаэль получил букет цветов с ироничной запиской от Фабриса. — Проклятый кровосос! Чтоб ему пусто было, сука-а-а! — орал в бешенстве отец. Но цветы оставил и даже поставил в вазу. Эвелин частенько шутила, что эта ненависть показушная, на деле мог бы получиться отличный броманс. Фабрис был весьма недурён собой, бесспорный факт. Тугие каштановые кудри до плеч прекрасно сочетались с бледной кожей и ярко-карими глазами. У него всегда был плутовской вид и полуулыбка на пухлых губах. Я бы дал ему лет тридцать, не больше. Это был высокий, статный и элегантный мужчина. Отточенные изящные движения ласкали взор, будь то приветственный взмах руки или же прощальный поцелуй. Не хватало накрахмаленной кружевной сорочки, именно такой типаж идеально подходит для обложек бульварных любовных романов. Обладатель весёлого нрава и, если не знать всей подоплёки, невозможно даже предположить, насколько он опасен. Это был очень старый и могущественный вампир, что абсолютно не вязалось с его моложавым внешним видом. Рафаэль всему находил применение, не только недвижимости, но и людям. Лукас и Микаэль в дальнейшем должны были продолжить семейное дело, поэтому глава начал вводить их в курс дела с самого детства. Меня ждала участь консильери, то есть секретаря. В некоторых моментах обычному человеку всё же проще добиться результата. Ренар Коулман — мой непосредственный руководитель. Я следовал за ним всюду как тень или хвост, мотая на ус премудрости работы секретаря. Мика даже отметил, что я перенял его манеру речи и мимику. «Слабая пародия на Ренара, выглядит жалко» — смеялся брат. В чём-то он был прав, мы были абсолютными противоположностями. Я невысокий, пять футов семь дюймов, Ренар шесть футов. Я достаточно субтильный, выгляжу младше своего возраста, волнистые тёмные волосы и ярко-зелёные глаза. Привлекательный, но моментально теряющийся на фоне остальных. Ренар — яркий, заметный светоч, манящий наивных мотыльков на губительный свет. Волосы ярко-медного цвета, поцелованные солнцем, раньше они были до лопаток, но не так давно он коротко подстригся. Глаза цвета янтаря отливают холодным блеском на бледном лице. У них есть что-то общее с Лукасом, этакая хищная ленивая натура, мимо которой невозможно пройти. Он хорошо сложен, широкоплеч, подчёркнуто вежлив и обаятелен, чем приковывает взгляды и часто пользуется этим в своих интересах. Единственный лис в клане Лугару, очень умный, хитрый и изворотливый. Он сам пришёл к Рафаэлю и предложил свои услуги, от такой наглости глава поначалу опешил и указал на дверь, но Ренар был крайне убедителен. Отец сдался, ни разу не пожалев о принятом решении, консильери вёл дела клана с особой педантичностью и меня приучал к тому же. Лифт остановился на последнем этаже, в коридорах как всегда царила приятная тишина и полумрак. Мне нравилось работать в офисе, в доме постоянно кто-то ошивался, и он больше напоминал муравейник. Я заглянул в кабинет Ренара, обозначить своё присутствие. Обстановка была скромной по сравнению с кабинетом отца. Здесь находилась только необходимая мебель и оргтехника, на стене висела единственная картина «Ночная терраса кафе» Ван Гога. Он сидел над бумагами, что-то безжалостно черкал карандашом, заметив меня, слегка улыбнулся и подозвал к себе. — Подойди сюда, Габриэль, у меня вопрос. Я напрягся. Вопрос от Ренара это не к добру. Скорее даже очень и очень плохо. Сердце гулко застучало, я молился, чтобы это был просто мелкий косяк, чтобы он не увидел мои манипуляции. На негнущихся ногах я подошёл к столу и встал позади консильери, на экране развернулись банковские выписки, Ренар откинулся в кресле и спросил: — Не прояснишь, что за непонятные транзакции. Между счетами Мики, Эвелин и твоим, м? Ну всё, приплыли. Он всё-таки это отследил. Чёрт, а я до последнего надеялся, что не зацепится взглядом. Со своего счёта я переводил денежные средства на счета Микаэля и Эвелин, оттуда они следовали на два подставных, после чего оседали на третьем, промежуточном счёте. Сейчас сумма на нём только копится, но как только будут оформлены поддельные документы, откроется финальный счёт в неприметном банке. Чтобы связь между промежуточным и конечным не была обнаружена, я планировал снимать наличку и пополнять счёт через банкомат. Финансовые махинации не мой конёк, поэтому делаю как умею. Я старался максимально незаметно подготовить свой побег, но теперь Ренар мог разрушить всё одним телефонным звонком. Мысли бились о черепную коробку словно птица в силке, молчание затягивалось. — Я одалживал деньги на решение личных вопросов и постепенно возвращаю долг, — каким-то механическим, не своим голосом ответил я. Ренар поднял голову и заинтересованно заглянул в моё лицо. Янтарные глаза затягивали словно водоворот, отчего мои щёки залил румянец. Слишком близко, слишком откровенно, он знал, что я лгу. — Вот как. И почему именно у них, если не секрет? — тягуче спросил консильери. — Не припомню, чтобы Рафаэль тебе в чём-то отказывал. — Секрет! — выпалил я и тут же захлопнул рот. С одной стороны, не стоит так отвечать руководителю, с другой — это не его собачье дело как я распоряжаюсь своими деньгами. Ренар засмеялся, в глазах затанцевали искорки. Шутка удалась, я повёл себя именно так, как он ожидал. — Хорошо-хорошо, — отсмеявшись добавил он. — Не буду дальше копать. Но если придут с вопросами, покрывать не буду и придётся размотать этот клубок. — Я осознаю это, но начатое уже не остановить, — сердце замедлило свой бег, дыхание перестало сбиваться, я сумел взять себя в руки. Ренар понял, что я к чему-то готовлюсь, вопрос в том, догадался ли к чему именно. — Ты же понимаешь, что безумие не знает границ? — хитро улыбнулся начальник. Конечно же я понимал о чём он говорит, точнее о ком. Не нужно быть гением, чтобы прочесть между строк, ведь если за дело возьмётся Лукас со свойственной ему одержимостью — мне не уйти. — Да. У меня нет розовых очков на этот счёт. — Что ж, я рад, что мы всё прояснили. Удачи желать не буду, твоя помощь всегда приходится кстати. — Спасибо, — я вложил в это слово всю имеющуюся страсть. Спасибо, что дали мне шанс.***
Возвращение домой я оттягивал всеми возможными способами. Помимо решения текущих вопросов, сканировал, ксерил, даже начал перебирать архив. В семь вечера ко мне заглянул Ренар. — Тебе ещё долго? Ужин уже начался. — А, я, наверное, пропущу, потом поужинаю на кухне с Наной, — косить под идиота получалось плохо. С Ренаром это вообще дохлый номер. — Боюсь будет много вопросов, если приеду один. Скажут, что тебя совсем замордовали работой, поэтому одевайся, пожалуйста, и поедем. Нас ждут, — он никогда не повышал тон и говорил так, что невозможно было возразить. Во всяком случае у меня на это никогда не хватало смелости. Мы ехали по вечернему городу, горизонт окрасился алым, поджигая воды озера Мичиган, в колонках играло что-то из Massive Attack. Ренар уже давно отказался от помощи личного водителя и всегда садился за руль сам. Мне нравилась его уверенная манера вождения, жаль, что редко удавалось ехать куда-то вдвоём. Я изо всех сил старался не пялиться на начальника, атмосфера казалась интимной, хотелось ехать только вперёд и не останавливаться, наслаждаясь проплывающим пейзажем, компанией и музыкой. Мы успели точно к моменту, когда начали подавать горячее. Давняя традиция — ужинать всей семьёй в главной зале. Во главе стола сидел хозяин дома, по левую руку расположились Лукас и Ренар, мы с Микаэлем сели напротив них. Пока мужчины беседовали на отвлечённые темы, и Лукас рассказывал про свою фееричную командировку, я медленно запихивал в себя ужин. Кусок в горло не лез, аппетита тоже не было, поэтому я просто автоматически клал еду в рот и жевал. Играть в гляделки не было никаких сил, брат настойчиво прошивал меня взглядом, пока я пялился строго в тарелку и ждал завершения трапезы. Рука, опустившись на моё колено, бесцеремонно провела вверх по бедру и задержалась в районе паха, от неожиданности я дёрнулся и повернулся к Микаэлю. Но его целью был человек напротив, гаденькая улыбочка растянулась на губах брата, рука продолжала блуждать по бедру, вырывая из защитного кокона отстранённости. — Прекрати, — я попытался схватить непрошенную конечность и оторвать от моей несчастной ляжки. Но Мика вывернулся и с двойным рвением продолжил приставания. — Ах, Габи, у тебя тут соус остался, позволь помочь, — белобрысая гадина наклонилась поближе и демонстративно провела пальцами по моим губам. Дело конечно же было не в соусе. Микаэль тоже скучал по Лукасу, ведь тот был второй излюбленной мишенью для издевательств после отца. Уже Рафаэль обратил внимание на поведение сына и одёрнул его. От одного взгляда на Лукаса хотелось выйти в окно. Он выглядел так, что ещё секунда — и от Мики не останется даже мокрого места. Глаза затянуло холодным гневом, проступили желваки, черты лица угрожающе обострились. Но это не пугало среднего брата, а лишь сильнее заводило. — Простите, голова разболелась, поднимусь к себе, — я встал из-за стола и спешно направился к лестнице. Не хватало только переругаться за ужином. — Я провожу тебя! — с энтузиазмом предложил Микаэль и приготовился встать, но отец взял его за руку, силой заставив сидеть на месте. Войдя в комнату, я не стал зажигать свет. Всюду разлилась притягательная тьма, в которой хотелось хоть ненадолго раствориться, скрыться от неминуемого. «Не жизнь, а дурдом» — пронеслось в голове. Я скинул пиджак, ослабил галстук и обессиленно опустился на край кровати. В окно лился слабый лунный свет, глаза начали привыкать к тусклому освещению, и теперь комната приобретала рельеф, знакомые очертания. Я прилёг и закрыл глаза, не знаю, сколько пробыл в таком положении, похоже даже успел задремать, как в дверь постучали. — Мика, уходи, я не в настроении... Дверь открылась, но в проёме материализовался другой силуэт. Я поднялся и сел, лежать было опасно. Он вошёл без приглашения, бесшумно приблизился, заставляя меня подобраться и дышать через раз. Присел на колени у кровати, знакомые руки скользнули по щиколоткам, выше к коленям, неторопливо погладили бёдра, выжидая реакцию. Я молчал и не имел никаких сил оказывать сопротивление, весь мой утренний гнев улетучился, оставив после себя лишь усталость и безысходность. Это был неудачный день, который не задался с момента, когда открылась дверь кабинета. Он обнял меня за талию и потянул на себя, заключая в объятия, словно паук заворачивает пойманную жертву в паутину. Мы переместились на пол, лицом к лицу и горячие губы осторожно коснулись сначала скулы, потом щеки. Я позволил, что-то внутри отчаянно желало этих до боли знакомых прикосновений, требовательных ласк. Только один раз дать слабину, это ничего не изменит. Нежный язык проник в мои приоткрытые губы, руки уже успели похозяйничать под рубашкой, теперь одна крепко держала талию, вторая легла на затылок, зарываясь в волосы, захватывая их в плен пальцев. Я чувствовал, как затвердел его член и подался назад. Всё вело к очевидному продолжению. Он всегда брал то, что хотел, никто был не указ. Всегда шёл до конца, и я мало что мог с этим сделать. Это как пытаться остановить поезд в одиночку голыми руками. Лукас снова нашёл мои губы и поцеловал глубоко, мягко, очень чувственно. Это было рискованно и в то же время соблазнительно, но я старательно вспоминал, как висел тогда в холодном подвале, как нестерпимо ныли запястья от наручников, как невыносимо горела спина от беспощадных ударов, как я в полуобмороке умолял прекратить, а он продолжал допрос. Вспоминал, чтобы удержаться от искушения отдаться ему прямо здесь и сейчас. — Я так скучал, кот… Безумно… — прошептал Лукас, покрывая поцелуями шею и ключицу, сильнее сжимая моё тело в объятиях. — Знаю, но не могу дать тебе желаемое. Точно не сейчас. Чужое дыхание обжигало шею, он аккуратно прикусил ключицу зубами, словно обновлял метку. — Я подожду, но ты знаешь, что моё терпение не бесконечно.