I knew the moment I looked into your eyes
I'd have to swallow all your lies
Я вошёл на кухню, когда Лукас варил утренний кофе. Чего не занимать, напиток у подлеца выходил отменный. Процесс варки был сравним с ритуалом, неким священнодействием над прозрачной джезвой из горного хрусталя. Бодрящий аромат достиг моей комнаты, выманил из убежища, и я не в силах сопротивляться, спустился насладиться чашечкой кофе в исполнении брата. Наны на кухне не было, как потом сказал Лукас, она сготовила завтрак и ушла к себе, немного полежать перед готовкой обеда. Он спросил, не оборачиваясь: — Кофе будешь? — Спрашиваешь! Плесни божественного напитка, — я поставил рядом с Лукасом кружку и отошёл к столу. На жёлтых керамических боках растянулась картина любимого художника Климта «Упоение», изящная ручка оставалась белой. Это были первые, крошечные, еле заметные шаги навстречу. Возможно через месяц или два я бы окончательно успокоился за неимением других вариантов. Вчерашние ласки безусловно сгладили воинственный настрой, но до окончательного решения Рафаэля не было желания давать Милесу надежд на воссоединение. — Прошу, ваш заказ, сэр, — Лукас вернул до краёв наполненный сосуд. Всё было как я люблю: немного сиропа и корицы для нужного вкуса, пятую часть кружки залить молоком. Хотя сам Милес считал за извращение, когда его эликсир портили дополнительными ингредиентами. Он попытался урвать поцелуй на сдачу, но я мягко отстранился. — Мы вроде всё уладили? — Одного тисканья в полутьме недостаточно, чтобы всё вернулось на круги своя. Он рассмеялся, громко и от души, как всегда принимая всё сказанное за шутку. В глазах заплясали безумные огоньки, meus delirium подал признаки жизни. Когда я давал ему отпор или не подпускал ближе, чем на расстояние вытянутой руки, внутренний зверь приоткрывал один глаз, давая понять, что не дремлет. — Хорошо, чего ты хочешь, м? Постараюсь угодить, — он сполоснул руки и сейчас вытирал их кухонным полотенцем. — Правда? Может тогда оставишь меня в покое? — я прислонился бедром к столешнице, скрывая улыбку за очередным глотком. Кофе был крепким и горячим, глаза самопроизвольно закрывались от удовольствия, насыщенный аромат щекотал нос и впитывался в ткань одежды лучше любого одеколона. Я очень скучал по таким утрам: когда Лукас варил кофе для нас, и всё виделось в другом цвете и ракурсе, когда мы были иными и не стремились делать больнее друг другу. Наверное, ему не нужны были слова, чаще я был открытой книгой, которую он досконально изучил, иногда перечитывая для услады. Лукас подошёл ближе и опустил обе ладони на столешницу, нависая, запирая в капкан. Под прицелом этих неподвижных глаз я продолжал безмятежно потягивать кофе и ждать его ответ. — Ты просишь, но без должного уважения, — голос понизился и булавкой приколол меня к лацкану пиджака. — О, то есть мне встать на колени? — я подался чуть вперёд, всматриваясь глубже в два бездонных колодца. — Или отсосать тебе для убедительности? Так что там с моим желанием, осилишь или нет? — Ты прекрасно знаешь, что я от тебя больше ни на шаг, принцесса, — брат ухмыльнулся и скользнул взглядом по моим губам. — Это мы ещё посмотрим. Завтра иду на ковёр к руководству, надеюсь, меня переведут куда-нибудь подальше, — я не смог отказать себе в удовольствии щёлкнуть Лукаса по носу. Лучистая улыбка испарилась, губы сжались в узкую полоску, чернота зрачков расползлась по белкам и теперь на меня смотрел meus delirium собственной персоной. Выносить этот тяжёлый взор я учился годами. Смотреть открыто без страха в этот пристальный, опасный прищур, было сравнимо с прыжком в пропасть. Каждый раз у меня холодело и замирало нутро от необузданной и непредсказуемой силы, которая таилась внутри Милеса. Но я как наркоман, не мог остановиться и продолжал гулять по острию ножа, рискуя получить по первое число. — Рафаэль не допустит, чтобы ты уехал, — процедил брат, отстраняясь. Он явно был недоволен моим реалистичным взглядом на ситуацию. — Просил его? — А если просил? — Это точно не тот случай, когда стоит идти на поводу. Ему придётся вмешаться и развести нас по углам, хочешь ты этого или нет, — я произнёс это, равнодушно глядя в пол. — Подобных прецедентов раньше не было. — Уверен в успехе? — Ни в чём не уверен. Но то, что мы убиваем друг друга — неоспоримый факт. И это нужно прекратить, — я пожал плечами. — Знаешь же, что вариантов нет. По-хорошему я тебя не отпущу. Или всё ещё надеешься вернуться к своему кровососу? — его язвительный тон и вопрос попали в цель. Я поморщился. — Не надо его сюда приплетать. И даже не смей говорить, что ты тогда сорвался… Из-за нас… Пойми, что помириться «как обычно» не выйдет. Мне нужно время и расстояние. — Я ответил, что подожду. — И опять ультимативно. «Я подожду, но не слишком долго, тебе лучше побыстрее остыть». Так же вчера было сказано? Может мир и крутится вокруг тебя, но пока не пойдёшь на компромисс, мы не сдвинемся с мёртвой точки, — я отставил чашку и уже натягивал пиджак, затем пальто, скрывая кобуру с вальтерами и две телескопических дубинки на ремне, готовясь выезжать в офис. — Хорошо, в таком случае, не хочешь поужинать в пятницу? — он зашёл с другой стороны, и я на секунду завис. — На свидание зовёшь? — Можно и так сказать. Обещаю вести себя прилично, и место будет на нейтральной территории. Что скажешь? — Я подумаю и сообщу накануне, а сейчас мне пора. Пока, — я открыл дверь и вышел в сад.***
Разговор с Рафаэлем прошёл лучше, чем ожидалось, но видимых результатов не дал. Сомнений в том, что отец был на стороне Лукаса, не осталось. Я был раздосадован и немного расстроен, но за неимением других вариантов, надо было выбирать из предложенного. Вариант первый, простой: меня в ближайшее время переводят к китайским коллегам, живу и работаю припеваючи год, дальше смотрим по ситуации. Ни о каком отпуске и речи идти не может, либо я сейчас лечу к Эвелин на недельку и оттуда в Китай, либо же она приедет ко мне, когда сезон раскопок подойдёт к концу. Вариант второй, надёжный, но энергозатратный: я остаюсь и не сильно отсвечиваю, не вступаю в конфронтацию с Лукасом, как запланировано лечу в Египет на месяц, помогать на раскопках. Дальше возвращаюсь вместе с Иви в Чикаго, и решаем мою дальнейшую судьбу. Конечно, было огромное желание выбрать первый вариант. Который, к великому сожалению, абсолютно не гарантировал того, что Лукас будет сидеть смирно. Никто теперь не мог запретить ему улететь в Китай на выходные или в отпуск, взбесить меня и прилететь обратно. И такие маленькие, сводящие с ума поездки могут продолжаться бесконечно долго, как пытка капающей на голову водой. Я бы оставался под колпаком клана, насколько я слышал, китайцы очень непростые ребята, они бы пристально следили за мной и легко смогли бы предотвратить побег. Ещё один весомый минус — поддельные документы пока не были готовы. Если бы я только раньше этим озаботился, можно было бы сразу из Каира вылететь в другую страну. Ушла уйма времени на поиск надёжных исполнителей, которые не были связаны ни с Лугару, ни с Мельхиором, а значит никому не сообщат о моей маленькой шалости. Без фальшивых документов я был как на ладони, найдут в два счёта, куда бы не направился. Когда же я уезжал к Эвелин, никому и дела не было до моей персоны, за столько лет все привыкли, что я всегда возвращаюсь домой. Наверное, я казался им предсказуемым или зависимым, но это сыграет только на руку. Оставалось затаиться, набраться терпения и дождаться майской поездки в Египет. План не был идеален, однако выдерживал критику. Жаль, я не мог ни с кем поделиться своей гениальной изворотливостью. Оставшиеся пару месяцев придётся терпеть присутствие Лукаса, который теперь постоянно ошивался в отчем доме, несмотря на наличие собственного жилья. Думаю, если бы он мог, то спал бы со мной в одной кровати, чтобы быть ещё ближе. Я уговаривал себя, что должен отпустить обиду и подыграть, усыпить бдительность, заставить поверить, что простил и забыл. Конечно же не сразу, в час по чайной ложке, это будет правдоподобно, и Лукас может поверить. А может и нет, но попытаться в любом случае стоило, ведь от него можно ожидать чего угодно. Он азартен, в теории игра по возвращению моего расположения может его увлечь. Я на минуту задумался, пытаясь предугадать все возможные варианты развития событий. Ведь он легко может полететь со мной в Египет… Нет-нет, я определённо должен постараться убедить его, что всё прекрасно, и я обязательно вернусь. Я присел на корточки и упёрся локтями в колени, пряча лицо в ладонях. — Боже, если ты есть, сука, помоги… Часом позже в кабинете отца я сообщил, что согласен на второй вариант.***
Теперь, когда план был утверждён, стоило приступить к его воплощению без отлагательств. Я известил Милеса, что принимаю приглашение на ужин, мы условились встретиться в одиннадцать вечера дома. О строгом режиме можно было не волноваться, ведь если я с Лукасом, то бояться нечего, считай отдыхаю с личным телохранителем. Как только стрелки настенных часов показали одиннадцать, пришла смс от брата. Я бросил взгляд на отражение в зеркале: чёрный сюртук, отделанный бархатом, выгодно подчёркивал фигуру, волосы, уложенные воском, открывали высокий лоб. Даже успел побриться и надеть линзы, чтобы Лукас не прикопался. Довольный своим видом, я подхватил пальто и вышел из комнаты, в карман предусмотрительно закинул телескопическую дубинку, на всякий случай. В конце концов, если что-то случится, я должен был защищать Лукаса согласно протоколу, а не наоборот. Ночной город кутался в туман как в тёплый плед. Весенними клубами белой, почти прозрачной дымки, стелился по тротуарам тонкими змеями. Яркие огни машин выхватывали из темноты наши силуэты и тянули их за собой, исчезали, сливаясь с темнотой вдалеке. Уголёк на кончике сигареты Лукаса, танцевал ярким светлячком, а затем мерк подобно блуждающим огонькам. Я украдкой смотрел на его мужественный, ястребиный профиль и пытался угадать, о чём он думает. Наедине и под покровом ночи Милес казался совершенно другим, каким-то заземлённым и спокойным, таким безопасным. Наверняка он уже знал о моём решении и радовался, что ещё два месяца я точно буду рядом. Я хранил молчание пока мы ехали в машине, а затем шли до клуба, говорить не хотелось. Наши шаги отдавались гулким эхом от брусчатки в тишине ночи, пара поворотов, и взору открылся старый католический собор. Безжизненные ветви винограда паутиной обвивали каменные стены, едва прикрывая их, стелились по земле, стоило бы взглянуть на собор днём и в летний период, наверное, в зелени он выглядел особенно красиво. Матовые окна прятали происходящее внутри от лишних глаз, создавалось впечатление, что собор заброшен, но яркая неоновая вывеска в форме котла задорно переливалась, зазывая гостей-бабочек на свет, приглашая войти. — Неужели это… — Вавилон, — Лукас затушил сигарету и взял меня под локоть. — Пойдём, кот, нас ждёт прекрасный вечер. «Вавилон» был закрытым клубом на окраине нейтральной территории. Все посетители без исключения должны были сдать оружие на входе и обязывались соблюдать нейтралитет. Насколько было известно в узких кругах, держала его ведьма и, именно благодаря её тонкому умению смешивать прекрасный Дурман, клуб раскрутился. Попасть туда было сложно, но возможно, во всяком случае для Лукаса не было дверей, которые невозможно отворить. Грозный охранник проверил документы и поставил штампик-сигил куда-то в район запястья. В гардеробе мы сдали верхнюю одежду, Лукас вытряхнул весь арсенал оружия: два пистолета, осиновый кол и бутылёк святой воды. Я хотел было съязвить про такое количество ненужной атрибутики, но вовремя одумался, вторая рука никогда не бывает лишней, да и мне пришлось отдать дубинку. Внутри приятного полумрака витал древесный аромат Пало Санто, мягкий и ненавязчивый, где-то в глубине стояла лампадка, и от тлеющего брусочка запах расползался по нефу. Индийские благовония казались мне удушающими, в то время как Пало Санто, даже не зажжённый, мог сильно пахнуть чем-то молочным. Хотя остальные сравнивали аромат с цитрусом. Атмосфера царила расслабляющая, немного гипнотическая: холодный камень стен, согреваемый сотнями свечей, игра света и тени в витражах, тихий трип-хоп с добавлениями органной музыки. Ряд витражных розеток под высоким купольным потолком в стиле пламенеющей готики скупо пропускал лунный свет. На стенах были начерчены сигилы и символы, висели сухие пучки и травяные скрутки, позади бара красовалось огромное панно с тремя ипостасями Богини: дева, мать и старуха. Наш столик располагался в углу, отделённый от общего зала деревянной резной ширмой, достаточно далеко от алтаря-бара, своего рода VIP-зона. На крохотном низком столике стоял хрустальный шар, подсвеченный красным, словно маяк на морском берегу, и доска Уиджа. Лукас занял кресло, я в свою очередь расположился на кожаном диване у стены, по левую руку от него. Атрибуты сменили цвет на нежно-фиолетовый, указывая персоналу, что гости прибыли и скоро будут готовы сделать заказ. — Что будешь пить? — спросил Лукас, протягивая меню. Я покрутил кусок пергамента и погрузился в изучение. — Кто-то должен быть трезв, чтобы вернуться в особняк, что здесь без алкоголя? — За это не волнуйся, нас заберёт третий человек. — Трезвый водитель? — я недоверчиво глянул на своего спутника. Лукас на удивление был в приподнятом настроении, качал ногой под ненавязчивый ритм, доносящийся из хрустального шара. Он кивнул, и я успокоился. — К нам подойдут принять заказ? — Планшеткой выбери напиток на доске и его принесут, — Лукас, наконец, обратил на меня внимание, и я отвёл взгляд, поспешив сделать заказ. Планшетка легко скользила по глади доски и коктейль «Кроличья лапка» был успешно заказан. Лукас не торопился и явно растягивал удовольствие. — Здесь очень красиво. И необычно, — я разглядывал потолок, отражающийся свет от свечей и витражей окунал в атмосферу волшебства. Присутствующих было немного, половина столиков пустовала, по залу иногда прокатывались тихие голоса и волны смеха. К столику подошёл официант, невысокий коренастый мужчина, чёрная лоснящаяся кожа бликовала от пламени свечей, широкая белоснежная улыбка напоминала о чеширском коте. Он поздоровался и опустил колдовскую чашу передо мной. Выглядела она крайне необычно: сама чаша была из металла, держалась на трёх длинных загнутых рогах, которые были украшены разными камнями у основания. На боку выгравирована пентаграмма с ещё одним тёмным камнем в центре, изнутри клубился дым, и это воистину напоминало ведьминский напиток. Я пригубил и облизнулся, яркий вкус чёрной смородины разлился по языку, согрел горло, оставляя еле заметное травяное послевкусие. Лукас перебросился с официантом парой фраз и заказал напиток «Сплетённые любовники», после чего недвусмысленно посмотрел на меня. — Вкусно? — Да, очень, — я неспешно пил, ощущая расслабление в теле из-за быстро наступающего опьянения. Напиток Лукасу принёс уже другой официант. Среднего роста, поджарый, короткие волосы стрижены андеркатом, длинная чёлка, спадающая на правый бок. Тонкие черты лица, тяжёлый взгляд светлых глаз, в ушах тоннели, кольцо в нижней губе. Одет просто: в чёрные джинсы и майку, которая открывала татуировки на руках и груди. Он был миловидным и выглядел несколько вызывающе для этого места, но определённо привлекал внимание. Парень поставил напиток перед Милесом и улыбнувшись, произнёс: — Напиток для редкого и дорогого сердцу гостя. Лукас недоумённо покосился на парня, а приглядевшись, поменялся в лице. Морщинки на лбу разгладились, проступила улыбка и он привстал с кресла. Милес взял официанта за запястье и потянул к себе, целуя в щёку, смеясь, словно встретил старого друга. — Не ожидал тебя увидеть в роли официанта, Миша. Не хватает персонала? Раз сама хозяйка Вавилона обслуживает гостей? И тут я понял, что не заметил очевидного. Если присмотреться к деталям, то действительно заметна маленькая грудь, узкие запястья, длинные пушистые ресницы. И правда, девушка. — Хотелось эффектно появиться перед тобой, — пошутила она, убирая поднос вбок. — Достаточно неожиданный визит. Кто твой спутник? — окинула меня заинтересованным взглядом. — Мой младший брат, Габриэль, — представил нас Лукас. — Миша, моя близкая подруга, — он сделал акцент на слове близкая. Я в свою очередь тоже привстал и протянул руку для знакомства. Тёплые, мягкие пальцы скользнули по ладони, приветственно сжали её, не крепко, она не пыталась что-то кому-то доказать. — Очень приятно, — добавил я, приправив фразу фирменной улыбкой. — Какой милашка, почему раньше нас не познакомил? — ведьма вновь обратилась к Лукасу. — Так ты отобьёшь его, без вариантов, — подыграл Лукас, толкая её бедром. Она изучающе посмотрела на меня и по спине пробежался холодок. Взгляд был точь-в-точь «милесовским», с примесью желания и голода. — Соглашусь, я бы мимо не прошла, — добавила она. — Дурман будешь или вы сегодня налегке? — Не откажемся, — одобрительно кивнул Милес. — Как ты любишь? — Конечно, и можешь добавить побольше мандрагоры. Миша взмахнула ресницами и посмотрела на брата особым взглядом, которым обмениваются любовники, не иначе. Между этими двумя точно из воздуха рождался ток, проходящий через тела, отбрасывая рядом стоящих ударной волной. Внутри меня дёрнулось, неприятно царапнуло когтистой лапой чувство ревности, засвербело в середине груди пушистым шмелем, но я не позволил ему расползтись дальше. Был план, которому нужно следовать, возможно в дальнейшем связи Лукаса сыграют на руку. Миша удалилась смешивать Дурман, а мы с братом снова заняли наши места. Он ждал, пока я проявлюсь или что-то скажу по поводу Миши, ему было прекрасно известно, какой эффект производит их тандем, но я лишь отметил: — Она интригует. — О, да, в ней столько секретов, до сих пор и половины не раскрыл, — брат сунул сигарету в рот и прикурил. Я не реагировал, мы улыбались друг другу как закадычные враги, отрепетированными улыбками, он дымил, я разглядывал окружающих. Когда Миша вернулась, то в центр стола водрузила металлическую курильницу в форме восточной масляной лампы, после чего села рядом на диван. Лукас еле заметно кивнул, и она пододвинула её ближе ко мне. — Если потру лампу, появится джинн и исполнит три желания? — пошутил я. — Вполне вероятно. Ты раньше не пробовал Дурман? — уточнила Миша. Я отрицательно покачал головой. Ведьма ухмыльнулась уголком рта и ответила: — Тогда джинн не потребуется. Вдохни. Пододвинувшись ближе к столу, я склонился над лампой и сделал маленький вдох. Никакого запаха. — Глубже. Не бойся, тебе понравится, — она неожиданно погладила меня по спине, подталкивая, и я приблизился к носику, делая глубокий вдох. Насыщенный запах жасмина ударил в нос и был он таким вкусно-восхитительным, что я задышал часто и глубоко, стараясь впитать его каждой клеточкой. — Воу-воу, полегче, а то улетишь раньше времени, — она отставила лампу и взяла меня за подбородок, поворачивая лицом к себе, проверяя зрачки. Глаза распахнулись: мир вокруг стал ярче в тысячу раз, слух обострился, я чувствовал, как мурашки безостановочно бегут от затылка вниз по позвоночнику и плечам, щекочут, пляшущие клубы дурмана поднимались вверх, изгибаясь, превращаясь в абстрактные фигуры, нашёптывая что-то на неизвестном языке. Я перевёл взгляд на Лукаса, и кажется, что до этого момента не видел никого красивее. Он безотрывно наблюдал за мной, этот хищный, предвкушающий взгляд был особенно знаком. Я закрыл глаза и мотнул головой, пытаясь согнать пелену Дурмана, но не помогло. Он проникал всё глубже, пробуждая потаённые чувства и мысли, рождая ощутимое возбуждение в паху. — Мне жарко… — я допил остатки коктейля и повернулся к Мише. — Можно повторить? Она сидела слишком близко. Опасно близко и я заметил, как татуировки на её руках и груди начинают двигаться. Сначала медленно потом быстрее, снимаясь с кожи, обретая объём. Порхающие бабочки, ползущие лианы, джунгли с её тела оживали и заполняли собой всё пространство вокруг. Я протянул руку и дотронулся до одной, маленький тигр погладился об указательный палец, подставил спину для почесушек. — Это нереально… — сказал я непослушными губами. Во рту вязало, язык еле шевелился. Это было своего рода опьянение, но доселе неизведанное, ни с чем несравнимое. Я одновременно был в сознании и не способен рационально мыслить, знал, что хотел сказать, но не мог. — Не тошнит? — спросила Миша. — Нет, я… Ты невероятно красивая, — ответил я, касаясь её лица и волос, которые на ощупь были похожи на мягкий мех. В иллюзиях дурмана она выглядела богиней, небожительницей. Кожа мерцала, светлые глаза теперь отливали лиловым и радужки были похожи на два танцующих пламени свечи. Губы так и манили, хотелось поцеловать и узнать их вкус. Я нерешительно коснулся губами её щеки, а потом, не встретив сопротивления, перешёл на рот, сначала мягко покусывая, затем напористо толкая язык внутрь, сплетаясь, ласкаясь кончиком. Я мог продолжать бесконечно, Дурман продолжал течь по телу, опьяняя каждую клеточку. Она отстранилась и рассмеялась, запрокинув голову назад, и я увидел, как что-то блеснуло на нёбе. Знакомый символ, глаз. — Ты из Кейнов, — выпалил я и только потом осознал, что зря это сделал. Миша перестала смеяться и хмыкнула. — А ты не только симпатичный, но ещё и внимательный, Габи, — оценивающе сказала она. — Да, я Кейн, но лишь по происхождению. Я кивнул, не смея задать хоть какой-нибудь вопрос, чтобы не развивать тему. — Ему можно немного полетать, как думаешь? — она обратилась к Лукасу, беря меня за руку. — Только аккуратнее, — он кивнул и пододвинул лампу к себе. — Тоже, что ли, угоститься… Мы с Мишей направились к бару, чётко под купол. Она достала маленький брусочек Пало Санто, окунула в какую-то настойку и поводила вокруг меня, что-то нашёптывая, после чего подожгла и дала вдохнуть. Отпустив её руку, я начал взлетать вверх, словно шарик, наполненный гелием. Страшно не было, наоборот, стало так легко и безмятежно, будто груз упал с плеч и души и остался валяться там, внизу, а я парил свободной птицей. Сюртук мешал и сковывал движения, поэтому, не задумываясь, расстегнул и скинул его вниз. Люди в зале наблюдали, как я отталкивался от стен, кружился между витражными розетками, на которых были изображены красивые водные лилии. Они мягко покачивались на ветру, и я знал, что на деле это обман зрения, игра дурмана, однако, зрелище было настолько реалистичным, что легко было поверить. Я будто дрейфовал на невидимых волнах, которые обволакивали всё тело, наполняли энергией и вожделением. — Пора спускаться, — громко сказала Миша, поманив рукой, чтобы я начал снижаться. — Нет, — рассмеялся я и оттолкнулся от стены. — Действие дурмана скоро закончится, ты можешь упасть. — Что ж, не самое плохое окончание пятничного вечера, — я пожал плечами и взмахнул руками словно крыльями, поднимаясь к самой высшей точке. Она беспомощно взглянула на Лукаса. Дурман явно накрыл и его, поза говорила сама за себя — расслабленная, ленивая. — Сними его силой, ты же можешь, — предложил он. Я наматывал круги под куполом, пока Миша пыталась сосредоточиться и прочитать заклинание. Мне было абсолютно плевать на происходящее вокруг, спускаться и возвращаться не хотелось. Наверное, я опасался отходняка, недовольства Лукаса и того, что могло произойти позже, наедине. Полёт оборвался внезапно, я просто начал падать, даже испугаться не успел. То ли действие дурмана кончилось, то ли Миша не рассчитала силу, но в зале возникла тишина, и тут же прокатился гул ужаса. Я упал, но не на каменный пол, как ожидалось, а в сильные мужские руки. «Лукас-таки поймал» — подумал я, поднимая голову, вглядываясь в лицо спасителя. Холодная синева ласково встретила зелень моих глаз, и я на мгновение онемел от изумления. Руки сами потянулись к этому знакомому, родному лицу, смуглая кожа, как всегда бархатом ложилась под кончики пальцев, волосы чёрным плотным шёлком спускались на грудь, я тут же запустил в них пальцы, вспоминая каковы они на ощупь. — Мой друг, это и правда ты, — густой баритон доносился откуда-то из вне, губы растянулись в счастливой улыбке, обнажив ряд белоснежных зубов и клыки. Он лишь сильнее прижал меня к себе. Я обернулся и заметил, как Лукас и Фабрис одновременно начали движение словно в замедленной съёмке. — Акеру, — я выдохнул имя и потянулся к нему в поисках поцелуя, нетерпеливо дёргая за волосы, впиваясь в знакомые губы, по которым оказывается так сильно скучал. Поцелуй, одновременно жаркий и обжигающий, как пустынное солнце, и наполняющий, как глоток живительной воды, ошеломил меня. Я теснее прижался к нему, в надежде, что это никогда не закончится. — Не отдавай меня… — успел произнести я прежде, чем услышал голос Фабриса. — Спи.