I gave you the messiest head
You give me the messiest head
Из всего освещения в кабинете горел только настольный светильник. Тёмно-оранжевый свет льнул к стенам, разгоняя тени по тёмным углам, ложился на кожу тёплыми оттенками. Я имел наглость скинуть все документы и мелкие принадлежности на пол и улечься на стол, ничто не должно мешать в процессе. Ведьма не медлила, сразу перейдя от слов к делу, второпях оставила пару жалящих поцелуев на груди и животе, затем спустилась ниже. Миша быстрым движением стянула боксеры, не отрывая взгляда от моего лица, прошлась нежным языком от яичек до головки и заглотила член практически полностью. Я наблюдал как её голова медленно двигается вверх и вниз, края чёлки задевают и щекочут пах, как плотно и сильно её губы обхватывают мой ствол, вызывая в теле импульсы дрожи и удовольствия. Язык словно увеличился в размерах и оглаживал член со всех сторон, обволакивал головку. — Такими темпами я скоро кончу, — хрипло прошептал я. — Мы только начали, — Миша выпрямилась, отодвинула ящик стола, выудила смазку и нанесла на пальцы. Чуть согрев её, она мягко обвела вход, толкнула скользкий палец внутрь и начала им двигать, поглаживая стенки. Движения были уверенными, она точно знала, что нужно делать, изначальная боль постепенно отступала, сменяясь приятными ощущениями. Ведьма внимательно наблюдала, буквально пожирала каждую эмоцию на моём лице, явно наслаждаясь зрелищем, ощущая безраздельную власть в этот момент. — Ты очень узкий. Давно не был ни с кем? — Мы кажется не на кастинге и не на интервью, — пошутил я, закинув руки за голову. Второй рукой она гладила моё бедро, после чего наклонилась и оставила несколько ощутимых укусов-поцелуев в области колена. Я откинулся назад и прикрыл глаза, на какое-то мгновение показалось, что это Лукас растягивает меня, слишком схожая манера. Миша ввела ещё один палец, не выдержав, я глухо застонал, чуть выгибаясь вперёд. Я сильнее развёл ноги и начал двигаться навстречу, тело требовало разрядки. — Ещё не время, — она вынула пальцы и склонилась надо мной, демонически улыбаясь. Мой взгляд просил, пока не умолял, но давал понять, что от неё требуется. Одних лишь пальцев мало, мне отчаянно хотелось большего, я жаждал её внутри, хотел ощутить вес чужого тела. Миша раскатала презерватив по члену уверенно и быстро, подтянула меня ближе и приставила головку ко входу. Она предварительно стянула мои запястья ремнём и сейчас натянула конструкцию, чтобы я не мог ими пошевелить, и вошла так резко, что я сдавленно вскрикнул от боли, которая вторила дальнейшим сильным толчкам. Да, ведьма явно любила пожёстче. Я смотрел на неё отрепетированным взглядом жертвы, покусывал губы и сквозь всхлипы просил ещё. Миша закинула мои ноги себе на плечи и наклонилась вперёд, втягивая в глубокий поцелуй, увлечённо вдалбливаясь в мою задницу. Я нагло стонал ей в рот и чувствовал приближающийся оргазм. Она стала двигаться резче и быстрее в предвкушении финала и в момент эякуляции откинулась назад, бездумно прислоняясь щекой к моей ноге, сжимая бёдра руками. Кто-то говорил, что оргазм похож на маленькую смерть. Нет, это было проще и примитивнее, но не менее пьяняще: волна, прокатывающаяся от низа живота и паха вверх по позвоночнику, заставляющая выгнуться дугой до хруста позвонков, и закрыть глаза, постанывая от разливающегося по телу экстаза. Волна, после которой всегда следуют моменты откровения, когда обнажено не только тело, но и душа, когда тянет на откровенность, и вы просто начинаете говорить обо всём. Я лежал на дубовой столешнице обессиленный, бездумно смотрел вверх, и разум был до прекрасного чист. Ведьма вытерла мой живот от спермы и размяла запястья, после чего смазала их чем-то, сказав, что так синяки не проявятся. Тёмно-синий потолок, похожий на ночной небосвод, расписанный сверкающими созвездиями, покачивался и мерцал, как настоящий. Словно мы были где-то в поле, вдали от городских огней, и могли дотянуться до звёзд руками, здесь явно не обошлось без магии, а может, это мне только так казалось. — Ты всегда была… Такой? Прости, если задаю неуместные вопросы. — Родилась такой. Мать решила, что это благословение — два начала. Немного магии и voila, могу быть кем захочу. — Он выбирал леди? — Хм, — Миша задумалась. — Сложно ответить, с ним я была разной. Но всегда под ним, никогда над. Мы замолчали, и я начал проваливаться в едва уловимую дымку сна, словно медленно погружался под воду, утекал из реальности в пограничье. — Настолько невыносимо? — вдруг спросила Миша, отчего я вздрогнул и проснулся. — Пожалуй, да. Будучи ребёнком, всё происходящее вокруг принимается за аксиому, впитываешь установки, данные родителями и до какого-то времени не имеешь своего видения, не можешь отличить что правильно, а что нет. Наверное, толком и не размышлял о том, чего по-настоящему хочу и просто стал тем, кого желали видеть в семье Лугару. Возможно это заложено в моей природе — подстраиваться и оправдывать ожидания, впиталось с молоком матери. А когда задумался, то было уже поздно, я увяз и выбраться оказалось крайне проблематично, — помолчав, ответил я. Кончики пальцев блуждали по её татуированному плечу, заходя на лопатку и шею, касаясь коротких волос на затылке. Когда мы одевались, Миша сказала, что амулет будет готов через пару недель, на что я ответил, что смогу его забрать лишь когда Лукаса не будет в городе. Мы обменялись номерами, и я покинул Вавилон.***
Два оставшихся месяца пролетели достаточно быстро и спокойно, даже были наполнены приятными моментами. Второй комплект документов был забран через пару недель после визита в Вавилон, амулет смог получить через месяц, в апреле, когда Лукас вновь уехал по рабочим вопросам. Амулет был небольшим, в форме черепа птицы, в глазницах переливались чёрные камушки. — Это настоящий череп? — спросил я, разглядывая кулон, держа его за цепочку. Он покачивался и чуть крутился из стороны в сторону, как маятник. — Да, череп птенца ворона, — ответила ведьма. Она стояла вплотную и тоже смотрела на амулет. — А что за камни? И как им правильно пользоваться? — Обсидиан. Поможет не терять голову и мыслить здраво, убережёт от плохих людей и поступков. Лучше, конечно, его не снимать, но если придётся, то радиус действия около двух метров, выйдешь за пределы — толку от него не будет. — Спасибо, ты очень выручила. — Всегда пожалуйста. Ты того стоишь. Вероятно, мы бы переспали ещё раз, но Мишу отвлекли по делам, а я был не в настроении ждать, пока она освободится. В любом случае, каждый из нас получил именно то, что хотел. Пара последних недель выдались не загруженными в плане работы, во время Китайского нового года был вынужденный перерыв в оформлении грузов, поэтому сейчас контейнеры прибывали маленькими партиями. Лукас тоже не докучал, вёл себя сдержанно и покладисто, мы даже выбрались на выставку Chicago Comic & Entertainment Expo, посвящённую истории комиксов, сходили в кино, поужинали и прогулялись несколько раз. Эта совместная рутина очень походила на начало отношений, безмятежное время, которое нахлынуло нежданным дежа вю, и я бы непременно заплыл за буйки, если бы не напоминал себе о плане и затраченных на его воплощение ресурсах. Внутри зрело предвкушение. Я считал дни до поездки и наслаждался тягучими буднями, ещё немного, и долгожданная свобода будет в моих руках. Это было похоже на паранойю, я подозревал всех и вся, но пока всё шло гладко, и от этого ещё сильнее боялся сглазить и потерпеть неудачу. Дальнейший план требовал доработки, но так, чтобы никто не мог даже случайно обнаружить ниточки или намёки на намечающийся «сюрприз». Я не мог никому сказать, ни с кем поделиться подробностями, опасаясь, что так или иначе правда всплывёт раньше срока. Отчасти пугало, что всё выйдет настолько удачно, что я вообще не вернусь, а значит не увижу Кайла и Нану. Старушка может просто не дожить до нашей встречи, это заставляло совесть мучиться и в то же время осознавать, что если ничего не делать, то так и останусь в клетке, продолжу жить заложником обстоятельств, зажатым в тиски, не имея возможности выбраться. Наверное, мной двигало отчаяние. В целом жизнь была сносной, получше, чем у многих, мне нравилось работать с Ренаром, это было интересно и не скучно. Консильери был идеальным руководителем, я не боялся подойти к нему с вопросом или проблемой, знал, что он всегда придёт на помощь. Это вдохновляло, и я старался работать на совесть. Но тот факт, что я до конца жизни буду связан с Лукасом и отчасти Микаэлем, вызывал чувство угнетённости. Главная задача секретаря — поддерживать и защищать главу, в данном случае обоих руководителей. Я должен был стать равным Ренару, а ещё лучше превзойти его. Но действительно ли это то, чего я хочу? Действительно ли создан для этого? Обычный мальчик, попавший в чужой мир и вынужденный играть по чужим правилам. Хотя, если так рассудить, я бы в любом случае попал впросак и оказался если не в семье Лугару, то в Мельхиоре, потому что отправная точка — Эвелин. И где-то глубоко внутри я корил и обвинял мать во всех мирских грехах и проблемах, потому что кто-то должен быть виноват, кто-то ещё помимо меня. Мой поступок непременно разочарует Рафаэля и очень сильно, в этом не было сомнений. Примерно представлял последствия, когда меня найдут и вернут. Вполне вероятно, что это будет инициатива Лукаса, поскольку сейчас в наших отношениях появилась заметная оттепель. Он старался не давить и не докучать, но как долго бы этот безмятежный период продлился — неизвестно, а отпустить на все четыре стороны брат так просто не мог, это не в его правилах. Так или иначе всё вернётся на круги своя, без вариантов. Стоит расслабиться, потерять бдительность, и Милес возьмёт своё с процентами, а входить в одну и ту же реку дважды я не хотел. Не хотел после того, как понял, что может быть иначе. Я должен попытаться вырваться, даже осознавая, что это Сизифов труд, как если бы имея мизерный шанс, использовать его в надежде, что сработает. И он был, я держался за него как за тонкую тростинку, не замечая ничего вокруг. Всё моё внимание, все силы и энергия уходили туда — к этой маленькой, еле ощутимой вере в лучшее развитие событий. Следовало довести начатое до конца, и дальше пусть весь мир горит, будь что будет. За неделю до отлёта мы с Кайлом забились сходить в бар «Гончие», напоследок хотелось увидеться и немного развлечься. Мы с Эдом так и оставались лучшими друзьями после окончания школы, оба поступили в Чикагский университет, он на IT-технологии, я на менеджмент. Мы часто пересекались в самом университете и проводили время после пар, конечно, круг общения расширился, появились общие друзья-приятели, но, несмотря ни на что, мы оставались неразлучны. Я мог бы поступить в Восточный институт Чикагского университета, учитывая, что мать была там профессором, это было самым простым и лёгким вариантом, однако, чтобы учёба была в удовольствие нужно болеть историей Египта и не только. Египтология как дисциплина включает в себя множество специальностей: полевую археологию, коптский язык, эпиграфику и литературу; историю, искусство и архитектуру; антропологию, религию и многое другое. Эвелин как настоящий фанатик углублённо изучала коптский язык, являющийся последней ступенью развития древнеегипетского, сейчас она знает несколько диалектов, которые разнятся между собой. Мне такие подвиги не под силу, чтобы не позорить мать перед коллегами, выбрал то, что легче и может пригодиться в жизни, а именно универсальную специальность. Выбор пал на Гончих, потому что заведение было проверенным и принадлежало ликанам, здесь было безопасно для людей. Каждое заведение дополнительно маркировалось, ещё на входе было понятно, кто владелец, и каких посетителей рады видеть, главное знать, куда смотреть. Вампиры сюда не захаживали, а ликаны к людям были настроены по большей части равнодушно, плюс фамилия Лугару служила сдерживающим фактором, проблем попросту не должно было возникнуть. Припарковав машину возле трехэтажного здания с мутной неоновой вывеской «Гончие», мы вышли на пустынную улицу. Казалось, что округа вымерла еще несколько лет назад. — Что-то мне не по себе, — поёжилась Эрика. — Мы будто не в клуб идём, а в гости к серийному маньяку. — Не трусь, если что, мы с Лу всех раскидаем, — Кайл многообещающе выпятил грудь, отчего мы с Эрикой загоготали. Мы с рыжим были «вооружены и опасны», без вариантов, нас бы размазали в любой серьёзной драке, если не сразу, то в конце. Потянув дверь на себя, я пропустил Эрику вперёд и, сделав лёгкий поклон Кайлу, шутливо пробасил: — Прошу вас, мистер Эдвардс, проходите. Кайл остановился напротив и тоже склонился, пародируя, повторяя мою позу в своей манере. — Нет, месье Лугару, это вы проходите первым, окажите честь. Я придержу дверь, — он сделал пируэт ногами и склонился ещё ниже. — Ну что вы, как можно! Ваша дама уже внутри и ожидает, — я не сдавался и еле сдерживал смех. — Но вы тоже в каком-то смысле моя дама! — возразил Эд. Мы бы так и плясали как два идиота у открытой двери, если бы нас не прервала Эрика. Она терпеливо ждала и наблюдала за этой пантомимой, прислонившись бедром к перилам. Низенькая, голубоглазая, она была очаровательна в массивных челси и маленьком чёрном платье под прямым серым пальто. Её медные длинные волосы были забраны в хвост, на шее поблескивала тонкая цепочка из белого золота, подаренная Кайлом на годовщину. — Эй вы, извращенцы, долго ещё планируете флиртовать? Я ревную! Решите уже вопрос по-мужски, — посмеиваясь, сказала она. — Точно-точно, давай как обычно, — Кайл выставил кулак и приготовился. — На счёт три! По итогу я победил, ладонью-бумагой завернул кулак-камень Эда, и потянул, буквально вталкивая рыжего внутрь. Лестница вела на второй этаж, мы поднимались по кафельным ступенькам, музыка грохотала за толстой коричневой дверью. Ещё один плюс «Гончих» — в полночь бар превращался в полноценный клуб, поэтому сейчас работал только второй этаж, который был предусмотрительно поделен на зоны для больших и маленьких компаний. Нас провели и посадили за небольшой уютный столик, расположение было удачным, мы могли наблюдать за ярко-освещённой барной стойкой, на которой отплясывали девушки-бармены. Кому-то из гостей заливали текилу прямо в рот из бутылки, какой-то мужчины целовал руку пухленькой барменше с дредами, кто-то из гостей за стойкой просто горланил от переполняющих эмоций. Мы сидели в полумраке, освещаемые одной единственной лампочкой, свисающей с потолка на длинном шнуре, словно сильнейшие мира сего и наблюдали за рыбками в аквариуме сбоку. Пробежавшись по меню, мы с Эдом заказали по шоту «Серебряная пуля», Эрика решила начать с коктейля «Полная луна», темы плавно перетекали, начиная работой, заканчивая отпуском сладкой парочки. В основном болтали мы с Кайлом, Эрика внимательно слушала, лишь изредка вставляя ремарки. За это я очень ценил пассию Эда: спокойная, разносторонняя, может поддержать любой разговор, ненавязчивая. Они сошлись ещё на первом курсе университета, он увидел рыжеволосую девушку с томным взглядом и россыпью веснушек на щеках в коридоре, они пересеклись взглядами и тут же познакомились. С тех пор и не расставались, благо на наше общение и дружбу это никак не влияло, Эрика не стремилась монополизировать Кайла, не напрашивалась на наши посиделки, но и не отказывалась, когда приглашали. Я уважал её и даже немного завидовал другу, хотя в большей степени всегда радовался его успехам. Когда наша спутница отошла в комнату для принцесс припудрить носик, я набрал воздуха в грудь и решил, что пора. — Эд, помнишь наш разговор в больнице? — Ты всё-таки решился? — Кайл поднял на меня удивлённые глаза и облизнул губы, он всегда так делал, когда начинал нервничать. Я кивнул, выжидающе смотря на друга, быстро сообразил о чём речь. — Когда? — Сразу после Эвелин, пока не знаю куда. — Бля, Лу, ты мастер портить настроение, — Эд потёр шею сзади, беспомощно глядя перед собой. — Теперь мы никогда не увидимся? — Мечтай. Я в отличии от тебя реально смотрю на положение вещей, в худшем случае увидимся через пару месяцев, в лучшем — через пару лет, но это будет один шанс на миллион, практически невыполнимая задача. — Да уж, твой старший бро или лучше сказать бывший любовник, — Кайл многозначительно закатил глаза и стянул губы в подобие похотливой улыбочки, — Не оставит тебя одного, из-под земли достанет. — Так точно, мистер Эдвардс, вы такой умный, кажется, у меня даже встал, — я накрыл его руку своей ладонью и томно закусил губу. — Дур-р-рак! — взвизгнул рыжий, звонко прокатывая «р» по языку. Эрика вернулась как раз, когда бар на втором этаже закрывался, поэтому наша троица переместилась на первый этаж, поближе к танцполу. Здесь чёрные стены контрастировали с холодным блеском металла, в середине видел огромный диско-шар имитирующий луну, минималистичный дизайн соединил в себе тьму ночи, блеск серебра и лунный свет, отдавая дань истокам ликанов. Мы были навеселе от выпитого алкоголя и влились в толпу на танцполе, растворившись в ней же. Гончие славились необычным выбором в музыке, трип-хоп в клубах обычно включают под утро, но здесь это было основным звучанием. Плавные нежные ритмы качали танцующих, доводя до высшей точки наслаждения. Голос Хораса Энди ласкал слух и забирался под одежду, повышая температуру тел. Я выцепил одинокую барышню, заключая в свои объятия, мы качались третий трек подряд, позволяя уносить наши сплетённые тела течением ритма. Её волосы щекотали щёку, и я опустил голову, прижимаясь губами к тонкой шее. Прожекторы лениво исследовали присутствующих, окрашивая одежду и голые участки кожи белым и холодным жёлтым, музыка лилась бесконечным потоком, и я бы продолжал танцевать, если бы не перехватил зовущий взгляд. Он сидел на высоком стуле спиной к бару, облокотившись на стойку, просто наблюдал, ничего не предпринимая. Видимо только из офиса, брюки и рубашка, галстук и пиджак где-то остались, может быть в машине. Я отпустил девушку, и её тут же поглотили люди на танцполе, а она и не была против. Мы застыли, связанные прочным взглядом-нитью: я в океане разгорячённых тел, Лукас в одиночестве где-то на берегу. Он как заправский рыбак поймал на крючок и теперь сматывал леску, чтобы крупная рыба не сорвалась. Сейчас был идеальный момент для финального аккорда, последнего штриха в моём плане, поэтому я, не раздумывая, направился к бару, буквально обтираясь о горячие волны тел. Милес моментально считал моё намерение, не веря в происходящее. Когда я приблизился, он оттолкнулся от стойки и взял меня за руку, в антрацитовых глазах клубился туман и расцветали чёрные лилии, там не было ничего и одновременно находилось всё, что мне было нужно. Парализующая сила, перед которой практически невозможно выстоять. Он заключил моё лицо в ладони, не встречая сопротивления, и наклонился ближе, чтобы поцеловать, удостовериться в происходящем. Я стоял между его ног, запрокинув голову, положив ладони на колени, покорно приоткрыв губы в ожидании поцелуя. Бери же то, чего так давно желал. Всё, что сейчас требовалось — просто шагнуть в пропасть и не отступить. — Наконец-то, — выдохнул он и накрыл мои губы своими. Я отвечал на поцелуй жадно, даже с энтузиазмом, игриво прихватывая зубами нижнюю губу. Руки поднялись вверх по бёдрам, задержались у низа живота, легкомысленно задев пояс как натянутую гитарную струну, отправились исследовать мощную спину через тонкую ткань рубашки. Он еле слышно застонал и прервался, переводя дыхание. — Уйдём отсюда? — спросил Лукас, не выпуская моего лица из плена ладоней. Кивок, и рука оказывается в плену горячих, сухих пальцев. Это заставило меня улыбнуться, есть контакт. Пока мы ехали в машине, я успел скинуть Кайлу смс, что экстренно уехал, чтобы они отлично повеселились и благополучно добрались домой. В салоне разливалось что-то расслабляющее из Thievery Corporation с индийскими мотивами, переливы ситара вводили в подобие гипноза.***
Кабина лифта бесшумно и неспешно везла нас наверх, воздух электризовался от желания, зрачки Милеса метались по моему телу, как заведённые. Стоя у противоположной стены, позволял ему исследовать меня взглядом, буквально трахать глазами, смаковать момент предвкушения. Войдя в прихожую, только и успел скинуть ботинки, как Лукас тут же повалил меня на пол, перестав сдерживаться, наваливаясь всем телом, вжимаясь бёдрами в мой пах. Жёсткий ворс ковролина царапал спину сквозь тонкую одежду. Он сдёрнул с себя рубашку, меня тут же повело, словно залпом выпил бутылку текилы, возбуждение за секунду охватило тело. Я пытался отползти, но Милес за щиколотку притянул обратно, до боли сгребая волосы в кулак, затыкая рот влажным поцелуем. — Подожди… Не здесь, — я только и успевал вставить по паре слов, но они не доходили до адресата. — Да подожди ты! — вцепился пальцами в подбородок Милеса и с силой отодвинул подальше, после чего встряхнул, поймав наконец проблеск сознания во взгляде. — Я хочу кровать, а не пол. Лукас незамедлительно поднялся на ноги и, закинув меня на плечо, легко и непринуждённо направился в спальню, через секунду бесцеремонно сбросил на кровать и приказал: — Раздевайся. Я не торопился. Отполз подальше к изголовью, полностью принял горизонтальное положение и начал медленно расстёгивать брюки, не сводя глаз с Милеса. Дразнить его было особым удовольствием, как угощаться вкусным блюдом, поедать его маленькими порциями. Он облизнулся и потянул за штанину, помогая освободиться. — Разведи ноги, — властный голос превратился в едва различимый шёпот, от достигшего пика возбуждения. Он поставил колено на кровать, между моих разведённых бёдер, готовый вновь опуститься и подмять под себя, но я упёрся ступнёй в широкую грудь и остановил его. Этот жест подстёгивал, шарахал по мозгам и срывал крышу, заводил нас обоих ещё сильнее. Милес прижал пальцы к моей щиколотке и оттолкнул в сторону, освобождая путь. Рубашка оказалась сжата в его сильном кулаке, одно движение и пуговицы, звонко прыгая, покатились по полу, обнажая грудь и живот. Да, именно так, не сдерживайся, ныряй в мой омут и растворись в нём полностью. Я притянул его за шею и дотронулся до горячих губ, принялся лизать их кончиком языка, прерываясь на покусывания, чувствуя, как он вздрагивает и теряет контроль. Взгляд Лукаса подёрнулся поволокой, он быстро пьянел от подобных ласк, отчего прильнул ко мне по-особому сладко, наполняя своим обжигающим дыханием рот, я захлёбывался стонами, выгибаясь навстречу горячему телу. От его поцелуев вскипала кожа и стыла кровь так, что хотелось кричать. Горячая ладонь взметнулась к горлу и сжала, перекрывая кислород самым строгим ошейником, язык заскользил ниже, оставлял влажный след: от кромки уха, по шее, зубы на ключице, затем снова язык требовательно ласкает твёрдый сосок. Пальцы отпустили шею, провели по животу, прихватили ствол и мошонку, после чего Лукас прервался на поиск лубриканта. Через мгновение скользкие пальцы начали массировать и нажимать на вход, пока один не погрузился внутрь на всю длину, принявшись мучительно сладко задевать бугорок простаты. Вскоре Лукас добавил второй, и пальцы начали смыкаться и расходиться внутри, растягивая стенки входа и мышц, двигались снова и снова, наращивая темп, ритмично трахали, доводя до пика. Я извивался подобно обезумевшей похотливой змее, пытаясь насадиться как можно сильнее и глубже, сбивчиво умоляя не прекращать, Лукас второй рукой вжимал моё плечо в кровать, фиксируя тело и ограничивая движения. — Трахни меня… — я только и смог жалобно выдохнуть. Искусанные губы одновременно саднили и горели, в мозгу пульсировала единственная мысль, которую я озвучил. Я хотел его до одури, до трясучки в конечностях, так сильно, что казалось свихнусь сию же секунду. Он прищурился от удовольствия, словно моя просьба звучала самой сладкой мелодией. Пальцы милостиво выскользнули, на смену им пришёл внушительный член. Его руки перевернули меня на живот и опустились на бёдра, по-свойски притянули к себе, я обернулся и краем глаза заметил проступившую на лице улыбку победителя, самый желанный приз снова вернулся к хозяину. Лукас входил медленно постанывая, давая мне время привыкнуть к размеру. Я чувствовал сильную пульсацию, когда он замер внутри, того и гляди разольётся семенем преждевременно. Он начал двигаться: сначала глубоко и медленно, затем грубо вбивался, входя до конца, распаляя меня всё сильнее. Внутри было тесно, каждое движение члена сопровождалось моими глубокими гортанными стонами. Он безжалостно топил меня, упиваясь беззащитностью и пылкостью, выворачивая наизнанку, заставляя метаться в предоргазменных судорогах. Я был не в силах сглатывать скопившуюся слюну, она маленькой лужицей формировалась на простыни, оставляя тёмные влажные пятна. Он погладил спину вдоль позвоночника, надавил на поясницу, заставляя прогнуться, и завёл обе мои руки за спину, соединяя запястья в капкане своей руки. Когда Лукас взял мой налившийся член в свободную руку и несколько раз провел по стволу, я кончил с громким стоном и выступившими от сильных эмоций слезами, настолько было хорошо и долгожданно. Оргазм был густым и тягучим, опустошающим до капли и одновременно наполняющим чистейшей эйфорией. Милес ещё продолжал фрикции, когда я обмяк и пытался успокоить заходившееся в бешеном ритме сердце. Он кончил с тихим звериным рыком, но не остановился, продляя наступившее блаженство. Он вынул член и дал мне перевернуться на спину, после чего лёг, придавливая своим весом. По привычке я начал гладить его спину кончиками пальцев, вызывая мурашки, отчего Лукас подёргивался, но не просил прекратить, лишь недовольно сопел в шею. Мы лежали так достаточно долго, обнимаясь в тишине и полумраке комнаты, который разбавляла круглая луна, заглядывающая в окно, льющая на пол спальни белый свет. И в тот момент нежности я подумал, может стоит отменить планы и просто остаться здесь?***
Я обнимал Нану крепко, но осторожно, так, чтобы не навредить. Хотя хотелось сжать её до хруста костей от осознания, что это может быть наша последняя встреча. — Ты же знаешь, как сильно люблю тебя? — глухо спросил я. — Конечно, моя тыковка, всё знаю, — она погладила меня по спине и звонко чмокнула в щёку. — Будь осторожен. Возможно мне показалось, или же Нана действительно улыбалась как-то особенно грустно, словно понимала, что через месяц я не вернусь, будто предчувствовала, что разлука продлится гораздо дольше. — Дождись меня. Больше отдыхай и не надрывайся, со следующей недели выйдут помощницы, постарайся по максимуму делегировать полномочия, — жалостливо попросил я. Она утвердительно закивала и мягко улыбнулась на прощание. С отцом и Ренаром я виделся с утра, успел заехать в офис и немного поработать. Рафаэль пошутил про зависть и дал указание привезти Эвелин домой в целости и сохранности, Ренар при нём и бровью не повёл, а когда мы остались наедине, размыто произнёс: — Буду ждать новостей и твоего возвращения, надеюсь, ты меня не разочаруешь. — Сделаю всё возможное, — я пожал протянутую руку и двинулся к лифтам. С Микой прощаться было отдельным удовольствием. Он только вышел из душа: влажные волосы с которых стекали капли воды на грудь и живот, образуя тонкие ручейки, разрумяненное лицо и морозный запах геля для душа дополняли картину. Благо бёдра обернул полотенцем, но я всегда был готов к сюрпризам в стиле эксгибиционизма, это же Микаэль. — Завидую тебе, целый месяц отдыхать от этого дома престарелых, — картинно вздохнул Мика. — Я тоже хочу! — Отец тоже самое с утра сказал. Может, кстати, выйдет и полтора, — хохотнул я. — Приезжай на недельку, жара, песок, Эвелин с хлыстом, м-м-м, божественно. — У-у-у, губа не дура, где полтора там и два! — завистливо протянул Мика. — Два слишком много, да и в июле будет нестерпимая жара, можно расплавиться. — Да ладно, ты живучий как таракан, обычной жарой не взять, — в голосе брата промелькнула ирония. — Что есть, то есть! Ладно, пора выдвигаться, веди себя хорошо в моё отсутствие, — я сдвинул брови и ткнул его под рёбра на прощание, после чего направился к двери. — Да, мамочка, — Мика опустил ресницы и всем видом изображал послушание. — Не верю! — я показал язык и закрыл дверь. Лукас вызвался отвезти меня в аэропорт. Стоя неподалёку от стойки регистрации, мы молча держались за руки, регистрация на рейс заканчивалась, Лукас медлил. Сердце колотилось как бешеное, ликуя и готовясь к новому жизненному этапу. — Не хочу тебя отпускать, — признался он. — Всего лишь месяц. Каждый год уезжаю, должен был уже привыкнуть за столько лет. Не успеешь толком соскучиться, — я ободряюще улыбнулся. — Может мне приехать через пару недель, когда разберусь с рабочими делами? — Лукас, это просто поездка, не наводи панику, — я устало закатил глаза, а внутри нервы превратились в стальные канаты. Только этого не хватало, чтобы всё пошло по другому сценарию. — Главное, чтобы ты не запал на очередного кровососа, — он выгнул бровь и ухмыльнулся. Я проглотил укол и ответил не язвительно, хотя мог бы и имел на это полное право. Вместо этого привстал на цыпочки и легко поцеловал его губы, приправляя фразой: — Какие кровососы, когда у нас всё налаживается? И Лукас просиял. Да, верь мне, у нас всё зашибись, я снова твой и будет именно так, как захочешь, только сейчас нужно принести последнюю жертву — отпустить и потерпеть каких-то четыре недели. Ну же, ну же… Он крепко обнял меня, а затем проводил к стойке регистрации. После получения посадочного талона, мы вместе прошли до следующей зоны проверки документов и только там расстались. Он смотрел, как я скрываюсь за раздвижными дверьми до последнего, и когда я оказался на свободе, захлестнувший восторг не отпускал вплоть до момента, когда шасси самолёта оторвались от земли. На радостях так налакался в дьюти фри, что уснул спустя полчаса от начала полёта и проспал вплоть до пересадки в Торонто. Я летел не просто в другую страну, я поджигал мосты и рушил старые заветы, открываясь новому и неизведанному, молясь всем богам, чтобы тростинка исполнила заветное желание, и Лукас никогда не нашёл меня.