Сердце Манадру

К середине ночи стало легче. Да, теперь Мафату был совершенно уверен, что он не ошибся, и это действительно середина ночи. Правда, не было новой точки отсчета, не за что было зацепиться, чтобы дать себе хоть какую-то надежду размышлениями о скором прекращении течки. Сколько он лежал в своей ужасной комнате? Он не знал. Она перестала греть ему душу за эти несколько дней. Напротив, делала только хуже. Он уже несколько раз порывался попросить, чтобы его перенесли, но язык не поворачивался сказать это. А все потому что он был уверен - именно такая спальня в замке у Манадру. Такая же мрачная, возможно, немного больше этой, но окна в ней такие же огромные. И индиго на стенах наверняка не разбелен. Но, все же, именно такой и представлялась мальчику комната кумира. А вообще, как же так получилось, что омега безнадежно влюбился в него?  Все случилось в день традиционного королевского фестиваля, на который приезжали представители всех стран-союзников. И дроу впервые участвовали в нем после войны. Мафату не мог дождаться фестиваля, все время поглядывал на календарь, каждый вечер старательно перечеркивая прошедшие даты. А все из-за турнира, который каждый год открывает праздник.  Мальчик завидовал своим братьям, которые родились альфами. Сам он не мог даже оторвать от земли ни один из их тяжеленных мечей, и это было так обидно! Старший из них, Афетир, участвовал в состязаниях, и Мафату все время порывался подсмотреть за его тренировками. Тот никогда не отказывал, и мальчик с завороженным сердцем наблюдал за рубящими движениями и резкими выпадами - сокрушительными и демонстрирующими силу.  У Мафату так не получалось даже с простой деревяшкой. Наверное, потому что это был не меч.  Вот почему он так хотел поглядеть на поединки. Пусть он не умел драться сам, он любил с завистливой жадностью пожирать глазами дерущихся, сражающихся и фехтующих. А на турнире фестиваля будут выступать не какие-нибудь случайные вояки, а герои битв и принцы со всех собравшихся стран. Такое зрелище нельзя пропустить. Конечно, мальчик всей душой болел за Афетира.  Но когда против него вышел Манадру, место идола в сердце маленького омеги брат больше не занимал. Быстрые и изящные движения, сравнимые с свистом рассекающего воздух тонкого хлыста, оказались гораздо сокрушительнее и опасней грубых рубящих выпадов брата. За несколько секунд легендарный Манадру обезоружил Афетира и приставил кончик тонкого лезвия к горлу. Если братья любили громоздкое оружие, внушающее страх одним своим видом, то клинок темного принца казался совсем невесомым, хотя, Мафату был уверен, что и его он поднять тоже не смог бы. После поединка Мафату убежал в свои покои, и долго просидел в тогда еще светлой спальне, роняя непонятные слезы. Он чувствовал восхищение, огромный восторг. Это переполняло его, заставляло забыть обо всем другом. И он позорно ревел, потому что больше никак не мог выразить свои эмоции. Так и началась погоня за тенью Манадру. Мальчик знал о нем все (как он думал).  Все легенды и чудовищные выдумки, россказни и слухи - ни одно слово о принце дроу не миновало ушей омеги. И в голове его сложился темный образ бесчувственного воина, которым и являлся Манадру, меняющего партнеров каждую ночь и живущего в огромном готическом замке. Иногда принц приходил в ужас от того, в какого эльфа он влюблен. Да, влюблен - и отрицать это было сложно. Все в замке включая придворных знали об этом. А когда Мафату догадался, что его раскусили, пришел в ужас: а вдруг и принц дроу узнает о его чувствах?  Мальчик боялся этого демона, о котором не слышно было ни единого доброго слова. И он не хотел, чтобы тот посмеялся над ним. Пусть не в лицо, пусть не вслух, а только в своих мыслях. Но сам факт того, что сильный и бесстрашный воин узнает о том, что где-то в светлом королевстве в него влюблен один жалкий сопливый омега, не способный даже поднять меч своего брата, заставлял Мафату скулить вслух.  Несомненно, то, что тот об этом узнает - вопрос времени. Так почему-то подсказывала Мафату его интуиция, да и здравый смысл говорил о том, что его отец не оставит в беде, постарается помочь. Так и случилось.  Дроу явились с предложением о помолвке, а мальчик, распереживавшись, свалился с тяжелой мигренью. И наотрез отказался не то чтобы давать согласие, а вообще спускаться, так плохо ему было. Это - неслыханная дерзость. Осознав, как это выглядело, мальчик разболелся уже по-настоящему. Он - боже! - он отказал Манадру! Отказал! Господи, нет! Но потом он пришел в себя и все встало на свои места. Наконец до него дошел весь ужас ситуации, в которой он оказался. Им, омегам, противопоказана безответная влюбленность. А уж изоляция от объекта обожания и вовсе убивает. Отсюда и частые болезни, одна тяжелее другой... Дроу, конечно, знает об этом. И просто... жалеет? Это ужасно. То, что ему сулил подобный союз - просто отвратительно. Кто он по сравнению с этим легендарным воином? Да никто. Куколка с золотыми кудряшками. Дунешь на нее - и разобьется, как фарфоровая. Он скучный и неинтересный, не умеет фехтовать, как все принцы. А Манадру, он ведь злой, все так говорят. Он просто перестанет обращать на скучного сопляка внимание, и найдет себе кого-нибудь хотя бы в половину такого же потрясающего, как он сам. Придумав все это, мальчик решил, что уж лучше будет всю жизнь один, лучше уж узнает о свадьбе Манадру с другой омегой, чем будет медленно гнить душой, окольцованный с не любящим его идолом. В любом случае, такие как он долго не живут. Много ли он еще протянет? Вот, уже сердце схватывает при малейшем волнении, хуже, чем у старичка. Так и прозябал, и каждый раз вновь и вновь отказывая Манадру, он словно вырывал из груди живой кусок с черной горячей кровью. И корчился ночами от душевных мук, ненавидя себя как самого ужасного врага. Которым себе на самом деле и был... А спустя несколько лун после окончания фестиваля ему на стол положили оповещение о грядущем приеме в замке дроу. Тогда у Мафату особо плохо обстояли дела с учебой - обычно прилежный мальчик, радовавший своих учителей большими успехами, улетел в облака и напрочь растерял усидчивость и внимание. И послание попросту потонуло в ворохе учебных бумаг, которые мальчик разгребал довольно лениво. Поэтому роковой день наступил неожиданно. И прием пронесся словно во сне. Шокированный Мафату снова расхворался по дороге, но собрал в кулак остатки мужества. И зал, и фуршет, и приветственная речь королевы дроу - все было другое, не такое, как дома. Бледный как покойник омега испуганно косился на стены огромного полутемного зала, украшенного тысячами огней, и это было ужасно красиво, даже казалось, что идешь вдоль млечного пути по темному небу. Вокруг было много людей, все переговаривались, и кто-нибудь постоянно подходил  к нему, спрашивая о здоровье отца и состоянии дел в королевстве. А мальчик все старался не смотреть в толпу, зная, что где-то там есть он. Мафату попросту не был готов к случайной встрече. Сердце так колотилось, что шумело в ушах, а ноги под конец начали подкашиваться. Его спутники предложили выйти на длинный балкон, где, должно быть, намного тише и спокойнее, и можно подышать свежим воздухом. Есть такой закон из серии наиболее подлых: самое неприятное случается именно тогда, когда уже расслабился и меньше всего его ждешь. Сказать, что они встретились, было бы, наверное, неправильно. Манадру был на другом конце злосчастного балкона, который оказался таким длинным, что его разговор с стоящим рядом дроу был едва слышен.  Мафату пожалел о том, что попросил оставить его одного, как жалел бы об этом человек, внезапно оказавшийся под завалом. Все тело парализовало от ужаса. Пальцы вцепились в каменную перегородку, отделяющую его от полета в далекую пропасть под замком, и не хотели размыкаться. И если какая-то маленькая часть его сознания и могла смеяться над тем, до какой степени он себя накрутил, что каменеет от ужаса, то и она заглохла, потому что два эльфа внезапно замолчали. Но что же это такое! Нет никакой опасности для жизни, а он трясется так, будто собрался выступать против Манадру в смертельном поединке. Эльфы все молчали, и завороженно глядящий вниз мальчик не видел их лиц, но ему чудилось, что оба в упор глядят на него. А в это время один из них на самом деле незаметно подошел к нему со спины, и аккуратно положил узкие прохладные ладони ему на предплечья. - Ты меня настораживаешь. Отойди-ка отсюда. Мафату долго еще помнил ту холодную судорогу, прошившую его тело, когда он понял, кто отводит его от края балкона. - Ты плохо себя чувствуешь?  Мальчик глядел в пол, он не смел поднять взгляд. Колошматило его так, что, наверное, даже собеседник дроу, оставшийся стоять где стоял, чувствовал это по вибрации каменного пола. Глупо, конечно, но тогда Мафату не знал - то ли это замок сотрясается от подземных толчков, то ли это все же его колотит как в лихорадке.  - Ты слышишь меня? Сколько раз потом Мафату пытался вспомнить, как звучал этот голос! Но даже интонации возвращались в его воспоминаниях непонятными тенями звуков. Его повели куда-то, кажется, обратно в зал. Снова люди, голоса, звон бокалов. Только теперь Мафату словно был под стеклянным колпаком. Как будто издалека до него донесся приказ темного принца: - Отведите его в покои для гостей. Нет, те, что у сада. Да, это первый этаж. Почему-то когда Мафату болел, все самые волнующие воспоминания так или иначе возвращались к нему в тяжелых снах. Да, теперь ему стало легче, тело даже перестало ломать, но беспамятство помогало избавиться от ужасных мыслей. Теперь же они были ясны, и голова была избавлена от мутного морока. Течка, наконец, прекратилась. Как хорошо, что так рано! Более всего на свете его мучили собственные отказы. Как, наверное, больно они бьют по гордости Манадру! Тот точно уже ненавидит его, но он - единственный омега из правящей семьи в десяти крупнейших королевствах. И к тому же - светлый. Самая выгодная партия. Ненавидит. Точно - ненавидит! В уголках закрытых глаз начали скапливаться слезы. Мафату открыл глаза, но веки неожиданно мазнули по туго лежащей на них гладкой ткани. Мальчик в панике прижал руки к лицу, и нащупал повязку на глазах. - Проснулся? - тихо прошептал кто-то. Мальчик почувствовал нежное прикосновение на щеке. - Не пугайся, так надо.  - Кто вы? Вы завязали мне глаза? - Шшш, я тут, чтобы помочь тебе. Мафату почувствовал новое прикосновение к лицу. Нежное и очень приятное. Беспокойство победило в бою с желанием заурчать от удовольствия: - Зачем вы завязали мне глаза? Мальчик дернулся от смутного ощущения того, что незнакомец улыбается. - Чтобы не напугать тебя. - Вы - страшный? - пискнул Мафату, готовый ко всему. Мужчина неожиданно засмеялся красивым смехом. - О, да. Меня все боятся. - У вас что-то с лицом? Послышался тихий удивленный вздох, словно собеседник не сразу понял, о чем говорит мальчик. - А, нет. Шрамы там, ты имеешь в виду? Нет. У тебя все щеки в слезах. Приснилось что-то страшное? Ладони у незнакомца были на удивление ласковые. Они гладили лицо, касались подушечками пальцев закрытых век под повязкой.  Это было потрясающее ощущение - отдаваться ласке мужских рук. - Вы просто некрасивый? Снимите повязку, пожалуйста. Мне с ней намного страшнее. - По-моему, так интереснее. Ты не любишь загадки? - Я боюсь! Скажите, как вы выглядите!  - Вот уж в чем не разбираюсь... Да вроде меня считают привлекательным. Меня же к тебе пригласили. Разве меня пустили бы к тебе, будь я урод? - Вы - альфа? - Ну, с утра был. - Кто вы, скажите, пожалуйста! Мне правда не по себе! И что вы... Что вы... сделаете? - Поцелую. Хочешь? Спросить-то он спросил, но вот шанса ответить не дал. Под веками Мафату мелькнули пушистые облака, потом их закрутил  бешеный поток и порвал на тысячи маленьких звездочек. Незнакомец уже целовал его в губы так, как, наверное, целуют только боги.