Я уже не по-детски пьян, и мысли мои лихи. Не пойму, тебе нужен я или лишь обо мне стихи? Я хотел бы все это слить, не множить свои грехи, Но с тобою хочется вглубь, а не только в верхи.
— Я, дурак, не спросил, как экзамены. — Изо всех сил пытался переключиться на мысли о чем-то обыденном, но снова и снова возвращался к Алессандре и ее женственности, потому что она была великолепна. Когда-то я сказал Ханджи, что время от времени думаю о порно, чтобы возбудиться, но она сказала, что лучше я буду вялым, чем буду представлять порно во время секса. Но у меня всегда была здоровая эрекция и нормальное либидо, просто мы с Зое не подходили друг другу в постели. — Экзамен по французскому сдала на отлично, — с гордостью произнесла Алессандра, — а послезавтра будет последний в этом семестре. — Она нахмурилась, затем выпрямилась во весь свой довольно высокий рост (я был лишь немного выше). — Умница, — восхитился я, искренне радуясь, хоть и беспристрастно. — Ну вот, здесь я иногда сплю, — я пропустил ее вперед в спальню, открывая дверь. — Ничего себе, какая комната! Роскошно! — Восторг пришел сразу. Но спальня и правда производила неплохое впечатление: все в темно-серых тонах, приглушенный свет, широкое зеркало в полстены, огромная двуспальная кровать с серыми шелковыми простынями. Да, я любил немного шикануть. Стохес недешевый город, поэтому и зарплата у меня была соответствующая, как для капитана полиции. Хотя на что я там растрачивался? На обувь, часы, ремонт и гаджеты для квартиры. — Жилье купил пять лет назад. А спальню обставил относительно недавно. Алессандра заволновалась, завертела ножку бокала в руках, принялась все рассматривать, а я тем временем прожигал ее фигуру взглядом не в силах переключить свое внимание на что-то из предметов интерьера. Затем аккуратно поставил свой бокал на стеклянный столик перед зеркалом. — Мечта, а не зеркало, — она также поставила свой бокал, чтобы поправить волосы в отражении. Грациозно выгнувшись, Алессандра уперлась руками о толстое стекло и принялась поправлять макияж, хотя, как по мне, все было превосходно. Мне нравилось все: как она себя вела, как шла, как говорила. Я невольно засмотрелся в ее отражение, поправляя через карман проснувшийся член. Она резко обернулась, увидев, что я смотрю на ее ножки и красивую попу, обтянутую тканью платья. Признаться, со мной такое впервые. Значит, вот он, мой вкус. — Твою квартиру не сравнить с нашей с Пик. У нас зеркала только в ванной и в прихожей, и то — пятьдесят на двадцать. — Ну, вы живете в съемной, тем более, не в очень благополучном районе. Честно сказать, мне не нравится, что ты ходишь по вечерам в темноте. Бесящее место. Я как полицейский не советую там находиться. Черные глаза немного сникли. — Я уже привыкла. У меня нет столько времени и денег, чтобы менять квартиры. Я пожал плечами, а она замолчала. Наступила тишина. Я допил содержимое своего бокала, отправил его назад на столик и присел на кровать. Алессандра продолжала изучать спальню. Я заметил, как она бросила взгляд на край столешницы, где лежали мои вещи — два пистолета в кобуре, наручники, значок военной полиции и пачка сигарет, которых я теперь выкуривал по две штуки в день. О чем она сейчас подумала? Тоже о том, как профессионально я затащил ее на романтический ужин, хотя Алессандра не особо сопротивлялась? Как она вообще согласилась встретиться после того поцелуя во время гончарства. Может, я тоже в ее вкусе? Или ей нравились все же слащавые мальчики-айтишники? А я как вариант... Рука упала на столик. Алессандра прочистила горло. — Это так странно, да? — выронила она. Я флегматично дернул бровями. — Что? — Напоминает киношное свидание, — она царапнула ногтем кожу кобуры. — Понятия не имею, о чем ты. Это мой первый такой ужин, сравнивать не с чем, — я тихо хмыкнул, а на губах Алессандры заиграла улыбка. — Наверное, по классике жанра я должен напоить тебя, а потом мы съедим одну макаронину на двоих, откусывая с разных концов. Встретимся на середине. Да? А потом… Ее губы дрогнули против воли. — Леви, ты всегда такой грубый? И с другими девушками тоже? Да. Собеседник из меня так себе. — С другими девушками я не разговариваю, не считая своих подчиненных девчат. На свидания вовсе не хожу. Алессандра внимательно посмотрела на меня сквозь свои длинные ресницы, и невольно подумал о том, смог бы я причинить боль этому прекрасному созданию, обидев словами или, не дай бог, действиями, если бы она повела себя со мной каким-то подлым образом? Я поднялся с кровати и подошел ближе, коснувшись замысловатого узора на ее платье: — Спасибо, что приняла мое предложение, Але. Она вздрогнула от касания, и ее глаза расширились. — Але? Я улыбнулся ее вопросительному выражению на красивом личике. — Можно тебя называть «Але»? — пробормотал я, забирая пустые бокалы со столешницы. Она не ответила на мой вопрос. — Можно, но… будто тебя что-то останавливает, — она скромно заложила волосы за ухо и направилась к открытой двери. Я выпрямился, поджимая губы в тонкую полоску от некого раздражения, смотря на ее обиженное выражение лица. Алессандра не такая и простая была. Но у меня не хватало терпения на эти девичьи драмы. В течение нескольких недель я спал всего по два-три часа за ночь. Я уставал как собака. Нагнав ее уже в гостиной, я преградил ей путь, одной своей энергетикой останавливая. — Расскажи что-нибудь о себе, — я проигнорировал ее строгий взгляд, ласково подталкивая в сторону столика с едой. — Какой ты была в школе? Что любила делать, чем увлекаться? Алессандра растеряла все возмущение и уселась на диван перед электрокамином и плазмой. Музыка приятно лилась в помещении и разбавляла напряженную обстановку. — Обычной я была в школе. Занималась гимнастикой, читала, хорошо училась. — Мальчишки дергали за косички? — я уселся на диване, пытаясь как можно больше чувствовать комфорт рядом с Але, но излучал только строгость. — Бывало дергали, — она лениво улыбнулась. И я на секунду представил, как на Алессандру, такую красивую и скромную, прыщавые пацаны дрочили в школе. Руки поотрывал бы. — А ты? Дергал девочек за косички? Клацнув языком, пытался вспомнить, что я там дергал в школьные годы, но увы, не мог воскресить в память ни одно женское лицо. Поэтому ответил, что нет. — А твоя семья? В Шиганшине? Она запнулась. Я разлил еще вина по бокалам, Алессандра принялась за ароматные суши из красной рыбы и креветок. Мы сидели на диване на расстоянии метра друг от друга. — Да, в Шиганшине. Хоть у меня очень строгие родители, но как-то отпустили учиться в Стохес. Они очень меня любят и сильно заботятся. Скорее всего, потому что я единственный ребенок в семье, еще и очень поздний. У меня пожилые мама с папой. Папе — семьдесят два, а мама — шестьдесят три. Я улыбнулся. Теперь интересно, как ее родители отреагируют на ухажера своей дочери, который старше на четырнадцать лет. Но мне плевать. Я все сделаю, чтобы нравиться именно Алессандре. Мы выпили почти целую бутылку красного полусладкого, я заметил реакцию на красивом личике: щечки порозовели и глаза заискрились. Затем мы еще поговорили о музыке и о моей работе. Я рассказал несколько интересных историй расследований убийств, поведал немного о прежнем браке, о коллегах, а точнее — о Мике, а потом Алессандра попросила чаю к пирожным. — Расскажи теперь ты хоть что-то лично о себе, Леви. О своей семье. — Не хочу, — я обошелся короткой улыбкой, отпивая еще немного вина. — Ты потрясающий говнюк! Ты обо мне знаешь уже все, а о себе молчишь. Зачем ты так? Я чувствую себя наивной дурочкой. — Говнюки нравятся девушкам больше, — вырвалось у меня. Ведь так и было. Женщины желали, чтобы я их трахнул как говнюк, а не как паинька. — Не в этом случае, — она разозлилась. — Ты меня зовешь на ужин и нифига о себе не рассказываешь, кроме увлечений и работы. Благо, что я хоть квартиру твою увидела. Я вот, дура, все вещаю. Смена атмосферы по щелчку. Что тут ответить? Только правду. Все увертки уже были ни к чему. И я сердито отбросил салфетку в сторону. — Ну что ты хочешь знать обо мне? Как я ходил в школу? Так я туда почти не ходил! Что я родился в публичном доме? Что моя мать проститутка, а отец неведомо кто? Что? Или что мне нечего было в детстве есть? Я знал реакцию Алессандры заранее, она испуганно попятилась от моих слов. — У меня не было нормальной семьи, я не знаю, что такое семейный ужин, отдых с родителями на озере и прочее, — продолжил я. — После смерти матери меня взял к себе на попечение дядя, брат мамы. Вот он меня воспитал, а потом привел в полицию. И теперь я капитан и начальник отдела расследований департамента военной полиции Стохеса. У меня суровый подход к работе, я не лоялен к полицейским и детективам, служащим под моим руководством, но иногда с сочувствием отношусь к жертвам преступлений, которые расследует мое подразделение. О своей бандитской жизни решил умолчать. Она молчала. Я тоже замолчал, смягчился, словно, выговорившись, мне стало легче. — Боже, я совсем забыла! — внезапно воскликнула Алессандра, схватившись за сумку справа от себя. — Что ты там ковыряешься? — резко выпалил я, пристально глядя, как девичьи пальцы шерудят в сумке. — Нашла! — она взмахнула рукой и передо мной показался маленький подарочный пакетик. Кажется, не запечатанный. — Ты мне уже сегодня порядком объяснил, что не любишь свой день рождения, но я все-таки хочу это сделать, напомнить, Леви, о твоем празднике, — она протянула мне презент. — Только не смейся. Я совершенно серьезно достал из синего пакетика запечатанный серебряный брелок со своими инициалами «Л. А.» С ума сойти нахрен. Впервые мой день рождения проходил безоблачно и даже счастливо. — Стоп, а как ты все-таки узнала? — Дело в том, что я живу с девушкой, которая встречается с твоим подчиненным Жаном. И вот Пик помогала ему с подарком для тебя. И поэтому я знаю. Она вдруг рассмеялась, видимо, от вина. Я усмехнулся. Какая же она была ласковая, нежная, милая. Она не проигнорировала мой чертов день рождения. Это стоило учесть в наших отношениях. Я отпил из бокала, и мой взгляд остановился на ее красивом личике. Еще недавно я даже и не думал кого-то приглашать в квартиру, кроме девушек с низкой социальной ответственностью. Да и в целом, у меня столько боли и одиночества накопилось внутри, рана от потери матери до сих пор щемила. Немного подавшись вперед, я решил поцеловать Алессандру в щеку, но она как-то механически дернулась, что я коснулся не скулы, а губ, и произошел короткий поцелуй. Углубляя поцелуй, наши тела прижались друг к другу, и Алессандра уперлась ладонями в мою твердую грудь. Вся кровь мгновенно прилила вниз. И ниже. Рациональное мышление начало покидать эту комнату. Она непроизвольно облизнула губы, и я как примагниченный проследил за этим движением. — Але, — пробормотал я, поддевая ее нос своим. Легко и невесомо, будто пощекотал пером. Но дальше не пошел, продолжая заглядывать в черные глаза. Будто ожидая чего-то, спрашивая. Если бы я первый поцеловал какую-то другую барышню, более опытную и постарше, спорю, она через минуту уже скакала бы на моем члене. А в данном случае мне приходилось попотеть. Я подался вперед и впился в мягкие губы, жадно сминая их. Нужно было сделать это еще несколько фраз назад, а может, еще в спальне. О боги, Алессандра издала глухой стон, ее губы без промедления раскрылись навстречу. Пальцы конвульсивно сжали мою рубашку на груди. Я, обычно напористый и агрессивный, никак не попытался сделать поцелуй жестче. Послушно подстроился, продолжая неспешно играть с ее языком во рту. Когда забрал свою девочку к себе на колени, мое сердце размеренно и спокойно билось совсем рядом с ее бешено стучащим сердцем, на белой шее проступила пульсирующая венка. Алессандра оборвала поцелуй, растерянно ворочая головой. Я откинул голову назад и посмотрел на нее. — Спасибо за подарок, он прекрасен, — я опустил голову и прижался к манящей пульсирующей венке губами. Ответом стал рваный выдох. Продолжая дорожку поцелуев вниз по шее, руками сжал тонкую талию. Я с ума сходил, мой свинцовый стояк конкретно упирался в ляжку Алессандре. Удача пришла из неоткуда — я нащупал на спинке молнию и принялся ее расстегивать. Немного приоткрыв застежку, ладонью заскользил по бархатной коже под платьем. И снова поднял голову, чтобы запечатать губы. Она забросила руки мне за шею и притянула к себе. Но тут же протестующе замычала и отстранилась. — Нет, нет, не могу, — ее тихий шепот согрел кожу шеи. Мои поцелуи продолжались, как бы заставляя Алессандру передумать, но она окончательно мне запретила. Дерьмо. Я на мгновение закрыл глаза, убирая руки от нее. Раскатал губу, называется. Уж подумал, что скоро моя квартира заполнится горячими стонами. — Прости, — выронил я, нервно переставляя посуду на столике и собирая использованные салфетки в пустую коробку из-под суши. — Вызови мне такси. Уже поздно, мне нужно готовиться к экзамену, — пробормотала Алессандра, поправляя на себе платье. — Какое такси, я тебя сам подвезу. Еще раз повторюсь, что не позволю ей выскользнуть из моей жизни ни за что на свете. Сегодня она боялась меня, а завтра перестанет. Теперь я пожалел только о том, что рассказал о себе. Мое детство определенно напугало милое создание. — Хочешь, помогу тебе убраться? — предложила Алессандра, ей было неловко. — Нет, — отрезал я. Через десять минут я освежился водой в умывальнике и поправил своего приятеля в брюках, немного подождав, закрывшись в ванной, чтобы член окончательно смягчился, пока Алессандра рассматривала ночной Стохес из окна десятого этажа.***
— А родители знают, что ты ужинаешь со мной? — я пропустил ее в машину, стоявшую на парковке, и поправил букет в руках. — Нет, конечно. Я взрослая девочка, могу сама выбрать, как провести вечер. Я ничего не ответил, лишь серьезно взглянул. И правильно, что родители не знали. Я был уверен, что они доверяли своей дочке. Ее целомудренное поведение виднелось издалека, а вот целоваться она умела очень даже нескромно. Мы быстро доехали до района, в котором жила Алессандра, постольку машин в это время дня не так уже и много набиралось. Город светился новогодними огнями, а возле подъезда моей спутницы темно, полночь не за горами, и я не хотел, чтобы такую красавицу кто-то обидел. В подъезде было тихо, и мы замерли возле двери, никак не решались прощаться. Алессандра глупо улыбалась, а я решил не медлить, притянул за талию ближе к себе и вновь впился в губы требовательным поцелуем. Скорее всего, из-за охмелевшего состояния Але прикусила мою нижнюю губу зубами, несильно потянула и, дождавшись моего хриплого выдоха в ответ, заставила меня, потрясающего говнюка, надолго заткнуться, рассмеявшись мне в рот. С нее будто слетели невидимые зажимы. Она больше не стеснялась меня. Сложно сказать, что ее удерживало тогда в моей квартире, она не объяснила свое поведение. Но, зная женщин вдоль и поперек, я почему-то был уверен, что она никогда не спала с мужчиной, боялась, что я брошу ее на следующий день после секса. Но сейчас, стоя на полутемной лестничной площадке мы целовались долго и медленно, и никто нам не помешал. Я держал в правой руке пакет с пирожными, цветы и целовал Алессандру. И был счастлив. — Леви, все, я пойду, — мы прервались, и я в последний раз коснулся ее губ, механически отдавая ей сладости и букет тюльпанов. Я улыбнулся. — Да, конечно. Скорее всего, встретимся с тобой в день, когда у тебя экзамен. — Алессандра одобрительно кивнула и открыла ключом дверь. С ней очень хотелось быть рядом. И делать все, на что хватит фантазии. Только профессией обзавелся опасной. Примет ли Алессандра мой образ жизни, не знаю…***
Серая пластиковая папка медленно проехала по столу, подталкиваемая моими двумя пальцами. Мик перевел взгляд с чашки в своих руках на меня. Его поза в кресле все еще была расслабленной: идеально начищенный ботинок на одной ноге заброшен на колено другой. Но серая папка заставила насторожиться. — Кто он такой? — спросил Эрвин. Я отбросил карандаш, тот прокатился по развороту блокнота, упал на стол и остановился. Откинувшись на спинку кресла в кабинете у Эрвина Смита, я устало зажмурил глаза. — Контрабандист, марлиец из Либерио, — произнес я. — Занимается контрабандой кодероина из Парадиза, опиума и марихуаны. Разумеется, таможенники с ним заодно. Они и на этот раз полагали, что он проводит обычный груз. Владеет стрип-клубом в Либерио. — А это что такое? — спросила Ханджи, беря мой листок со списком фамилий — Я нарыл. Это люди, которые работают на нашего подонка на Lamborghini, они, к слову, очень профессиональные копы: Порко Галлиард, Марсель Галлиард, Райнер Браун и Бертольд Гувер. — Меня волнует знаешь что, Леви, — Смит поднялся с кресла и подошел ко мне, я вопросительно сдвинул брови. — У твоего курсанта и у нашего преступника одна и та же фамилия — Йегер. — Хм, — выдохнул я. — Ты же мне доверяешь, Эрвин? — Как самому себе. — Я на целый гребанный час закрылся в своем кабинете с Эреном и целый час допрашивал его с пристрастием, какого хуя у него и у Зика Йегера одна и та же фамилия. В итоге он реально не знает. Он разнылся и нихрена не понимал, что происходит. — Так как будем действовать? Наряд в Либерио? — спросила Ханджи. — Парень действительно не виноват, что у него такой родственник, или кто он там ему… — Нет, позволь мне этим заняться. Я возьму лучших своих полицейских, и мы на несколько дней уедем в Марли, прозондировать почву. И ты, четырехглазая, тоже, кстати, поедешь со мной. Работы на меня навалилось дохренища. Я разрабатывал план встречи с Зиком Йегером. Едва находил время, чтобы просто спросить, как дела у Алессандры. За эти два дня после встречи с ней я спал, чтобы не соврать, всего четыре часа. Даже не знал, смогу ли увидеться с Але после ее экзамена. И никогда не думал, что оправдываться в сообщениях так сложно. «Мне пора бы уже привыкнуть к твоей работе, или вовсе не привыкать», — высвечивалось сообщение Алессандры на ярком экране моего смартфона. Блядство. А вдруг не судьба мне быть с этой девушкой, я ведь ночами пропадаю бог весть где, ловлю преступников? Мне даже поспать нормально некогда, не то что заняться сексом. Но, послав судьбу куда подальше, я сказал Алессандре, что встречусь с ней, где бы она ни была. Она расстроилась еще больше, когда я сказал, что мне нужно уехать на пару дней в Марли. — Я все равно Новый год праздную с однокурсниками, — с обманчивым безразличием выронила она, когда я вызвался проводить ее и прогуляться вдоль кофеен и торговых точек в ее районе. — Ну, прекрасно. — И с кем ты едешь в Марли? — С Ханджи и со своими подчиненными. — Хорошо, — спокойно ответила она, глядя под ноги. Черные носы лакированных ботинок быстро мелькали на тротуарной плитке, а потом Алессандра вдруг выпалила: — Леви, мы с тобой видимся, по сути, раз в две недели. Ты больше времени проводишь со своей бывшей женой и другими девушками, чем со мной. Что за нахрен? Я издал нервный смешок. Меня буквально разорвало. — Ты не представляешь, насколько глупо сейчас это прозвучало, Алессандра. Остановившись, я посмотрел на нее с таким взглядом, как смотрел на меня когда-то директор школы, когда я дрался или курил, а затем как соседский старик за мои многочисленные попытки мошенничества в его доме в Подземном городе. Я бы ни за что не заставил бы ревновать Алессандру, даже если бы под дулом пистолета Хитч Дрейс вынудила меня украсть ее девственность, которую вряд ли она при себе имела. — Это кто тебе такое, блять, нашептывает обо мне? Жан? Или ты каким-то образом видишь во мне гулящего? От раздражительности я достал сигарету из пачки и вставил в зубы. Из-за недосыпа я закипал, как старый самовар. — Все, давай не будем ссориться. Просто я нервничаю: диплом, экзамены… А сил не осталось. Каждое утро с одним и тем же чувством еле поднимаюсь. Отпустили бы уже выпускную работу писать, столько всего лишнего задают делать. Все какое-то опостылевшее. — Я и не ссорился, — я прижал ладонь к ее щеке. На этот раз Алессандре удалось не вздрогнуть, но она все еще была напряжена. — Я дойду сама, — отстранившись, она двинулась дальше. Еб твою мать, женщины всегда такие сложные? Или все-таки я давал повод ревности? Дело в том, что я был чертов сукин сын, беспроигрышно влиял и на женщин, и на мужчин. Но с Алессандрой-то себя не сравнить. Ее я ревную намного больше… Она, скорее, принадлежала к тем девушкам, которые сильно нравились богатым развратным хуям. До подъезда оставалось десять метров, и я решил оставить ее в покое. Стоял за углом и курил. А спустя минуту чуть не подавился дымом, услышав в подъезде крик и ругань. — Эй, твари, отпустите девушку, джентльмены так себя не ведут, — шикнул я, ворвавшись в подъезд. — Животные, одним словом. И говорить тут не о чем. Алессандра стояла в углу с расстегнутым на распашку пальто и обтирала кровь, сочившуюся из губы. Ее телефон лежал в метре от меня, разбитый. — Ты кто еще такой? — двое местных накуренных ебарей решили грязно поприставать к моей девочке. — Капитан полиции Леви Аккерман, — я шмыгнул носом и быстро достал из-за пояса пистолет, передернул рамку затвора и аккуратно вернул пистолет обратно за пояс во взведенном состоянии, припугнув их, одного уложил мордой на пол, а второй бросился бежать наверх по ступенькам. — Сука, доигрался, — достав из кармана брюк небольшой ножик, я метнул его в сбегающего. Лезвие попало в ногу, и тот с криком упал, грязно выругавшись. Выиграв пару секунд, я позвонил в отдел и вызвал наряд по нужному адресу. — Леви… — хрипло ахнула Алессандра, скривившись от представшей сцены. Краем глаза я видел, как она осторожно приближалась ко мне, пока я наручниками приковывал урода к лестнице. Але остановилась позади меня, и я ощутил, как ее трясло. Кровь на ее губе и слезки на щеках заставили меня еще больше возненавидеть себя за свою слабость. — Сегодня переночуешь у меня. Иди к машине, — строго заключил я.