***
Чтобы Алессандра не слышала, мы вышли из квартиры покурить. Я условился с Конни, что он сегодня должен переночевать в моем жилище, признавшись, что моя любимая в положении и ей нужна помощь. — Ах, у вас будет ребенок, капитан? — заботливо и радостно воскликнул он. — Как чудесно! Пеленки-распашонки, это все занятно! — Заткнись, идиот, никому ни слова. Это пока никого не касается. — Есть, капитан. Я никому не скажу. — Просто говорю тебе, чтобы ты не позволял ей поднимать тяжелое, физически переутомляться. Смотри, чтобы ей было комфортно и уютно, чтобы она раньше ложилась спать, больше отдыхала. Если ей нужно сходить куда-то, то предложи сопроводить, но если она не желает твоего присутствия, то не приставай, понял? И последнее, у Алессандры сейчас очень переменчивое эмоциональное состояние. Будь снисходительным. И смотри мне, Конни, я ревнивый. С чем черт не шутит, кривой взгляд — и евнухом у меня станешь. Я понимал, что ее настроение больше зависело от меня, а нет от беременности, но что поделать, Спрингеру я этого не собирался говорить. — Я все понял, капитан, — он затушил сигарету в пепельнице. — Будет сделано. Ваша женщина — лишь ваша женщина. В спальне, когда я ушел собирать вещи, мы с Алессандрой долго целовались. Меня прям странно начало возбуждать то, что в квартире мы находились не одни. Неприлично, бесстыдно и сладко. Какое упоительное занятие! Потянуть бы ее на себя и заполучить, но увы, дела превыше всего. Але, казалось, саму заводила вся сложившаяся ситуация: она принялась ласково водить рукой по моей налившейся кровью плоти, гладить и сладко сжимать через ткань белья. Когда расцепились губы и руки, она сказала: — Надеюсь, меня больше никто не обидит. — Сомневаешься в моих способностях? Малыш, я все понимаю. Тебе всего двадцать три года, я сам виноват во всех твоих бедах и несчастьях. Ты слишком молода, чтобы обращать на меня-уебка внимание. К слову я добавил еще, что оставлю и свою, и машину Кенни на парковке. Если понадобится, Алессандра сможет взять какую захочет. Затем, когда она вышла варить кофе для Конни, я начал складывать необходимое оружие из потайного шкафа, где у меня хранилось личное снаряжение. Я осознанно вложил два совершенно разных пистолета и винтовку, штурмовую винтовку, стреляющую патронами 5,56×45 мм и спроектированную таким образом, чтобы ее было удобно носить с собой. Арбалета только не хватало… Зато у меня имелся дуэльный пистолет девятнадцатого века, мне когда-то подарил его Кенни. Постреляться бы с Зиком на дуэли и пристрелить собаку к чертовой матери — вот был бы сочный кайф!***
Расставание со мной Алессандре далось непросто, а мне и вовсе трудно. Я не знал, когда вернусь из Марли и вернусь ли вообще. Но я являлся, по сути, профессиональным спецназовцем, поэтому Эрвин смог легко отпустить меня одного в Либерио. Она даже не захотела или не решилась на меня взглянуть, когда я вышел из квартиры. Она не сказала мне «пока», ничего. Обрадованный тем, что она проведет этот вечер не одна, я решительно отбросил мысли об Алессандре и нашем будущем малыше и встретился со Смитом. Я договорился пересечься с ним в одном из его излюбленных мест. Он неизменно назначал встречи где-нибудь в подвальчиках тихих районов Стохеса, словно прятался от своры преследовавших его тайных агентов. Но я все же предложил разговор в машине. Мы долго беседовали, а потом он отвез меня к границе Марли, где я сел на поезд и добрался за полчаса до Либерио.***
Вода стекала по моему затылку. Я, не двигаясь, стоял под душем с закрытыми глазами, опершись руками об кафель в дешевом однозвездочном отеле на краю Либерио, где ночевали в основном проститутки и дальнобойщики. В моей голове все еще играла мелодия песни Рода Стюарта «I Don't Want To Talk About It», которую я услышал в такси. Я решил так, как считал нужным. Я убью Зика, убью его и поделом. Теперь уже точно. Я не оступлюсь, знаю, что делать. Этот бородатый ублюдок должен заплатить за то, что посмел коснуться Алессандры. Как представлю, что его грязные клешни касались зефирной кожи Але, ее мягкой роскошной груди, живота, бедер, блевать хотелось. А как подумаю, что он совал свою мерзость ей в рот, мне тут же хотелось накормить Йегера дерьмом. Моя сладкая домашняя девочка не заслуживала такого отношения. Да никакая девушка не заслуживала насилия над собой. По крайней мере, я так считал. Я вышел из душа и завернулся в полотенце. По моему телу еще стекали капли воды, когда я вернулся в комнату и положил сумку на кровать, чтобы достать оружие. Среди шмоточного барахла на дне нашелся мой служебный пистолет. Проверив магазин и предохранитель, я положил его на ночную тумбочку. Затем достал Walter и привинтил к нему глушитель. Еще мне следовало просмотреть записную книжку Эрвина с нужными адресами и телефонами в Либерио. Первое место — ночной клуб Зика. Собравшись, через час я вызвал такси, а через два часа заведение должно было закрыться, и я поджидал Йегера внутри, потягивая дорогой шот с водкой. VIP-зона пустовала. Я имел в виду, что не видел там ни дружка Зика Райнера Брауна, ни самого владельца заведения, бородатого очкарика. Видимо, им не до ебли сейчас, скорее всего, дела были посерьезнее. Или все-таки до ебли, только где-нибудь на яхте в окружении баб и моего бывшего подчиненного полицейского Эрена. Услышав, как кто-то за моей спиной изъявил желание выпить виски, я осторожно обернулся. В баре нашелся нужный напиток для человека, которого я раньше видел по фотографии, когда тщательно исследовал окружение Зика — это был Порко Галлиард. Я узнал его по рыжеватому андеркату и смазливому оскалу. Когда он выпил, к нему подошел еще один олух, похожий на него, словно брат. Они принялись разговаривать. Второй сообщил Порко, что намерен купить небольшую художественную галерею и переоборудовать ее под салон современной марлийской живописи. Художники, мать твою! Кто это вообще обсуждал в ночном клубе? — Прекрасное северное освещение, залы хорошо оборудованы. Надо только заново окрасить стены и сделать основательную уборку. Как ты смотришь, Порко, на то, чтобы Зик стал моим партнером в этом деле? — Ему понравится, определенно. Правда сейчас его другое интересует — младший брат. Завтра они на кольцевой болиды тестируют. Ты ведь знаешь, Марсель, босс любит автогонки. Автогонки? Занятно. Мне хотелось узнать поподробнее. Следовательно, я решил, что подожду Порко в тихом безлюдном месте после клуба — пускай расскажет мне о Зике подробнее. Мне повезло, в центре Либерио было тихо и безлюдно. Мне повезло еще потому, что младший Галлиард ушел из клуба раньше, а я поджидал его со стороны черного входа. Там была его машина. Я подошел к нему сзади, бросился на него всем своим весом, толкнув в стекло витрины, — он врезался туда лицом. Я вцепился в Порко: в его глазах застыл ужас, а из носа пошла кровь. Он был одновременно и напуган, и изумлен. Взяв его за рубашку, я встряхнул его с такой силой, что правая ее половина оторвалась и осталась у меня в руках. Под рубашкой у него была еще футболка. — Ну, свинья, где твой босс? — шикнул я, поморщившись. — Кто ты, блять? — Конь в пальто, Леви Аккерман, капитан полиции Стохеса. — Твою мать, так это ты тот самый Леви Аккерман? — выронил он и выплюнул кровь. — Узнал, тварь? — он дернулся — в страхе что ли? — Не рыпайся! — Чего же не знать самого опасного человек на Парадизе. — Где Зик? — Я пнул его ногой — раз, другой, третий, — не знаю, почему он не защищался. Движения его были неловкими, вместо ребер он закрыл руками лицо, может быть, боялся за свою смазливую морду, не знаю. К тихому кварталу подъехала машина, из нее вышел Марсель, бросая фразы, пытаясь узнать, кто я такой, но тут же получил пулю из пистолета с глушителем в ребро. — Ярость Зика кажется игрой, пародией, жалкой копией мужской решимости причинить зло, а вот моя ярость — это поистине страшно. Говори, где он? Казалось, что Галлиард даже не понял, что его брата сейчас подстрелили, но он злобно выронил: — Расслабься, Аккерман, не до тебя Зику, — хриплый голос протрещал, как поленья в камине. Я встрепенулся и вскинул голову. Оказывается, все это время меня внимательно изучали. Как бабочку на булавке. — Ему не до тебя, — Галлиард вновь повторил, затем вяло отмахнулся и дернул бровями. — Он по пятницам участвует в Формуле 1, это его хобби. Зик днем катается на болидах, спорткарах, любит кольцевые автоперегоны. Найдешь его там — встретишь свою смерть, сука с Парадиза. — Благодарю и хлебало завали уже, — я выстрелил снова, только уже во второго Галлиарда. Морщинки в уголках моих глаз не дрогнули. Губы не шевельнулись. Но мир вокруг замер, поскольку я понял, что если расскажу Алессандре, что убиваю людей из прихоти, она уйдет от меня навсегда. Как опытный полицейский, я оставил тела убитых на заднем сиденье автомобиля Марселя. Пускай местные копы думают, что мафию убила другая мафия.***
Гоночная трасса пролегала вдоль фруктовых и обычных деревьев, а чуть дальше простирался лес. Я арендовал черный седан и отправился на поиски Зика. Выключив зажигание, я вынул ключ и замер в нерешительности. Моя голова была наполнена мыслями об Алессандре, к которым примешивалось довольно сильное чувство вины. Вот недавно только возгордился тем, что стал абсолютно честным с ней, однако скрывал от нее громадную часть своей жизни. Я даже не спрашивал ее о книгах, которые она читала, хотя мне было очень любопытно, и не допытывался о дипломной работе в университете, которую она писала. Моя жизнь была полной противоположностью ее жизни. Ради всего святого, она даже не могла держать нормально в руках пистолет, не говоря уже о том, что ей пришлось бы иметь дело с нападающими на нее людьми, которые преследовали бы ее по всему миру, если бы пронюхали обо мне. Мне казалось, что я был загнан в угол. Если не сказать ей правды, то однажды она все узнает и рассердится на меня. Если сказать, то она, черт побери, ни за что на свете не захочет быть со мной и считать меня отцом нашего ребенка. В то же время я искренне думал, что не смогу двигаться дальше без нее. Поэтому понимал и искренне принимал все ее обиды на себя. Я не семейный, каким так мне хотелось стать, но разве это помешает мне любить ее и иметь семью. Через двадцать минут я оказался на трибунах. На кольцевой трассе мимо меня проносилось болидов шесть, не больше. Как баловство. И я вдруг ощутил себя озадаченным. Машины явно казались более высокого класса, чем на Парадизе. Ну, может и не двигателями, но их состояние было намного лучше. Я стоял на высокой трибуне, прячась за солнцезащитными очками, и курил айкос. Интересно, какая тачка Зика? Явно самая уебочно-понтовая. Я понял это, когда у финиша остановились два болида, прям как с иголочки или с завода, на кузовах ни единой царапинки, диски блестели так, что глаза могли ослепнуть, а резина, даже с моего места было видно, что новая. Галлиард не ошибся, Зик катался здесь. Йегер-старший вылез из болида и снял шлем. Под шлемом он стянул подшлемник и сразу надел очки. А из второго спорткара появился и младший гребаный братишка Эрен. Они пожали друг другу руки, обнялись и вышли с трассы, пока их машинами занимались механики. Неужели наш малыш Эрен начал карьеру гонщика-кольцевика? Насколько я знал, стоимость одного карта в зависимости от гоночного класса и фирмы-производителя превышала три тысячи условных единиц, кроме того, нужно было иметь штуки три запасных моторов — это дополнительная колоссальная трата. А шины — как стоимость моего Mondeo. О запасных частях и топливе говорить не стоит. Но Зик не станет экономить на братишке. — Отличная трасса и отличный картинг, ребята! — бросил Эрен и направился к выходу, наверное, в раздевалку. Найдя момент, когда Эрен отделится от Зика, я пошел в сторону раздевалок. Мне необходимо было поговорить с бывшим подчиненным. — Кто дал тебе право распоряжаться чужой жизнью, ты, вычурный вымесок? — я появился из тени пустого коридора, когда Йегер, довольный своей сладкой жизнью с братом, не убирал улыбки с лица. Нас не должны были услышать. — Капитан? — он запнулся. Рука застыла на замке гоночного комбинезона. Он нервно поправил волосы, собранные на затылке. — Как вы тут?.. Что вы здесь делаете? Он оглянулся по сторонам. — Приехал посмотреть на твои гребаные яйца в Марли, гнусный подонок! — Я был спокойным, слегка прищурился, чтобы контролировать Эрена. Им было еще так легко управлять. — Тебе же дали место в полиции Шиганшины, чего же ты тут прохлаждаешься? — Капитан, вы же видели, я не создан для полиции, — отрывисто прозвенел голос. Так и хотелось эту рожу размазать по асфальту, чтоб с кровью нахер. Кого он из себя возомнил? — А для чего ты создан, уебище? Кататься на спорткарах с братишкой? Для этого создан? Принимать участие в его мерзких делах и нюхать дорогой кокс? Или девушек обижать? Я же вижу, что ты под веществами сейчас. Он механично шмыгнул носом и откашлялся. — Капитан, все не так, как вы думаете. Я вам искренне благодарен, просто… Так вышло. — Поговори мне еще тут! Благодарен он! Как ты посмел вообще меня так подставить. Я всегда тебе помогал в работе, а ты… Видимо, моя доброта оказалась слишком напрасной. Эрен стоял в метрах пяти от меня и не дергался, как первоклассник на допросе, отданный во власть матери или меня, капитана, единственного человека, которого он когда-то уважал. Его руки были сложены в замок, свисая на поясе. Глаза бесстрашно смотрели в мое лицо, а мимика не выражала ничего, кроме титанической покорности. — Зик Зиком, но я не хочу тебя больше видеть, Эрен. Никогда. — Я развернулся, чтобы уйти, потому что больше не мог говорить из-за легкой дрожи в голосе, но Йегер остановил меня последней фразой. — Я лишь сказал, что Алессандра ваша девушка, больше я ничего не говорил Зику. Я не думал, что он так поступит с… ней… — Не думал он… Не думал, потому что ты нахрен занюханый коксом. Да у тебя и без наркотиков редко когда мозги включались. Роскошной жизни захотел? Я хотел было уйти вновь на трибуны, но еще один голос остановил меня. — Капитан Леви! Какие люди и без охраны? Или охрана все же имеется — по периметру трассы, а? — Зик шел по коридору в халате, из‐под которого торчали подкачанные голые лодыжки. Обут он был в тапки с логотипом Формулы 1, а на шее белоснежное полотенце — придурок, одним словом. — Я один. — Леви Аккерман, я уже боюсь тебя, — протянул он и поправил очки на носу, — все боятся тебя: бандиты, мелкие сошки, чиновники, политики, женщины, в том числе Эрен, а теперь еще и я! Весь Стохес и Трост ходят под тобой! Да что там Стохес и Трост! Весь Парадиз! Все пресмыкаются! Но я не буду, не хочу. Мне лень. Вот же ублюдок. Зик умел вертеть языком, как баба базарная. Ему под стать только Кенни. Вот были бы потрясающие дебаты. — Моя невеста мне все рассказала, — серьезно выронил я. — Значит сообщение дошло по адресу, — произнес он и встал рядом с Эреном. — Даже узнал, когда день рождения у Алессандры, дьявол! Йегер-старший во все глаза смотрел на меня с таким выражением, будто у меня выросла еще одна голова. Он никак не ожидал моего присутствия в Либерио. — Она такая молоденькая, — продолжал я. Мой взгляд-металлик видел Зика насквозь. — Я бы не стал! Я бы не тронул ее! Но когда увидел Алессандру (Эрен познакомил нас на озере), я пропал, захотелось самому прикоснуться к аккермановскому совершенству. Капитан, признайся, долго искал такую великолепную девицу? Бриллиант, не иначе. Я вскипел и тут же прыснул обжигающим сердце ядом в Зика: — Позорник! Только и умеешь совать свой испачканный шлюхами член порядочным девушкам в лицо. Тебе должно быть стыдно за то, что ты говоришь! И братца своего настраиваешь! — я презренно взглянул на Эрена. Он стоял в стороне и молчал. — О, я не заставлял Эрена ехать со мною в Марли, верно, брат? Его решение, он взрослый и очень умный. Твою мать, мне надоели эти все подростковые разборки, я взбесился до чертиков и бросился на Зика. Если бы не Эрен и какой-то проходящий мимо гонщик, я бы разбил лицо Йегеру в три счета. — Блядский капитан Леви! — Зик выплюнул кровь на пол, поправляя халат. — Давай завтра встретимся тут, на гонках, на болидах или возьмем спорткары для свободной трассы, на твое усмотрение, и тогда все проявится, кто есть кто. Я не играюсь в разборки с пистолетиками. Я пригладил выбившиеся с челки волосы и, согласившись, кивнул.