***
POV/Алессандра Вечер тянулся долго и приятно, что не могло меня не радовать, поскольку отвлекало от насущных проблем. Но в то же время заставляло печалиться, ибо половина дня прошла в моих рассказах Пик обо всем, что случилось со мной — с нами — с начала июля. Мы долго кружили на машине по Стохесу. Хитч, как и обещала, ушла быстро из кафе, настояв, чтобы я, если нужно, позвонила Конни. Я предложила Пик переночевать в нашей с Леви квартире, она радостно согласилась и больше не стала выпытывать у меня про Йегера, ей хватило того, что она услышала о том насильственном вечере. — Брат Эрена — подонок, в принципе, как и Эрен, — выронила Пик. — Мне даже не удивительно. Помню, как они с Жаном постоянно ссорились. — Не повезло Леви с подчиненным. Было бы глупо врать себе самой, пытаясь убедить себя в том, что забыла о том ужасном насилии. У меня до сих пор во рту ощущался привкус мерзкой горьковатой спермы Зика, которую глотала, а потом выплевывала. Сделать вид, что ничего не было? Но я же давно не ребенок и способна отвечать за собственные поступки. — Понимаю тебя, Алессандра, — едва слышно произнесла Пик. Однако я и не настаивала на понимании. Мою боль брал на себя только Леви. Какое-то время мы ехали молча. Тони Брэкстон что-то пела о разбитом сердце. Дворники монотонно двигались вправо-влево, поскольку после жары начался дождь, не сильный ливень, но и не мелкая морось. Я гнала от себя назойливые мысли о Леви и воспоминания о Зике. Хотела продолжить разговор и о Жане, но он не клеился. Однако Фингер поделилась со мною своими переживаниями, от которых не могла до сих пор избавиться. — Мы спали вместе, вместе читали книги, я помогала Жану писать статьи по работе, правила ему документы. Но сейчас меня охватили чувства ревности и зависти, мне стало противно. Разве я хуже этой Микасы, которую он обрюхатил? Да, я не владею профессиональным полицейским оружием, я не такая смелая и сильная, как она; да, я невысокого роста, но у нас с Жаном все было хорошо. Все прекрасно. — Пик, он бабник, и этим все сказано. Забудь. У него и после Микасы будет миллион девушек. Ты же сама говорила, что перед тем, как встречаться с тобой, он с кем-то быстро расстался. — Мне хотелось успокоить подругу, утешить, не делать больно. Я взволнованно отвлеклась от темы: — У меня есть дома классный блокнот, я тебе подарю. И орехи в меду, а еще всякие вкусности, Леви купил. — Орехи в меду — это очень вкусно и полезно, как раз для беременных, — улыбчиво заметила Пик. — Но прости, что вновь возвращаюсь к той злосчастной теме, потому что то, что сделал с тобою брат Эрена, ни в какие ворота не лезет. Этот Зик Йегер просто тварь. Я, будучи родом из Либерио, не понаслышке знаю, кто он такой. Коп, который торгует кокаином. Меня обдало холодом. — Теперь я понимаю, почему мужчины убивают за женщин. Я просто талант притягивать подобных мужиков. Я улыбнулась, хотя мне было не до смеха. — Вспомнить только Вилли Тайбера, — Пик тоже поддержала меня улыбкой. — Да, а если серьезно, то с начала наших отношений с Леви я думала, он шутит. Но когда Аккерман действительно начал за меня заступаться, морды бить моим обидчикам, готов был в универ ехать, когда мне один хмырь по спецкурсу влепил трояк, я поняла, какой он. И вот сейчас — помчался в Марли. Кому рассказать — не поверят, но Леви такой. Знаешь, мне иногда кажется, что его мне как будто подарили. Он знает все мои волнения и переживания. Да, я мучаюсь иногда с этим «подарком», но очень его люблю, люблю больше всех на свете. Я так его не любила, когда мы начали встречаться. Да, Леви противный даже со мной, но у него свои травмы, которые я принимаю с пониманием. — Ответственный пацан, судя по всему. Я кивнула, и Пик тяжело вздохнула, представляя, что мне пришлось пережить. — А мог бы просто испугаться ответственности. — Я с трудом заставила себя снова улыбнуться. В виске ощутимо забился пульс. Кажется, полторы недели назад меня перенесли в параллельную вселенную и не выпускают обратно. Неподалеку от нашего квартала мы заехали за пиццей, взяли «Салмон», а затем добрались до парковки, где я оставила машину, и пошли в квартиру. — А что с учебой ты планируешь? Будешь ходить на пары? — спросила Пик, когда мы уже были дома, и я ставила на стол еду. — Хотелось бы, я даже на курсы собираюсь вернуться в конце августа, — между тарелками и чашками для кофе я включила телевизор. — Ну, надеюсь, если беременность позволит. Надо же закончить учебу. Три месяца осталось. — А свадьба когда? Я без ума от твоего помолвочного кольца, где Леви такое купил? Можем сегодня погуглить свадебные платья. — Пик, дорогая, я даже родителям еще ничего не сказала о беременности. Я не сказала ни о Зике, ни про то, что Леви уехал в Марли. Мне сейчас очень тяжело. Я не знаю, что мне делать… Какая свадьба!.. Чувство неопределенности витало в воздухе. Я ощущала его, даже когда все вроде бы шло гладко, но утешала себя тем, что это всего лишь любопытство моей лучшей подруги. Со мной ничего подобного не происходило раньше. Я не утратила самоконтроля, и мир вокруг, несмотря на творящийся ужас, не лишился для меня реальных очертаний. Я знала, что, скорее всего, худшее позади: Леви сможет вернуться в целостности и сохранности. Он знал, что делает. Но сейчас я была не в состоянии здраво рассуждать. Я только касалась своего еще плоского живота, напрочь забыв о близких и окружающих. Для меня все как будто перестали существовать. Даже Пик, моя подруга, которой я доверяла и любила, ушла на второй план. Я жаждала Леви. Даже с беременностью все так нежданно-негаданно произошло. — Ну правильно, Леви в таком возрасте, что ему уже нужны дети, а ты, Але… — она шутливо выдохнула. — А я попала под горячую руку. — Ты попала под горячий член. Мы рассмеялись. Мы говорили долго, кушали, пили кофе и сок. Я наелась, словно поросенок. Чувство голода меня часто начало переполнять из-за положения. Сейчас, в тишине квартиры, рядом с подругой, я в первый раз за все три месяца пыталась объяснить кому-то свои чувства, впустить кого-то в мир, в котором существовала. — Раньше я думала, что плохие вещи случаются и проходят, как детская болезнь. Но как я ошибалась. — Знаешь, это ты тот самый «подарок» для капитана Леви, — вдруг сказала Фингер. — Это тебя ему подарили. Кого он может найти лучше? Жан как-то рассказывал, что у него была пассия и такая противная, как и сам Леви, наверное. Ну для периодического перепихона, конечно, сойдет, а вот для рождения детей… — Боже, Пик, да не думала я беременеть от Аккермана. По крайней мере сейчас. — Окей, тогда… Ребята, а вы знали, что такое презерватив? Я перевела взгляд от подруги на экран телевизора, где сейчас показывали клипы. — Нет, а что это? — я растянула губы в улыбке. Мысли лихорадочно заметались в поисках правильного ответа. — Так вышло, не у всех получается так быстро. — А если Аккерман таким способом хочет удержать тебя подле себя? Чтобы ты ни влево, ни вправо, лишь его только была, а? — Не думаю, мы так ссорились из-за этого всего, ужас. — Во всяком случае, малыши — это хорошо, — сказала Пик, — а теперь отдохни немного. Она уложила меня к себе на плечо, и я уснула. Фингер не спала и присматривала за мной, как за ребенком. Нет, за усталой беременной кошкой.***
На следующий день звонок в дверь заставил вздрогнуть. Пик утром уехала на работу, я сегодня решила отдыхать. Однако мысли все больше и больше бестолково роились в голове — от Леви не было ни звонков, ни смс. Беглый взгляд на часы на стене — слишком поздно уже для визитов. Я никого не ждала сегодня, разве что… Конни? Леви… Я тут же вскочила на ноги с кровати и поспешила к двери. Увидев знакомого человека, я распахнула ее перед ним. На пороге стоял водитель господина Аккермана — Густаво. — Добрый вечер, Алессандра. Едва я успела поздороваться, как мне на телефон позвонил Кенни. Со своей обычной непринужденностью он начал рассказывать мне в трубку, как хочет со мной и моими родителями отдохнуть на семейной вилле на краю Парадиза. Я обиделась, апеллируя тем, что мне сейчас вовсе не до отдыха. Еще один спаситель выискался. Я тревожилась за Леви и за родителей. — Собери вещи, Густаво тебя привезет ко мне. — Кенни, вы смеетесь надо мной? — Тебе показалось, солнышко. Я подалась назад от Густаво, которого из вежливости пригласила зайти в квартиру, но, прищурившись, вперила взгляд в него. Максимально внушительно. — Что с Леви, вы узнали что-то? — вновь спрашиваю я господина Аккермана. — Всему свое время, мы его увидим. Не трать время на бесполезный треп, собирайся. Леви — это бесполезный треп? Боже… Как с ним можно разговаривать? — А родители мои? С ними все в порядке? Я так разволновалась, что у меня сдавило грудь. — Я предложил им отдохнуть со мной.***
POV/Леви Так тяжело было приоткрывать глаза. Чертовски тяжело. Легкий полумрак и тупая боль во всем теле — это все, что я мог почувствовать сейчас. Сквозь открытое окно я ощутил проникающий прохладный ветерок и услышал, как долетали отголоски чьих-то разговоров. Я что, в лазарете? Вдруг перед собой я увидел Ханджи и ее толстые минусовые очки. Тишина, повисшая, казалось, целую вечность назад, нарушилась. — Капитан очнулся! Он жив! — провизжал где-то слева Сашин голос. — А я что, был мертв? — Только сейчас понял, что голову сдавливала повязка, и я не мог пошевелиться. — Да живой я, живой. Чего уставились? — Леви, как ты? — наконец спросила Зое, касаясь моей руки. — Где Зик? Что с ним? По палате прошелся то ли смешок, то ли ухмылка. Лишь Ханджи не удивилась. — Чего ухмыляетесь? — выплюнул я. — Мы думали, вас интересует, что случилось с вами, — в углу стоял Жан, я слегка коснулся его своим взглядом. — Вот так покатались на тачках в Марли: Йегер-старший вообще с фатальным исходом, а вы будто в рубашке родились. Капитан… — Зик погиб?.. — бесцветно пробормотал я. Логика и ощущение реальности покинули чат. И зачем все здесь — по-прежнему ни малейшего понятия не было у меня. — Леви, у тебя разбитая голова и сломано четыре ребра, два пальца на правой руке, сильный ушиб мышечных тканей обеих ног, ну и кое-что по мелочи, — заключила Ханджи. — Это все результат ваших детских покатушек. — Детских? Ммм… — строго протянул я, вспоминая ту опасную трассу. — Хоть мужское достоинство цело? — Там — да, — выдохнула Зое. В палате находились почти все мои коллеги и подчиненные, с оружием, в полицейской форме, усталые, но счастливые, поскольку я жив, я спасен. Ханджи с Миком мне рассказали все в подробностях, что произошло после того, как я потерял сознание. Они поведали мне, что сразу же умчались в Марли по приказу Эрвина. Я долго не мог оценить их поступок правильно, но поскольку я еще жив и был в состоянии дышать, то вновь преклонялся перед Смитом. Эрен сбежал. Райнера взяли под стражу, отправив на Парадиз. Некоторых людей Зика мои подчиненные просто убили, а некоторые скрылись безвозвратно. Я правда был в шоке от происходящего. Зик погиб… Погиб! Это и местью не назвать — самоубийство, не иначе. — Представьте, капитан, прихвостня Йегера, этого Райнера Брауна, вывели из полицейской машины в Стохесе, словно он не наркоторговец, а просто превысил скорость, как минимум, — рассмеялся Жан, поправляя в палате свою лошадиную прическу. — Его так боялись. Хитч пришлось разбить любимую чашку Конни, чтобы Райнера посадили в камеру. Видимо, известность Зика Йегера и Брауном и их материальное состояние внушали некие опасения. — Несколько офицеров нашего отдела делали ставки на то, как быстро появится адвокат в дорогом костюме и с большим портфелем и примется грозить исками и увольнением, а потом всем раздавать по дешевке кокс, — заключила Микаса. Я не увидел пока округлого живота под ее формой, но как она могла ехать в Марли в положении? Ладно, это же Микаса. — Твою мать, короче… — Я открыл было рот, но тут же забыл, что хотел сказать. Голова начала побаливать, а под ребрами будто кто-то рукой ковырялся, так противно было. — Сколько времени я здесь. Где я вообще? — Тебя латали в Марли, — отрывисто сказала Ханджи. — А сейчас ты в больнице, в Стохесе. — Сколько времени прошло? — Уже как пятый день. — Столько?.. Я столько не звонил любимой! Я столько виноват. Комок в горле застрял, и я понял, насколько возненавидит меня Але. — Алессандра… — прошептал я. — Она не знает, — сказал Жан. Когда все вышли, я остался наедине с Миком. Он как раз-таки мне все и рассказал, что моя Алессандра ничего не знала, что сейчас она у Кенни на вилле. Сейчас нас разделяли километры, километры непонимания, обиды и любви. Я почувствовал, как внутренне напрягся и сжался, словно пружина, от того, как на все это дерьмо отреагирует она. Мне не нужно было быть рядом, чтобы видеть, как Алессандра закусывает нижнюю губу, как растерянно поправляет волосы левой рукой, как сильнее сжимает телефон в руке. Я слишком хорошо ее знал, мог предугадать любую реакцию на те или иные свои слова и поступки. Я уже привык к слезам и истерикам, но был совсем не готов к тому, если Алессандра лишь кивнет в ответ на мои слова и поступки, закусывая губу и складывая руки на груди. — Но зачем такие жертвы, Леви? — произнес Закариас. Я коснулся своей небритой пятидневной щетины, задумавшись. — Это личная вендетта, друг. Мик подал мне телефон, и я набрал своего дядюшку, впервые позволив себе слабину, боясь расставания с Алессандрой.