Тёмное королевство: начало пути

      Его разбудил пинок в бок. Мышцы затекли и спина сильно ныла. Но он ничего этого не чувствовал. Его сознанием овладела другая боль. Вот он сидит за столом и доедает пирог с яблоками — и вдруг с улицы доносится крик Титана. Дальше всё происходило как во сне. В стены дома впились горящие стрелы, и когда Джоран выбежал во двор, Титан уже был мёртв, а Ребекку раздевали какие-то мужчины. Воин в чёрных доспехах ударил его кулаком по лицу, сломав нос и выбив зуб. Упав на колени, Джоран почувствовал, как его горло начали крепко сжимать. Выбиваться не было сил, и воздуха не хватало. Вместо крика с губ лилась кровь, привкус которой до сих пор ощущался. Ещё один удар пришёлся по животу. Крики сестры оглушали. Очередная пара стальных ударов заставила его сдаться, но силы ему вернул последний крик Ребекки. Ублюдок перерезал ей горло. Дикий вопль сорвался с окровавленных губ, и, уложив на землю нападавшего, Джоран ударил его камнем, поднятым с земли. Кинувшись к сестре, он споткнулся и проехался на животе. Парня подняли двое громил в тёмных шлемах с чёрными перьями на макушке. — Смотри, какой здоровый и крепкий, — хохотнул один из них. — Его можно будет продать.       Из горящего дома, босая, выбежала малютка Дина. Она плакала и звала на помощь. Наездник промчался мимо неё. Взмах меча — и голова малютки покатилась вдоль стены. Тело с глухим стуком упало на землю. Рядом догорал Титан. Ребекку, голую, повесили на яблоню, с которой они срывали плоды. Затем чей-то удар погасил в его глазах свет.       Теперь Джоран ехал в повозке, связанный цепью, пожираемый и душевной, и физической болью. Какая была сильнее, парень не знал. Тело горело, а душа желала уйти на вечный покой.       Его разбудил тот светловолосый ублюдок, что изнасиловал Ребекку. Лицо его было круглым, и несколько морщин уже украшало лоб. Губы тонкие, практически незаметные, а зубы немного выпирали. — Пить хочешь?       Говорить было трудно, и поэтому Джоран просто плюнул на сапог мужчине, за что и получил пинок в живот. — Влейте ему в глотку воды, чтобы не подох, а после врежьте пару раз! — махнул он рукой.       Жидкость была холодной, и от этого на месте выбитых зубов словно бы образовалось ледяное пламя. Стоило Джорану допить, как воин с родинкой на щеке влепил ему хорошую затрещину.       Ехали они до самой ночи и устроили стоянку в поле. Привязав парня к невысокому деревцу, мужчины сели вокруг костра. Они не походили на обычных солдат из города и Карателей тоже не напоминали. Вино пили, только чтобы согреться, не держали девушек для утех. Отчего-то Джорану вспомнились сказки матери о Тенях.       «И накрывала тьма город. И прятали родители детей в домах. Но ничто не спасало от Теней. Их плащи — ночь. Их шлемы — крылья. Их души — пропасть, бездонная и чёрная».       Прошло полночи, и воины легли спать, оставив на страже всего двоих. Будь у него те силы, что раньше, он бы смог одолеть их. Но нет, сейчас он и стонать от боли не мог.       Когда солнце взошло, ему удалось заснуть. Но мужчины, заметив это, разбудили Джорана. Кинув парня в повозку, они тыкали его палками, стоило ему задремать. Пытка продолжалась до следующей ночи. Он обделался, и теперь штаны пахли мочой и калом. Его живот ныл от голода, и ребро, скорее всего сломанное, дало о себе знать.       Поутру Джорану скормили корку хлеба и заставили парня выпить кружку воды. И так продолжалось несколько недель (иногда ему давали мясо, чтобы сохранять товарныый вид - силы.). Наконец они остановились рядом с высокими белыми мраморными стенами. — Добро пожаловать в твой новый дом, — хлопнул его по плечу предводитель отряда.

***

      Слуги работали без устали, готовя замок к приезду «дорогих» гостей. Эльзу с утра причесали и умыли, а к обеду стали наряжать. Для неё сшили синее платье. Цвет девушке однозначно не шёл, но их мать знакомилась с отцом в одеждах такого же цвета.       Изначально принцесса закрылась в своей комнате и отказывалась от еды. Но через три дня голод взял своё, а решение отца не изменилось.       Сам Эдвард оделся лишь за несколько минут до ужина. Его наряд включал шёлковую белую рубашку, жилетку с золотой вышивкой, брюки и высокие чёрные сапоги. Предстоящая помолвка не огорчила Эдварда (в отличие от многих служанок): он заранее для себя решил, что будет изменять жене, пока та не подарит ему ребёнка.       Воздух был наполнен ароматами приготовленных блюд. Задержавшись у двери, открывающей проход в спальню сестры, принц поправил волосы. — Сестрица, сегодня важный день! Тебе предоставлена возможность выбрать себе жениха. Не разочаруй отца — выйди за какого-нибудь толстого старикана!       Эльза прошла в коридор. Девушка никогда не отличалась особой красотой. У неё была самая обыкновенная внешность. Но сейчас из принцессы сделали невиданного монстра с большими синими бантами на талии, голове и запястье. Её щёки пылали от пудры, а губы стали ярко-розовыми. — Ненавижу Восточное королевство за то, что там изобрели косметику, — пробурчала она, невольно поправив кудри. — А по мне, ты выглядишь мило. Эти кудряшки… С ними ты похожа на овечку. Как их сделали? — Эдвард намотал один локон на палец, за что получил по руке. — С помощью горячего прута.       Взяв сестру под руку, принц повёл её по каменной лестнице вниз. Вблизи звучали громкие голоса и музыка. Когда они подошли к высокой дубовой двери, Эдвард склонился к Эльзе. — Представь, что всё это — игра. Будет проще.       На возвышении стоял длинный стол, за которым уже сидели гости. Принц и принцесса вошли в зал под медленную, но торжественную музыку. Эдвард должен был сидеть по правую руку от отца, а сестра — по правую руку от него. Так и было.       Король о чём-то беседовал с рыжеволосым человеком, имевшим аккуратно подстриженную бородку. Правитель из династии Лан был высоким, любящим выпить мужчиной. Он ел немало: второй кусок пирога для него словно был ломтиком яблока. Но при этом государь был худ как смерть. Брат, точная его копия, едва прикоснулся к еде. Изредка попивая из кубка, мужчина пристально наблюдал за остальными гостями.       Когда Эдвард сел на место, в зал вбежали шуты и стали смешить людей. Кто-то жонглировал, кто-то танцевал с собакой. Эльза разговаривала с дородной дамой, сидевшей рядом с ней. Большое лицо женщины блестело от пота, а глаза-бусинки уже не могли ни на чём сосредоточиться от выпитого вина.       После бараньих ножек и пирога на стол поставили пирожки с капустой и жареных поросят. Эдвард и сам выпил немало. Пригласив на танец дочь какого-то графа, парень кружился с ней по залу. Наверное, следовало бы сначала пригласить будущую жену, но Эдвард так и не смог её найти: за столом было слишком много незнакомых людей. — Тебя не учили манерам, братец?       Сестра прокружилась мимо принца вместе с юношей в синем камзоле. — О каких манерах ты говоришь, сестрица? — наигранно удивился он. — Я о том, что сначала танцуют либо с сестрой, либо с невестой.       Усадив девушку, с которой он танцевал за стол, Эдвард разорвал «сладкую» парочку, и синий камзол отправился искать себе новую пару. Эльза позволила Эдварду вести, и брат с сестрой начали движение. — Скажи мне, сестрица: неужто ты решила выйти замуж за этого чурбана? — Признаться честно, братец, я вообще пока ни за кого не решила выйти: они все либо слишком старые, либо страшные, — она глубоко вдохнула, сдерживая смех. — А Лорд-Поросёнок тебе не нравится? — он бросил взгляд на толстого мужчину за столом. — Ну что ты! Его толстые щёчки меркнут на фоне удушливого запаха лука, источаемого Маркизом-Змеем. — Какая же ты привереда! — чмокнув Эльзу в щёку, Эдвард ускорил ритм.       Когда принц выбился из сил, он передал сестру Лорду-Поросёнку. Та показала Эдварду язык из-за массивного плеча и скрылась среди танцующих пар.       Король о чём-то говорил с Рэнгом и даже не обратил внимания на подошедшего сына. — Отец, если ты не будешь против, я отправлюсь к себе. — Но ненадолго. Я хочу, чтобы ты был здесь к десерту.       В комнату принц не пошёл. Миновав стражу и служанок с кувшинами вина, Эдвард оказался во дворе. Тирон осушил кружку с пивом и, увидев юношу, улыбнулся почти беззубым ртом. — А, ваше высочество! Простите, что не встаю: боюсь упасть и наблевать на ваши дорогие сапоги.       Эстер продолжал петь песню о рыцаре, побывавшем в плену у Тёмного Мага. Наверное, это была единственная песня, которую знал парень. — Мне тоже пива. — Не побрезгуешь? — хохотнул Тирон, почёсывая устроившуюся в ногах собаку за ухом. — Наливай! — Эдвард расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. — Слышал, тебе женят на слепой принцессе, — старик протянул принцу кружку. — Слыхал я также, что девка хороша собой. — Не знаю. Я ещё не видел её. А тебе кто рассказал? — Тимма. Хорошо, когда твоя дочь работает служанкой: все секреты замка узнаёшь первым, — Тирон вдруг нахмурился. — Мне кажется, она в тебя влюбилась.       Хлебнув пива, Эдвард пожал плечами. Он избегал взгляда старика. — Может быть. В замке в меня много кто влюблён. — Я хочу тебя попросить об одной вещи. Не откажи пожилому человеку, — мужчина странно посмотрел на принца, и тому захотелось сильно опьянеть, лишь бы не замечать этого. — Ты же знаешь, Тирон: я выполню любую твою просьбу, — улыбнулся он. — В своё время я научил тебя и Эстера пить, рассказал, как ладить с женщинами. Со мной ты убил своего первого зайца, — последовала короткая пауза, и юноша почувствовал, как взмокли его ладони. — Обещай мне, Эдвард, что ты и пальцем не тронешь мою Тимму. Обещай мне. — Обещаю, — в горле пересохло, и парень тут же отпил пива. — Мог бы и не просить. Я знаю, что она твоя дочь и что ты сильно её любишь. — Спасибо.       Облегчение отразилось на лице Тирона, и он погладил собаку по голове.       «Обещание я дал только сейчас и больше не прикоснусь к ней. И что это я так волнуюсь?! Она сама полезла ко мне в кровать. Насильно её никто не брал! Да и Тимма ничего не расскажет: она постыдится, что раздвинула ноги».       Убедив себя в том, что его совесть чиста перед Тироном, выпив ещё одну кружку пива, и пропев пару песен, Эдвард привстал. Возвращаться туда желания не было, но его нос уже отчётливо ощутил запах сладких пирогов, говорившем о наступившем часе. — Пожалуй, я пойду. Отец сказал быть к десерту.       Ответа не последовало, и парень быстрыми шагами пересёк двор.       Гости уже прекратили танцевать, а слуги вносили большие блюда с пирожными, тортами и фруктами. Вот Эльза взяла себе клубнику в шоколаде, а отец отрезал кусок лимонного пирога. Стоило Эдварду подойти к столу, как в зале наступила тишина. Король, улыбаясь, встал со своего места и, подойдя к сыну, положил руки ему на плечи. — Весь вечер, Демьян, вы прячете от нас вашу прекрасную дочь. В зал внесли самые красивые творения поваров, и нам бы хотелось лицезреть чудо Запада — милую Лариану. — Она стесняется, — Демьян вытер рот шёлковой салфеткой. — Дочь моя, невежливо заставлять принца ждать.       В самом конце стола зашевелилась фигура. Эдвард видел её, но не обратил внимания, решив, что это просто гостья со стороны Запада. В сером плаще с меховой отделкой, словно призрак, к ним, неслышно ступая, подошла девушка.       Искра, нет, пламя охватило сердце принца. Ещё секунду назад он помнил множество вещей, начиная с имени сестры и заканчивая названиями королевств. Сейчас весь его разум вмещал только имя «Лариана». Эдварду показалось, что он смог запомнить каждую её черту: рыжие огненные волосы, спадающие до тонкой талии, большие карие глаза, молочную кожу, сливающуюся с белым платьем, облегающим её грудь. Но стоило принцессе неуклюже поцеловать руку его отца, как юноша заметил тонкую пелену на её глазах. Взгляд был стеклянным и неживым.       «Она никогда не сможет меня увидеть, а значит, не сможет и полюбить».