Тёмное королевство: начало пути

      «Это только кошмар. Сейчас ты проснёшься в своём шатре, и всё будет так, как раньше».       Но проснулась она в кровати с шёлковыми простынями, в белоснежной сорочке, в обществе двух смуглых служанок. — Сегодня вы должны выглядеть безупречно, — улыбнулась девушка, стоявшая ближе к Дориане.       «Кровь моих друзей и на ваших руках!» — Вы едете на прогулку с королём, — сказала вторая, взяв в руки платье.       Циркачка послушно кивнула и, словно всё ещё пребывая во сне, погрузилась в ванну, наполненную горячей водой.       С кошмарной ночи прошло много дней. Она не считала их. Лучшим лекарством от боли оказался панцирь, в который девушка спряталась.       «Лишь правда заглушит горечь переживаний».       «Правда? Заглушит? Он солгал! Все они врут!»       Когда её привезли в замок, Дориана чувствовала только усталость и странную пустоту. Её отвели в комнату, из которой она не выходила до сегодняшнего дня. Компанию девушке составляли одни служанки. Но она могла обойтись и без этого. Спала циркачка плохо, ела исключительно из необходимости и говорила, только когда её спрашивали о чём-то.       На завтрак ей подали овощной салат, сыр с хлебом и кувшин с вином. Вкуса пленница не почувствовала. Пока она допивала, служанка заплела ей две косы. Затем циркачку нарядили в синее платье с чёрными лентами.       На улице стояла жара, и капли пота покатились по вискам. Дориана села на лошадь и, ударив пятками, поскакала к саду, где её должен был ждать король. Его Высочество уже был на месте. Лёгкая серая рубашка была надета на тело мужчины, а старые сапоги будто бы достались в наследство от предыдущего правителя. — Надеюсь, вы ни в чём не нуждались, — кивнул он подъехавшей девушке. — Ваша Милость, вы были добры ко мне, — сквозь зубы выдавила циркачка. — Вы не будете против, если мы проедемся по лесу? Там прохладно, — это прозвучало не как вопрос.       В лесу и правда оказалось свежее. Ветви деревьев скрывали солнце, и полумрак опустился на лицо девушки. Дориана прикрыла глаза. Она почувствовала смолистый аромат елей, услышала, как шелестят крылья птиц и как море бьётся о скалы. — Вероятно, я должен был спросить о вашем душевном самочувствии, но ответ мне и так известен.       Девушка посмотрела на спутника. Сейчас перед ней словно бы был другой король. От серьёзного безразличного мужчины не осталось и следа. Смуглое лицо выражало усталость, а под глазами виднелись тёмные круги. На долю секунды Дориана сжалилась над королём, но тут же одёрнула себя. «Он убил твою семью и друзей!» — Не буду докучать вам речами и допрашивать вас, как моя любимая жёнушка. — Вы ведь её не любите?       Эти слова вырвались у неё прежде, чем девушка успела обдумать их.       «Торан всегда говорил, что у меня язык без костей и что когда-нибудь я за это поплачусь».       Король приподнял брови, и его губы дрогнули в улыбке. — «Любовь» — слово странное. Иногда мы говорим его людям, к которым ничего не испытываем, а бывает, что не можем сказать тем, кого действительно любим, — мужчина повернул коня в сторону моря. — Чем старше становится мир, тем больше обесценивается это слово. Скажите, Дориана: скольких может любить один человек? — Немногих: родителей, мужа или жену, детей, друзей. — Всего одного. Лишь раз в жизни мы можем полюбить по-настоящему, и счастливчики те, кому это удалось и чья любовь взаимна. Почему я назвал жену любимой? Потому что так было удобнее. Мне не повезло: я никогда не любил в истинном смысле, но свою супругу я ценю. Она подарила мне сына, была верна и всегда давала мудрые советы.       Дориана не знала, что сказать. Речь короля заставила девушку ненадолго забыть о горе и погрузиться в раздумья. Шум моря приближался, и вот они выехали на побережье. — Что вы знаете об этом лесе, Дориана? — То, что он самый большой в мире. — Можно и так сказать, — мужчина изменил курс, продолжив движение уже вдоль реки. — Лес, через который мы проезжали, соединяет все королевства. Он не прерывается даже на несколько метров, огибает Запад и Восток, охватывает Север, заслоняет часть Юга от солнца. — Может быть, этот лес бесконечен? — девушка сжала поводья крепче. — Мы же видим его начало на Юге. — Может, это как луч в геометрии. Имеет начало, но конца у него нет. — Я рад, что вы знаете геометрию. Для человека, росшего в цирке, это непозволительная роскошь.       Утро переросло в день. Они добрались до места, где брала начало череда порогов Смертоносной, погубившей немало людей. — Река опасна. Лошади её боятся, — сказала Дориана. Тело наездницы вдруг сковало непривычное напряжение. — Я рад, что вы понимаете, где опасно. Но на этом наша прогулка завершается, — король спрыгнул с лошади и помог спешиться Дориане. — Ещё тогда, в шатре, моя жена рассказала вам, для чего вы нам нужны. — Да. Вы хотите раскрыть планы своего незаконнорождённого сына. Но какова в этом моя роль, я так и не поняла.       Когда он прикоснулся к ней, девушка подавила желание ударить мужчину. — Ваша задача, милая Дориана, — влюбить его в себя или хотя бы сделать так, чтобы он вам доверился. О каждом его шаге нужно докладывать мне. Если всё пройдёт удачно, я вознагражу вас. — А если нет?       Король только обвёл взглядом берег реки, словно пытаясь убедиться, что рядом никого нет. Но ответа так и не последовало. — А почему я должна вам помогать? — циркачка ругала себя за такую наглость, но ничего не могла с собой поделать. — Потому что вы хотите жить, как и любой нормальный человек.       «Либо повинуйся, либо умри». — Сегодня он будет охотиться неподалёку от устья реки. Там вы и должны будете с ним встретиться. — Чтобы добраться до устья, потребуется полдня, — нахмурилась девушка, осознавая сложность этого дела. — Есть более быстрый и верный способ.       Король толкнул её в реку. ***       Джоран слышал о Востоке только от матери. Но её рассказам было не под силу передать величие королевства Селицип. Белые мраморные стены, казалось, упирались в небо, ограждая королевство от внешнего мира. Чтобы сюда попасть, можно было воспользоваться двумя ходами: пройти через лес или войти в главные ворота. Ворота охранялись круглосуточно. Через лес же проводилась работорговля.       Рядом с работорговческим ходом уже собрались другие продавцы. Джорана поставили в один ряд с прочими рабами, а сами стали ждать покупателей. Тело жутко болело, сил говорить не было, один глаз заплыл. Время тянулось медленно. Ряд подневольных постепенно редел.       Когда солнце начало заходить, к их «лагерю» подъехала тележка. Её везла лошадь настолько худая, что присутствовавшие здесь рабы казались на её фоне толстыми богачами. Управлял ей человек невысокого роста в заплатанном плаще. Капюшон скрывал его лицо, из-за одежд нельзя было различить телосложение. Спрыгнув, незнакомец достал из кармана небольшой мешочек и двинулся вдоль ряда. Некоторые смотрели на него испуганно, другие вовсе не обращали внимания. Один из продавцов крикнул: «Ты себе разве что их дерьмо сможешь позволить!» Человек проигнорировал эти слова.       Он дошёл до конца линии, в которую выстроили товар, не взглянув ни на одного из рабов. Затем он точно так же прошёлся второй раз. Джоран почувствовал исходящий от него запах жасмина. В третий раз человек остановился напротив мальчика. Тощий и бледный, от отшатнулся от покупателя. Вытянув руку в кожаной перчатке, человек провёл пальцами по грязным пепельно-русым волосам. Мальчик зажмурился и задрожал от страха. Незнакомец указал на тележку, но тот не сдвинулся с места. Тогда к ним подошёл продавец мальчишки. — Прежде чем его забрать, тебе придётся заплатить.       Человек потёр пальцы, как бы спрашивая жестом: «Сколько?» — Ему недавно исполнилось тринадцать. Он неплохо поёт, трудолюбив. Пожалуй, две серебряные монеты.       Человек развязал мешочек и достал один золотой. Продавец жадно облизнул губы. — А ну, ступай! Теперь у тебя новый хозяин.       Мальчик кивнул и неровными шагами пошёл к тележке. Приезжий обошёл ряд в четвёртый раз и остановился рядом с женщиной. Она прижимала к груди годовалого сына. Человек указал на женщину и одобрительно кивнул, потом показал на сына и отрицательно замотал головой. Подошёл седовласый старик в красивой разноцветной рубашке. — Ей тридцать. У неё уже трое детей помимо этого сопляка. Те тоже были мальчиками, крепкими и сильными. Всех продал! Я бы на вашем месте подумал и взял бы её с сыном.       Покупатель повторил свои жесты. Женщина прижала ребёнка к себе и заплакала. — Не разлучайте меня с ним, прошу! — Заткнись!       Старик отвесил ей пощёчину, и та упала на колени. — Без мальца она выйдет в серебряную монету.       Человек достал золотую монету и, всучив её продавцу, указал женщине на тележку. Она продолжала плакать и молить, и лишь после того, как бывший хозяин наградил её новой пощёчиной и забрал младенца, рабыня пошла, куда ей было велено.       В пятый раз человек остановился напротив Джорана и указал на него. К ним подошёл один из воинов. — Сильный. Он стоит две золотые монеты.       Человек достал пять. Парень разместился против мальчика, рядом с рыдающей женщиной.       Незнакомец ещё купил молодую девушку со шрамом на спине и красными от слёз глазами и мужчину с выбитым передним зубом. «Однажды я найду вас и вы ответите за всё».       Гнев не ослаб, но теперь Джоран пытался подавить его, чтобы привести мысли в порядок и продумать дальнейшие действия.       Ночной вид королевства отвлёк пленника от размышлений. Яркие огни, разноцветные шелка, мраморная отделка строений на фоне чёрного неба завораживали. Певцы, разместившиеся на огромной деревянной сцене, пели песни о любви. Девушки в красно-жёлтых шароварах с обвившимися вокруг их конечностей змеями танцевали танец живота, а юноша с татуировками глотал огонь. Всё это смешивалось в одно целое, в бурю красок и звуков, вызывающих экстаз.       Если ты не раб, конечно.       Повозка ехала неторопливо, и Джорану удавалось разглядеть даже мельчайшие подробности.       У фонтана из чёрного мрамора сидели девушки и пытались выловить золотых рыбок.       «Им повезло: они хороши, здоровы, а самое главное — свободны». Мальчишка-раб тоже смотрел на всё это с открытым ртом. — Как здесь красиво! Днём такого не бывает.       Парень понял, что мальчик тут уже не в первый раз. — Не обольщайся, — мужчина с выбитым зубом изрядно шепелявил. Его светло-рыжие волосы были коротко подстрижены, а под правым глазом красовался шрам. По телосложению он уступал Джорану, но ростом был выше его на полголовы. — Эта сказка существует только для свободных людей.       Девушка с заплаканными глазами поправила своё рваное серое платье и неуверенно посмотрела на спутников. — Мы ведь не должны здесь быть. Мы же не рабы, — её голос охрип то ли от долгого молчания, то ли от слёз.       Мужчина окинул её взглядом, полным отвращения, и, пнув ногой мальчика, закинул руки за голову. — Объясни этой девице, почему мы здесь. — Потому что мы слабые и стоим не дороже ослиного навоза, — он опустил глаза, и его бледное лицо покраснело. — Мне так говорят с пяти лет, когда отняли у матери. Меня продавали уже три раза, и три раза я бежал. Это четвёртый. — Я тоже бежал, — мужчина указал на шрам на лице. — Правда, только один раз. Работал в Западном королевстве, в кузнице. Думал, что только на Востоке признают рабство. Дурак!       Больше он не стал ничего о себе рассказывать и погрузился в свои мысли. Мальчик положил худенькую ручку на локоть девушки. — Не бойся: если будешь хорошо себя вести, то ничего плохого не случится. — Но ты же бежал.       Его серые глаза округлились, и он убрал руку. — Я — Джим. А тебя как зовут? — Флора, — сипло отозвалась она, растирая сопли и слёзы по лицу. — Корнор, — мужчина приподнял руку, словно приветствуя окружающих его людей.       Женщина всё так же плакала, зовя сына, а Флора вопросительно посмотрела на Джорана. — А тебя как звать? — Джоран, — парню было жаль себя и этих людей, и поэтому он опустил глаза. — А ты откуда, Флора? — поинтересовался Джим. — Акцент у тебя явно не восточный. — Я с Юга. Циркачка. Мой отец владел самым большим во всём королевстве цирком, пока… Пока… — девушка опять зарыдала, но тут же взяла себя в руки. — Пока не пришёл король. Мы думали, что это наш звёздный час, думали, что больше ни в чём не будем нуждаться…       Флора не смогла больше сдерживаться и разрыдалась пуще прежнего. Корнор сморщился и сказал ядовитым голосом: — Утри сопли. Подумаешь, взяли в рабство. Той женщине повезло куда меньше, чем тебе. Она потеряла детей, а ты потеряла только свободу, которую никогда не имела. Никто из нас никогда не был свободен.       Что Корнор имел в виду, Джоран так и не узнал. Телега остановилась, и человек, не поворачиваясь, махнул рукой, заставляя их слезть. Джоран помог спуститься Флоре, а Джим — женщине.       Когда их выстроили в линию, парень понял, что они находятся в саду. Лимонные, вишнёвые и апельсиновые деревья. Кусты роз и клумбы гвоздик. Незнакомец откинул капюшон, и Корнор не удержался от свиста. Перед ними стояла девушка-альбинос. Длинные белые волосы вились у самых кончиков, кожа будто бы светилась в темноте, а сиреневые глаза лихорадочно дёргались — Добро пожаловать в королевство Селицип, — голос у неё был нежный и тихий. — Меня зовут Аллиана, и я ваш ренер, ваш надсмотрщик. Вы находитесь при королевском дворе. Любое неверное слово или движение будут караться смертью. Трудитесь и подчиняйтесь — и будете пить вино, есть мясо, одеваться в шелка, спать в мягких постелях. Если сглупите…       В воздухе повисла зловещая тишина.       Аллиана подошла к чёрной металлической двери. Достав серебряный ключ, она вставила его в скважину и повернула. Рабы последовали за ней. Они очутились в комнате без мебели, только пара свечей освещала её. — Завтра, с утра вами займутся мои помощники, после чего я расскажу вам, зачем вы здесь. Сейчас принесут кувшины с водой, хлеб и фрукты. Спать будете на полу: постель нужно заслужить.       Последовало молчание, которое нарушали только всхлипывания женщины. Аллиана взяла её за подбородок и заставила посмотреть в глаза. — Как тебя зовут? — Ми… Мирина.       Аллиана ударила женщину по лицу, оставив на щеке кровавый порез. Джоран заметил на её пальце кольцо, которое и послужило причиной возникновения отметины. — Ты никто, и звать тебя никак, — спокойно сказала Аллиана. — Повтори. — Я н-никто, и звать меня никак. — А раз ты никто, значит, и прошлого у тебя нет. Не было у тебя детей. А если я увижу, что ты вспоминаешь их, плачешь по ним, то вернусь туда, куплю твоего сына и скормлю его дворовым псам на твоих глазах. И это касается всех! — А что, если у нас не осталось близких? Кого будете бросать собакам?       Корнор обнажил зубы, демонстрируя чёрную дыру на месте недостающего. Джим и Флора сделали вид, будто ничего не расслышали, а Джоран мысленно решил, что без этого идиота им будет проще выжить. Аллиана подошла к Корнору. Её тонкие губы растянулись в улыбке. — А ты сейчас отправишься в мою спальню и, если окажешься плох, лишишься ненужной детальки.       Когда ренер удалилась вместе с Корнором, Джим постарался изобразить облегчение, но ничего, кроме вялой улыбки, у него не получилось.       После скудного ужина мальчишка оторвал лоскуток от своей и без того рваной рубашки и, смочив его водой, стал обрабатывать царапину на щеке женщины. — Спасибо.       Сверху послышались стоны. Джим невесело улыбнулся. — Похоже, Корнор ничего не потеряет.       Джоран смог уснуть только перед самым рассветом, а когда чей-то крик разбудил его, парень уже не наделся ни на что хорошее. И был прав. Мирина разбила кувшин и перерезала себе горло осколком. Флора забилась в угол и судорожно хватала ртом воздух, Джим звал на помощь.       Вскоре в жилище рабов показались несколько крепких мужчин. Вот только вместо помощи они решили наказать всех троих плетями за смерть женщины.