Тёмное королевство: начало пути

      Дориана едва проснулась, как почувствовала жуткий голод. Служанки уже принесли ей миску каши и полный поднос фруктов. — Сегодня Господин ждёт вас, и он просил надеть вас то платье, которое подарил на прошлой недели.       Дориана кивнула, отправляя очередную ложку каши в рот. Ей явно не хватал сахара, но накрошив туда банан, девушка с довольной улыбкой стала есть. Последнее время она не всегда успевала поесть. Днём ей приходилось ходить к королю и говорить то, что просил её сказать Стивен, а ночью она ублажала Господина. Со стыдом для себя она признавала, что ей нравится его тело, и то, что он с ней проделывает. Но стоило лучам солнца протиснуться в комнату, как она вспоминала, о его деяниях. Как же ей хотелось причинить ему мучительную боль. Но нет, ещё рано. Сначала, она влюбит его в себя, а потом уничтожит. Разобьёт сердце, и воткнуть нож в грудь. То, что он пока не убил её — радовало, но это можно был списать на то, что она работает на него, а зарплата — это её жизнь. Кроме её тела и услуг его больше в ней не чего в ней не привлекает. Взяв виноградинку, она положила её к себе в рот и медленно разжевала. Сегодня она весь день проведёт в обществе Господина, это не плохая возможность понравится ему, осталось придумать как. Служанки вымыли её волосы, и побрызгали духами, которые пахли смесью фруктов. Надев алое, словно кровь платье, с шелковыми рукавами, хлопковой юбкой на которой было много розовых жемчужин, Дориана отправилась в конюшню. Стивен уже стоял там. Чёрные волосы были причёсаны, а глаза, зрачки в которых всё время дёргались, пристально посмотрели на вошедшею. — Я ошибся с цветом. Ты чересчур смуглая, и алое тебя только портит, — он прикусил губу и огляделся. — Разденься.       Дориана скинула платье, и её кожа покрылась мурашками. Стивен стащил с двери конюшни серую тряпку и кинул её девушке. Она была пыльной и влажной. — Что ей делали? — Кажется, что — то вытирали. Обернись ею и поехали.       Дориана обернулась в тряпку, и как выяснилось, она спадала ей до колен. Стивен помог забраться ей на лошадь, и они поскакали в сторону леса. Сердце забилось быстрее, и Дориана судорожно вздохнуло, так как вдалеке зашумело море, а дальше будет река, где она, когда — то тонула. Невольно воздуха словно стало меньше… Но они поехали не туда, и вздохнув полной грудью, Дориана подумала как же это прекрасно. Зелёные листья дергались от теплого ветерка, а вдалеке пробежала белочка. Жизнь царила в этих местах, напоминая о своих красках. Стивен повернул направо, и девушка последовала за ним. Они выехали к колодцу, который зарос мхом. Он был накрыт доской шириной несколько метров и закреплён замком. Стивен раскрыл его и протянул руку. — Подойди, не бойся.       Дориана поправила тряпку, которая грозила спасть, и взяла руку Стивена. Тот улыбнулся. — Это проход в одно моё любимое место, я туда часто водил своих любовниц, — «О нет, он хочет меня убить!». Рука Дорианы дёрнулась, но Стивен её крепко сжимал. — Правда, им там не особо нравилось, они пугались и пытались бежать. И сейчас ты либо согласишься сама туда спуститься с моей помощью, либо я насильно тебя туда скину, и ты сломаешь ноги и шею.       Дориана кивнула в знак согласия и подалась вперёд. Усевшись на край колодца, она смотрела, как Стивен берёт со своей лошади верёвку. — А теперь крепко схватись за края колодца, и спрыгни, но рук не разжимай. Давай!       Дориана задержав дыхание, так и сделала. Руки словно остыли свинцовыми, и повиснув она издала что — то между воплем и стоном отчаянья. Её тело коснулось и ударилось об камень. — А теперь ты можешь нащупать там выступающие камни, я буду крепко держать верёвку. Спускайся по ним, не бойся, я держу. И дёрни за веревку, когда окажешься внизу, но прежде развяжи её, что бы я смог её поднять.       Дориана тяжело дыша, нащупала одной рукой холодный влажный камень, и досчитав про себя до трёх отпустила вторую руку, уже повиснув на это выступе. Так на ощупь она находила, каждый камень, и спускалась всё ниже и ниже. Сколько прошло времени, она не знала, но когда её ноги коснулись земли, она была готова упасть на колени, и расцеловать её. Это отличалось от её похождения на большой высоте. Чем, девушка не знала, но возможно это было из-за того, что в в конце верёвки её ждала жизнь. А вот здесь — не факт.       Развязав веревку, Дориана дернула её, и та поднялась наверх. Воды в колодце не было, зато был люк. Вскоре к ней спустился Стивен. Его волосы стали лохматыми, но на лице играла довольная улыбка. Покрутив ручку люка, юноша открыл его. В темноту вела каменная лестница. Взяв под руку Дориану, Стивен повёл её вниз. Темнота поглощала их, и вот когда ступени кончились. Стивен достал из кармана свечку, и зажёг её при помощи страной железной коробочки. — Это зажигалка, её создал Восток, когда сжигал магов и ведьм. Удобная штука, только надо заливать иногда масло, пойдём.       Они шли по широкому коридору, и только свеча освещала влажные каменные стены. По пути Стивен стал зажигать факелы, свисающие со стен. И постепенно пламя осветила двери темниц. Дориана успела заглянуть в узкое окошко одной двери, и не увидела ничего кроме темноты. Мимо пробежала крыса, и девушка впилась ногтями в кожу, когда сжала кулаки. Они подошли к большой дубовой двери. Стивен достал железный отполированный ключ, и открыл дверь. Там было темно, но когда все факелы зажглись, девушка пискнула, и вжалась в стену. Они оказались в пыточной комнате.       Различные ножи, бритвы, проволоки и лезвия лежали на деревянных столах. Сосуды, с какими — то жидкостями были расставлены на полках. Зачем то здесь был и натюрморт с красками. В углу накрытый бархатными чехлами был столб, которым по слою пыли редко пользовались. Для связываний здесь стояло кожаное кресло, с ремнями. Дориана перестала дышать, её стало тошнить, и даже ноги стали ватными, убежать она не могла. Стивен поставил свечу в подставку, и скрестив руки закатил глаза. — Ну почему у всех одна и та же реакция? Ведь я же ещё не начал тебя пытать. Верно? Так чего ты боишься?       Дориана замотала головой, прикрыв глаза. «Это страшный сон, просто сон, ну пожалуйста, Боже». Раньше девушка ни когда не имела особой веры, ей казалось это не про неё. Но в последнее время, она так надеялась на небесного создателя, так часто ему молилась, когда засыпала, что вера постепенно приходила к ней. Она молилась за рай для семьи и своих друзей, за помощь, за то что бы в будущем обрести новый дом и забыть о всех своих кошмарах. И после молитвы ей становилось легче, и она крепко засыпала. Вот и сейчас, читая её про себя, ей становилось легче.       Стивен шагнул к ней, и Дориана прикрыла глаза. Взяв её за запястье, он приподнял её. — Ну, не стоит меня бояться. Я не собираюсь делать тебе больно, пока что, — Стивен провёл кончиками пальцев по её шее убирая пряди волос назад.- Мне скучно, понимаешь? И одиноко. Мне нужна компания. Те с кем я якшаюсь, лишь превозносят меня, а мне нужно, что — то вроде собеседника, друга…       Дориана замотала головой, набирая в лёгкие новую порцию воздуха. И медленно её выдыхая. Стивен потёрся носом об её нос, и тяжело вздохнул. — Мне одиноко, Дориана. И я хочу, что бы ты была рядом. Желательно что бы молчала пока я говорю, но делала это не потому что я приказал, по собственной воли. Я жесток, ты это знаешь, и мне нужны зрители, ты будешь моим зрителем? «Вот он шанс!». — Ко . конечно, Господин… — выдавила она.       Стивен вздохнул и криво улыбнулся. — Только при остальных и в постели называй меня господином, когда мы наедена, я просто Стивен. Расслабься, прошу, иначе мне придётся привязать тебя к креслу, и мучить, так как ты боишься, как все остальные, — он отошёл. — Это не совсем пыточная комната. Скорее мой кабинет знаний. Здесь я познаю тонкое искусство.       Дориана выдавила улыбку, и попыталась расслабить плечи, которые онемели от напряжения. Стивен довольно кивнул, и оглядевшись, махнул рукой. — Пожалуй для начала мне нужно будет тебя, кое — чему научить, а ты мне тоже, кое что покажешь. ***       Эдвард проснулся, в каком — то пабе. Здесь пахло протухшим сыром, плесенью и сыростью. Рядом спал седой мужчина в грязном сюртуке. За барной стойкой ни кого не было, а пустая кружка ещё пахала пивом. В помещении уже никого не было, а в окна заглядывали лучи восходящего солнца. На ватных ногах Эдвард встал из-за стола, и их тут же пронзила судорога. — Ох!       Эдвард упал на шаткий стул и вцепился пальцами в коленки. Постепенно судорога утихала, и принц, накинув капюшон зелёного плаща, выбрался на улицу. Люди уже начинали ездить на своих тележках, развозя хлеб и овощи. Напротив паба стояла мясницкая лавка, где курносый мужчина разрезал мясо. В живот словно ударило, и Эдвард согнулся пополам. Рвота окрасила серый булыжник улиц, и дрожа всем телом, юноша поплелся в сторону замка.       Эдвард уже потерял счёт времени. Утро он начинал с вина, шёл к стражникам, и выпивал с ними играя на деньги, на обед хлестал эль, закусывая, что под руку попадётся, вечером шёл в пабы и просыпался там же, снова шёл в замок за вином.       Оказавшись в своей спальне, он налил из кувшина воды в кубок и прополоскав рот сплюнул прямо на пол. Какие к чёрту манеры… Упав на кровать, он простонал и попытался стянуть плащ, а за ним и рубашку, которую не менял несколько дней. Его светлые волосы, стали потихоньку отрастать. И больше пробивались темные пряди, каштановые, как у Эльзы и матери. Вспомнив сестру, он заплакал горькими слезами. Эта была пустота, которая не могла просто заполниться.       Дверь открылась, и Тимма, тихонько проскользнув, тяжело вздохнула. Перевернув Эдварда на спину, она сняла с него одежду, разула его. Намочила полотенце и обтёрла, заставив выпить его воды. Затем вытерла с пола, то, что он сплюнул, и принесла плотный завтрак, к которому Эдвард, как обычно почти не прикоснулся. Она так делала с того самого дня, как Эдвард начал вести такой образ жизни. В первое утро, он вернулся пьяным в стельку не ложился спать всю ночь. Тимма несла постельное бельё в чью то спальню, и увидев его выронила всё из рук. Подскочив к нему, девушка помогла дойти ему до комнаты, раздела его и уложила спать, а когда он проснулся, то увидел травяной отвар на прикроватной тумбочке, который помог справиться ему с головной болью. И так каждое утро. И сейчас она дёргая одну из своих светлых косичек, вытирала пыль с мебели. — Тебе не надоело? — Прохрипел он, ощущая мерзкий привкус во рту. — О чём вы, ваша милость? — Она сделала вид, что не понимает его и Эдвард слабо улыбнулся. — Вся это сопливая забота, ик … ик … думаешь, я полюблю тебя за это? А? — Его голос стал грубым, и ему стало всё противно. — Нет, ваша милость. Я просто выполняю свою работу.       Эдвард взял с подноса кружку травяного настоя и кусок хлеба. Чередуя еду с питьем, юноша наблюдал за Тиммой. Тихо, словно тень, она передвигалась по комнате, заканчивая уборку. Её коричневое платье, затягивал чёрный корсет, а косички, были перевязаны лентами под цвет платья. Её глаза опухли от слёз, который она так часто прятала. «А плачет ли из-за меня Лариана? Будет ли она заботиться обо мне? Тупой осёл! Она же слепая, ей самой нужна защита. Поди, бедняжка сидит и плачет в своей комнате из-за того что ты себя изводишь, а ты сидишь тут». — Тимма, подай мне чистую рубашку и брюки.       Девушка открыла шкаф и, выбрав простую хлопчатую белую рубашку и светло коричневые брюки, больше подходящие для езды, уложила рядом с принцем, после стала чистить его сапоги. Натянув одежду, позволил девушке надеть себе на ноги обувь. Та заботлива, словно его ноги были из хрусталя, натянула сапоги, и опустив голову ушла из комнаты. Печальное зрелище, которое так же болезненно ёкало в груди, как и уход сестры.       Комната Ларианы находилась этажом выше. Краснея, Эдвард постучал два раза. Но ответа не последовало, и тогда принц приоткрыл дверь. Комната с белыми покрывалами, большим зеркалом и письменным столом овальной формы, была пуста, только платье к обеду синее, с оранжевым поясом, уже лежало на кровати, приготовленной заботливой рукой служанки с Запада. Эдвард спустился в библиотеку, но и там никого не было. Он даже видел отца в его кабинете, тот рассматривал карту, хмуря колючие чёрные брови, а отец Ларианы, что — то указывал ему в свитках.       Лариану он нашёл в саду. Хотя садом это назвать нельзя было. Его дед, когда то вырубивший всё, оставил только пару деревьям, и прудик, где плавали утки. Его мать, посадила здесь пару кустов с цветами странной формы, и два лимонных дерева, которые не прижились. Зато яблоня приносила плоды и лавочка из дуба, на которой сидела принцесса с прислугой, хорошо здесь смотрелась. Лариана смеялась, о чём — то, рассказывая служанке с косыми глазами. Другие две хихикали, но тут же перестали при виде Эдварда. Принц нахмурился, указав жестом, что бы те отошли. — Любовь моя, — Эдвард сел к девушке, и взял её тонкую руку в свои ладони. — Скажи мне, горевала ли ты обо мне, переживала ли, беспокоилась? Ответь.       Лариана нахмурила брови, и выдернув руку, отвернула прекрасное личико. — Волновалась? Ну что ты. Это твоё дело, ты сам выбрал путь пропойцы. А я была всё время обижена, ты говорил, что любишь и будешь моими глазами, но мои глаза ушли в паб пить, и оставили меня здесь.       Девушка щёлкнула пальцами, и мгновенно вернувшиеся служанки помогли ей уйти в замок. Злость словно змея поднялась в груди Эдварда. Но тут же стена её отгородила, оставив странную пустоту и чувство вины перед Ларианой. Его тут же захотелось залить вином или пивом. Пройдя в замок, он заметил, как носятся служанки, перешёптываясь, таская белью и кувшины с водой. Поймав одну за руку, Эдвард пристально посмотрел на подушки в её руках. — Что здесь происходит? — Ваша милость, ваш отец созвал всех маркизов и лордов королевства, и все, будут здесь через два дня утром.       И служанка побежала наверх, чуть не роняя подушки. Эдвард, быстрыми шагами спустился на кухню, где повар готовил похлёбку. Увидев принца, он поклонился. — Хотите ли поесть? — Только вина, большой кувшин … пожалуй можно немного мяса.       Повар наложил в тарелку пару говяжьих котлет и поставил кубок и кувшин с вином на столик в углу. Эдвард уселся, и тут же накинулся на еду. Осушив бокал залпом, он увидел, как трясутся руки повара, когда он резал укроп. — Всё хорошо, Тони? — Нет, ваша милость, — чёрные глаза, похожие на бусинки, наполнились слезами, — Мой старший сын, полгода назад поступил на службу к королю, и вот — вот начнётся война. Мой мальчик! Она заберёт его, заберет! А младший, он хочет пойти за братом. Война начнется, и заберет всю мою семью …Да что это я! Простите, ваша милость. Не пристало вам слышать от меня такое.       Утерев выступившие слёзы, Тони отвернулся и скинул укроп в кастрюлю. Эдвард встал из-за стола и отправился в свою комнату, что бы взять плащ и отправится в городок. Многие магазинчики на улицах ведущие в другие маленькие городки королевства, были забиты покупателями. Северное королевство, было единственным, у кого большие улицы назывались маленькими городками. Решив, отправится в городок у реки « Ланджа», названой в честь южной принцессы, гостившей здесь много столетий назад, Эдвард накинул капюшон. Городок у «Ланджа» был самым маленьким. Одноэтажные дома из серого камня принадлежали людям, проживающим бедную жизнь. Зайдя в трактир, с соломенной крышей, Эдвард не стал снимать капюшон, что бы его ни узнали. В углу уже сидело трое мужчин игравших в карты. А за барной стойкой сидел старик. Когда Эдвард сел и заказал себе кружку с пивом, то в ужасе узнал в старике Тирона. Он был пьян, и почти засыпал. Опиравший на руку, он смотрел на барную стойку. Увидев, что к нему подсели, он хрипло засмеялся. — Правильно, что пьёте молодой человек, правильно … скоро ни кто не сможет пить. — Почему?       Эдвард постарался сделать свой голос хриплым, хотя он мог не стараться. Тирон всё равно бы его не узнал. — Близится война, и она унесёт много жизней, возможно и твою, — невесело хохотнул он. — Король сможет защитить свой народ.       Старик ещё громче засмеялся. — Ты думаешь, король спасает свой народ? Он выигрывает войну? Нет! Народ сам себя спасает и выигрывает войну!       В порыве страстей, Тирон взмахнул кружкой, и её содержимое вылилось на мужчину, зашедшего в трактир. Его колючая борода промокла, а рубашка с поясом окрасилась в красный. Издав рык, он развернул Тирона, который не подал и страху. — Тебе, что старик жить надоело? — Крикнул он ему прямо в лицо. — Может и надоело, а тебе то, что? — Алкоголь убрал из старика весь страх и Эдвард почувствовал, что то неладное. — Ты обрызгал меня, и я жду извинений. — А если их не будет, то что, сопля на палке?       Сверкнуло лезвие, и мужчина всадил нож в живот Тирону. Старик округлила глаза и издал протяжный стон. — Вот что.