***
Прошёл ровно год с того момента, как Ольга вышла из комы. На подстанции все начало становиться на круги своя. Больше никаких ссор, драк и разногласий. Все вновь стали одной большой, дружной семьей. И всё бы и дальше было так прекрасно, если бы не одно но… —Паша, Костя! —в комнату отдыха забежала напуганная Тома —Ольга и Рая, они же уехали в министерство. А там… —Ну, что?! —вскочил со своего места Рыков, потирая ладони. На его лбу уже успели проступить испарины. —Там пожар. Девочки внутри остались. —Как?! —Какая разница, как? Собираемся, поехали! —скомандовал Ломагин, надевая куртку. Бригада Рыкова, Кулыгина, Ломагина и Тимофеевой разошлись по машинам и поехали на вызов. Непонимание окутало всех и каждого. —Твою мать, Ольга, почему же ты всегда находишь приключения на свою задницу! —выругался Паша, потирая переносицу. —Рыков, успокойся. Ольгу бог бережёт. Все мы в этом убедились. —Араш пытался всячески поддерживать друга, но его нервозность была выше всего.***
—Рая, иди! —крикнула Арефьева, передавая последний кислородный баллончик Тартаковой. —Ольга Кирилловна, я вас не брошу! —запротестовала фельдшер, не желая отходить от начальницы. —Иди, я сказала! У тебя ребёнок! Рая! —начальница продолжала настаивать на своём, настырно отравляя ее на улицу. Когда светловолосая девушка уже была близка к выходу, Ольга только начала приближаться к лестнице. Тёмные клочья дыма резали глаза, мешая продвигаться вперёд. Женщина шла опираясь на стены. И то с огромным трудом. Стоило ей ступить на первый этаж здания, как на втором что-то взорвалось, вызывая за собой ударную волну. Стёкла с треском разлетелись по полу, создавая непролазные дебри. Арефьевой практически нечем было дышать. Сознание помутнело и она осела на пол, но старалась не отключаться. Женщина вспомнила, что в сумке лежала бутылка воды. Ольга достала её и намочила подол платья, после чего приложила к лицу.***
—Рая! —крикнула Тома, указывая рукой в сторону фельдшера. Друзья побежали к ней на встречу. Паша машинально искал в толпе пострадавших жену. Крутя головой в разные стороны набегу, он врезался в какую-то женщину. —Осторожнее, мужчи… Паша? —Мама? —Что ты тут… —не успела она договорить, как была перебита. —Всех эвакуировали? —задал вопрос врач, продолжая бегать глазами по людям. —Нет, но МЧСники работают. —ответила Аверина, вглядываясь в негодующие выражение лица сына. —Там моя жена! —Оля?.. —переспросила она, но Рыков этого уже не услышал. Врач убежал к Рае, для того чтобы узнать, где Арефьева. —Рая, где Оля? —нервно дыша, он схватил девушку за плечи. —Ольга Кирилловна не успела выйти. Вдруг раздался взрыв. Окна здания полетели вниз, обрушиваясь на людей. Врачи пригнулись, автоматически закрытая головы руками. Костя закрыл Раю. Ломагин Леру. Коля Тому. Один Паша остался стоять ровно. Только в их жизни стало все налаживаться и вот опять, Арефьева попала в какую-то историю. —Я пошёл туда! —Паш, нет! —Рыков, стой! —Ребят, она там! Я один раз чуть не потерял её, ещё раз не хочу. —Вместе идём! Мы в любом случае там нужны. Араш, Рая, Лера, Тома, и Витя, вы нужны здесь. Всё-таки за здравый смысл на их подстанции отвечает Владимир Юрьевич. —Спасибо вам.***
Как только Павел с коллегами вошли внутрь, им резануло глаза. Мужчины решили разойтись в разные стороны, чтобы помочь как можно большему количеству людей. Кулыгин пошёл налево, Ломагин направо, а Рыков прямо. —Оля?! —голос Паши раздавался эхом по стенам. Возможно им просто повезло, но женщина сидела не далеко от входа. —Паш... —прохрипела Арефьева, разглядев в дыму супруга. Руки сами потянулись к силуэту, стремительно двигающемуся в её сторону. —Арефьева, черт тебя дери! —проворчал Павел, беря жену на руки. Вынеся супругу на улицу, Рыков усадил её на скамейку рядом с Раей. Тома поднесла нашатырь к начальнице, и та сразу пришла в себя. —Оленька, тебе не надоело нас так пугать?… —Ребят, спасибо вам. —Ты невероятно сумасшедшая, упрямая и невыносимая женщина, Арефьева! Я тебя убью когда-нибудь. Вот честно! Я клянусь тебе! —кричал Рыков, размахивая руками в разные стороны. Его гневу, в то же время перемешанному с радостью не было предела. Ему хотелось её прибить за неосмотрительность и расцеловать за то, что она жива одновременно. —Рыков, не рычи!