ОАЗИС. АКТ II. СИМФОНИЯ ПЕЧАЛЬНЫХ ПЕСЕН

На углу «42-й улицы» стоит телефонная будка. Она ни красная, ни синяя, как положено представлять. Будка серого цвета. Стенки коробки не стеклянные. Снаружи уже появились ржавчина и плесень, как и в твоей жизни. Внутри оббито деревом. Чтобы скрыть вид сгнивших досок, глава района распорядился покрасить будку. Неизвестно, сколько она уже стоит, также неизвестно, почему её не сносят, ведь люди перестали пользоваться подобными сооружениями. Телефон не работает. Никто не заходит. 5 ноября ты войдёшь в телефонную будку на углу «42-й улицы». Когда ты в ней закроешься, поймёшь, что нужно делать. У тебя короткие ногти, покрытые чёрным лаком, на руках. Я решил немного поиздеваться над тобой, прости. Дряхлое дерево впитает твою кровь, пока ты будешь отрывать засохшую краску от стенок. Телефонная будка на углу «42-й улицы» станет твоим гробом. И ты заплачешь, как ещё никогда не плакал в жизни. Ты всё поймёшь. Прослушав голосовое сообщение от брата, я зашёл в телефонную будку. Внутри дерево окрашено коричневой краской. Зачем красить коричневое дерево в такого же цвета краску? Я пощупал доски и почувствовал пальцами неровности, похожие на глубокие царапины. Будка размером метр на метр. Мне душно. Мне мало места. Трубка телефона висела неровно. Весь таксофон покрыт наклейками и жвачками. Я переступал с ноги на ногу, и пол подо мной шатался. Я ещё раз прослушал голосовое сообщение. Зачем отдирать краску от стен? Что нужно от меня брату? Я убрал наушники и телефон во внутренний карман куртки и коснулся ногтём краски на стенке. Не хочу её отдирать. Ещё занозу под ноготь забью и испорчу лак на ногтях. Что за бред? Зазвонил телефон. Не сотовый. Я огляделся по сторонам, а что толку? Окон-то нет. Джеймс не знает, что происходит в будке. Телефонный аппарат продолжал нервно трепетать. Я снял трубку и услышал голос брата. — Если ты слышишь это, значит мы на верном пути. Если ты слышишь это, значит ты готов узнать правду. Ты играешь в дурачка, говоря Фенриру о том, что не помнишь свои прежние личности. Всё ты прекрасно помнишь и мучаешься от этого. Но существует кое-что, что ты действительно не помнишь, забываешь каждый раз. 5 ноября 2016 года ты заходишь в телефонную будку на углу «42-й улицы». Каждый раз. Ты был здесь уже, Удо, но ты не помнишь этого. Сейчас ты снова сделаешь пометку о своём пребывании, как и всегда. Слушай меня внимательно и запоминай. Я убью Эрлиха, как мы и договаривались. Через пару часов ты и сам умрёшь. Завтра я убью Крауча и Войера, а ночью раскрою свою личность Джеймсу. Марра уже заразила Филиппа? Умно с твоей стороны. На этот раз я не буду её трогать. На этот раз всё будет иначе. — О чём ты говоришь? Я не понимаю. Что значит «на этот раз»? — Мы много раз разыгрывали этот спектакль и каждый раз что-то упускали. Мы старались выжить сами в этой истории, старались спасти как можно больше невинных людей, но игра не заканчивалась. Порой мы допускали ошибки, из-за которых Натали умирала, потому что либо я убивал Джеймса, либо он не загадывал желание. Всякое бывало. Твоя дочь умирала у тебя на глазах, Удо. Мой сын сжигал Монику вместе с собой. Что уж говорить о городе, который сгорал вместе с пироманом? Мы теряли их, Удо. Всех. Что происходило после? А после всё начиналось сначала. — Наши дети умирали? — Да, и не единожды. Мы делаем это, чтобы они были живы. Порой они выживали, и мы умирали. Всё вроде бы правильно, но катастрофа всё равно происходила. Каждый раз я обдумывал, что нам нужно сделать. На этот раз прокола не будет. Смерть идёт по пятам за каждым: кого-то она заберёт, кого-то обойдёт стороной. — Те люди в больнице Святого Петра… Я мог их спасти. — Однажды ты их спас, но всё равно зашёл в эту будку. Они должны умереть, Удо, так же, как и отмеченные на Оазисе. На этот раз смертей будет много, я сразу тебя предупреждаю, но иначе мы не выберемся, иначе ты снова и снова будешь заходить в эту будку. — Почему так происходит? — Ты застрял в ленте Мёбиуса и меня утащил вместе с собой. Знаешь, что это такое? Это бесконечность. Нам уже удалось разрезать её на две части. Это случилось, когда я в первый раз тебя убил. Чтобы ты понимал, сейчас существует другая реальность, в которой Джеймс ещё не пришёл на встречу с Краучем в ресторан, Фенрир ещё не знает о существовании нас с тобой. — Сейчас в городе два Джеймса? — И двое тебя. Разница в четырнадцать дней. — Погоди-погоди. Я встречаю каждый раз Джеймса потому, что мы допустили ошибку? Потому что что-то пошло не так? И если в этот раз мы не поступим правильно, всё повторится? — Верно. Поэтому сейчас ты должен сделать так, как я тебе скажу. Тогда с твоей стороны ошибки не будет, а дальше я сам закончу свою историю. Главное — не разрезать ленту ещё раз, иначе появятся новые фигуры, которых не должно быть. Мы обязаны умереть, Удо. Навсегда. — Это звучит безумно, Бруно. Почему я узнаю это только сейчас? Сколько ошибок мы совершили? Сколько людей мы погубили? — С этого момента начинается второй акт — мой акт. Тебе предстоит с достоинством передать мне эстафетную палочку. Удо, если ты не веришь, начни сдирать краску. Я оставил трубку висеть на проводе и провёл подушечками пальцев по старому дереву. Сколько раз я был в этой телефонной будке? Сколько раз слышал этот телефонный разговор с братом? Я ногтями проводил по окрашенным доскам. Краска легко сдиралась. Как только появились первые ржавые отметки, я интенсивнее начал царапать стенку. Лак на ногтях стирался, а моя кровь оставалась на дереве. Шестьдесят восемь. Я насчитал шестьдесят восемь ржавых палочек. А это лишь четверть одной стены. Сколько раз я был здесь, чтобы нанести новую отметку? Я упёрся руками в стены, будто бы они меня сдавливали, закрывали в моём собственном гробу, а потом сел на пол и заплакал, полностью погрузившись в себя. — Это будет продолжаться до тех пор, пока не кончится. Услышал голос брата из болтающейся на проводе трубки. В углу будки я заметил доску, которая неестественно поднялась. Отогнул её и достал длинный ржавый гвоздь. Его время пришло. Я нащупал на противоположной стенке от выхода свободное место и начертил ржавым гвоздём отметку. Я снова был здесь и снова узнал правду. — Почему? — Спросил в трубку. — Потому что мы — люди из другого времени. Мы умерли, Удо, уже давно. — Не нужно было загадывать желание. — У каждого желания обратная сторона. И мы на ней. — Джеймс узнает смысл будки? — Нет. — Я хочу, чтобы моя дочь была жива и здорова. Что я должен сделать для этого? — Убедить Джеймса вернуть жену. Ты красноречив, поэтому заставь его поверить в необходимость данного поступка, а после позволь мне тебя убить. — На этом мой акт будет окончен? — Да. — Я прошу тебя, Бруно, не допусти ошибку. Я повесил трубку и вытер слёзы. Пока подходил к машине, у меня в голове мелькала мысль о том, что я должен поступить правильно. Это был последний раз, когда в будке появилась новая отметка о моём приходе. В мустанге моё напряжение передалось и пассажиру. Я завёл мотор и посмотрел на Джеймса. Нет надобности глядеть в зеркало заднего вида, и без того понимал, что на мне лица нет. Колени тряслись от нервов, я не мог совладать с собой. Джим никогда не узнает, в какую игру мы его впутали. — Я не склонен к суициду. Я не хочу умирать. Просто хочу закрыть глаза и чувствовать себя хорошо. Но каждый день я чувствую, будто умираю.