ЗАПОМНИ
1986 год
Я очнулся в каком-то переулке. Ночь. Капал дождь. На мне грязная куртка, чёрный пиджак и такие же грязные чёрные брюки. Голова болела. Я дотронулся до лица: нет дурацкой бороды, только щетина. На висках чисто: нет длинных волос. Я вытер глаза и не почувствовал бровей и ресниц: их нет. Что у меня с лицом? Как же холодно. Я укутался в тоненькую куртку и поднялся с асфальта. Куда мне идти? Брат не дал никаких указаний. Сказал идти вперёд и встретить девушку. В переулке громко, откуда-то доносилась музыка — какая ужасная мелодия. Последнее, что я слушал из музыки, был детский церковный хор. Я увидел ржавую металлическую дверь, а по ту сторону играла музыка. Мне туда не надо. Брат сказал, что девушка будет стоять на улице. Нужно её найти. Чуть дальше двери находился большой мусорный контейнер, а рядом с ним курила девушка, лет тридцати. У неё пышная причёска, она блондинка. Короткая юбка, телесные колготки, сапоги на высоком каблуке и яркая куртка. Как ей нехолодно? Я подошёл к ней, и она подумала, что я хочу стрельнуть у неё сигарету — протянула открытую пачку. — Я не за этим. Она жевала жвачку и рассматривала меня: — У меня нет дури. — Я не наркоман. — А выглядишь, как наркоман. Неужели, я так плохо выглядел? Лунный свет падал мне на лицо, поэтому девушка могла меня разглядеть. — Что выдаёт? — пытался разузнать у неё про свою внешность. — Чёрные круги под глазами и сами глаза. Давно не принимал. — Я уже давно ничего не принимал, — провёл рукой по глазам. Я никогда не был наркоманом. Я никогда не был алкоголиком. Я даже за всю жизнь выкурил всего несколько сигарет. Вредные привычки не по мне. — Совсем-совсем ничего? — она согнула ногу в колено и упёрлась ступнёй в стену. Короткая юбка поднялась выше. — Я пуст, абсолютно. Я как чистый лист. — Как тебя зовут? — Морис, а тебя? — Джесс. — Что за музыка там играет? — показал на ржавую дверь. — Хип-хоп. — Кто-кто? — Ты что, из пещеры вылез? Никогда не слушал хип-хоп? — Я предпочитаю классическую музыку. — И как это? Курить травку под Моцарта? — Не пробовал, не знаю. — Ты сказал, что чист? — Джесс выкинула окурок. — Фигурально, не визуально, — я показал на свой грязный костюм. — Резинка есть? — Я лысый, мне она не нужна. — Презерватив у тебя есть? — Нет, конечно. Зачем носить с собой презерватив? Джесс подошла ко мне и демонстративно надула пузырь из жвачки прям перед моим лицом: — Не бойся, она не мятная, — девчонка дотронулась рукой до паха. — Будет приятно, — снова надулся пузырь, — фруктово-сладко. — Ты… ты хочешь тут? — Ага, там лежит картонка, — девушка указала за контейнер, — я встану в позу собаки, а ты вставишь мне сзади. Окей? Меня немного смутило её предложение. — Я хочу тебя попробовать, — прошептала она мне в губы. От неё пахло яблочной жвачкой и сигаретами. Что-то щёлкнуло в левой стороне головы. Появилось странное ощущение желания и похоти. — Тебя можно иметь во все щели? — мой голос стал другим: мерзким. — Да, и чем быстрее ты меня отымеешь, чем лучше. Скоро заиграет моя любимая песня, я не хочу её пропустить. Я схватил девушку за ногу и порвал колготки. Потащил за мусорный контейнер и кинул тело на асфальт. Джесс расшибла колено. Нет, теперь это не девушка, это просто тело, с которым я могу делать что угодно. Я поставил Джессику в нужную мне позу и разорвал на ней юбку. Свою песню она не пойдёт слушать. — Если пикнешь, я тебя шею сверну. Я вставил ей по самые яйца. Хочет быстро — получит. От моих быстрых движений её ягодицы краснели, а толчки из-за ночной тишины, звучали, как барабаны. Джессика молчала, даже не стонала. Сейчас ей должно быть очень больно, потому что я входил слишком глубоко и быстро, на сухую. Удовольствия она сегодня не получит. Я не смотрел на неё, пялился куда-то наверх, на небо. Мой член становился неестественно влажным, у Джессики шла кровь. — Ты мне не сказала, что девственница. Нет, я знал, что она не девственница. Я порвал ей не девственную плеву, а что-то совсем другое. От большого количества крови мне становилось неприятно и мокро. Мой член барахтался в ней, как пробка в океане. — Как хорошо, что секс придумали таким разнообразным. Я достал член, обтёр его о её задницу и вставил в анальное отверстие. Мне плевать, готова Джессика на анальный секс морально и физически, я получу своё. — Смотрю, ты ещё та шлюха. Сколько членов расширили тебе задницу? Не каждая девушка готова на анальный секс даже с любящим человеком. Джесс же, по всей видимости, всё равно кому и что подставлять. Женщину можно уничтожить анальным сексом так же, как и мужчину. Как мне сломать Джессику? Мужчины любят анал, даже те, кто не пробовал. Это их натура. Сейчас же я абсолютно не получал никакого удовольствия. Что чувствовала Джесс? Она продолжала молчать, только изредка постанывала. Я уже лёг на неё полностью всем свои весом, а я далеко не худой человек. Мои руки упирались ей в рёбра, вот-вот кости треснут под таким напором. А шлюхе всё равно. Она лежала вся мокрая, и мокрая не только от дождя и крови. — Да! Вот так! — просило тело подо мной. — Блять, как же ты хорош! Давай ещё! Я начал чередовать анальный и вагинальный секс, и вот теперь тело шлюхи подо мной становилось подвижным. Джессика пыталась схватить меня руками. — Стой… Хватит… — она очень тяжело дышала. — Ты охуенно трахаешься. Я уже три раза кончила, давай и ты заканчивай. — Я сказал тебе заткнуться! — мои руки ещё сильнее схватили её горло, у меня аж пальцы захрустели. — Я уже кончил в тебя пару раз, но ты ничего не почувствовала, потому что шлюха. Мой член остался в анале, а руку я засунул ей во влагалище. Может, хер у меня уже выдохся, но руки-то нет. Мои пальцы тут же обволокла жидкость: вязкая и противная. Двойное проникновение возможно и без второго члена и без посторонних предметов. Я услышал, как заскрипела железная дверь, и послышались мужские голоса. — Джесс, в людном месте и при посторонних? Тебя это не возбуждает ещё сильнее? Лично меня — да. И я стал её трахать, как мог: и членом, и руками. Тут уже дело было не в удовлетворении, а в принципе, что после меня Джессика уже ни с кем не захочет трахаться в своей жизни. Моя рубашка и брюки покрылись кровью и слизью. Шлюха подо мной стала громче стонать, а потом и вовсе закричала. — Эй, ты слышал? — Да, кажется, какие-то звуки. — Откуда это было? — Вон там, смотри, мусорник трясётся. — А вдруг там кто-то трахается, и мы помешаем? — Когда люди просто трахаются, так не кричат. Я кончил в Джессику четвёртый раз. Всё, больше не могу. У меня нет сил. Я так и остался в ней, а она лежала на асфальте, не двигаясь. Посторонние голоса стихли, а контейнер начал двигаться. Появились две мужские головы. — Какого хера вы тут делаете? — на нас зырил парень в кепке. — Тебе подсказать, или сам поймёшь, сосунок? — грубо спросил я, задыхаясь. — Воу, сколько здесь крови! — белые кроссовки второго типа испачкались. — Эй, ты что наделал, кретин? — Знатно потрахался, малышня! — Помогите… — прошептала Джесс, — умоляю, помогите… — Ах ты лысый еблан… В следующий миг кровавый кроссовок прилетел мне в челюсть, и я, наконец, вышел из Джесс. Парни меня ещё раз ударили по лицу и в живот и оттащили к железной двери. Тот, кто был в кепке, забежал внутрь звать на помощь, а второй пытался посмотреть, в каком состоянии шлюха. Я так и остался сидеть под светом фонаря с расстёгнутой ширинкой и торчащим членом. В крови были мои гениталии и руки, всё лицо. Я подергал языком во рту и выплюнул пятый сверху зуб. Небольшие потери в сравнении с Джессикой. Ко мне подбежал парень в кровавых кроссовках: — Тебе повезло, приятель, она жива. А вот ты уже никуда отсюда не уйдёшь. Снова удар в челюсть. На этот раз я упал замертво. Меня зовут Морис Беллами. И в 1986-м году я изнасиловал девушку по имени Джессика. Я не помнил, что было до суда. Кажется, это и неважно вовсе. Я помнил суд. Я навсегда запомнил этот суд. — Признайте вину, мистер Беллами, — сказал мне адвокат. — Срок будет не таким большим. — Я не виновен, Уилл! Это было обоюдно. — Тогда почему у неё травмы? — Она просила ещё и ещё! Последнее заседание. Перерыв. На одной стороне я, на другой — Джессика. На её стороне суд присяжных. Прокурор всем показал фотографии женских изуродованных гениталий. На двух предшествующих заседаниях меня уже признали виновным, но Уилл добивался небольшого снисхождения. Четырнадцать лет за изнасилование? Вы смеётесь надо мной?! — Морис, пожалуйста, одумайся! — Я сказал тебе, что не признаю вину! Я не виноват! Мы с Уиллом шептались, пока Джессика курила возле чёрного хода. Она так разнервничалась, что потребовала перерыв. — Морис, тебя видели, тебя опознали, а значит ты виновен. — Она шлюха и сдохнет, как шлюха! Ей не засадить меня на четырнадцать лет в тюрьму! — У неё это отлично получается. Все присяжные и сам судья поддерживают её. — Какого хера, Уилл? Она и двух слов связать не может, а тут такими словами и терминами кидается! Качает свои права передо мной. Что это за цирк? Почему никто не говорит о том, что она была пьяная в стельку? — Алкоголь притупляет чувства, поэтому она и не закричала сразу, что её насилуют. — Ты дурак? Я сказал, что не насиловал! Она могла вырваться у меня из рук в любой момент, но не захотела. — У неё вся спина в синяках, и несколько рёбер сломано, а также гематомы на шее. Это не изнасилование по-твоему? — Уилл, она мычала, как умственно отсталая, когда её вытаскивали из-за контейнера! — Скажи спасибо, что она не инвалид и совершеннолетняя. — Тогда в чём проблема? Мы просто занимались сексом! Да, не дома в кровати, но а что тут такого? — Морис, пожалуйста, заткнись. Я тебя предупреждал, что так оно и будет. Не хочешь играть по моим правилам — будешь гнить в тюрьме. В зал вошли Джессика и все остальные зрители. Ой, чёрт, сейчас начнётся… — Всем встать, — попросила секретарь. Зашли присяжные и судья. — Перейдём к допросу пострадавшей. Джессика встала со своего места и заняла стул подле судьи. Она выглядела, как монашка — невинная. Строгая блузка с пиджаком и брюки-клёш. Да, в суд в короткой юбке было бы странно прийти. Ей не хватало нимба над головой. Сука… — Мисс Смит, — обратился к Джесс прокурор, — Вы знакомы с подсудимым? — Мы познакомились в ту ночь, ранее я его не знала. — Вы с ним познакомились, или он с Вами? — Он. Он подошёл, и завязался разговор. — Вы говорили о сексе? — Конечно, нет. — Ложь! — закричал я. — Сука, не ври! Судья застучал молотком председателя по столу: — Мистер Беллами, сядьте и успокойтесь. Мистер Хендриксон, успокойте своего подзащитного. — Да, Ваша Честь, — ответил Уилл. — Морис, хватит орать, веди себя достойно, — шептал мне адвокат. — Она лжёт!… — Мисс Смит, каким показался Вам мистер Беллами? — спросил прокурор. — Неприятным человеком. Я подумала, что он бомж или наркоман, хотела быстро докурить и сбежать от него. Когда Беллами рассказал, что хочет сделать со мной, я тут же бросила окурок и собралась уходить, но он меня схватил. Сука. Что она несёт?! — Он повалил Вас на асфальт? — Да, но сначала говорил, что повалит на картонку. Я сильно ударилась и повредила колени. А потом Беллами начал рвать на мне одежду и насиловать. Мне было очень больно, Ваша Честь, но я терпела из последних сил. Ты даже не кричала, тварь! — Ваша Честь, — вмешивается Уилл, — никто не слышал криков, кроме мистеров Перкенсов, братьев, что обнаружили мисс Смит и мистера Беллами. Мы опросили жильцов дома, где находился мусорный контейнер, они сказали, что ничего не слышали. — Он затыкал мне рот, — начала оправдываться Джессика, — его грязные пальцы были у меня во рту. Как мои пальцы оказались у неё во рту, если они были в заднице и пизде? Это какой-то заученный текст, Джесс говорила не свои слова. Ей помогали. Джессика наигранно заплакала: — Ваша Честь, он разрушил мою жизнь! Он уничтожил во мне женщину! Из-за него я не могу спокойно смотреть в глаза мужчинам, я их боюсь. Больше я никогда не лягу под мужчину. Отныне теперь в каждом мужчине я буду видеть Мориса Беллами. Я хочу, чтобы преступник ответил за содеянное, чтобы он сгнил в тюрьме. — Вопросы есть к пострадавшей? — обратился судья к адвокату и прокурору. Оба ответили, что нет. Наступила моя очередь. — Мистер Беллами, займите место мисс Смит, — попросил судья. Я не желаю садиться на её место — это место шлюхи. — Морис, не тормози, иди, — подгонял меня Уилл. — Я не буду давать показания, — шептал адвокату. — Я не сяду на её место. — Вы отказываетесь давать показания? — уточнил судья. Я встал. — Морис, — шептал Уилл, — она топит тебя. — Ваша Честь, ночью в переулке я увидел тело пьяной девушки, она спала за мусорным баком. На ней была короткая юбка, и у меня встал. Да, я воспользовался случаем, — решил, раз Джессика врёт, значит и я имею право на ложь. — Девушка не сопротивлялась. Парни, что скрутили меня, слышали стоны, значит ей всё-таки нравилось, что с ней делали. Я не признаю свою вину, потому что я был абсолютно чистым, а она пьяной. Не я разрушил её жизнь, она сама себя похоронила. — У Вас всё, мистер Беллами? — поинтересовался судья. Я повернул голову направо — туда, где сидела Джессика: — Я стал последним и запоминающимся. Ты меня оценила. Я улыбнулся, и мои белые зубы сверкнули на безликом лице. Она запомнила моё лицо: без бровей, без ресниц, с чёрными кругами под красными глазами и седой щетиной. О, да, Джессика Смит меня запомнила. Затем последовал допрос свидетелей, а именно двух парней — братьев, что побили меня и спасли Джесс. Также допрашивали подруг Смит, с которыми она пришла на дискотеку. Конечно, пострадавшую ни в чём не упрекали и описали, как порядочную девушку. В своём последнем слове Джессика Смит расплакалась и сквозь слёзы прокляла меня. Она победила. Она уничтожила Мориса Беллами. Последнее слово осталось за ней, я же больше в зале суда не сказал ни слова. Меня приговорили к четырнадцати годам. Я покинул зал суда с мыслью, что такова участь Мориса Беллами. Когда меня посадили в машину, чтобы отвезти в тюрьму, напоследок я спросил Уилла: — Кто консультировал Джессику? — О чём ты? — не понял адвокат. — Кто ей помогал? — Органы правопорядка, Морис. — Будешь рассказывать это своим детям, чтобы не повторяли ошибок Смит. Кто ей писал речь? Кто заставил отстаивать свои права? — Уилл не хочтел отвечать. — Я знаю, есть ещё одно лицо в этом деле, тайное. Кто он? — Мне нельзя о нём говорить. — Уилл, я не приду к нему мстить за себя. — Это… начинающий адвокат, практикующийся. — Видимо, очень хороший, подающий надежды? — Да, Морис, у этого адвоката хорошее будущее. Он сам лично взялся за Джессику. Захотел, чтобы правосудие свершилось, ибо оно слепо. Я не назову тебе его фамилию. — Мне не нужна его фамилия. Просто назови имя. — Тимми. Его называют Тимми.