СТАНЦУЙ
Март 1999 год
— Я принёс пластинки. Послушаем? — Я думала, ты будешь играть, а я — танцевать. — Ты никогда не танцевала в паре. Пора это исправить. — Поэтому ты надел костюм? — Подумал, что твой первый кавалер должен выглядеть красиво. Натали была одета в платье. — Ты танцевал со мной, когда я была совсем маленькой. — Это другое. — А подо что мы будем танцевать? — Классика, рок-н-ролл, джаз. Выбирай любую пластинку. — Смотря, что мы будем танцевать. — Всё подряд. Натали взяла первую пластинку и запустила проигрыватель. Заиграла классика. — Я её уже слышала. Это вальс? Ты мне её играл. — Я не могу одновременно играть и танцевать с тобой, а исполнял я тебе то, что сам когда-то слышал. — Мы будем танцевать под Моцарта? — Вообще-то, это Бах, но опустим подробности. Иди ко мне, — я протянул к ней кисти, — и положи одну руку на плечо, а вторую — в ладонь. Натали подошла и с трудом выполнила мою просьбу: — Ты гораздо выше меня, это выглядит нелепо. — А ты не думай, как мы выглядим, — я обнял её за талию. — Просто считай: «Раз, два, три» и повторяй за мной. Сейчас такой период болезни Натали, что она обходилась без костылей и передвигалась без особых усилий. — Зачем ты учишь меня танцевать парные танцы? — Чтобы ты смогла станцевать на своей свадьбе. — Думаешь, когда-нибудь я выйду замуж? — Уверен в этом. После нескольких часов уроков по танцам Натали устала и попросила меня сыграть на пианино. Может, она и похожа внешне на Удо, но характер у неё мой, я отдавал ей лучшую часть себя — любовь к музыке. — Очень странно видеть тебя в шерстяном классическом костюме и с серьгой в ухе. — Внешность — не главное, — серёжка затряслась, — я тебе это уже говорил. — За это я тебя и люблю.***
Октябрь 2000 год
— Смотри, что нашла. Я достала из комода книжку, в которой лежала чёрно-белая фотография, и показала другу, сидящему за моим столом и проверяющему у меня уроки. — Кто тебя сфотографировал? — Кажется, какой-то фотограф или репортёр. Точно не помню. Журналисты делали репортаж про наш приют и щёлкнули меня. — Ты сделала вид, будто что-то пишешь, или что? — Здесь мне шесть лет, вероятно, готовлюсь к школе. — Как она оказалась у тебя? — Воспитательница подарила, а я разрисовала снимок. — Это я? — друг ткнул пальцем в чёрные линии. — Я такой страшный? — Я тебя таким рисовала. Никогда не показывала, как человека, представляла бумаге линиями и силуэтом. — Тебя потом к психологу не водили? — Она сама ко мне ходила, расспрашивала о тебе. Тогда я не знала, кто она, я называла её «тёткой в очках», потом поняла, кто это. — И что ты ей говорила? — Что это моё личное дело, — я убрала снимок обратно в книжку. — Натали. — А? — Пообещай мне одну вещь. Знаю, это будет сложно, но, прошу, выполни мою просьбу. — Какую? — Не держи зла на отца. Я не вспоминаю эту тему. Я не вспоминаю этого человека. Человека, что так и не пришёл ко мне. — Почему ты просишь меня об этом? — Потому что твой отец — хороший человек. — Хорошие люди приходят к своим детям. — Ты похожа на него. — Не говори так. Я ни на кого не похожа. — Напиши ему письмо. Что за ерунда? — Напиши всё, что о нём думаешь. Скажи, как есть, всё, что ты чувствуешь. — И ты передашь ему? — Нет. Ты не отдашь мне письмо. Напиши, вылей свою душу и положи в нижний ящик стола. Думаю, что тебе станет легче, и ты поймёшь его. Я никогда не прощу человека, который не пришёл ко мне.***
Август 2001 год
— Пойдём погуляем? Натали сидела в кленовом саду. — Куда пойдём? — На поле. Сегодня последний день лета, последний жаркий день. — Уже 10 вечера, и не так жарко. Тем более, далеко идти, моё отсутствие заметят воспитатели. — Не заметят, — я протянул ей руку. — У меня сегодня ноги болят, — рядом с Натали стояли костыли. — Я сделаю так, чтобы они прошли. Отсутствие Натали никто не заметил. Цветочное поле находилось в сотнях милях отсюда. Летом здесь очень красиво, особенно, когда садится солнце. — Почему мне грустно? Натали ступала босыми ногами по мягкой траве. Никаких костылей, никаких штырей. Здоровые ноги. Я снял ботинки и за шнурки держал их в руке. — Это из-за меня? Я что-то сделал не так? — Это обман. Сон. Ты всегда так делаешь. Во сне я чувствую себя здоровой. — Когда-нибудь я перестану делать такие яркие сны. Мы шли по тропинке рядом друг с другом. Натали отдалилась, чтобы сорвать жёлтые цветы. Я бросил свои ботинки на траву. — Ты перенесёшь их в реальность? — в её руках собрался маленький букетик. — Конечно. — Что-то есть захотелось, — она улыбнулась. Натали знала, что я исполню любую её прихоть. Я вытащил из кармана джинс яблоко и кинул ей. Племянница поймала и села на траву, а я засмеялся. — Чего ты? — девушка захрустела, улыбаясь и щурясь от солнца. — Тебе уже пятнадцать. Как быстро ты выросла, — я взял травинку и крутил её у себя в руках. — Мне осталось учиться три года. Через три года меня выпустят из приюта. — Ты так говоришь, словно приют — тюрьма. — Кроме тебя, ничего хорошего со мной не было. — Я старался скрасить твоё пребывание в приюте. — Во сколько лет ты поцеловал её? — Кого? — не понял я. — Девушку, которую любил. Я вспомнил тот вечер: — Мне было сорок девять лет. — А ей? — Сорок четыре. — И как это было? — Я ждал этот момент сорок лет. Сорок лет я скрывал свои чувства к ней. — Почему? — Потому что мы были друзьями. Очень сложно признаться другу в чувствах больше, чем просто дружеских. — Как ты её называл? — Коротышка, — улыбка появилась на губах. — Я никогда не целовалась. Натали поднялась с травы и подошла ко мне, коснулась своими губами моих. Я отошёл от неё. — Ты не хочешь, чтобы история повторилась, потому что мы друзья? — У нас с тобой не просто дружба. Наши отношения гораздо ближе. Мы связаны кровью. Я с тобой уже десять лет, и ты стала мне, как дочь. — Ты со мной намного дольше, с самого рождения. Только не появлялся. И ты не мой отец. — Я — твой воображаемый друг, забыла? — Ты появился, потому что я в тебе нуждалась, и не исчезнешь, потому что не станешь мне ненужным. — Ты не будешь таскать за собой призрака всю жизнь, — я улыбнулся и обнял племянницу за плечо. — Смотри, какой красивый закат. Пойдём к нему? Жёлтое цветочное поле залилось красным светом. Две фигуры направились в даль. Пятнадцатилетняя Натали и Бог Снов — маленькая девочка и чёрный силуэт.***
Осень 2001 год
Я увидел его впервые в реальности. До этого всё было во сне. Он ужасно выглядел: грязный, вонючий, неухоженный. Внутри него болезнь из-за полового влечения к проституткам. На нём мятая одежда и непричёсанные волосы, колючая щетина. И он называет себя полицейским. Фенрир стоял за забором и смотрел на Натали. Его не пугали костыли. Его околдовали её глаза. Он влюбился. Вечером он придёт домой и выкинет все бутылки с алкоголем. Завтра он пойдёт к венерологу. Мы встречались с Удо на одном и том же месте: на крыше высокого здания, что стояло среди остальных таких же, на кладбище офисов. — Что тебе нужно? — спросил брат. На нём чёрные джинсы, футболка с жилеткой, кеды и кепка без козырька. — Появился Фенрир. — Так рано? — Он пришёл в своё время. — Значит, щит скоро падёт? — Он падёт, когда Натали поймёт, что влюбилась в него. — Ты не будешь им мешать? — Нет. — Она же ещё маленькая! — Ей пятнадцать. — Она несовершеннолетняя! — Фенрир не коснётся её. Он не педофил и не насильник. Удо понял укор в моём голосе: — Сколько лет Фенриру? — Тридцать семь. — Это огромная разница в возрасте! — Ты сам встречался с женщинами, которые были гораздо младше тебя. Чем ты лучше Фенрира? — Я делал это не по своей воле! — А Фенрир любит Натали. В этом и вся разница. — Ты позвал меня сюда, чтобы сказать это? Не мог смс отправить? — Я пришёл сказать, что всё идёт по плану.***
Весна 2002 год
— Как его зовут? Я сидел за письменным столом и листал девчачий журнал. Натали разбиралась в ящиках. — Джеймс. — Он тебе нравится? — Да. — А ты ему? — Он странно на меня смотрит, — я не понял слова племянницы. — Он смотрит на меня с надеждой. — У вас что-то было? — Натали отвернулась от меня: тема слишком интимная. — Перестань, я его не напугаю. Мне, правда, интересно. — Не спугни его, пожалуйста. Джеймс мне нравится, и я ему тоже. — Я его не трону, клянусь. Натали забралась на мои колени и положила голову на плечо: — Я всё-таки станцую на своей свадьбе.***
Декабрь 2004 год
Натали восемнадцать. Фенрир забирал её из приюта. Рядом с воротами стояла его машина, куда он относил чемоданы. На ней — пальто, под ним — розовое платье, на Джеймсе — коричневый костюм.***
— Это всё или ещё что-то? — спросил Джеймс. — Ещё вот это. — Пластинки? — Джеймс взял музыкальные пластинки у меня из рук. — А проигрыватель ты не забираешь с собой? — Боюсь, что директриса меня убьёт за это. — Ладно, я куплю нам проигрыватель домой. Летнюю веранду, что я так любила, разбирали. Директор Саманта решила, что её место займёт новая постройка. Уже вынесли пианино и старые ненужные вещи, которые там хранились. — Натали, ты готова? — спросил Джеймс. Я уже попрощалась с Самантой и воспитателями. Друзей у меня нет в приюте, поэтому мне не с кем расставаться. Лишь одного человека я ещё не увидела. Он будет ждать меня в кленовом саду — я знаю. В руках у меня плюшевый мишка. — Куда ты? — Дай мне пару минут, Джеймс. — Я пойду с тобой. Джим уже убрал мои костыли в машину, поэтому жених помог мне прийти в сад. — Останься здесь, пожалуйста. Я хочу побыть одной несколько минут. — Хорошо. Джеймс остался на открытой веранде, и я в последний раз ступила на территорию сада. Моя лавочка, на которой я всегда сидела одна. Прошло пятнадцать лет, и я снова сижу одна. Обернулась в надежде вновь его увидеть, как тогда, когда мне было пять, но по ту сторону забора на бетоне никто не сидел. — Однажды ты сказал, что мы попрощаемся. Воображаемый друг не будет со мной вечно. Мне хотелось, чтобы ты был реальным, чтобы тебя можно было потрогать, почувствовать. Когда в моей жизни появился Джеймс, тебя стало мало. Я начала уделять время Джиму, а не тебе. Прошу, не обижайся, появись. Я всегда буду тебя любить. — Я никогда не обижался на тебя, — он появился передо мной. На нём камуфлированная куртка, а под ней клетчатая рубашка и футболка. Его вижу только я. — Почему ты ушёл? — В твоей жизни появилась любовь. Ты стала взрослой. — Не говори, что ты лишь часть моего детства. — Воображаемые друзья бывают у детей. — Ты сделал моё детство счастливым. — Так бы поступил каждый на моём месте. — Я тебя ещё когда-нибудь увижу? Он помотал головой. — Время прощаться? Друг сел передо мной на снег и стал завязывать мне шнурок. Видимо, он развязался, пока Джим вёл меня сюда. — Теперь он будет тебе это делать, — призрак в камуфлированной куртке кивнул в сторону Джеймса. — Натали, ты в надёжных руках. Я отпускаю тебя во взрослый мир со спокойной душой. — Хочу помнить тебя всегда. — Призраки прошлого со временем должны уйти, а ты должна идти дальше. Я коснулась его щетины на лице: — Обещаю, не держать зла на отца. Спасибо тебе за всё, — взяла татуированную кисть и положила в неё плюшевого медведя. — Я должна жить дальше. Воображаемый друг вытащил из кармана куртки круглые солнцезащитные очки и передал мне в руки: — Каждый должен оставить после себя наследие. …и растворился в воздухе. До машины меня довёл Джеймс. — Всё хорошо? — спросил жених. Я в последний раз взглянула на пианино, которое заставило меня полюбить музыку. Пианино, на котором он играл мне. Вдруг клавиши загорелись. Больше никто не сыграет на нём. Перед тем, как сесть в машину, я обернулась и увидела его. Пианино горело, а он улыбался, держа в руках плюшевого мишку. Его подружка прижала к груди очки с круглыми стёклами. Я выбрала Джеймса. Я отпустила своего воображаемого друга. — Призраки прошлого со временем должны уйти, — произнесла вслух. Человеческий облик превратился в чёрный силуэт. Он исчез. Навсегда.