СОН — РЕАЛЬНОСТЬ
1977 год
Одна ошибка может изменить твою жизнь. Один неверный поступок способен разломить твою судьбу. Одно неправильно сказанное слово поставит крест на твоём будущем. Прошло уже слишком много лет. Слишком много лет я ищу Её. Этот мир отвратителен без Неё. Здесь миллиарды людей, а мне нужна одна. Я услышал плач с детской площадки. Какой-то папаша сильно раскачал качели: девочка упала и ударилась головой. Он звал на помощь, просил вызвать «скорую». Вокруг собиралась толпа народа и пыталась привести в чувства ребёнка. Я прошёл мимо, заметив чёрную гриву кудрявых волос у девочки на голове. Я пришёл к ней во сне, решил, что стоит узнать, как у неё дела. — Как тебя зовут? Девочка посмотрела на ладонь и прочитала: — Лейла. — Ты не знаешь своё имя? — Я его забыла. — Как можно забыть своё имя? — Я упала с качель и забыла. — Я видел. Как ты сейчас себя чувствуешь? — Хорошо, но я ничего не помню. А как тебя зовут? — Ты не запомнишь. — Я запишу. — Лучше запомни моё лицо.***
1993 год
Пока Лейла росла, я отчётливо понимал, что реинкарнация существует. Да, я нашёл Её спустя столько лет. С каждым годом девочка становилась всё больше на Неё похожа. Странное чувство — я второй раз наблюдал, как Она росла. Комната Лейлы. Сон. Девушка проснулась и увидела меня. — Ты ещё помнишь, как я выгляжу? — подал голос первым. — Наутро я забываю, но потом что-то происходит в отголосках памяти. Как будто я должна тебя помнить, но твой образ постепенно стирается. — Ты стала затворником своей комнаты? — Выхожу на улицу с мамой. Репетиторы приходят сюда ко мне заниматься уроками. Я уже учусь в университете. — Выходишь на улицу? Везёт, — я улыбнулся. — Меня родители не выпускали из дома. Тебе нравится такая жизнь? — Я не знаю другой. — Ты злишься на отца? — Нет. А мама до сих пор не может его простить. — Я тоже виноват перед тобой. Я тоже качал тебя на качелях, и ты упала. — Тебя не было там. — Там были только мы. В другое время. Тебе было семь, а мне — одиннадцать. Твои родители потом сильно ругались на меня, да и от моих прилетело. — Ты говоришь о чём-то другом. — Верно. У тебя тогда было сотрясение, и выросла шишка. Однако эти истории так похожи. — И что было дальше? — Я любил тебя. Я хотел быть с тобой. — Что-то помешало? Я встал со стула и подошёл к кровати. — Мама говорит, что я в таком возрасте, когда у мальчиков одно на уме. — Я не мальчик. — Мужчина, в любом случае. — Ты была у меня первой, я буду первым у тебя. — Не хочу, — Лейла вжалась в изголовье кровати. — Уйди. Я лишился девственности с женщиной в сорок девять лет. Этому послужили многие факторы: моё извращённое детство, моя уродливость и моё отношение к девочке, живущей по соседству. Мой первый раз был с той, которую я любил всю жизнь. Я запомнил его не потому, что у меня сначала не получилось из-за комплексов по отношению к своей внешности, а потому, что Она приняла меня таким, каким я стал. — Это будет небольно, обещаю. Я не умею заниматься сексом так, чтобы это было больно. — Я сейчас закричу… — Тебя никто не услышит, это сон. Наутро ты так и останешься невинной. Всё, что происходит во сне — плод фантазий либо моих, либо спящего. — Я не знаю, что это. Не хочу этим заниматься. — Так же и я когда-то думал. Мне стало известно, что такое секс в пять лет, поэтому и не хотелось им заниматься. Я встал у края кровати и дотронулся до оголённой ноги Лейлы: — Не собираюсь брать тебя силой. Я не монстр. Доверься мне, прошу. — Ты не выглядишь, как человек, который не причинит боль. — Раньше моё лицо было иным. Ты считала его самым красивым. Я сел на кровать и поцеловал Лейлу. Ничего. Пустота. Не потому, что девушка не умеет целоваться и никогда ещё не была с мужчиной, скорее, дело в самом сне. Он искажён из-за разума самого спящего. Я снова поцеловал Лейлу, и на этот раз она успокоилась и доверилась мне. Бог Снов всемогущ, но у меня нет привычки пользоваться своим положением в интимном плане. Нет, я не демон искуситель, с которым женщина способна утолить свои всевозможные сексуальные фантазии. Мне просто нужна Лейла. Это важно для нас обоих. Когда всё было кончено, я понял, что одним разом не обойдусь. Девушке понравилось, а мне… я повторял одни и те же движения раз за разом и ничего не чувствовал. Лейла заснула у меня на груди, а я встал с кровати и исчез. Наутро она и не вспомнила о том, что было, не похвасталась, что в двадцать три года лишилась девственности во сне с таинственным мужчиной, что следил за ней вот уже больше десяти лет. Я буду оставлять обрывки воспоминаний после себя, после каждого секса, а когда я появлюсь в действительности, Лейла, навряд ли меня узнает. А если вспомнит… А если вспомнит? Она должна меня знать. Обычных двойников не бывает. Таких похожих людей не бывает. Я создал иную жизнь, продолжил жить после смерти для того, чтобы найти Её. Я буду видеть Её каждый день, вдыхать Её запах, слышать Её голос… Чувства? Я обожал Её всю жизнь, а Она меня не ощущали в постели, физически не могла почувствовать. Это моя вина. Её изуродовали по моей вине. Секс не станет преградой. Я же жил как-то без секса практически пятьдесят лет. Однако мир не изменился, а люди стали по-другому смотреть на простые вещи. Секс стал олицетворением серьёзных отношений. Даже если от секса с Лейлой я никогда не получу удовлетворения, это не повод её оставить. Мне нужно время. Сейчас 1993-й год. Пятьдесят лет со дня Её смерти. Смерти, в которой виноват я.***
2008 год
Я дважды теряла память на встрече с Марком. Или… больше. Я уже не помню. Что он мне говорил? Ах, да, принимать таблетки. А какие? Я записала название в ежедневник. Еду в автобусе. А куда я еду? Домой, точно. Это мой автобус? Вдруг я села не в тот автобус и приеду куда-нибудь не туда? — Простите, а какой номер у автобуса? — спросила я на весь салон. — Третий, — ответил молодой парень. — Спасибо. А мне какой нужен автобус? Смотрю на ладонь: «третий автобус». Фух, я в нужном. А на какой остановке мне выходить? Я посмотрела в окно и поняла, что не узнаю улицу. Может, уже проехала нужную остановку? Как же… на какой улице я живу? Не выходит… не помню. На ладони снова написана подсказка: «Улица Бассо». Да, без подсказок я не в состоянии жить. — Простите, а «улицу Бассо» уже проехали? — Нет, синьора, ещё четыре остановки до неё, — ответил мне тот же парень. Почему он назвал меня «синьора»? Сегодня Марк сказал, что я похожа на итальянку. Он говорил это раньше? Возможно. Но в моей семье нет итальянцев. Сколько у меня осталось времени? Несколько минут. Скоро моя память опять сотрётся, и я забуду, куда мне нужно ехать. Такова моя участь. Автобус остановился на очередной остановке. Зашла толпа людей, и на свободное место рядом со мной сел высокий крупный мужчина. У него знакомый запах и круглая серёжка в левом ухе. Я не успела его разглядеть, когда он заходил, да и толку, если это лицо сотрётся из моей памяти через несколько минут. Я отвернулась, наблюдала в окно за проезжающими мимо машинами в тумане, но мне очень хотелось взглянуть на того, кто сидел рядом со мной. Почему он казался таким знакомым, если я не запоминала ничего? Краем глаза заметила его руки, сложённые в замок, на коленях. На правой кисти змея. Я помнила, как эта рука со змеёй касалась моего тела. Когда? Во сне. Он тот, кто мне снился много лет подряд. Он тот, кого я люблю во снах. Я повернулась и любовалась им. Мужчина меня сначала не заметил, а потом его лицо задвигалось и из профиля превратилось в анфас. Один глаз чёрный, другой — синий. Выбитые цифры и белые рубцы возле губ. Он мило улыбался и отворачивал от меня лицо. Я должна с ним заговорить. — Извините, — шептала ему на ухо, и он немного наклонил голову, чтобы лучше расслышать, — может ли сон стать реальностью? Довольно странный вопрос для обычного человека, но, если это тот мужчина из сна, то он ответит. — Через одну минуту память Вас покинет, и Вы никогда не вспомните ответ на свой вопрос, — шепчущий голос очень глубокий и грубый. — Вы и в правду хотите услышать от меня ответ? — его лицо в анфас. — Бывают такие сны, которые мы хотим, чтобы они стали реальностью, Лейла. — Синьора, синьора! Я проснулась от мужского голоса и тряски по плечу. — «Улица Бассо» через три остановки. Вы просили напомнить. Я в автобусе, и передо мной молодой парень. Он разбудил меня ото сна. Я спала? Сон был таким реальным. — С Вами всё хорошо? — поинтересовался молодой человек. — Да. Спасибо большое. Сон. Сны бывают ужасными. Порой тебе так нравится то, что снится, и так не хочется, чтобы всё прекращалось, а потом «бац», и тебя будят, остаётся сожаление. Вот и сейчас я сидела с сожалением, что мой мужчина всего лишь мне приснился. Вероятно, он никогда не станет реальностью. На остановке зашли люди, и появился мужчина в камуфлированной куртке. Он очень высокий и статный. Место рядом со мной свободно, поэтому пассажир занял его. У человека серёжка в левом ухе. Да! Это снова он! Я щипала себя за руки, проверяя, что это реальность. Мне больно и неприятно, но это реальность. Пассажир заметил мои странные телодвижения и покосился: — Всё хорошо? — глубокий бас. — Да, всё в порядке. Я достала ручку из сумки и написала на руке: «Он реален в третьем автобусе». — Что Вы пишите? Я спрятала руку под кофту и куртку: — Напоминание, чтобы не забыть. — Вы можете что-то забыть? Везёт. Я, к сожалению, помню всё, что происходило в моей жизни до мельчайшей детали. — Завидую Вам. Он взглянул на меня разными глазами, и я так не хотела, чтобы эти глаза смотрели куда-то в другую сторону, но пассажир отвернулся. Как же хотелось дотронуться до его руки, щеки, но это выглядело бы довольно странно, поэтому я пододвинула свою ногу к его ноге, и мы соприкоснулись коленями. Да, мужчина реален. Он вышел на следующей остановке. Я осталась сидеть и смотреть вслед уходящей широкой спине. Нельзя упустить шанс. Двери закрывались, но из-за моей комплекции я успела протиснуться на улицу. — Мужчина! — кричала вслед ожившему сну. — Подождите! Я задохнулась пока бежала, но всё-таки догнала его. Он остановился и внимательно посмотрел на меня. — Подождите… пожалуйста. — Я что-то обронил в автобусе? — пошарил по карманам куртки. — Нет-нет. Вы ничего не потеряли. — Тогда что случилось? — Не поймите меня неправильно, но Вы мне снились. Очень много лет. Я видела Вас во снах и вот увидела в реальности. — Во снах? И что же мы делали? — Много всего, — уклончиво ответила. — Скажите, Вы верите… — В судьбу? — его разноцветные глаза переливались на ярком весеннем солнце, отчего он становился ещё более живым и привлекательным. — Да. Хоть я и не верю в подобного рода вещи. — А зря. Я, например, верю. И если Вы действительно увидели меня в реальности, значит я готов к этому, — мужчина медленно отдалялся. — Извините, мне пора. Уверен, мы скоро встретимся. — Как Вас зовут? — крикнула уходящему человеку. — Имена ничего не дают, Лейла! Несмотря на болезнь, я должна жить в социуме. Он должен меня принять такой, какая я есть. Таблетки, что прописал мне Марк, способны увеличить продолжительность моей памяти. Когда-то в детстве она достигала четырёх минут, сейчас — полтора часа. Неплохо, когда-нибудь она достигнет нескольких часов. Ресторан «Рейнольдс». 9 вечера. Суббота. Перед входом память стёрлась, и мои друзья дали мне новую установку — отдыхать. Мы встречались не так часто, но такие встречи мне нужны. Как хорошо иметь друга, который не расскажет твою историю третьим лицам и не разнесёт о тебе слухи, ведь у этого друга память всего полтора часа. — И он мне такой говорит: «Шалава». Девочки, моё гнездо прыгало на стольких членах, что вам и не снилось, но пару дней назад я был у венеролога, и я здоров. Так что, кто ещё из нас двоих шалава. Лиам — гей. Год назад он тяжело расстался со своим парнем Фредом и решил оторваться по полной. Откуда я это знаю? Ах, да. Он говорил об этом постоянно. — Лейла, тебе можно алкоголь? — спросила Джилл. — Нет. Новые таблетки очень сильно действуют на печень, а в сочетании с алкоголем они меня окончательно убьют. — Тогда чего-нибудь сладенького, яркого и неалкогольного? — предложил Лиам. — Да, это по мне. Джилл поторопила официанта, чтобы тот скорее принёс нам все блюда. Не хочется терять время впустую. — Марк верит в новую терапию? — спросил Лиам. — Не знаю, во что он верит. Лично я не верю уже ни во что. Память не вернёшь, я смирилась с этим ещё двадцать лет назад. — Да, но теперь тебе тридцать восемь. Ты живёшь одна. Ты одинока, Лэй. Не принимай это на личный счёт, я к тому, что твоё непостоянство памяти может привести к несчастным случаям, и тебе никто не поможет. — Я это знаю. — Я понимаю, ты обклеила все стены своей комнаты пометками, но это не выход. — Что ты предлагаешь? Лиам не хотел затрагивать эту тему. — У него только два предложения, ты же знаешь, — сказала Джилл. — Дом для инвалидов? Я в состоянии за собой ухаживать. — Лэй, дело не в ухаживании и содержании, — оправдывался Лиам. — Никто не застрахован от случайностей. А в твоём случае над тобой нужен глаз да глаз. Мы с Джилл не живём с тобой и, тем более, не живём твоей жизнью. Мы подстраховываем тебя, как можем, но мы не способны залезть к тебе в душу или голову. — Ты не думала вернуться к родителям? — Нет, Джилл. Я еле-еле от них съехала. Мать и так заперла меня в собственной комнате на целых двадцать лет. Это не жизнь, а заточение. — Если не дом для инвалидов и не сожительство с родителями, остаётся третий вариант, — любимая тема Лиама. — Мужик. Тебе почти сорок, подруга. Пора замуж, заводить детей. Обзаведись семьёй, и тогда они будут за тобой присматривать. — Я не понимаю, зачем вообще, чтобы за мной кто-то присматривал? Я что, немощная? — Не физически, дорогая, — Лиам взял меня за руку, — душевно. — Ни один мужчина не примет меня и мою память. Жизнь со мной — ад. Никто не сможет каждый день влюблять меня в себя снова и снова. — Найди себе такого же… странненького. Он может быть не красавцем, зато с доброй душой. Того, кто будет смотреть на тебя и сам каждый раз влюбляться снова и снова. — Такого не бывает.***
Она сидела вместе с друзьями за четыре столика от меня. Лейла ненавидела платья, женские кофты с глубокими вырезами и юбки. Предпочитала исключительно строгие классические костюмы по типу мужских, рубашки, узкие джинсы, футболки и короткие куртки. У неё мужские повадки и ни капли женственности. Таких, как она, предписывают к лесбиянкам, но я знал, что она женственная и открытая. Ей не нравились женщины, Лейла предпочитала мужчин. Моё сердце вот-вот остановится. Я уже чувствовал нечто подобное шестьдесят пять лет назад, когда шёл к поезду смерти. Тогда я впервые ощутил металлические удары в области груди. Я шёл к поезду, и слёзы катились из глаза. Они и сейчас текут по щекам. Почему я это вспомнил? Потому что Лейла так похожа на ту, чьё бездыханное тело было припорошено пылью и песком. Слеза скатилась из чёрного глаза. Мои солёные воспоминания о Ней. Ещё и музыка на фоне какая-то грустная играла. Я старел, стал более сентиментальным. После того, как шестьдесят пять лет назад я подошёл к поезду, то вместе со своим горем оставил там и чувства ко всему. Тогда я потерял душу. Лейла разбудила во мне старые людские эмоции, как когда-то это сделала Она. У меня мало времени, осталось меньше часа. Салфеткой я вытер слёзы со своего лица, встал из-за столика и поправил пиджак.***
— Мне кажется, к нам кто-то приближается, — сказал Лиам и отвернулся. — Кто-то очень большой и брутальный. Я люблю таких. Смотрите и учитесь девочки, как нужно разговаривать с мужиками. Я увидела, как к нашему столику подходил высокий мужчина со змеёй на шее. Его лицо мне знакомо, где-то я его видела. Он одет в тёмно-синий костюм, под ним не рубашка, скорее, футболка или кофта с круглым вырезом в цвет костюма, ткань не рубашечного типа. У человека цифры под глазом и серьга в левом ухе. — Скажите, Вы верите в сны? — мужчина адресовал вопрос мне. — Я верю в сны, — ответил Лиам за меня. — Порой кажется, что то, что мне снится, сбывается. Вот так вот увидишь нечто в реальности и вспомнишь, что видел это где-то во сне. Удивительно, не правда ли? Мужчина покачал головой, будто размышляя: — Такое часто происходит. Это относится к специфике сознания и подсознания. Я же верю, что наши сны создаёт третье лицо. А Вы как думаете? — он повернул голову в мою сторону. — Я? — указала пальцем на себя. — Мне снятся странные сны, и я их не выдумываю. — Ой, а я порой такое выдумываю, — Лиам откровенно флиртовал. — О, да. Я знаю, что Вам снится, но я к этой содомии не отношусь. Незнакомец дал понять Лиаму, что он не гей, и что на него не действовали чары двадцатидевятилетнего гомосексуального мальчика. Лиам же стал жадно и обиженно попивать свой коктейль через трубочку. — Мужчина, Вы что-то хотели? — спросила Джилл. — Меня зовут Эмиль, и я бы хотел пригласить вашу подругу на танец. — Извините, не танцую, — я и вправду не умела танцевать. — Ты научила меня танцевать. Сказала не смотреть себе под ноги, а смотреть на тебя. И у меня всё получилось. Я просто хочу побыть с тобой вдвоём. Наяву, а не во сне, — Эмиль протянул мне руку со змеёй. — У нас мало времени, Лейла. Лиам и Джилл заметно занервничали из-за того, что Эмиль назвал моё имя. Он знает меня, а мы его нет. — Извините, а Вы знакомы с Лейлой? — поинтересовалась Джилл. Я всматривалась в лицо Эмиля, в змей на шее и на руке. Чувствовала тёплую чешуйчатую кожу на своём теле. Мы были близки с Эмилем, но не в реальности. — Настало время превратить сон в реальность, — сказал человек с разными глазами. Я положила свою ладонь в его, и он повёл меня в центр зала. Эмиль гораздо выше, я ему и до плеча не доставала. — Мы смешно выглядим. — Потому что ты маленького роста? — Потому что мы оба в костюмах. — Мне нравится твой стиль и твои предубеждения. Костюм на женщине более привлекателен, чем платье. — Тебе нравятся женщины, которые похожи на мужчин? — Ты мне нравишься. — Ты снишься мне. Почему? — Потому что я выбрал тебя. Я не знала, что делали Лиам и Джилл, наверное, смотрели на нас. Я не замечала их, мои глаза не отрывались от разных глаз Эмиля. — Сегодня ты всё-таки назвал своё имя. — Ты всё равно его забудешь. — Я забуду тебя через полчаса. Мы медленно танцевали, в то время как ресторан жил своей жизнью. — Значит, больше никаких снов? Теперь ты только в реальности? — Как пожелаешь. От Эмиля вкусно пахло горьким шоколадом. Какой-то яркий и резкий аромат, который пробирал до дрожи. — Я больна, ты же знаешь. Реальность — это не сон, чтобы прийти на несколько минут. — Не преуменьшай. У нас было не несколько минут. У нас было долго. У нас было много. От стыда я уткнулась ему в грудь: — Ты выдумываешь. — Ты же знаешь, что нет. И твои друзья правы, тебе нужен кто-то ещё в доме. — Я могу завести себе кота. — Двухсот двадцати фунтовый пойдёт? За мной не нужно ухаживать. — Тебя нужно любить. Но как, если я тебя забуду? — А я влюблю тебя в себя. Лейла, я не боюсь твоей болезни. — Не знаю, сколько людей было рядом со мной за тридцать восемь лет, но почти все они ушли. И ты уйдёшь со временем. После танца Эмиль проводил меня до столика и исчез. Лиам и Джилл расспрашивали о нём, пока моя память не подвела, а потом я всё забыла. Друзья довели меня до дома. На ночь я не стала пить таблетки, которые мне выписал Марк. Зачем память, когда я сплю? В первом часу ночи пошёл дождь, шум которого меня разбудил. Я посмотрела в окно и увидела мужчину в тёмном костюме. Он сидел на заборчике под деревом. Его голова намокла, и капли стекали по лицу. Мужчина смотрел на моё окно, на меня. Возникло чувство, что он ждёт. Сон, как рукой сняло. Я быстро оделась, накинула сверху дождевик и вышла на улицу. Пока не узнаю, кто он, не засну. — Вам нужна помощь? — спросила, подходя к мужчине. — Дождь идёт, а Вы весь промокли. — Когда идёт дождь — это же так здорово, — он поднял ладонь и ловил капли. — Когда она ложилась спать, он догонял её во снах. Мальчик с печальными глазами и самая красивая девочка на свете. Он встал во весь рост. Свет оранжевого фонаря блеснул в его разноцветных глазах. — Почему ты не спишь, Лэй? — Почему ты следишь за мной? — Потому что мы должны быть вместе. — Я знаю твоё имя? — Ты никогда его не запомнишь. Мужчина подошёл ко мне, нагнулся и поцеловал. Этот поцелуй разбудил меня от многолетнего сна. Я уже целовалась с ним, но не по-настоящему. — Пойдём ко мне. — Ты не из тех, кто спит с первым встречным. — Я знаю тебя давно. Не бойся, я не прогоню тебя из кровати. — Я уйду тогда, когда посчитаю нужным. Мой дождевик и его мокрый костюм валялись в коридоре. В кровати впервые были два человека. Надеюсь, никого другого я в дом не водила. Тело мужчины горячее с запахом горького шоколада. У него на животе дыры, но в глазах нет стеснения. Змея с шеи опускалась на правую руку и соединялась со второй на тыльной стороне ладони. Когда он целовал меня, будучи сверху, его слёзы капали на мои щёки. Я старалась не выпускать его из своих объятий, старалась сказать, что всё замечательно, а потом почувствовала, как его тело задрожало. — Подожди, — сказал он, задыхаясь, и встал с меня. — Мне нужно немного успокоиться. — Что с тобой? Тебе плохо? — Дышать нечем, в груди колет. Я включила ночник и увидела у него множество белых рубцов в области груди. Мужчина, с которым мы только что занимались любовью, хватался за сердце и сдирал с себя кожу. — Я вызываю «скорую». Я встала с кровати и готова была побежать в гостиную за телефоном, но мужчина остановил меня. — Что ты скажешь? Что твоему парню стало плохо во время секса? Это же смешно! — он схватил меня за руку и посадил на кровать. — Побудь со мной. Просто побудь со мной. — В шкафчике были какие-то таблетки от сердца. — Не надо таблеток. Они не помогут. — Такое уже не в первый раз? Было и раньше? — Очень-очень давно. Я думал, что такое не повторится. — Ты болен, или это нервы? — Не знаю, возможно, и то, и другое. — Всё же было замечательно, — я дотронулась до обросшей щетиной щеки. — Чего ты так разнервничался? — Ты такая красивая. Так хочу быть с тобой. Он притянул меня к себе. Я села к нему за спину и обняла. — Успокойся. Сейчас всё пройдёт, — ещё крепче его обняла, мои руки оказались у него на сердце. Оно билось очень медленно. — Ты меня сейчас забудешь. — Зато ты меня — нет. Пожалуйста, помни меня.