ДО ПОТЕРИ ПАМЯТИ
— Пришли Ваши результаты, мистер Бакланд. Я сидел в кабинете кардиолога. Во время секса с Лейлой мне стало плохо. Спустя час мы закончили начатое. Мой первый реальный секс с Лейлой… …и я ничего не почувствовал. Мне нравилось целовать её губы, шею, грудь. Мне нравилось женское тело. Но тех эмоций, которые я испытывал вместе с Ней, я не ощущал ничего подобного от Лейлы. Прелюдии — да, они возбуждали, не так, как нужно, но всё же. Сам интимный процесс — просто механика. Всё равно что самоудовлетворение: ты думаешь, что сейчас тебе будет хорошо, но это всего лишь трата времени. Когда я вошёл в Лейлу, мне было приятно, но когда начал двигаться, то почувствовал трение плоти и не более. Разве секс должен быть таким? Я помнил его совсем другим. Я стал жить вместе с Лейлой. Мир человека без памяти удивителен. Она всё записывала, постоянно делала заметки. Каждый раз, когда я представлялся, женщина удивлялась, как смогла полюбить меня. В реальности секс у нас происходил постоянно, но я продолжал ничего не чувствовать. Скорее, я занимался им потому, что это нормально — заниматься любовью с женщиной, которую любишь, Лейла же чувствовала меня полностью. Есть одна страшная догадка, которую пока не хочется произносить вслух. Я посмотрел в зеркало сбоку от себя и удивился, почему Лейла считала меня непривлекательным. Ведь Она приняла мою внешность, Она считала меня красивым. Я же нестрашный. Да, в прошлом моё лицо уродовали дыры и шрамы, но без них я гораздо привлекательней, чем Удо. По крайней мере, я не полысел в тридцать лет, и нос у меня не на пол лица. У Удо же отбоя от женщин не было до самой смерти. Он привлекал их исключительно из-за статуса и статности, брат только и делал, что пользовался ими. — Я слушаю, доктор. — Для начала: у Вас когда-то были проблемы с сердцем или заболевания сердца? Возможно, что-то передалось по наследству? — Нет, родители ничем хроническим не болели. Первые два вопроса я намеренно пропустил мимо ушей. — У Вас шрамы на груди. Откуда они? Нет, кажется, не отвертеться от допроса. — Мне делали операцию. — По какому поводу? — Это было очень давно, я уже точно не помню. — Эмиль, результаты показали, что Ваше сердце перенесло два довольно обширных инфаркта. Два инфаркта. Всё верно. Два раза моё сердце разрывалось. — Как это? — косил под дурачка. — Вас оперировали. Ваше сердце носит на себе скобы. Как Вы проходите через металлодетектор? — Я и так звеню из-за осколка в голове. Никогда не думал, что это может звенеть сердце. — Вы говорили, что воевали. — Верно. — Вас оперировали там? — В лазарете. Мне стало нехорошо, и я попал ко врачу. Пролежал без сознания несколько месяцев, а когда очнулся, увидел бинты на груди. Тогда мне не сказали, что со мной произошло. Врач сделал операцию на быструю руку. — Хотелось бы похвалить того врача. Ваше сердце отлично подлатали, но всему порой приходит срок годности. Я поблагодарил доктора? Кажется, да. Клаус отлично справился. Одна лишняя секунда — и меня бы не было в живых. Иголка. Доктор, что делал самые безболезненные уколы. — Моё сердце скоро окончательно остановится? — Тогда Вы испытывали сильнейший стресс? Вероятно, он спровоцировал инфаркты. Два стресса. Два инфаркта. — Да, было пару моментов, когда я очень нервничал. — Эмиль, перед тем, как обратиться ко мне, Вы снова нервничали? — Совсем немного. — Инфаркт удалось избежать. Вы были не один? — Я был с девушкой, она помогла мне. — Боюсь, что третий инфаркт Ваше сердце не переживёт. — Тогда я умру? Доктор Льюис отвёл глаза. Всегда тяжело говорить пациентам, что они умирают. — Я думаю, что операция в таком случае не поможет, операция не спасёт Вас после третьего инфаркта. — А что поможет? — Избежать его. Вам категорически запрещено нервничать. Вы эмоциональный человек? — Я привык всё держать в себе. — Это тоже влияет на состояние здоровья. В Вашей жизни не должно быть эмоциональных скачков. Вы можете мне это обещать? Ваша девушка Вам поможет? — Она не способна ни за кем ухаживать, но благодаря ей я избежал третий инфаркт. Льюис, есть другая альтернатива? — Пересадка сердца. — Я не первый в очереди. — Вы даже не в очереди, Эмиль. — Это логично, — я кивнул головой. — Новое сердце больше нужно какому-нибудь ребёнку, нежели пятидесятидвухлетнему старику, который не может справиться со своим эмоциональным состоянием. — Я выписал Вам лекарства. Пейте для успокоения. Доктор протянул мне рецепт таблеток. Конечно, я его взял, но принимать лекарства не буду. — Льюис, если мне станет плохо, и я почувствую, что умираю, можно Вам позвонить? — Конечно, Эмиль. Я сделаю всё, что в моих силах.***
2010 год
Я сидела в комнате и приклеивала в ежедневник квитанцию об оплате квартиры, как услышала стук кружки на кухне. В моей квартире кто-то был. Я аккуратно вышла из комнаты и увидела мужчину на кухне, он трогал мой чайник и ел мои печеньки. — Кто ты, мать твою, такой?! — Привет, — сказал он. — Я — Эмиль, твой парень. — Какой, нахрен, парень? У меня нет парня! — Пятнадцать минут назад мы пришли домой. До этого мы ходили платить за квартиру. Сейчас ты сидела в комнате и клеила в ежедневник квитанцию об оплате, чтобы не забыть, что за этот месяц заплатила. Фотография со мной висит у тебя над столом вместе с остальными снимками. Лейла, мы вместе уже два года. — Я ни с кем не встречаюсь… — Ты встречаешься со мной. Я взяла кружку и кинула её в стену, спиной к которой стоял якобы Эмиль. Часть осколков посыпалась на пол, а другая часть попала мужчине в лицо. Он отвернулся, но я успела увидеть, как один кусочек рассёк ему бровь. — Пошёл вон отсюда! Эмиль вытер рот от печенья и посмотрел на меня. У него текла кровь из правой брови. Глаза не были полны злобы и агрессии, только сдержанность и спокойствие. Он надвигался. — Не приближайся! Не трогай! Эмиль схватил меня, а я вырывалась. Я гораздо ниже и меньше его, а он неповоротливый, но это не помешало ему закинуть моё тело к себе на плечо. — Успокойся. Пожалуйста, — просил мужчина. Гигант со мной на плече пошёл в комнату и положил на кровать. Лёг сверху и держал за запястья. — Отвали от меня, придурок! — я ударила его по яйцам, Эмиль сглотнул стон боли, но не ослабил хватку. — Грязный, вонючий мужлан! Залез ко мне в квартиру, захотел трахнуть меня? Я не дамся тебе! — Я не причиню тебе боль и вред, я не извращенец. Ты любишь меня, Лейла, а я люблю тебя. — Да кто полюбит такого, как ты? Я укусила его сначала за щеку, а потом за нос. Пошла кровь, но Эмиль терпел. Он морщился от боли и уворачивался от моих зубов. Насильник повернулся ко мне щекой, и я потянулась, чтобы укусить, но Эмиль дёрнулся, и мои губы коснулись его губ, а тело под мужчиной напряглось. Он ненавязчиво поцеловал меня и сказал: — Ты полюбишь меня снова, Лейла. И я поверила ему. Эмиль отпустил мои руки и запустил свои пальцы мне в волосы. На этот раз поцелуй оказался более страстным и пылким. Я вытащила у него из джинс футболку и начала раздевать. Коснувшись живота, почувствовала дыры. На плечах у него синяки и следы зубов. Эмиль расстегнул на мне ремень и целовал ниже живота, переходя на ноги, параллельно снимая мои джинсы. — У меня нет груди. — Есть. — Очень маленький размер. Так получилось, что когда я надевала кофту или футболку, нужные места не выпирали. Это одна из причин, из-за которой меня путали с мальчиком. — Кто тебе это сказал? — Я видела себя голой в зеркале. — Я гораздо чаще вижу тебя голой, и мне всё нравится на твоём теле. Эмиль сверху, пальцы впились в его широкую спину. Неизвестно, сколько мужчин было в моей постели до Эмиля и были ли они вообще, но, кроме него, мне никто не нужен. — Прости меня, — я вытерла кровь с его щёк и брови. — Это произошло не в первый раз? — До этого ты кидалась с кулаками, оставила после себя множество синяков. — И не только, — я коснулась плеча со следом моих зубов. — Я уже привык. — Часто ли я бью тебя ниже пояса? — Нечасто, но потом ты извиняешься. Я перевернула Эмиля на спину, а сама села ему на ноги, поправила волосы на голове. — Подожди. Лэй, я позвоню Марку, твоему лечащему врачу. — Что, сейчас? — Нет, после. Таблетки, что ты принимаешь, плохо на тебя действуют. — Что ты имеешь в виду? — Ты стала агрессивной. Изменились не только твои действия по отношению ко мне, но и речь. Мат, сквернословие — ты никогда так не говорила. Я большой, на мне много места для синяков и ссадин, но это лишь начало. Что будет, когда ты возьмёшь в руки нож при виде меня? — Сколько действует сейчас моя память? — Два часа. — А было? — Полтора. Марк поменял лечение из-за осложнений на печень. Да, новые лекарства увеличили продолжительность памяти, но они делают из тебя монстра. — Немного страсти в отношениях. — Это другое. Я не против страсти и проявления силы в сексе в пределах разумного, конечно, но жизнь — не секс. В следующий раз кружка прилетит прямо в лоб. Два года назад мне стало плохо, и ты не отпускала меня, даже когда твоя память стёрлась, но сейчас, если мне снова станет нехорошо, ты даже не посмотришь на меня. Пожалуйста, давай поменяем лекарства? — Хочешь сделать из меня послушную девочку? — Ты всегда была непослушной. Прошу, не меняйся. Я буду любить тебя любой, потому что должен любить.***
2013 год
Марк поменял лечение. В который раз? Я уже сбился. Продолжительность памяти Лейлы составляет… …тридцать минут. Каждые полчаса Лейла забывала всё. Она забывала меня. Это очень тяжело. Правда. Любой мужчина на моём месте ушёл бы через неделю от такой женщины, но я не мог. Не мог её оставить. Я знал, что Лейла никогда не выздоровеет, так чего же ждал? — Почему ты не спишь? Я сидел на кухне и смотрел телевизор. 3 часа ночи. — Что-то не спится. А ты? — Телевизор разбудил в очередной раз. — Ой, прости, я сделаю потише, — звук в новостях выключился. — У меня на руке написано «муж». Мы женаты? — Неофициально. Просто живём вместе уже много лет. — Тогда почему мой муж не спит со мной ночью? — Я ушёл, чтобы не разбудить тебя. Я громко ворочаюсь во сне. — Ты уже давно здесь сидишь. Каждый раз, когда я просыпалась, свет на кухне горел. Пойдём спать. — Первый пожар в городе, — картинка на телевизоре показала ад. — Это начало. Начало огненного кошмара. Ему ещё не дали прозвище. — Кому? — Моему греху. Я выключил телевизор и пошёл с Лейлой в кровать. Она лежала спиной ко мне, мои руки обнимали её сзади. Через пару минут женщина заснула, а я — нет. Я никогда не спал. Я пролежал с открытыми глазами до самого утра, а когда Лейла проснулась, то снова не вспомнила меня. Такова наша участь.***
1 ноября 2016 год
Продолжительность памяти Лейлы — сорок минут. Идеально, по мнению Марка. — Куда ты собрался? — Хочу побегать. Я надел шорты и заправил в них футболку. — Там тучи идут, скоро дождь пойдёт. Мне нужно на воздух. Мне нужно промокнуть. — Я люблю дождь. Одна минута до потери памяти. — Тебе очень идёт тёмно-синий. Шорты и футболка одного цвета. Мне всегда нравился тёмно-синий цвет. — А я думал, что самый красивый цвет — чёрный. — Он тебе не пойдёт, он слишком тёмный. К тому же он похоронный. Лейла запустила пальцы в мои волнистые волосы, пока я завязывал шнурки на кедах. — Тёмный? — переспросил. — Да. Ты не такой. Тридцать секунд до потери памяти. — Если ты не уберёшь пальцы с моей головы, я никуда не пойду. Я встал в полный рост и поправил шорты. — Останься со мной, — попросила Лейла. Пятнадцать секунд до потери памяти. Моя жена поцеловала меня. Пять секунд до потери памяти. — Я люблю тебя, — сказала супруга. Я открыл дверь, и Лейла успела у меня спросить: — Мы знакомы? — Нет, — синий глаз моргнул, чёрный остался статичным. На улице пошёл ливень. Сегодня я не вернусь к Лейле. Наушники в ушах. Громкая музыка забивала шум дождя. Капли воды смывали с моего лица слёзы. Я бежал в даль, просто в даль от всего мира. Она забыла меня. Снова. И так происходило восемь лет. И так происходило каждый день. Моё сердце билось, как мотор, мне нельзя нервничать, иначе я рухну замертво. В жизни так бывает. Вот так живёшь себе, а потом понимаешь, что больше не можешь. В этот раз у меня нет пистолета в руке, чтобы застрелиться. Сердце замедлилось, удары стали глубже. Лейла — не Она. Я ошибся. Лейла просто оболочка: хрупкое тело, низкий голос, волосы, что обрили в Змеином Логове, тонкие губы, что потрескались от мороза зимой. Я всё это запомнил раз и навсегда. А Лейла никогда не будет меня помнить. Она сосуд, внутри которого пустота. Реинкарнация не существует, я никогда не верну Её. Я запомнил каждое слово, написанное в Её последнем письме, которое обнаружилось в кармане полосатой робы. «Я прошу тебя, живи дальше и, пожалуйста, помни меня». Я всегда буду тебя помнить, Коротышка. Я найду тебя. В этом или другом мире. Я упаду на колени и буду молить о прощении.