СЛЕПОТА И РАЗВРАТ
2006 год
Чёртова справка! Из-за одной дурацкой справки меня не брали на работу. Сейчас ещё два часа сидеть в очереди из-за бумажки, что я здорова. Я и без макулатуры знала, что со мной всё в порядке. У кабинета терапевта один человек. Отлично, что не десяток. Я села напротив мужчины в чёрном костюме и белой рубашке, под шеей у него тёмный галстук, на рукавах — золотые запонки. Одет с иголочки, наверное, какой-то бизнесмен. Светлый шатен с голубыми глазами и чувственными губами. А он неплох, даже больше, чем неплох. Мужчина не смотрел на меня — моргал, его глаза медленно двигались из стороны в сторону, а губы превращались в улыбку. — Извините, а там пациент в кабинете? — спросила я. — Зашёл двадцать секунд назад. Ого! Вот это голос! Звонкий, громкий, мощный, немного с хрипотцой. — Вы что, считали? — Привычка, извините, — он коснулся языком нижней губы и поджал её. Я отвернулась. Боже, законно быть таким привлекательным? — И сколько по времени принимают одного пациента, не засекали? — В среднем десять минут. Часы в коридоре показывали 1:48 дня. В 2 часа у врачей пересменка, а это займёт слишком много времени. Мне нужно успеть взять справку до 2-х часов, я не собиралась сидеть здесь ещё полдня. Но для этого нужно заговорить зубы красавчику напротив, чтобы он пропустил меня вперёд. — Знаете, — немного наклонилась, чтобы был виден мой откровенный вырез, — я сюда пришла за справочкой. Мужчина смотрел на моё лицо, не на грудь. — Аналогично, — он наклонился в ответ. — Вам для чего? — его глаза не сосредоточены на моих. — Для устройства на работу, простая формальность. — Хм. Что за работа, если не секрет? — Секретарём в офис. Помощница директора по продажам. — И Вы уверены в своём решении? Я имею в виду, что это ответственная работа для столь юной девушки. — Я уже большая девочка. Мой ответ явно его устроил. Он засмущался по-ребячески, отчего морщины вокруг рта стали выразительными. Незнакомец немолод, может, немного за сорок, однако возраст ему явно к лицу. — А Вы? — Я уже старый для Вас, — он засмеялся. — Я про справочку. — А-а. На работе потребовалась справка о прививках. — А кем Вы работаете? — Психиатром при судебных делах. — Ого! Очень интересно. Я положила ногу на ногу. Никто не мог не заметить моих длинных ног. — У Вас очень приятный и обворожительный голос. Голос? Он смеялся надо мной? Обращал внимание на голос, а не на ноги?! — А Вы знаменит? Может, я о Вас слышала? Человек с такой внешностью явно часто мелькает по телевизору. Его руки спокойно лежали на коленях. Короткие ногти, волнистые вздутые вены. Красивые мужественные руки красивого мужчины. — Я не медийная личность. Моя фамилия Стэнфорд, и Вы её никогда не слышали. — Стэнфорд. Я запомню, вдруг сверну не на ту дорожку. — Окажу бесплатные услуги столь очаровательной девушке. — Мистер психиатр, — я сделала голос ещё сексуальней, — понимаете, я безумно спешу, собеседование назначено на половину третьего, и мне очень нужна эта справка. — Конечно, я пропускаю Вас вперёд. Он одарил меня ослепительной улыбкой. — Спасибо большое. Ура! Получилось! Этот Стэнфорд просто душка! Из кабинета вышел пациент, настала моя очередь. — Всего хорошо, мистер психиатр, — сказала, заходя в кабинет. Дверь закрылась, и ответа от психиатра я не услышала, а он что-то сказал. — Моя фамилия Войер, мне нужна справка. — Присаживайтесь, мисс Войер, — попросил терапевт. — Я постою, это же ненадолго. Врач вытащил нужный листок из большой стопки и поставил недостающие подпись и печать. — Держите, — я взяла долбаную справку. — Скажите, много там ещё пациентов? — Один мужчина остался. — Мужчина? А как он выглядит? — В чёрном классическом костюме, психиатр. — Как всегда в своём репертуаре, — врач вышел из кабинета вместе со мной. — Тимми, тебя должны пропускать вне очереди! Я стояла и наблюдала разговор терапевта и психиатра. — Ричард, извини, я не люблю пользоваться своим положением. Психиатр достал из-за сидения трость для слепых, и только сейчас я поняла, какая же дура! Красавчик вошёл в кабинет с терапевтом. Я не смогла уйти. Я облажалась и должна загладить свою вину. Психиатр вышел из кабинета врача через несколько минут и поправил правый карман пиджака, из которого торчал белый листок. Я подошла к инвалиду сбоку, и он повернулся на звук моих шагов. — Вы, кажется, спешили на собеседование. — Оно подождёт. Мистер Стэнфорд, мне очень стыдно за своё поведение. — О чём Вы? — Я не заметила, что Вы… — Слепой? Нестрашно. Я, в самом деле, не люблю акцентировать на этом внимание посторонних. Не приемлю жалость и сострадание к себе. Тот факт, что Вы посчитали меня обычным человеком, это большой комплимент. Я должен сказать Вам спасибо. Мисс? — Меня зовут Мелисса. — Тимми, — психиатр переложил трость в левую руку и протянул мне правую. — Спасибо Вам, Мелисса. — Мне всё равно ужасно стыдно, — я пожала приятную мужскую руку. — Могу загладить вину, угостив Вас кофе? — В Вашей компании всё что угодно. В ближайшем Старбаксе я заказала два стакана самого дорогого кофе. Тимми попросил написать на них наши имена. Как странно, он ведь всё равно их не увидит. — Я всё равно переживаю за Ваше собеседование. Для Вас это так важно, а Вы тратите время на меня. Мы шли вдоль дороги к аллее, попивая кофеёк. — Может, Вы правы, и я не готова к такой ответственной должности. — Только не говорите, что я Вас отговорил. — Заставили задуматься. — И чем теперь займётесь? — Буду искать что-то другое. Возможно, в другой сфере. Кстати, Вам не нужен помощник? Тимми засмеялся и поперхнулся напитком: — Я работаю один. Знаете, у меня всё отточено до мелочей в работе. К моему удивлению Тимми продолжал казаться мне здоровым человеком. Он спокойно шёл и без трости, она всего лишь немного его поддерживала. — Что с Вами случилось? — осторожно спросила я. — Я таким родился. — Слепой с рождения? — Ага. — И как это… — Жить в темноте? — загадочная улыбка, которая мне безумно понравилась. — Не видеть солнечный свет. — Я его чувствую. Гораздо сильнее, чем Вы его. — Это правда, что слепые более чувствительные, чем зрячие? — Абсолютно. Одним прикосновением я могу увидеть больше, чем Вы. По звуку мотора могу сказать, какая марка машины проехала рядом с нами, — как раз неподалёку от нас промчался автомобиль. — Это было Пежо. — Точно! — от удивления я похлопала психиатру. — Говорил же. — Это пришло с годами? Такое обострение чувств. — Я сам приложил немало усилий, чтобы несильно отличаться от других людей, но мои чувства выдают меня. Тимми остановился и посмотрел прямо на моё лицо. — У Вас очень красивые глаза, мистер Стэнфорд. — Не поймите меня надменным, но мне такое часто говорят. Однако Вам я склонен верить больше. Тимми или Тим, но не мистер Стэнфорд, Мелисса, я не на работе, — он заулыбался и кивнул в сторону, чтобы мы продолжили идти. — А слепота Вам как-то мешает? Скажите честно. — Честно? Нет, не мешает. Я не умею жить с видящими глазами. Я не заметила кольцо на пальце. Тим не женат? — Ну-у, а как в быту? — Как все. Мой дом оборудован специально для меня. Каждой вещи уделено своё место. Я живу один, поэтому проблем с неожиданным передвижением предметов у меня нет. — Вы живёте один? А как же социальная помощь? Семья? — Я отказался от помощи. Сам в состоянии себя обслужить, если Вы об этом. И я не женат, если Вы об этом. Никакого укора в голосе не услышала, но всё равно смутилась. — Вы очень красивая девушка, Мелисса. — С чего Вы взяли? — Я слышу Вас. Поверьте, мне этого достаточно, чтобы по голосу определить внешность человека. — Тогда скажу Вам, что Вы очень красивый мужчина. — Поверю Вам на слово. Тимми предложил сесть на скамейку, он немного устал. Пока мы шли, допили кофе, но разговор не хотелось прекращать. Стэнфорд сидел рядом со мной, и я не могла налюбоваться его лицом. У него родинки под кожей, которые создавали бугры, и глубокие морщины на подбородке и слева от губ. — Я чувствую на себе Ваш взгляд. — Вам показалась. — Ваше дыхание у меня на щеке. — От Вас ничего не скроешь. Даже будучи слепым, Вы всё видите. — Хочу увидеть Вас и запомнить, — Тим протянул мне руку. — Можно? Я взяла его за руку, а психиатр принялся трогать мои пальцы. — Только не ставьте мне диагнозы, я это не люблю. — У Вас длинные тонкие пальцы, смею предположить, что ноги у Вас тоже длинные, потому что без каблуков Вы будете примерно одного со мной роста, может, чуть ниже, а рост у меня пять и семь футов, значит у Вас — пять с половиной, как минимум. — Это рассказали Вам мои пальцы? — Вы брюнетка. Нет. Волосы тёмные, каштановые, темнее, чем у меня. Волосы средней длины, по плечи. У Вас… зелёно-карие глаза. — Так зелёные или карие? — Смотря, под каким углом посмотреть. — Как Вы это определили? Он описывал меня с точностью. Может, Тимми дурачил и, на самом деле, всё видел? — У Вас полные чувственные губы, — Стэнфорд приблизился ко мне и тут же отдалился. От психиатра шёл резко-сладкий запах дорогого парфюма. — Я увидел Вас такой по голосу. — И многих женщин Вы так описывали? — Достаточно. Но в Вас есть нечто иное, что я не могу увидеть, даже не каждый зрячий способен разглядеть Вас полностью. Да, Вы очень красивая, Мелисса. Сэнфорд сидел в нескольких дюймах от меня. Одна рука — на коленях, другая, та, что ближе ко мне — на спинке скамейки. Его белую кожу освещало солнце. Мужчина подставил к свету лицо, и лучи отражались в слепых голубых глазах. Я не удержалась и поцеловала его. Тимми не сопротивлялся. Из любопытства я открыла на секунду глаза и заметила, что во время поцелуя Тим закрыл свои. Зачем? Это же привычка зрячих. — Прости, — оторвалась от его губ. — Обычно я так не поступаю, не знаю, что на меня нашло. — Знаешь, я тоже так не поступаю — не целуюсь с девушкой, которую знаю полчаса. Но я не против, мне понравилось. И я был прав, у тебя вкусные губы, — Тим посмотрел на мой рот, будто бы видел его. Он убрал руку со спинки скамейки и сцепил кисти в замок на коленях. Тимми отвёл в сторону глаза и заулыбался. Снова засмущался. Его лицо так близко, а желание возрастало. — Иди сюда, — Стэнфорд пододвинулся, медленно потянулся к моим губам и также медленно поцеловал. Не робко, а нежно и пылко. Может, слепота и обострила его чувства, только теперь сам Тим стал чересчур чувственным. — К тебе или ко мне? — спросила я, когда слепой остановился на моей нижней губе. Нам уже обоим понятно, что поцелуем на скамейке сегодняшнее знакомство не закончится. — Давай ко мне? Я плохо ориентируюсь в незнакомых местах. Боюсь, что разрушу твою квартиру. — Договорились. И я снова слегка коснулась его губ. Через двадцать минут на такси мы оказались в центре города. Разумеется, в каком ещё районе должен жить судебный психиатр? Всё началось в лифте. Ехать долго до одиннадцатого этажа. Я расстегнула Тимми ширинку и просунула пальцы ему в брюки, он же опустил лямки платья и целовал мои плечи, ключицы. Его рука у меня между бёдер под тканью. От мужских прикосновений и поцелуев я стала мокрой. Тим схватил за ягодицы под платьем и прибил к стенке своим телом. Двери лифта открылись, и перед нами стояла женщина с ребёнком. Я тут же оттолкнула Тима и поправила на себе одежду, слепой поспешно застегнул ширинку. — Мистер Стэнфорд, добрый день! — поздоровался мальчишка. — Привет, Мик! Миссис Спенсер, здравствуйте, — ответил, как ни в чём ни бывало, Тимми. — Здравствуй, Тим, — женщина осмотрела меня с ног до головы. Я взяла слепого за руку и вывела из лифта. Бабушка с внуком зашли и уехали вниз. — Мои соседи, — пояснил Тимми. — Нам в 391-ю квартиру. Из кармана пиджака Тим достал ключи и отпер дверь. Я зашла внутрь и восхитилась квартирой. Она светлая, современная, обставлена по последнему писку моды. Рядом с коридором находилась кухня. Я заглянула одним глазком. Господи, здесь есть всё! Да на такой кухне готовить одно удовольствие, хоть я совсем не умею этого делать. — Настоящая женщина идёт прямиком на кухню! — сказал Тим, закрывая входную дверь. — Но тебе не туда, моя спальная дальше вперёд и налево. — Проводишь? Тимми поставил трость рядом с тумбочкой и повёл меня за руку в свою спальню. Огромная двуспальная кровать, за изголовьем — кожаная стена. Безумно дерзко и порочно. Такая же кожаная банкетка. Подвесной многоуровневый потолок с подсветкой. Зачем слепому свет? Помимо кожи, на стенах присутствовали обои с рельефными вензелями и каменная кладка. На полу — чёрный блестящий ламинат с вкраплениями. Подвесные полки с книгами. Вероятно, со специальным шрифтом для слепых. На эркерных окнах плотные дорогие шторы. Тумбочки со светильниками и зеркало в полный рост в стальной раме. Зачем слепому зеркало? Шкафа нет, только комод, вероятно, в доме есть отдельная гардеробная. Я сняла каблуки и ступила на ковёр из натуральной шерсти. Это спальня сильного, сдержанного, делового, лаконичного, уверенного в себе, дорогого мужчины. Несомненно, это утопия Тимми. Я услышала за спиной шаги и почувствовала на своём животе мужские руки, а на шее чужие губы. — Нравится? — Я бы не выходила из такой спальни. Левая рука Тимми поднялась выше, и вот она уже не на животе, а под платьем на правой груди. — У тебя ещё будет время здесь всё осмотреть. Его губы скользнули по моей щеке и остановились на рту. Тимми повернул меня и начал снимать платье. Оголяя каждый участок тела, он целовал, опускаясь ниже и ниже. Я расстегнула ремень и вытащила из брюк рубашку. Галстук полетел на кресло вместе с пиджаком. — Не против, если я устрою тут небольшой беспорядок? — Тебе я разрешаю всё. Под белой рубашкой оказалось идеальное мужское тело: светлая кожа, усыпанное мелкими родинками, ярко выраженные кубики и грудные мышцы, красивые рёбра и выступающие ключицы. Я оторвалась от губ Тима и резко опустилась к животу. У него побежали мурашки. С каждым подъёмом моих губ дыхание Стэнфорда учащалось, а когда я укусила его за правую грудную мышцу, он и вовсе застонал. Тим схватил меня за ягодицы и поднял, а потом положил на кровать. Я быстренько стянула покрывало, и там оказалось шёлковое постельное бельё. Я лежала поперёк кровати, Тимми подошёл и первым делом поцеловал мои лодыжки, затем, поднимаясь губами по коже, залез на кровать. Когда его глаза оказались на уровне моих, он подтянул к себе ноги и встал передо мной пахом. Я провела рукой по бугру между ног и спустила с него брюки вместе с трусами. Как только коснулась губами головки, Тим убрал прядь волос мне за ухо и оставил свою ладонь на моём затылке. У него родинка на члене — это показалось милым. Через несколько минут глубокого минета Тимми поцеловал меня и полностью разделся. Я же так и осталась лежать в нижнем белье. Но ненадолго. Первым делом — лифчик. Языком Тим снял лямки, а потом повернул меня на живот. Спускаясь поцелуями от шеи до середины спины он, опять-таки языком, расстегнул лифчик. Нет, я ещё у себя во рту поняла, что Тим умеет пользоваться языком, но не до такой же степени! — А я думал, — прошептал на ухо Тим, — что ты не носишь нижнее бельё. — Я, конечно, развратная, но сегодня сильный ветер, и я решила подстраховаться. — Закрой глаза, эмоции станут другими. Тимми повернул меня на спину, и я закрыла глаза, как и просили. Почувствовала, как он снял трусы и засунул два пальца мне внутрь. Я смяла простыни руками, а Тим превратил мой левый сосок в засос. Два пальца двигались небыстро, но интенсивно, а потом их место занял язык. Я так и не поняла, как произошла смена. О, да, языком он двигает отпадно! Тимми держал меня за бёдра, когда я кончила ему в рот. Никогда ещё оральный секс не был таким сногсшибательным. — А теперь, — сказал Тим, поцеловав в губы, — займёмся делом. — Я могу открыть глаза? Хочу тебя видеть. — Не спрашивай, а просто делай. И он резко вошёл в меня, отчего я тут же открыла глаза: — Тим, у тебя толстые стены в квартире? — Хочешь кричать? — Не спрашивай, просто ответь. — Соседские стоны я не слышу. — Отлично. И я застонала, как шлюха в порно, но без имитации. Мне, правда, было хорошо. Ни с одним мужчиной не было так хорошо, как с Тимом. Мои руки лежали на его ягодицах. Он двигался, как Бог. Накаченные кубики то касались моего живота, то медленно отдалялись. Его мышцы на руках напряглись, а рельеф на теле приобрёл контур от пота. Мы поменяли позу, и теперь уже я была сверху, а он лежал. Только сейчас, глядя в его светлые глаза, вспомнила, что занимаюсь сексом со слепым. Тим сел и посадил меня на колени, вцепился поцелуями в мою грудь. Мы оба были уже на пике, но останавливаться никто не хотел. Разные позы добавляли новый эффект в процесс, а главное — желание продолжать дальше. — Я могу кончить в такой позе, но не успею вытащить. Тим положил меня на спину, а сам лёг сверху. — Можешь не вытаскивать. — Ты заставляешь меня сомневаться. — Всё в порядке, не вытаскивай. — Тогда, давай вместе? На последнем толчке я прижала к себе Тима и вцепилась ему в спину длинными ногтями, и мы кончили одновременно. — Слепые все так трахаются? — я облокотилась на его грудь, Тимми лежал на спине. — Как? — Лучше, чем зрячие. — Не знаю, — он заулыбался. — Я не спал со слепыми женщинами и с мужчинами тем более. — От баб отбоя у тебя нет. — Хочешь правду? Да, у меня было достаточно женщин несмотря на слепоту, но серьёзных и долгих отношений не было. — Почему? — Наверное, я не готов кого-то впустить в свой особый мир. Боюсь, что меня не поймут. — Твой мир гораздо интереснее, чем мой. Тим поднялся с кровати и достал из тумбочки пепельницу и пачку сигарет с зажигалкой: — Ты не против? — А ты плохой парень — куришь в комнате, а не на кухне или на балконе. — Не говори моей маме только. Она вообще не знает, что я курю. Тимми поставил пепельницу на кровать между нами и завалился на своё место. Я достала сигарету из пачки и подкурила. Стэнфорд скрутил губы трубочкой и взял сигарету из моих пальцев. — Ты не подумай, я не злоупотребляю, — оправдался он. — Куришь после секса? — Не после каждого. — А я то бросаю, то снова начинаю, — Тимми выпустил пар и передал мне сигарету. — Кстати, о маме. Из какой ты семьи? — Обыкновенной. Отец с матерью зрячие. Кажется, мама, будучи беременной, зимой поскользнулась на льду и сильно ударилась животом. Моя слепота обнаружилась через пару дней после рождения. — Что-то повредилось у тебя внутри головы? Потому что снаружи нет никаких следов травм. — Наверное. Мама очень корила себя за это, но отец её не бросил. Они вместе воспитали меня. — Каким ты был в детстве? — я передала сигарету Тимми. Осталась половина. — Обычным. В пять лет я решил, что хочу быть, как все дети. В семь лет пошёл в школу для зрячих и с отличием её закончил. — Ты был ботаником? — Хотел быть умным и начитанным. Хотел быть лучше всех. — А как ты пришёл в судебную психиатрию? — Я учился на юридическом. Стал адвокатом. В двадцать три года взял своё первое дело — изнасилование. — Ты защищал насильника? — Помогал жертве. Это дело было простым с самого начала, насильнику грозило всего пару лет, но я добился, чтобы его приговорили к четырнадцати годами. — Что там за изнасилование такое было? — А не было никакого изнасилования. — Ты посадил невиновного человека? — Каждый в чём-то виновен, Мэл. Я адвокат, и я защитил изнасилованную. Жертвой был насильник, а не она. Я выполнил свою работу. — А потом? — Мне надоело сближаться с преступниками и оправдывать их поступки. Я отучился на психиатра, переквалифицировался и теперь ставлю диагнозы: вменяем или нет. Это интереснее. Ты залезаешь не в тело преступника, а в его голову. — Да, это и впрямь интересно. Тимми докурил до фильтра и передал мне сигарету, чтобы я затушила. — Ну а ты? Как прошли твои… сколько тебе лет? — Неприлично спрашивать у девушки возраст после секса. — Я знаю, что ты уже большая, ты сама мне в этом призналась. — Мне двадцать лет. — Да ты совсем малышка! — Тим ущипнул меня за живот. — По сравнению с тобой? — Мне сорок три. Поэтому, да, для меня ты малышка. — Только по паспорту. К двадцати годам я пережила то, что не должна пережить молодая девчонка. — Что? Говорить ему или нет? Как он отреагирует? После минутного размышления я всё-таки решилась сказать: — Я не могу иметь детей. Тимми подставил под спину руки, согнутые в локтях, и посмотрел на меня: — Значит, вот какой был смысл твоей просьбы. — Я узнала об этом полтора года назад. Крест на всю жизнь. У меня был парень. Мы встречались с четырнадцати лет, а в шестнадцать он подарил мне кольцо. Мы так и не поженились. — Ты отказала? — В каком-то смысле да. Дальше кольца мы никуда не продвинулись. Наши отношения напряглись, как струна. Любовь стала прозрачной, и нарисовались ревность, нервозность и неуважение. Я ему не изменяла, и он мне тоже. Был февральский вечер, на кануне мы поругались в очередной раз, он поехал к друзьям запивать горе. Я написала ему, что мы расстаёмся. А потом ночью мне позвонили и сказали, что он попал в аварию. Машина всмятку, два пассажира отделались царапинами, а у моего парня открытый перелом черепа. Далее кома, зашитые глаза, трубка в горле и приговор, что таким, как прежде, он никогда не будет. Я не отходила от него, собирала деньги на лечение. Он выкарабкался, справился. Да, сейчас он совсем другой. Друзья твердили мне, как ты можешь бросить его в таком состоянии? Очень просто. Потому что мы расстались. Я бросила его, как парня, но он остался моим другом. Ему выплачивают инвалидность, хорошие деньги. Он зовёт иногда меня погулять, но я не соглашаюсь, потому что перестала любить его. Конечно, чувство вины не покидало меня несколько месяцев после аварии, ведь он разбился именно после моего смс. Я назвала его дураком, когда он вышел из комы, он не согласился со мной. Я бы осталась с ним, приняла бы его инвалидность, хоть папа мне и говорил, что это не дело — восемнадцатилетней девчонке тащить на себе инвалида, но я не люблю его. Зачем мне всё это делать, если даже будучи полностью здоровым, наши отношения не были здоровы. Как думаешь, я поступила неправильно? — Он сам выбрал свой путь. Никто не знает, что было бы, если бы ты не написала то смс, и куда бы окончательно привели ваши отношения. — Тогда, до аварии, в последний год отношения очень сильно на меня давили, к тому же я училась в колледже, стрессы, перепады настроения ударили по мне, как по женщине. Таблетки, обследования — всё сказалось на моём организме, — Тимми взял меня за руку и начал перебирать мои пальцы. — Ты выносишь приговоры людям, но ты не знаешь, как страшно услышать этот приговор. — Мэл, выходи за меня. Я выхватила свою руку и удивлённо посмотрела на Тима, пусть он и не видел моих глаз: — Что ты такое говоришь? — Я серьёзно. — Ты сейчас жалеешь меня, не надо. — Нет. Такая мысль возникла, когда мы целовались на скамейке. Я подумал, всё это не просто так. Думаешь, почему я пригласил тебя домой? Секс на один раз? Я не использую так женщин. Чем тебе не нравится моё предложение? — Выйти замуж в двадцать лет — это абсурд, я осуждаю такое и считаю глупостью. — Тебе подарили кольцо, но белое платье ты так и не надела. Тебе двадцать лет, у нас с тобой разница в возрасте двадцать лет, почему не попробовать? А если всё получится? Ты мне безумно нравишься, и я, кажется, тебе тоже. Раньше поженимся — больше проживём вместе. Тебя останавливает моя слепота? — Нет! Ни в коем случае, — я пододвинулась к нему ближе, чтобы Тимми лучше меня чувствовал. — Я никогда не рожу тебе ребёнка. — Будем жить ради друг друга. Будем любить друг друга. Я не считаю тебя сломанной или бракованной из-за того, что ты не продолжишь свой род. Мэл, я тебя люблю такой, какая ты есть, и хочу, чтобы ты была со мной. Ты же уже поняла, что мы — идеальная пара. — Один секс не может предсказать будущее. — Дело не в сексе. Во мне что-то щёлкнуло, кто-то встряхнул меня в сознании, когда ты заговорила со мной в поликлинике. Услышав твой голос, я понял, что ты та, которая мне нужна. Тебя для меня выбрал кто-то иной, и я согласен с этим выбором. Тим сел на кровати, и я тоже села перед ним. — Мелисса…? — он взял меня за руки. — Войер. — Мелисса Войер, ты выйдешь за меня замуж? — Мелисса Стэнфорд? Звучит хорошо. Я согласна! — я поцеловала Тимми. — Но мой папа тебя убьёт.