Your Hell Will Be My Heaven

«Where is Johnny?» — размашисто, но коряво, в духе подлинного подросткового максимализма, гласила надпись на разбитом бетонном ограждении. Ви тоже очень бы хотел заполучить ответ на сей незамысловатый вопрос, потому что этот самый Джонни бесследно исчез неделю назад — ни дописаться, ни дозвониться. Чувствовал парень себя почти брошенным. Точно брошенным. Вжарил дождь, с шумом разбиваясь о тротуар. Небольшой навес магазинчика не спасал — то и дело до лица долетали легкие прохладные брызги. Воздух пропах влагой, что забивала нос своей тяжестью, и в ней медленно таял загустевший сигаретный дым. В желудке ком тошноты, а левый висок распирает пульсацией. Руки трясутся. Еще немного и Ви повалится с ног. Отвратительно. Сердце бьется в горле. Он развернул бумажный пакет с сальным слоганом «Быстро и вкусно» на лицевой стороне. Второе утверждение — наглая ложь. Жрачка, блять, просто картонная. Запихиваясь худым и сухим, вправду дерьмовым буррито, Ви всматривался в пустоту, погружаясь на самое дно своих совсем невеселых мыслей. Как он и думал — Джонни в один прекрасный момент просто взял и ушел, ровно так же внезапно, как и появился в его жизни. Ви готовил себя к этому с самого начала их интрижки, прекрасно осознавая, с кем связался, но… Он не привык к таким эмоциональным горкам. Когда все только начало налаживаться, когда ты уверен, что вот, вы нашли друг друга — все просто резко обрывается… без шансов на какое-либо продолжение. Не пауза — финал. Чем он провинился? За что заслужил такое к себе отношение? Ви до сих пор так ничего и не понял — неожиданный побег, разъяренный, мутный взгляд на прощание. Где он оступился? В каком месте налажал? Эти вопросы так и останутся без ответа, еще долго будут сновать в его опустошенной, лишенной любых рациональных мыслей голове. Снова звонить на телефон, который находится «вне зоны доступа» не имеет никакого смысла, как бы сильно ни хотелось любой ценой добиться хоть каких пояснений, услышать невнятный бубнеж в трубку, получить в лицо горсть незаслуженных оскорблений. Ви еще раз бездумно пролистал телефонную книжку, и с удивлением глаз зацепился за новый контакт. «Кер» — видимо, его последний шанс. Это казалось таким неправильным и неуместным, но ведь Джонни зачем-то же втихую вписал его личный номер, при этом не сказав самому парню об этом ни слова?.. Или же это очередная злая шутка, и спустя два гудка Ви услышит что-то наподобие «Приют для бездомных животных «Дружок», чем могу Вам помочь?». Торопливые низкие гудки, долгие и протяжные, игнорируемые. Неожиданно прервались. Пальцы похолодели — очередная иллюзия надежды. — Да? — А… Эм, Кер?.. — Я, блять, а кто еще? Ты кто? Откуда у тебя этот номер? — страшно усталый, говорит сбито, будто сонный или пьяный. Через динамик пробиваются приглушенные басы, где-то орет музыка. — От Джонни. Я Ви. Он, случайно, не рядом с тобой? Я хотел… — Хах, вот же уебок, — прошипел сквозь зубы. Раздался отчетливый щелчок зажигалки. — Он дал тебе мой номер на случай, если ужрется вусмерть и потеряется? Я ему не нянька, где мудак шляется — не знаю, — Керри отбрил желчно и бросил трубку, даже не выслушав парня до конца. Ви сделал глубокий вдох и медленно выдохнул, ощущая, как вместе с кислородом, вопреки всем законам физиологии, вместо спокойствия по телу расползается неконтролируемое бешенство. Все еще сжимая мало не до хруста стекла телефон в мокрой подрагивающей ладони, Ви заехал кулаком по пластиковой обшивке магазина позади себя. Злобно отшвырнув в направлении урны надкушенную жрачку, которая картинно размазалась по мокрому асфальту блевотной кляксой, Ви торопливо зашагал по лужам в сторону метро, протискиваясь сквозь толпы спешащих хер знает куда в вечерний дождливый час пиджаков, всех как один одинаковых, черно-белых, размахивающих своими деловыми сумками. Оставить все позади — работу, чувства, надежды, мечты. Убежать, как можно дальше. Впрыгнуть в вагон и не задумываться о пункте назначения. Ви врет сам себе, он знает, куда приведут его собственные ноги, вруби он автопилот — на старую добрую улочку, кишащую дешевыми блядями и разнообразной самопальной наркотой. Почувствовав противное покалывание в пальцах от одного только воспоминания о его первом и, как казалось, последнем опыте употребления всякого синтетического дерьмища, Ви словил себя на ужасной мысли, что он был бы совсем не против нырнуть еще разок в обманчиво умиротворяющий дурманящий туман. Лишь бы погрузиться снова в тот момент эйфории, когда он наконец смог вырваться из ямы безнадеги и разделить экстаз долгожданной встречи, жар и взаимное желание вместе с Джонни. Отдаться своим иллюзиям и утопиться в них. Последний шанс сбежать от реальности. На разбитом экранчике табло всплыла бледная и сдержанная рекламка-объявление: «Помощь алкозависимым». Ви, не сдержавшись, фыркнул нервным смешком и уронил лицо в ладони, ощущая спиной недоумевающие, дохуя обеспокоенные таким неподобством взгляды пассажиров. Надавил на глаза так, будто хотел развидеть то, что моментально выжглось под веками. Ебаное дежавю. Ви снова безбожно бухает — теперь это переросло в привычку, рефлекс в ответ на жизненные трудности. Он зависим. И вкупе с таблетками новая старая аддикция ему лучше не делает — от препаратов либо эффекта ноль, и Ви вываривается в мучительно-болезненных приступах, не имея возможности оборвать их ударной дозой фармы, либо же лезут жуткие побочки, добавляющие оттенков пиздеца и страданий его жалкому существованию. И вместо того, чтобы хоть как-то тормозить болячку, Ви все только усугубляет. Он уже и не горит желанием излечиться — просто не видит в этом никакого смысла. Это невозможно, а жить в пузыре видимости благополучия и здравия — разве поможет? Ви выскакивает из полупустого вагона на своей станции. Ему нельзя оставаться наедине с самим собой, ему нельзя искать утешения в проститутках и бутылке. Нужна помощь. Ночь, гул города, веселые шумные компании вываливаются на улицы из-за каждого угла — жизнь бурлит. Но Ви снова чувствует себя чужаком в этом мире, одиноким и забытым. Пробираясь во внутренний дворик «Эзотерики», Ви закурил. Остановился у ободранной, грязной двери потрепанной жизнью малоэтажки, казавшейся заброшенной, и пускал сизые облака в небо, что растворялись в ночной прохладной влаге, приятно обволакивающей кожу. Паршивое место проживания для такой молодой и нежной девушки, как Мисти — она заслуживает большего. Хоть и однажды, ровно такой же ночью, сидя на крохотной кухоньке на четвертом этаже этого клоповника, что тускло освещался единственной грязно-желтой лампой над самым входом, Ви, пригубив немного больше страшно приторного вина, чем следовало бы, предлагал попробовать им вместе поискать жилище в более приятном для обитания районе. Вдвоем и веселее, и дешевле, но Мисти лишь загадочно улыбнулась и покачала головой. «Мне нравится здесь. Да и не хочу бросать лавку и оставлять Вика одного… Тут кипит жизнь, много разных интересных людей. Я люблю изучать их со всех сторон, даже казалось бы самых отвратительных. У каждого из них есть причины поступать так или иначе, просто стоит понаблюдать за ними чуть внимательнее. А остальное о них скажут карты. Как, например, эта — Луна… Ох, Ви…». Мисти так и не объяснила тогда, что означала та карта, да и сам Ви не сказать что сильно интересовался гаданиями, хоть и всегда позволял подруге познать его судьбу, угадать одним лишь раскладом в отношениях он сейчас или нет, спросить у карты совет, как же ему поступать дальше. Почему-то Ви подумал, что именно сейчас пояснения Мисти внесли бы ясности в то, что происходит в его жизни. Он готов был принять любое объяснение. Ви уже ничего не понимает. И не хочет. Он устал. Тошно и противно, что-то дерет в груди гадко и душит. Ви идет на дно, а на сердце ему давит огромный булыжник. Отдает в ребра, что-то ноет так сильно… Дым мерзко щиплет глаза, а комок обжигающе-холодящей слизи ухает до самых кишок. Прикрыть веки и сделать вдох. Его ждут. Его и вправду ждут. И это чувство, чувство, что он мертв, что он давно изгнил до праха — это ложь. Все вокруг ложь. Каждая живая душа — это ложь в красивой обертке. Искушает наивных, а после травит, оставляет умирать несчастных в муках. Ви устремил свой холодный, остекленевший взгляд в темный угол подворотни, разрезая густую парящую влагу. Все убеждал себя в обратном, что говорит сейчас в нем обида, его раненные чувства. И на мгновение даже поверил в это — да, его ждут. Затянуться. Выдох. Пора подниматься. Крайняя слева дверь. Три робких удара в изрисованный граффити пластик. Желтоватая битая лампа выжигает зенки напрочь. Послышалась возня, звонко щелкнул замок, и двери быстро отворились. Мисти встретила его сдержанной, но невероятно радостной улыбкой. Глаза ее засветились теплом, и Ви почувствовал, как невольно, не в силах сопротивляться чужой искренности, уголок его губ сам пополз вверх. — Заходи быстрее, — и стоило парню переступить порог, как Мисти бросилась ему на шею, легко, но любяще приобнимая, и мигом отпрянула. Ви не успел разуться, как его прошибло досадой: — Черт, прости, — он прикрыл лицо рукой и ущипнул себя за переносицу, еле сдерживаясь, лишь бы не ударить себя хорошенько. — В гости явился, а ничего с собой не взял… — Даже не начинай, — Мисти унеслась вглубь квартиры, исчезая за дверью кухни, — главное, что ты пришел. Голодный? — не дожидаясь ответа, она уже гремела посудой. — Если честно, то я жутко хочу есть… Ви старался не выглядеть некультурным и неблагодарным, уплетая вкусный и ароматный рис с курицей, посыпанный специями так, что от одного запаха желудок страшно громко молил побыстрее вкинуть в рот хоть крошку. Мисти открыла холодильник, задумчиво поглядывая на припрятанную для подобных посиделок бутылочку вина, но чуть погодя закрыла дверцу, решив, что Ви сейчас уж точно не стоит пить — и не только потому, что Вик это дело строго запретил. Серые круги под глазами и туманный потерянный взгляд, вкупе с подрагивающими явно не от усталости руками, более чем красноречивы сами по себе. Девушка принялась наполнять заварник смесью трав и крупными листьями чая — это точно не навредит. Поставила греть воду и присела за стол, подперев голову рукой. Ви улыбнулся ей в ответ, разглядывая нетипично домашнюю подругу: без макияжа и агрессивных украшений, что парадоксально очень даже шли такой милой и скромной Мисти, добавляли ей загадочности и магичности. Ви, хоть и никогда особо с едой не дружил, — питался скучно и по часам, дабы попросту с ног не падать, — последние пару суток, как он сейчас понял, не ел вовсе, будучи на страшном нервяке и купаясь в полной апатии. Он так увлекся своей меланхолией, на автомате закидывая в рот и размеренно разжевывая ужин, что совсем забыл, что он в комнате не один. Хмыкнув и положив вилку на край тарелки, парень постарался заполнить слегка неловкое молчание, хоть никто его никуда и не торопил: — Спасибо за ужин и компанию, правда. Если б не ты, пришлось бы Вику меня соскребать где-то… — Ви склонился к окну, пытаясь высмотреть сквозь мутное стекло ближайший бордель по улице, — вон там, примерно, — ткнул пальцем. Мисти ласково улыбнулась, на что Ви неосознанно напрягся, но быстро привел себя в чувство — ни капли издевки, нет злорадства, ничего общего. Пора было бы уже привыкнуть, что существует один единственный человек в мире, который готов демонстративно воткнуть тебе в раскрытую рану нож, единственный, сука, в своем роде. Пока Ви многозначительно жевал губы, Мисти уже поднесла им горячий, пахучий чай. Запах распаренных трав смешался с ароматическими свечами и благовониями, растыканными по небольшой дряхлой квартирке, и даже смог перебить вонь копоти и переработанных газов, что просачивалась даже сквозь закрытые окна. — Ну, что случилось?.. На прошлой неделе ты выходил из клиники более жизнерадостным. На тебе совсем лица нет, — Мисти предпочла упустить, что от Ви еще и страшно несет алкоголем и куревом, невыносимо, и веет такой черной тоской, что смотреть больно. Закончив с рисом, он лишь пожал нервно плечами и потянулся в карман куртки. Серебряное кольцо на безымянном пальце заблестело в свете блеклой настольной лампы, как злая насмешка. Закурил, отсутствующе всматриваясь в пустую тарелку. Проигнорировал осторожное и заботливое касание, опустившуюся на сжатый крепко кулак небольшую ладонь. Сведенные брови, раздосадованный прищур. — Я не знаю что сказать, правда. Херовый день, хуевейшая неделя, да и все. Покисну, выползу из этой ямы и продолжу существовать дальше, прожигать жизнь, без смысла, пока меня не пришьют в подворотне и не растащат на болты и гайки, — спазмом свело руку — еще немного, и Ви бы переломал сигарету пополам. Затянулся, перевел глаза на Мисти, которая без слов подбивала говорить дальше. — У тебя с кем-то неприятности? — она обеспокоенно следила за Ви, пытаясь выхватить из угрюмого силуэта парня ответы. Мисти еще ни разу не видела друга таким печальным, как бы сильно он ни болел, даже когда Вик лишь разводил своими золотыми руками, не в силах облегчить его страдания. Он тяжело и долго выпускал дым, уронив лицо в ладони. Тер лоб, будто бы хотел убрать усталость и разочарование, и нехотя начал, затушив окурок в блюдце: — Да, с «кем-то»… История стара как мир, а я сказочно слепой и наивный: встретил мудака, не теряя надежды, что есть в нем хоть что-то человеческое, влюбился, как последний школьник, и кормил себя мечтами, что все заебись и это навсегда. Хоть и не было ни малейшего реального повода так думать. А меня кинули. Весьма ожидаемо, но от того не менее больно. Так неловко и уязвимо Ви давно себя не чувствовал, и даже открыться достаточно близкому человеку было чем-то омерзительным и недопустимым — позорное проявление слабости. Но вместе с тем парень понимал, как же нужно было выговориться, хоть раз себе это позволить. — Ох, Ви… — Мисти осторожно провела ладонью по его волосам. — Просто банально впервые так. Никогда я ничего подобного и близко не чувствовал. — Долго вы были вместе? — Хм, вместе… Для него я был удобной бесплатной куклой на прокат на пару месяцев. Эгоцентричный мудак. Ви снова умолк, скривившись внезапно открывшейся правде, которую он так умело игнорировал все это время. Отхлебнул кипяточного чая, знал, что точно обжег язык, но ничего даже не почувствовал. Больше Ви не мог молчать и сдерживать себя, слова норовили прорваться наружу сокрушительным потоком. Стоит выговориться, выплеснуть из себя эту грязь. — Я постоянно жалел о той злосчастной ночи, корил, что купился, что позволил просто себя использовать, выпотрошить душу, хоть одновременно был и не против самого себя вывернуть ради него да хоть и физически. Но это, сука, неправильно, и я понимал это, и сейчас понимаю, — злоба сочилась из каждого слова, беспокойного вздрагивания ноги под столом. — Понимаю, что должен злиться на него или наоборот радоваться, что это мучение кончилось, но я только… Я просто опустошен и меня ужасно больно жрет сожаление. Нужно было все сделать не так. Говорить не то, поступать иначе, через «нет» и ненависть ломать себя. Можно было угождать мудиле, держать его своей покладистостью рядом. Это так жалко, что я ненавижу себя за такие мысли еще сильнее. Больше, чем этого ебанутого упыря. А просто не стоило обращать на него внимания в баре, отработать спокойно свою смену и отоспаться следующие сутки, забыть о том, кого встретил. Получилось бы все куда как лучше. Хоть я бы никогда и не узнал, что могу… Какой Ви несчастный, бедный, обидели его… Какой нежный романтик с тонкой душой. Мерзкий нытик. Тебе приятно было бы выслушивать такое от кого-то? Парень замолчал, стиснув зубы, и нахмурился. Вся тоска, горечь и обида тут же улетучились, а взамен пришла ядовитая злость. Но уже направленная не внутрь себя, а на ебаного Джонни. Вернись он посреди ночи, как ни в чем не бывало, Ви бы не оставил на нем и живого места. Отблагодарить, за всю ту боль и растерянность, разбитую вдребезги душу. И наконец оборвать эти безнадежные отношения, раз и навсегда, забыть как страшный, хоть и изредка приятный сон. Хотелось все исправить, быть первым, чтоб не стыдно было сказать себе «молодец», а не жалко скулить, размазывая сопли. Нужно было быть сильнее, решительнее, выше, лучше, умнее. Но Ви был слишком опьянен незнакомыми до этого чувствами, что сбили его с ног ледяной лавиной. — Случалось и со мной что-то похожее, — Мисти начала осторожно и тихо, пытаясь вытянуть Ви на поверхность. — Встретила одного парня, на рынке, он торговал всякой всячиной: чаи, благовония, амулеты, обереги. Сошлись на общих интересах, приятный и умный, такой, просветленный. Как оказалось, очень сильно, — склонила голову и остановилась, погружаясь в историю заново. — Он был настоящей находкой, такой духовный самородок на не самых спокойных и приветливых улицах Хэйвуда. Дома — фигурки Будды вместо позолоченных образов, никакого оружия — никогда и не касался, — Ви ухмыльнулся чужой глупости — видимо, парню совсем нечего было терять. А может он и вовсе бессмертный. — Панча Шила строго запрещает причинять вред чему-либо живому. Жить среди наемников и бандитов, но оставаться верным себе — он был сильным, мудрым не по годам. Так мне казалось, и я сдалась чувствам. Но на деле парень оказался очень тонкой натуры, непостоянной, хоть и с богатым внутренним миром и светлой душой. Мы общались долго, достаточно тесно, но одного дня я не застала его ни у прилавка, ни в его тесной коморке. Только записку: «Собери в себе свои мысли и в себе же ищи подлинные блага. Рой внутри себя колодец для той влаги, что оросит и твой дом, и соседский». Шло время, но он пропал, совсем исчез, ни вести. Когда-то долго мне рассказывал об учителе, которого ему удалось повстречать, и как сильно он хочет сам наполниться знанием, чтобы нести учение и дальше, сквозь время и поколения. Это так меня вдохновило, что вскоре после я кинула все и сорвалась в Непал, в надежде почерпнуть силы, остаться там, найти спокойствие и гармонию. Честно, не смогла и пары месяцев без родных улиц, шума и хаоса города. Магия строится на контрасте. Крохотная лавка среди грязных трущоб, островок для желающих полечить душу — здесь я куда как нужнее. Я благодарна ему за такой опыт, за время вместе, несмотря ни на что. — И после всего, что было, ты просто… отпустила ситуацию? — Нет смысла сокрушаться над тем, на что повлиять не можешь. Привязывать человека к себе против его воли — это насилие. А насилие — это самое большое зло. — Я грешен. Мисти тепло хмыкнула, продолжив: — Может, он действительно в монастырь ушел. Или же до сих пор торгует копеечными ароматическими палочками на рынке Кабуки. Как бы то ни было, не стоит злиться и цепляться за то, что прошло. — Не могу. Я, увы, простой смертный, увязший в грязных, ужасных грехах, не могу ни отпустить, ни простить. Я низок и омерзителен, — кинул иронично и ядовито, явно переигрывая, но после запнулся, устало выдыхая. — Зря не сделал первый шаг и не высказал ему в лицо все, что думаю. Это точно было бы жирной точкой. Хоть не чувствовал бы себя таким подвешенным и потерянным. — Ты правда жалеешь о том, что сам не порвал с тем, чего «раньше и близко не чувствовал»? — Ви на секунду задумался: было ли все на самом деле так ужасно, что стоило бы сжечь в памяти все то, что между ним и Джонни происходило? — Одна мысль о разрыве ваших отношений, какими бы они ни были, так сильно тебя ранит. Ты человек, а не машина, сколько бы Вик тебя ни чинил, чувства — это естественно. А иногда судьба так подшучивает, что ты прикипаешь намертво к, казалось бы, самым паршивым людям, каких только встречал. И если твой загадочный любовник уже потратил на тебя несколько месяцев своей жизни, умудряясь выкроить в буйном круговороте будней время только лишь для тебя — ты ему также далеко небезразличен. Вероятно, у… — Мисти выдержала паузу, явно намереваясь узнать имя его «друга», но Ви лишь махнул рукой и осушил свою чашку чая, аккуратно поставив ее обратно на поцарапанную столешницу, — у него есть причина так поступать, насколько бы это жестоко ни звучало. — Ему просто доставляет экстатическое удовольствие мучить павших жертвой его необъятной харизмы и такой чарующей, но мудозвонской натуры. Я для него всего-навсего временное увлечение. И, видимо, интерес его угас… Он даже не попрощался — молча убежал. И с корнями. — Он скоро вернется, я уверена. Тебя невозможно бросить. И невозможно не втрескаться по уши, — Мисти тепло улыбнулась, на что парень лишь фыркнул. — И научись принимать, наконец, комплименты… — следующим вырвался легкий смешок. — Ну, давай, чего там карты скажут на этот счет? — Ви немного расслабился, откинувшись на спинку скрипучего стульчика. Мисти взяла с подоконника колоду и принялась ее осторожно тасовать, посмеиваясь. — Только в этот раз разжуй мне все, тугому, может вникну в вашу магию.

*

Нетерпеливо и нервно дергается нога в такт громыхающей на всю квартиру музыке, лениво ползет перед глазами новостная строка: потопы на севере, пожары уничтожают юг, биочума выкашивает неимущих и все глубже пробирается в НСША, три штата на востоке уже закрыты на строжайший карантин; Европу разрывают протесты: против правительства, против корп, против корп, которые за правительство, против тех, кто против корп, которые против правительства; банда на власть, полиция на народ; снова инфляция, грядет кризис; сокращение популяции птиц привело к нашествию вредителей — угроза мирового голода; хорошие новости: очередной прорыв в сфере вживляемых интерфейсов — теперь никаких мигреней от назойливой рекламы! — Хоть ломать спецом софт не нужно будет, — Ви прошипел сквозь зубы, с диким усилием пытаясь если и не скрутить, так выдрать с кишками вентилятор из печки. Сгоревшая микроволновка была приятным бонусом на сегодняшний завтрак. Вонь скоптившегося от скачка напряжения пластика бодрит получше любого кофе. Парень моргнул, сворачивая окошко с новостями, добавил звука на колонках, вызывая меню управления, и перевел взгляд на монитор, снова рассматривая схему и прилагающуюся к ней инструкцию. — Хотя как обычно пиздят. Ви продолжал ковыряться в блоках электроники, будучи мыслями совсем не в процессе — монотонная разборка. Не факт, что удастся починить, но вот свинтить пару плат про запас для инженерных франкенштейнов — самое оно. Планы на день отсутствуют — выходной, адская жара за окном, полная апатия. Завтра в обед снова к Вику, чтоб он повздыхал, как же плохи дела и как же Ви безнадежен. Док никогда бы так не сказал, говорил он что-то помимо констатации сухих технических сведений о железках в его мозгах крайне редко, но усталый вздох и плоское «До встречи как обычно, малыш» на прощание всегда выдавали Вика с потрохами. А вечером вновь за стойку, и снова бороться с самим собой, чтоб не поднести какому-то чужаку текилы. Ви скривился, засвербело в глотке. Он раздраженно бросил на стол кусок горелой пластмассы и схватился за чашку околевшего кофе. После неудавшегося завтрака парень не успел выпить своих колес, но невольно отметил, что за сегодня еще не всплыло ни единого оповещения о сбое системы, совсем не тревожат судороги — может, все не так и кошмарно в его жизни и препараты действительно дали свой результат? Даже маниакальный голос в голове возникает все реже. Или же Ви уже просто не понимает, где его собственные мысли, а где галлюцинации?.. Но пока это возможно терпеть, он не хочет думать на данную тему слишком много. Когда посреди ночи из ниоткуда приходит полное осознание собственного положения, Ви сковывает липким животным ужасом, выдавливая сердце в глотку и выворачивая желудок наизнанку. Из кратковременного гипноза его вывело жужжание — снова задрожали руки, хотя парень и не заметил, после которой из льющихся кипучим потоком мыслей они прекратили. На побитом экране мобильного всплыл номер, который Ви уж совсем не ожидал увидеть когда-либо снова. Он неохотно поднял трубку, скорее из интереса — ему не стали бы звонить просто так, точно не она. Послушаем. Ви скрипнул зубами и вымученно потер лицо, принимая звонок: — Бестия, кажется, мы давно уладили все вопросы, просил не беспокоить. Я вышел из дел. Точка. — В знак былой дружбы хочу донести до тебя следующее: несколько минут назад Никс засек активность в полудохлой сети Ранчо, — в ее тоне сталь и холод, тревога защекотала затылок. — Твой неугомонный дружок полез потрошить сервера Шестых и исчез с радаров. Что она говорила дальше, Ви уже не слышал — сорвался со стула, как обожженный, кинув телефон на столешницу. С грохотом и звоном посыпались коробки, поразлетались по сторонам сумки. Глухой вскрик рухнувшей на пол гитары ни на йоту не встревожил Ви, как и сбитый о пнутый коробок палец. Добравшись до панели ввода, парень и не пытался вспомнить код — варварски выбил с плеча полупрозрачные двери оружейной, срывая от усердия магнитный замок. — Советую поторопиться, — глухо зашипело с другого конца комнаты, но Ви услышал все громко и четко. Плитоноска, брюки — с тремпеля с грохотом свалился броник. Распихать магазины по подсумкам. Верная, любимая винтовка повисла на плече непривычной, пугающей тяжестью. Ножны на поясе. Удобные рабочие берцы. Не дожидаясь, пока сработает автоматика, Ви насильно захлопнул двери и, расталкивая толпу у автоматов, бегом метнулся к лифту, игнорируя перепуганные вскрики и удивленные взгляды соседей. Сердце колотилось в ушах, колени подкашивались от спешки. — На выход, блять! — яростно зарычал, выталкивая неформальную парочку Тигров из лифта. Ударил кулаком по панели — паркинг. Перехватило дыхание, голову рвет в висках. Ужасающие картинки мелькают в подсознании, тошнит, ноги дрожат. Если он опоздает?.. Если он найдет бездыханное тело Джонни в разбитых трущобах, замученное, в луже крови?.. И эта кровь снова будет на его руках, по его вине. Не успел, не защитил. Холодный пот градом катился по спине, дыхание застряло в глотке. Нужно было сразу все сказать как есть, дабы Сильверхенду и неповадно было лезть, сука, неужели такое большое дело?! Насколько нужно быть упертым, чтоб добраться до Бестии и, блять, выбить из нее инфу?! А эта беспринципная сука тебя так легко сдала. Представь, кому еще она распиздела о том, что случилось. Может, это ловушка, Ви? Как удобно вышло, правда ведь? — Блять, заткнись, заткнись… — пальцы запутались в волосах, выдранные волосы запутались на пальцах. Его неживое сердце буквально ломало ребра, хлюпало от усердия, с которым перекачивало по жилам вязкий бульон из кортизола, норадреналина и совсем недостающего перегруженным мозгам кислорода. Уже ничего не важно, ни причины, ни мотивы. Рвать и метать, корить что себя, что Джонни — позже. Сейчас лишь разгребать последствия, постфактум, с этой конкретной отправной точки. Точки невозврата, снова скатываясь вниз по спирали. Стоило дверям с парным сигналом отвориться, Ви вывалился из лифта, кидаясь к первой попавшейся тачке, не теряя ни секунды. Непослушными деревянными пальцами он выдрал из запястья кабель, со второй попытки попадая в гнездо замка. Насколько мог быстро вырубил питание, дабы орущая сигналка не привлекла ненужного внимания — хотя, откровенно, на это сейчас было глубоко поебать. Подключившись через деку, Ви заглушил сигнал авто и удалил профиль хозяина, снимая всю биометрию и стирая данные до девственной заводской чистоты. Пока ты в циферках колупаешься, твоего драгоценного Джонни уже на фарш разрывают. — Сука, ну же! — Ви гулко уебал ладонью по крыше авто, отчаянно рыча от бессилия и нетерпения и посылая эхо по просторному паркингу. Полоса загрузки ползла издевательски и мучительно медленно. Парень бегал взглядом по строкам, переключаясь между окнами матрицы и дешифраторами так резво и судорожно, что голова закружилась и в затылке начало пульсировать. Ви спешил, сбивался, терялся в коде. Единственная ошибка — подключение прервано. Еще миг и стриггерил бы сигналку. Все заново, по той же схеме, вспоминал на ходу — воровство сомнительных ведер с гайками все же в далеком прошлом, глупое ребячество. Невероятными усилиями получилось — Арчер откликнулся мурчанием мотора и взблеском приборной панели. С щелчком замка двери поддались, и Ви, кинув винтовку на пассажирское, вдарил по газам, с визгом шин срываясь с места и на нереальной скорости вылетая из паркинга. На объездную. Страх, паника и отравляющее сознание бешенство вываривали мозги, выжигали наживую все нутро. Летел напролом, на красный, по встречной, нарушая все возможные ограничения — выжимал из авто все соки, держал стабильные сто десять. От обиды раскрывшейся тайны, посыпавшегося образа простого парня, Ви чувствовал себя варварски освежеванным и вывернутым наизнанку. В крови горела невиданная ранее ярость, заставляя голову идти кругом. Лишь бы успеть в этот раз.

*

"— Банда распалась, Ранчо в упадке и утопает в крови междоусобиц. Я тебе не мамочка, но не смей туда переться. Молчит — оставь его в покое в таком случае." Стук каблуков по раскаленному асфальту. Джонни вышагивает важно и медленно безлюдной улицей. Трещит табак, пушка позвякивает в кобуре. Маслянистая жара, солнце в зените. На груди переливаются ослепляющим серебром жетоны, гармонируя с выставленной напоказ рукой. Вымершая улица расплывается в дыму миражом. Горячий ветер вздымает в воздух стену песка. Далекая стрекотня, вонь свалки, впереди — махина дамбы. Косые взгляды вооруженных до зубов солдат. Ржавые остовы изгнивших под кислотными дождями тачек, кривые, драные заборы, обтянутые проволокой. И на каждом доме развиваются флаги, гордо красуются метки — Шестая Улица. Ранчо Коронадо в полном своем ублюдском великолепии. Сидящий на крыльце вояка, ветеран-головорез, ковыряет заточкой в зубах, лениво приглядывая за разгуливающим по улице огромным ротвейлером. Завидев чужака, мускулистая псина уперлась лапищами в пыльную землю, как раздраконенный бык, и, задрав голову, принялась рычать и лаять, брызгая слюной и угрожающе клацая мощными челюстями. Джонни крайне самоуверен, чтобы спокойно, не рыская закоулками, вальяжно вышагивать улицей, у всех на виду, как зверек на полигоне. Его точно уже взяли на прицел, но та непоколебимость и естественность, что рокер излучал одним своим образом, могла ввести в заблуждение любого местного. Сильверхенд завернул за угол, минуя перегородившую путь полицейскую машину, что скалилась битыми стеклами и изогнутыми решетками, и продолжил пробираться вглубь незнакомой территории. Вверх по ступеням, два пролета. Пройти за угол. Ржавая вывеска — два скрещенных револьвера. Вместо дверей практичная штора мутной пленки. — Мне нужен дробовик, — Джонни оперся о прилавок и крепко затянулся, выпуская струю дыма в облезлый потолок. Сквозь пустую глазницу окна в лавку ворвался громкий мужской крик, сопровождаемый взволнованным многоголосьем. — Чужаков не обслуживаем. Удивительно, что ты добрался сюда без лишних дырок в заду, — потолочный вентилятор ритмично поддакивал угрюмому, здоровому мужику за прилавком, который любяще смазывал затвор разобранного до винтиков Копперхеда, мало обращая внимание на «чужака». Джонни осмотрел продавца: затасканный китель с оборванными рукавами заляпан маслянистыми темными пятнами; обе руки протезированны по плечи, на левой синяя повязка с шестеркой; на шее — пара жетонов, плешивая башка перекрыта на виске стальной пластиной. А лицо этого широкого дуболома выглядит так, будто им забивали гвозди. — Да ладно, прогонишь брата по оружию? Причем этот брат готов отвалить хороших эдди за надежную пушку. Думаю ты понимаешь, что мои требования сетевики не удовлетворят, — рокер намеренно растягивал слова, пытаясь выжать максимум из своего давно вытравленного южного акцента. — Вали отсюда, «брат», пока наши ребята не решили познакомиться поближе с такой охуевшей приблудой. Не разрывая напряженного зрительного контакта, Джонни с треском уголька вдавил окурок в прилавок, издевательски медленно вкручивая его в пластик. — Желаю хорошего дня, — криво ухмыльнувшись и отсалютовав, Сильверхенд сделал шаг назад и развернулся на выход. План был восхитительно надежен: скосить за своего, постараться разузнать о положении дел в банде, а если вдруг что пойдет не так — вырубить нахуй громилу прикладом. И весьма ожидаемо этот блистательный план пошел по пизде. Самое время действовать куда как нахальнее. Многоярусный муравейник трущоб подозрительно пустует — в округе ни души. Джонни заглядывал за каждый угол, придерживая рукоять Малориана хромированными пальцами и готовясь встретить патруль, но никого. Нужно найти что-либо: компы, модемы, файлы, щепки — любое доказательство того, что Ви действительно был как-то связан с бандой. Когда бы Джонни верил кому-то на слово. Шестые — закрытая секта отбитых милитаристов. Чтобы влиться в их кружок по интересам, нужно либо быть нахуй отмороженным почитателем былого военного величия Штатов, разрушительного и беспощадного, либо здесь родиться. Никто и никогда не попадает на Ранчо просто так. Ровно так же, никто его не покидает. Учет «членов» ведется строжайший, все подчиняется классической армейской иерархии. У каждого солдатика здесь свои обязанности: патруль, торговля, вербовка, война за расширение территорий. Отдельная каста — приближенные главаря, элита. А простыми словами — крысы на подсосе, с длинными скользкими языками. Есть среди этой элиты и сливки — наемники. До стерильности промытые, рабочие руки «начальника», лучшие из лучших, которые, увы, не вечны, вследствие рода их занятия. Эти песики отбираются тщательнее всего, за ними следят с трепетом и особой, суровой заботой. И, конечно, тут же на месте их и латают после особенно горячих поручений и заведомо суицидальных миссий, неподалеку и хоронят, превращая отжатые пустыри Петрохема в скотомогильники. Выходит полностью автономный район, город в городе, свое государство с самосудом, варварской медициной, богоизбранным правительством, подобием экономики и армией в лучших традициях радикальных ОПГ. Джонни беспокоил лишь один вопрос: как Ви угораздило вляпаться в это дерьмо? Обшарив каждое жилище, каждый «кабинет» на своем пути, Джонни так и не нашел того, что требовалось. Будто эта часть Ранчо давно заброшена. Ни единой зацепки. Но сдаваться он и не думал. Поднявшись еще выше и преодолев лабиринты подворотен, Сильверхенд наткнулся на пустое помещение, мимо которого он бы прошел, даже не думая его обыскать, если бы не гордо стоявшее по центру риперское кресло. — Бинго, — вырвалось сипло вместе с потоком сизого терпкого дыма. Джонни настороженно осматривал клинику: облезлые медицинские контейнеры, разбитое окно, компьютер покрылся толстым слоем пыли и грязи и вместе с терминалом не подавал никаких признаков жизни — этот блок, судя по всему, давно обесточен. Риперские инструменты разбросаны по столу, поржавели. Следами от пуль испещрены стены, кровь давно запеклась — темно-бурая клякса на пластиковой перегородке. На доске пришпилены кнопками посеревшие обрывки с записями: время приема, список нужд, номера и имена. Комната перевернута с ног на голову: ящики, сейфы, холодильники — все раскурочено, вывернуто, давно покинуто. Сильверхенд здесь явно не первый гость. Хотелось надеяться, что те, кто его опередили, приходили сюда не по той же причине. Или что в спешке после налета Шестые не вынесли искомое. Под завалами бумаг и старых дряхлых папок на столе, которые вряд ли могли дать нужную инфу, виднелся потертый обрывок, и Джонни невольно зацепился за него взглядом — будто его подложили так заметно намеренно. Выдернул ободранный растрепанный край из-под стопки — выцветшее объявление или реклама, скорее всего, не представляет из себя никакой ценности. Сильверхенд повертел бумажку, бегло ее осматривая, и собрался скомкать и кинуть под ноги, как вдруг на обратной стороне заметил какие-то записи. Джонни поднес бумагу ближе к носу, прищурившись, и с удивлением осознал, что в руках он держит самую настоящую фотографию, невообразимо старую, затертую и блеклую, уже совсем потрепанную, разодранную почти надвое, так, будто ее когда-то варварски пришпилили к стене, а после не церемонясь сорвали, да и к тому же не доставало ей уголка. На фото трое, выглядят как счастливая семья на отдыхе в парке: красивый молодой мужчина держал у себя на коленях мальчика лет пяти, а рядом с ним на скамейке сидела прекрасная девушка в легком белом сарафане; на ее узкие худые плечи спадали волнами золотисто-блондинистые волосы. Она радостно улыбалась, поглядывая на своего сына, что дул щеки и хмурился от яркого солнца, явно не в восторге от фотосессии. Кудрявый белокурый мальчик в шортах и рубашке с коротким рукавом — деловой красавец — сложил на коленках свои кулачки и недовольно смотрел в камеру, совсем серьезно. Эту манеру по-детски сердито сводить брови Джонни узнает из тысяч. Несуразный и худой, лопоухий, весь в веснушках, и его короткие волосы ложились непослушными кудрями. Будто это два разных человека. Совсем не Ви. И ничто, казалось, эту запечатленную идиллию разрушить не может, но поверх изображения были нанесены записи и росчерки. Над головой отца стоял жирный крест, около матери нацарапана неразборчивая надпись, и стоило Джонни постараться вчитаться в нее, и он невольно скривился в отвращении: «Хельга — дохлая шлюшка». Сама же хрупкая фигурка Ви обведена хаотично, и рядом стоит косой знак вопроса. Джонни пробрало дискомфортом, из груди пробивали свой путь наружу злость и негодование. Он еще раз взглянул на фото. Сложил вдвое и сунул в карман, вздыхая. Что, блять, здесь случилось?.. Первая зацепка есть — он на верном пути. Рокер смахнул пыль с монитора и залез под рабочий стол, переподключить контакты, но эффекта это не дало никакого. Он очертил взглядом путь, в направлении которого удалялись толстые, обтянутые тугой черной изоляцией провода — по полу, вверх по стене, к потолку. Придется лезть на крышу, в надежде словить сигнал с антенны или перезагрузить блок трансформатора. Без проблем подтянувшись на руках, Джонни оказался на самой высокой точке квартала, и, стараясь как можно меньше отсвечивать, спрятался за пузатой пластиковой бочкой для воды. Упал на колени, склонившись над блоком силового трансформатора и дергая за проржавевшую дверцу панели управления, которая никак не хотела поддаваться. С фрустрированным рыком, Сильверхенд просто ее выбил левой, со скрипом и лязгом металла наконец добираясь до тумблеров. На парочку нехитрых махинаций панель откликнулась зеленым взблеском диода. Не спешил возвращаться — настороженно прислушался к тому, как резко затихла округа, совсем, будто вымерла. Ни звука проносящегося мимо авто, ни голосов жителей. Только гул ожившего трансформатора. Пахнет скверно. Стоит торопиться и сваливать. Джонни спрыгнул с крыши, снова ныряя в кабинет риппера, и метнулся к ожившему дисплею компьютера. Даже не запаролен — неужели пропаганда не врет? «Самый безопасный район в городе — можете не бояться оставлять двери в дом открытыми. Наш дозор тщательно следит за порядком 24/7» — гласил цифровой борд на съезде с трассы. Забавное тщеславие, если учесть тот факт, что каждая домохозяйка здесь может снести пришельцу голову из жирной пушки. Сильверхенд старался как мог быстро копаться в бессчетном количестве папок, перебирая файлы, пока не нашел нужную — «Личные дела». В меню управления выбило умопомрачительную цифру в пять с лишним сотен карт. Решив не искушать судьбу и не задерживаться здесь к херам до рассвета, рокер ввел в поиск лаконичное «V». Спустя минуту загрузки, операционка выдала один единственный файл. — Какой, блять, фартовый день… — Джонни нетерпеливо открыл карточку, и вставил шнур своей деки в компьютер, начиная копирование. Дисплей выдал примерное время ожидания — сто восемьдесят секунд. Сильверхенд потянулся в задний карман штанов, ловко выудив курево. Джонни уперся рукой в стол, скоро листая страницы дальше, пропуская ненужный учет выделенных на рыло медикаментов и разрешенный перечень интерфейсов и имплантов — только свое, родное, американское, с налетом военщины. Спизженные боевые импланты, чернуха либо же паль. Ебанутые. Он пробежался по тексту дальше, хмурясь и кусая губы. Найдя графу «Должность», рокербой задумчиво и нервно прошелся ногтями по щетинистому подбородку: — И действительно же наемник. Ох, Ви… Сильверхенд еще раз взглянул на деку: «Ожидаемое время загрузки: 160 сек.». В стороне дамбы с оглушительной силой разорвалась граната, и рокер рефлекторно дернулся в сторону кресла, готовясь занять позицию в укрытии, но следом послышалось подбадривающее улюлюканье — городские, сука, конкурсы. Затянувшись табаком и раздраженно сплюнув под ноги в попытке угомонить подскочивший пульс, Джонни снова вернулся к документу. Пока файл кочует в его личную картотеку, есть шанс просканировать журнал посещений более внимательно — рокербой даже не пытался укротить свой интерес, щекотавший нервы изнутри. Когда он дошел до графы «Имя», брови невольно поползли вверх, а наружу вырвался смешок секундного потрясения: — Ебать же имя. Я, сука, краткостью в одну букву не удивлен.

_________________________

Личные данные:

Имя: Arvid Stefan Tore Hellström Дата рождения: 10.06.1999. Место рождения: Strömsund, Jämtlands län, Sverige, Scandinavian Union, EEC (Eurotheatre) Место регистрации: отсутствует Пол: М Группа крови: O (I) Rh+ Идентификационный жетон: отсутствует Журнал: 24.06.16. Ножевое ранение левой верхней конечности. Повреждение мягких тканей и сосудов. Обильные кровопотери. Сухожилия не задеты, моторная функция конечности сохранена. Проведена хирургическая обработка ранения. 11.08.16. Ножевое ранение вследствие [deleted]. 20.01.17. Повторный открытый перелом берцовой кости и стрессовый перелом малоберцовой кости левой нижней конечности. Вследствие необратимых разрушений костной ткани имплантирован протез кости Dynalar Titanium B-T2. 03.05.17. error [deleted]. code: 37810517. 05.11.17. Огнестрельное ранение коленного сустава левой нижней конечности. От покупки и замены конечности на функциональный бионический протез пациент отказался. Имплантирован протез коленного сустава Dynalar TwistBionic. 13.03.18. error [deleted]. code: 08370318. 10.06.18. Покупка и установка тактических оптических линз Kiroshi Optics L-Mk.3, совместимых с линзами процессорами Kiroshi Visual Cortex Support.3. Добавлены расширения: Low-Lite, Anti-Dazzle, HUD. Предусмотрено подключение к невральному процессору, кибердеке и операционной системе. 12.06.18. Покупка и установка кибердеки Militech Paraline, биомонитора Zetatech M-J86. 30.02.19. Нарушение функционирования кардиоимпланта Kenjiri CBH-Tech, установленного вследствие врожденного порока сердечной мышцы. Рекомендация об обновлении устаревшей модели проигнорирована. Износ синтетической аорты, заменена на Kenjiri Bioplastic Vessel. 28.04.19. Замена кибердеки: Tetratronic Rippler Mk.4. Прошивка и операционная система: Militech «Falcon» Mk.5. 06.09.19. Множественные колото-резанные ранения верхних конечностей. Рекомендации: [deleted]. 11.10.20. Травма грудной клетки. Перелом ребер и ключицы вследствие огнестрельного ранения. Рекомендации: исключить физические нагрузки. 19.08.21. error [deleted]. code: 63560821. 26.02.22. Ножевое ранение брюшной полости. Проведена хирургическая обработка ранения. 17.07.22. ###582759034131437---- /neuralError|№205gt47 ._-/cri0t#&ical^: damage__________reinstallation-- — - — error/// /deleted/ /opticmoderror_ /biomoderror_ _ biconductorI15KenjTech _ ravenmicrotech[exdisk] ###476927451075660---- _ limbicsystem_cortexenchV#0000 __________________///: l0ws1gnalerror /! 11! zetatechmanagerram___revers! /inlimbic---cort#e[x]supp/error! inductor/reset /: reset Срочное оперативное вмешательство: разрушение нервных тканей организма, деградация тканей головного мозга вследствие перенесенной электрохимической травмы неизвестной природы происхождения. Импланты: ####, #######, ###, серия: [deleted]. Возможные последствия и побочные эффекты: киберпсихоз. Рекомендации: учет у киберпсихологов Макс-Так. Профилактика: исключение наркотических веществ, психотропных препаратов, алкоголя, эмоциональных перегрузок, воздействия стрессовых факторов. Отстранить от службы. Уровень опасности: красный. Прогноз: стремительно прогрессирующий киберпсихоз.

_________________________

— Какого… — сигарета выпала из ослабевших пальцев. Дыхание сперло, и Джонни, не веря собственным глазам, вновь и вновь перечитывал одну и ту же строку. «Возможные последствия и побочные эффекты: киберпсихоз». «Ожидаемое время загрузки: 30 сек.». Сильверхенд не мог сейчас думать, даже не хотел вникать во внезапно ударившую кувалдой по голове правду. Докопался, блять, до истины — нарвался. Ощущая, что снова проваливается в пучину своего параноидального бреда, чувствуя, как холод ползет вниз по позвоночнику, Джонни, стиснув зубы, ухватился обеими руками за деку, труханув ее, будто это могло помочь ей работать быстрее. Нужно как можно скорее уносить свою жопу отсюда, пока он еще дышит. Рвать волосы и лихорадочно вычитывать до мелочей личное дело Ви, шатаясь на волнах маслянистого липкого сумасшествия — не здесь. «Ожидаемое время загрузки: 10 сек.». И монитор отрубается — с щелчком и затихающим гулом вылетели пробки трансформатора. — Сука! — Джонни резко обернулся на пятках, нацелив свой острый взгляд на вход — пока никого, но это ненадолго. Погасла хирургическая лампа над креслом — полный блэкаут. Его засекли. Судорожно хватаясь за деку и Малориан одновременно, Сильверхенд метнулся к окну, но его остановил характерный звук взведенного затвора. Медленно поворачиваясь на шум тяжелых шагов и задирая вверх руки, Джонни встретился лицом к лицу с продавцом и двумя головорезами с автоматами наперевес, криво и ядовито им скалясь. — Пушку бросил. Ебалом в пол, живо!

*

Он бежал, бежал что было сил, путаясь в ногах. Винтовка на всю округу оповещала своим суетливым лязгом спящие патрули, что пахнет неприятностями, но Ви это не волновало. Жалкий трус, тебе страшно? Ви бы никогда этого не признал, но в жилах стыл вязкий ужас, заставляя сердце биться где-то в горле. Едкая тошнота обжигала внутренности, и в кислоте этой тонули любые рациональные мысли. Сейчас его телом правили первобытные инстинкты: не думать, бежать. Лишь бы успеть. Ви уничтожит любого, кто встанет у него на пути. Нет выбора, и плевать на принципы. Ты злишься? Злишься на собственную слабость? Он не может убивать, нет. Ви поклялся, что никогда больше не прольет чужой крови. Что бы ни случилось — он выше этого. Никогда снова он не хочет видеть кровь на своих руках. Агрессивно залаял пес, кидаясь на калитку, и его злоба мгновенно заразила самого Ви. В последний раз, проигнорировав режущую боль в груди и стиснув зубы, он сделает это. Отплатит за все, отомстит. Это его шанс. Не сбавляя скорости, парень залетел за угол, срезая путь, перемахнул через бетонный блок и бросился в лабиринты трущоб, тревожно выискивая хоть какие-то признаки жизни среди иссеченных пулями и покрытых гарью бараков. Каждый закоулок, знакомый двор, звук и запах будили воспоминания, он проживал каждый свой день из прошлого заново, и это разжигало внутри пламя безумия и жажды кровавой расправы. Наркотическая тяга к насилию бесповоротно застилала дымкой сознание. Он слышал лишь свое тяжелое дыхание, что эхом отдавалось в голове. Ви чувствовал, как звереет, не в силах больше контролировать волнообразные вспышки умопомрачительной первобытной ярости, концентрированной и подлинной. Конечности наполнялись легкостью, решительностью, азартом игры на выживание. Ви чувствовал привкус удовлетворенности и забытого облегчения — он в своей стихии, с оружием в руках. Надеется лишь на себя, в полной безопасности в окружении врагов. Ви пробирался глубже, перебегая из тени в тень. Проигнорировал знакомые шипящие звуки, хоть и казалось, что были они совсем рядом. Он резво завернул за угол и мало не столкнулся с мужчиной, что жадно присасывался к ингалятору, так, будто его украл. Мужик средних лет с низким коротким хвостом тонких седоватых волос и жидкой бородкой, худой и с непропорционально большой древней железной культей вместо правой руки — монструозный протез, шест с пневматикой и двумя крючками вместо пальцев — распахнул испуганно свои мутные, навыкат, как у жабы, глаза с раздувшимися от дури зрачками так, что еще немного и вовсе бы они выпали из глазниц. Раскрыл изумленно рот и ткнул железным обрубком на парня: — Малыш Ви?! — выкрикнул испуганно, будто мертвого увидел, и гулкое «и» прокатилось по переулку, отбиваясь от обшарпанных стен подворотни. Ви припечатал мужика к стене, придавливая его горло сильным предплечьем и выбивая из солдата придушенный хрип. Одним резким, отточенным движением вынул нож из-за пояса и приставил лезвие к его виску. Ингалятор с глухим стуком пластика повалился на землю, разбиваясь о бетон. — Заорешь и будешь свои мозги со стены соскребать, — мужик испуганно захлопал ресницами, утвердительно. — Где Рик? — На том свете, — выпустил сиплый смешок, но враз переменился в лице, когда Ви придавил его глотку сильнее. Закашлял. — Допиздишься, Винни. — Да клянусь, малыш… — чуть ли не синел, но вырваться не пытался. — Заканчивай, — рявкнул холодно и коротко. Винни глянул вдаль и вскинул кверху голову, хрипло посмеиваясь: — А Рик долго еще тебя вспоминал. Скучал так, — низко застонал, задыхаясь, — что, сука, полгорода на уши поставил, всех перерыл… А его маленький Ви сам пришел, да поздно… Ви метнул острый, неистовый взгляд вбок, поворачиваясь рывком всем корпусом, как обеспокоенный хищник. Мигом взял на прицел свою жертву — вбил нож в глотку крысе, что хотела напасть со спины, рассекая шею зелененького еще парня одним отточенным движением. Кровь фонтаном рвалась наружу ослабевающими толчками. Горячие брызги ударили в лицо, красочно растеклись по стене. Отчаянно хватаясь за горло руками, вояка свалился с подкосившихся ног, издавая леденящий жилы хрип, но Ви невозмутим. Утерев запястьем щеку, соло не жалея сил пнул все еще цепляющееся за жизнь тело носком массивного ботинка, прямо в висок, выворачивая голову под пугающе неестественным углом. Почувствовавший секундную свободу Винни бросился бежать вон, поднимать тревогу, но Ви был быстрее: с грозным рыком парень метнул вслед за ним окровавленный нож, что встрял в мясо ровно над коленом. Завопив, крыса споткнулась, но от шока вылетела из переулка лишь еще быстрее. — Блядство, торч ебучий… Нужно шевелиться. Времени все меньше. Кожа пылает, мышцы настолько напряжены, как толстые витые пружины, что это вводит в оцепенение — животное перед рывком. Ви плавает в нечетком мареве, глубоко в подкорке собственного же мозга, его мыслящая часть будто отмерла — лишь инстинкты. Загнанные куда-то глубоко импульсы, искусственно забытые и презираемые чувства перли наружу с ужасающей силой. Маниакальное возбуждение разгоняло мелкую кусачую дробь под шкурой — адреналиновый приход поджаривал каждую клетку с головы до пят. Оптика рябит красными и синими помехами, голова кругом. Он снова несет смерть и разрушение.

*

— Такая страсть к извратским играм со службы осталась? Нравится полное доминирование с обездвиживанием? — Джонни слабо жестикулировал стремительно немевшими пальцами, даже не пытаясь больше освободить перетянутые ремнями руки. Сколько бы он ни брыкался, тяжеленное громоздкое кресло и не сдвинулось с места, а вот от вкуса собственной крови уже мутит. В голове зазвенело от очередного крепкого удара в челюсть, в глазах потемнело. Из носа хлынула теплая кровь. Утробно посмеиваясь, рокербой прижался щекой к липкой обивке кресла, сплевывая на пол горькую слюну. Вояка провернул выебисто в толстых грубых пальцах нож и склонился над Сильверхендом, обдавая его разбитое лицо зловонным дыханием. Холодное лезвие ужалило подбородок, рассекая своей остротой кожу. — Я бы давно подрезал твой слишком длинный язык, но пока что не услышал ответов на вопросы. Последний шанс, «брат». На кого работаешь? — этот латинос шипел и плевался, просто на говно исходил, около получаса пытаясь выбить из Джонни признания в том, что въебывает он на корпу, долбоеб. — Так заканчивай уже, блять, строить из себя хуевого полицейского и просто вынеси мне мозги. Большего, чем я сказал, ты от меня не услышишь. Не трать свое драгоценное время, водка дома стынет, — Сильверхенд запрокинул голову, измученно скалясь, как разъяренный, загнанный в ловушку стреноженный зверь, который все еще не оставлял попыток отогнать от себя врагов. Снова удар, по ребрам. Рокер закашлялся, пытаясь жадно втянуть вылетевший из обожженных болью легких воздух. Но довольный тем, что попал в цель, не смог сдержать гадкую ухмылку. Второй вояка, постарше своего горячего напарника, все это время молча курил, надменно и насмешливо поглядывая на идиотскую сцену безрезультатного допроса в стиле худших фильмов про плохих парней, заряжая и разряжая массивный револьвер, пока это занятие ему не наскучило. Со звоном посыпались патроны, резво разбегаясь по битому, залитому кровью бетону. В барабане остался лишь один. Громила шагнул ближе к креслу, звеня загруженными подсумками, и ткнул Джонни дулом в лицо, с треском прокручивая барабан револьвера, взвел курок: — На кого работаешь? — Самозанятый, — ледяной ствол уперся в лоб. Спуск — щелчок. Джонни самодовольно хмыкнул. — Кто дал тебе наводку? — Тебе не кажется, что мы ходим по кругу? — снова лишь щелчок, в этот раз казавшийся куда как громче. Сердце забилось сильнее, каждый новый вдох заставляет наверняка сломанные ребра все больнее впиваться в мясо. — За чем пришел? — курок взвелся более туго. Грудь судорожно вздымалась, Джонни шумно дышал, прокусив изнутри щеку. Как все жалко может кончиться. Удушливая взвесь висит в горячем воздухе затхлой клиники, щиплет нос и дерет глотку. Солдат тихо прихмыкнул, искоса глянув на напарника. Звон и хлопок. Стекло разлетелось шрапнелью, отскакивая мелкими осколками от хромированного плеча и усеивая тесную комнату прозрачной мозаикой. Солдатик с глухим стуком рухнул кулем дерьма и мяса на землю. Из расколотой надвое головы вытекали на грязный пол мозги. Удивительно, подумал Джонни, но они у него таки были. Второй уебок сориентироваться не успел — испуганно повернулся лицом к двери и инстинктивно схватился за пушку на поясе, вскидывая пистолет на пришельца. — Ви… — прошептал под нос едва слышно, и все нечеловеческое напряжение в момент улетучилось. Джонни наконец выдохнул, по телу его расползлось нереальное облегчение, тут же разбивающееся о ненормальный, наглухо безумный взгляд парня. Осознание сбило бы с ног на месте, если бы Сильверхенд стоял. Ви кинул на него мимолетный косой, полный животной ярости взор и выпустил военному в живот плотную очередь, что разорвалась с оглушительной силой в небольшом пустом помещении, посылая раскатистое эхо по всей округе Ранчо. Этот пацан, что торчит вечерами за стойкой и разливает заблудшим потерянным душам выпивку, страшно искренний и открытый маленький мальчик, влюбленный дурак и наивный ребенок. Его Ви опасен. Его Ви — наемник. Его Ви — психопат. Полная сосредоточенность. Видит все ярче, чувствует тоньше, слышит больше. Ощущает, как работает его тело — отлаженная мясная машина, лишь едва усовершенствована железом. Чувства обострены, и нервы точно должны сверкать от того, как быстро и точно они гоняют электричество, рассылая колючие импульсы. Помогают раскрыть глаза, ощутить, понять больше, чем возможно было когда-либо. И Ви был уверен, что дано это лишь ему одному. Он хладнокровная, беспощадная машина смерти. Ви несло на обжигающих волнах бешенства, что опаляло кожу, жрало ледяной дрожью натянутые мышцы. Голова идет кругом, звуки становятся далекими, все вокруг ненастоящее — время течет так медленно, каждое движение ощущается чужим. Затуманенное сознание вне тела. Запах гари, мяса и пороха лишь сильнее раздувает костер сумасшествия, распаляя тлеющие красными углями под черепом мысли. Пустая оболочка, сосуд черной тягучей ненависти. Удушающая паника заставляла сердце биться сильно чаще, чем оно должно было в норме, разгоняя кровотоком сбивающую с ног тошноту. Полная безысходность и отчаяние внезапно захлестнули с головой, стоило рокеру лицом к лицу столкнуться с реальностью. Страх. Впервые за долгое время Джонни по-настоящему страшно. И даже не за себя, что полностью неправильно, иррационально и опасно для собственной шкуры — он будет первым в очереди, банально первым, кто попадет мальчику под руку, когда ему рано или поздно снесет со свистом крышу жутким приступом слепого, разрушительного безумия. Ви тяжело и громко зашагал через клинику, переступая трупы. Лужи крови захлюпали под подошвами. Одним отработанным движением он поставил серьезно кастомизированный Аякс на предохранитель и перекинул винтовку с лязгом за спину. Замызганное кровью лицо искривлено свирепым оскалом. Ви потянулся к полу, подбирая нож, и не церемонясь отхуярил плотные ремни от ручек кресла. Почувствовав свободу, Джонни, морщась, стал сжимать онемевшие пальцы и постарался заглянуть парню в глаза, но сказать ничего так и не успел. Первый раз прилетело больно, за все. Все страдание, страх и гнев, то, что выедало Ви изнутри эти бесконечно долгие дни, вернулось Джонни хорошим ударом в бороду. — Какого хуя ты себе позволяешь?! — Джонни выкрикнул хрипло от неожиданности вполне заслуженного жеста, разминая затекшую руку и прижимая прохладный хром к многострадальной левой щеке. — Чего-чего ты там мне пел? Вырос ты, блять?! Джонни, какого хуя?! — Ви рычал могильным тоном, вцепился страшно трясущимися от адреналинового передоза пальцами в ворот его майки, надрывая от усилия ткань. Телепал, как пес игрушку. Прожигал дыры своим диким взглядом. — Угомонись, блять! — Сильверхенд крепко сжал его запястья, пытаясь вырваться из стальной хватки парня. Ви непробиваем — безумный блеск в совсем потемневших глазах, огромных и зловеще глубоких. Он на миг отпрянул и снова огрел Джонни по лицу, рассекая еще больше губу. Сильверхенд хищно оголил зубы и сплюнул под ноги красную, густую слюну. — Я повторяю: зачем? Нахуя ты сюда полез, блять?! — схватил за волосы, выкрикивая свой вопрос прямо в лицо. — Я не привык отступать! Ты молчишь — значит я ищу ответы сам! Сука, самый меткий стрелок на Диком Западе и маленький мутный мальчик, который даже имени своего не раскрывает — тут бы любой подумал, что с тобой что-то неладное! — Ты хоть понимаешь куда влез?! Это сраное осиное гнездо! И рой этих пидорасов в считанные минуты начнет рыскать по городу в поисках твоей дырявой задницы! — снова прилетело по лицу, звонкой пощечиной, и Джонни дальше терпеть не намерен. Сильверхенд вскакивает с места, опрокидывая со звоном металлический столик с инструментами, и налетает на Ви, замахиваясь левой, но соло нечеловечески быстро уклоняется и валит рокера на битый, усеянный осколками пол, нависая сверху и заламывая руки. От неожиданного болезненного контакта с землей у Джонни сбивает дыхание, темнеет в глазах. — Не советую нервировать меня дальше… — соло прошипел на ухо брыкающемуся Сильверхенду, на что рокербой только зарычал, посмеиваясь, как сумасшедший. Спутанные взмокшие пряди просякли кровью, разбитое лицо, окровавленная перекошенная ухмылка и темный взгляд. — Поднимайся, если не хочешь присоединиться к ним, — Ви дернул Джонни за воротник и поднялся сам. Сделал два суматошных шага, нервно крутил головой, будто слышал кого-то. С хрустом наступив на что-то мягкое, Ви опустил глаза вниз и яростно пнул бездыханное тело вывернутой внутренностями наружу шестерки. Не дожидаясь пока Джонни отрусит разбитые колени от стеклянной крошки, Ви грубо вытолкнул Сильверхенда к выходу, наставив дуло в спину. Щелчок затвора, звон вылетевшего патрона из патронника. — Разряжен. Руки за спину. Просто иди, в темпе. Прямо, после — сразу направо. По моему сигналу — бегом. Где тачка? — У трассы. — Шевелись. Есть короткий путь в обход. — Еще одна попытка командовать… — Нет, Джонни, еще слово и я выбью тебе зубы. Выбирай, где мне тебя отодрать так, чтоб ты до этого ебаного Ранчо никогда в жизни больше не дошел: в тачке, сломав напополам, или на пороге квартиры, подарив соседям незабываемое шоу? — прошипел, ткнув дулом в спину. Сильверхенд так и не ответил — пнул прочь со своего пути камень, поднимая вихрь пыли. Ви лишь фыркнул, больно и бесцеремонно хватая рокера за плечо: — Направо. Если выйдем отсюда живыми — я прямо нахуй горю невероятным желанием услышать всю эту ебанутую историю с самого начала и во всех подробностях. Они торопливо пробирались сквозь лабиринты Ранчо, рыская закоулками. Джонни и не думал строить из себя покорную овечку и делать вид, что его ведут на убой — стоило им выбраться на открытую местность, и Сильверхенд ухватился за пушку, настороженно оборачиваясь на любой шум. Оба молчали. Каждый по своей причине не мог найти, что сказать, не хотел. Иррациональные, неправильные обиды вместо благодарностей. Необъяснимая злость вместо радости встречи. Ви все еще не мог прийти в себя, соскочить с острого и ядовитого крючка боевой наркотической эйфории, не мог успокоиться. Не мог понять, что произошло, что происходит сейчас. Не хотел думать, что будет дальше, что за ящик Пандоры они открыли. Он должен чувствовать облегчение и радость, удовлетворенность — успел, вытянул Джонни. Но Ви не чувствовал абсолютно ничего, кроме чудовищной тяги вновь нырнуть обратно, в разгар битвы, закончить начатое сейчас же, раз и навсегда. Стоило им оказаться в условной безопасности, где на обочине у объездной сверкал серебристо-зелеными боками Порш, как Ви схватил впавшего в замешательство Джонни за запястье и грубо рванул на себя, нервно сжимая его руку мертвой хваткой. Он проигнорировал неслабый удар по ребрам, ощутимый даже сквозь броню, пропустил мимо ушей грязную ругань. Ви ухватил Джонни за подбородок, серьезно заглядывая в его глаза, злые и едва потерянные. — Не смей больше так поступать. Безмолвная пустыня зашипела горячим песком. Ви выдрал из механических пальцев ключи, и нырнул за руль. Завел мотор, не дожидаясь пока Сильверхенд усядется на пассажирское. Соло даже не смотрел в его сторону. Взгляд пустой и отстраненный, устремленный в горизонт. Густые светлые брови сведены в напряженном прищуре, челюсти сжаты так, что на скулах проступили жилы. Его профиль острый и хищный, будто высечен из камня, пальцы едва заметно подрагивают, сжатые в спазме на руле. Молчаливая злоба, жуткая и холодная. Джонни не желал знать, на кого она нацелена. Не хотел знать, что творится сейчас внутри Ви. Банда живее всех живых. А Рик отсиживается где-то в своей крысиной норе и ссыт под себя от одной тени милитеховского ави над Найт-Сити, оцепив свой гнилой подвал верными псами-шестерками. Ви уверен, что ему уже все донесли. Ебаного Винни нельзя недооценивать — самый ушлый и резвый жополиз, которого оставили приглядывать за законными территориями, как одного из отличившихся. Едва сядет солнце и начнется охота, Ви знает. Не страх — болезненная эйфория, маниакальная дрожь предвкушения. Он доберется до него. И Рик это прекрасно понимает, он собственными руками добровольно вырыл себе могилу много лет назад. Ви достанет каждого, и не имеет значения какой ценой. Они заплатят за все: за боль, за кровь, за слезы. От Ранчо не останется камня на камне.