Your Hell Will Be My Heaven

— Зашел. — Закрой свой рот. Отвешенная наотмашь звонкая пощечина разорвала своим треском непривычно безлюдный этаж. Ви затолкнул Сильверхенда за раскрывшиеся двери, тут же с глухим стуком припечатывая его к пластиковому откосу. Двери захлопнулись. — Тебе за сегодня не хватило? — Ви прорычал сорвано и сипло, и от его тона у Джонни побежала дробь под кожей. Далеко не от страха, не от злости. Ви на миг ослабил хватку, и Сильверхенд, воспользовавшись шансом секундной свободы, с чувством оттолкнул его назад, не жалея сил. Соло сделал шаткий шаг в бок, не отрывая глаз от разъяренного Джонни. Сейчас Сильверхенд способен был убить одним взглядом, полным черного бешенства, демонического блеска. Плитоноска глухо повалилась на пол. Ви нагнулся, аккуратно укладывая винтовку у дверей оружейной, а Джонни навернул по квартире полукруг за его спиной, снова пробираясь ближе к выходу. Метался из стороны в сторону, пристально следил за каждым движением наемника. Он не хочет быть здесь, не хочет видеть Ви, достаточно. Игнорируя животные импульсы подсознания, просто уйти прочь. — Сел. Сильверхенд и не думал. Не собирается оправдываться — он просто не знает, что соло хочет от него услышать. Не знает, будут ли его слова иметь сейчас для Ви хоть какой-то вес и смысл. Джонни не мешок, который можно притащить куда угодно не позаботившись узнать его мнение, не дрессированный пес, чтоб подчиняться приказам, радостно телепая языком. Он не хочет здесь быть, не должен, не может. Джонни зол на Ви, зол на себя. Серые глаза напротив мутные, пустые — Ви не в себе абсолютно. Снова толчок, в бок — ребра загорелись болью. Кулак влетел в челюсть — перстни рассекли подбородок, окрашивая светлую бороду алым. Сдавленный рык. Джонни влетел плечом окно, спотыкаясь о стол. С грохотом опрокинулась бутылка. Треск стекла, перевернулась пепельница — в спертый воздух закупоренной квартиры поднялся удушливый сизый пепел. В бедро упирался крепкий твердый стояк, Ви вжимал рокера всем корпусом в окно, заломив за спиной руки. От мертвой хватки жгло запястье, рвало мышцы плеч. Джонни скалился, вдавленный лицом в холодное гладкое стекло, отчего по-животному морщился нос. То, с какой силой Ви на него напирал, вонзал пальцы в мясо, горячо терся о него своим жилистым мускулистым телом, заставляло Джонни задушенно мычать от отвращения, унижения, стыда, капли липкого страха и черного, запретного удовольствия, непозволительного, порицаемого ним же. Ви непредсказуем, неадекватен. Грубость, сила и рукоприкладство, бешеный блеск в глазах, злость, вырывавшаяся из каждого слова и движения, разгоняли кровь, распирали жилы, посылали жар по телу и заводили до умопомрачения. Зубы впились в шею, казалось, что до крови, и Джонни от неожиданности завопил, дернул плечом, снова пытаясь пнуть Ви локтем в бок, но соло непробиваем — засмеялся ненормально и голодно, как сумасшедший. Мокрый язык прошелся от плеча до уха, влажно и горячо. Джонни засопел, все еще брыкаясь, обездвиженный. Вниз по спине побежала прохладная дрожь, направляясь прямо в пах. Ви схватился за его джинсы, с треском плотной ткани пытаясь их стянуть. Джонни уткнулся горячим лбом в стекло, что покрывалось паром от его интенсивного, сбитого от драки дыхания. …слишком быстро. Потроха скрутило невозможной силы спазмом, болезненным, но по-своему приятным, до той степени, что перед глазами расплылись черные бесформенные кляксы, густые, как мазут. Джонни не заметил, что кончил, не понял, что произошло, даже когда майку пропитывала горячая сперма, брызнувшая до самой груди. Ви все продолжал, отрывисто и хрипло рыча. Задница и бедра горят, покрываясь красными пятнами от шлепков — Ви вдалбливался нещадно, ослепленный не то яростью, не то желанием, дьявольским и зловещим. Джонни тяжело дышал ртом и не замечал, что мычал и стонал, беспомощно и обессиленно, скользя хромом по столешнице, холодной и твердой, пока глотка не пересохла и не начала противно саднить. Он так сильно сжимался вокруг Ви, что больше это походило на судорогу. И от того, что парень только наоборот двигался все резче и быстрее, лучше не становилось никому из них. Сжимался и разжимался, туго обхватывая немаленький, а без нормальной подготовки просто огромный хер. Болело и горело все нутро, и когда Ви резко вышел, тяжело дыша и шипя сквозь стиснутые зубы, срываясь на громкие стоны, стало чуть ли не хуже. Джонни чувствовал себя таким раскрытым и теперь пустым, мало не вывернутым наизнанку. Ощущал, как из него вытекает слюна, смазка, семя, как он до сих пор сжимается вокруг пустоты, не в силах совладать с настолько сильным оргазмом и доводящим до помутнения перевозбуждением. Хуже отодранной четырьмя хуями дешевой бляди. И у Джонни проскочила мерзкая, до блевоты ужасная мысль, что лучше бы с ним это сделал кто-то незнакомый и посторонний. Лучше бы это превратилось в кошмар, чем испытывать страх вперемешку с отвращением, тошноту и страсть, боль и желание в руках всегда нежного и заботливого Ви, который держался в рамках разумного, даже когда терял голову и повиновался приказам Джонни действовать жестче и грубее. Ви крепко обхватил себя у основания понимая, что кончит от любого случайного касания, и скинул щиколотки с плеч, прижимая колени Джонни чуть ли не к самой груди. Под ногами, до сих пор закованными в заляпанные кровью берцы, хрустел и шелестел сметенный со стола мусор, звенели запчасти развинченной треклятой микроволновки. Стоило опустить глаза вниз, и с трудом восстановившееся дыхание застряло в глотке. Красный, мокрый, растянутый и горячий. Ви пару раз быстро и остервенело провел тугим липким кулаком по стволу и громко кончил, забрызгивая узкие худые бедра, покрытые темными волосками, розовую от шлепков задницу и яйца, добавляя этой ужасно развратной картине еще больше грязи. Джонни казалось, что еще секунда, и он познает внетелесный опыт, впервые чистым. Голова шла кругом, а в глазах стремительно темнело. …смугловатое, блестящее от пота гибкое тело цвело свежими ссадинами и царапиными, на ребрах и боках расплывались красноватые отпечатки пальцев. Вылезшее из самого темного угла подсознания удовлетворение заставляло кожу покрываться мелкой дрожью — следы его рук, которыми может причинять вред и боль, одновременно дарить грубую, но ласку, получая в награду всхлипы и глубокие стоны. От агрессивных поцелуев закровила разбитая губа, и горький, вязкий вкус крови доводил Ви до помешательства. С каждым новым мощным толчком соло выбивал из Джонни громкий, рокочущий низко в груди вскрик. В ответ он впивался зубами в губы, заставляя по-звериному рычать уже Ви, который только набирал темп, даже когда короткие ногти врезались в плечо, раздирая вытатуированную кожу до мяса. Джонни схватил Ви за лицо, стискивая щеки механическими пальцами, и соло захрипел и оскалился, оголяя окровавленные зубы. Во рту чужая кровь смешалась с собственной, сочащейся из разбитых десен и прикушенной щеки. Сплетенные во что-то отдаленно напоминающее человеческие формы, опутавшие друг друга по рукам и ногам колючей проволокой, рычащие, кусающиеся, царапающиеся, качающиеся по развороченной постели в разодранных одеждах — от людей в них осталось мало. Долго, больно, до криков и сорванного голоса. — …и мне не стыдно, Джонни, — пальцы запутались в прядях, с треском дергая на себя. — Я люблю тебя, слышишь? Джонни не хотел придавать его словам значения, его воротило от одного их звучания, хоть и размытого и нечеткого. Ви хотелось снова ударить. Джонни хотел заставить его замолчать, заткнуться, подавиться собственной кровью. Не мог слышать пустые, режущие нутро встрявшими под кожей осколками слова, которые Ви повторял из раза в раз, судорожно, задыхаясь, третий, пятый, точно не ради того, чтобы услышать что-либо в ответ. Голос его дрожал от тревоги, возбуждения, отчаяния, продиравшего изнутри дыру горького дурного предчувствия, что все катится ниже и ниже по спирали, рассыпается и рушится. Между ними, вокруг. Происходит что-то неотвратимое и ужасное. Ви не понимал природу своего иррационального страха, прижимая к себе живого Джонни, не понимал, почему так сильно дрожат руки и что именно зудит в жилах — смутно знакомое безумие, что никак не могло выветриться из него, уже слишком долго. Скулы горят и пульсируют жаром, глаза захлопываются сами по себе, и Джонни проваливается в пустоту, черную и затягивающую, окутывающую теплом и будоражащим, неправильным блаженством. Он тонет в ней, рвано втягивая ртом воздух, разрывающий иглами легкие, и пространство наваливается на него всей своей обжигающей, приятно удушающей тяжестью. Каждое касание, крепкая хватка, резкое движение ощущается одновременно бредовым и настолько сильным и интенсивным, как если бы с Джонни содрали кожу. …втянул носом воздух, кривясь от тупой боли во лбу и затылке, не мог полностью выдохнуть. Лег на бок, как одеревенел, не шевелился. Он чувствовал, как сильно напряжены его мышцы, от живота и поясницы до кончиков пальцев на ногах, натянуты, как тросы, не смотря на то, что сил, казалось, не оставалось даже чтоб моргнуть. В глотке пересохло, губы слиплись. Ранки стягивало тонкими корочками, что трескались с каждым малейшим судорожным движением. Джонни едва приоткрывал рот и даже не понимал зачем это делает. Где он? Где Ви? Казалось, что пошли уже которые сутки, а Ви все не мог успокоиться — не оставит в покое, пока не выпьет из Джонни всю кровь. Но сейчас он точно один. Не существует ничего, кроме полной опустошенности, изнурения и послеоргазменной дремы. Но Ви же здесь? Стоило снова переспросить себя, и тело ожило, проснулось, чувства включились резко и с трехкратной силой — горячая мокрая кожа считала касание. Липкая бог знает от чего ладонь схватилась за бедро, а на плечах и спине Джонни точно ощутил сухие губы, не сильный, но серьезный укус, чувствовал, как щекочется и царапается его борода. Одновременно хотелось оттолкнуть Ви и прильнуть ближе, снова вмазать ему по лицу и все же уйти. Остаться, вцепившись в его плечи и срывая голос до невнятного хрипа. …он молча, практически без чувств сполз с кровати, отмахиваясь от крепких рук, пытающихся утянуть его обратно, неуверенно встал на ноги. Джонни сделал шаг, и одно колено подкосилось — его повело влево. Хром клацнул о подоконник, на спине заиграли натянутые изнеможением мышцы. Голова низко опущена, лицо завесили завившиеся от влаги пряди. Он снова сделал шаг, нагибаясь к столику и хватаясь за початую бутылку минералки как за свой последний шанс на спасение. По покрытому багровевшими укусами бедру медленно покатилось пару белесых капель. Ноги Джонни подвели, и он измученно опустился на колени, жадно присасываясь к воде, проливая ее на тяжело вздымающуюся грудь. Напившись, трясущимися пальцами вытянул из раскрытой пачки сигарету, с лязгом ее прикуривая. Ви поднялся с постели. — Отъебись… — Джонни вяло махнул рукой, но ослабевшие мышцы сдались — механические пальцы бряцнули о пол. Сильверхенд будто пьян, накиданный и нанюханный, перебрал со скоростным дерьмом, получив страшной силы обратный эффект. Плавает в тумане, под сводом собственного черепа, в киселе из смазанных картинок и отрывистых звуков, каркас его тела расплавился. Он даже не поднял головы на шаги за спиной. Продолжал сидеть, уткнувшись лицом в ладонь, забыв о зажатой в пальцах сигарете. Ви присел рядом, схватил Джонни за покрытое ссадинами запястье, затянулся. Склонился и осторожно поцеловал в уголок глаза, над синяком, на что ресницы невольно затрепетали. Ви спустился ниже, на челюсть, на усеянную щетиной и темнеющими засосами шею, и шумно выдохнул, облегченно. Обессиленное тело на мгновение потеряло опору, и под весом подтолкнувшего его соло повалилось на холодный пол, ужаливший покрытую испариной, пылающую кожу приятно до сдавленного удовлетворенного стона.

*

Грязная майка грустной кучей валялась на полу ванной. Надеть ее и речи не шло — недвузначные бледные пятна и запекшаяся кровь на груди выглядели не очень презентабельно. Подарив уничтоженной одежде полный сожаления взгляд, Джонни уставился на собственное отражение в зеркале. Сам он выглядел не лучше: волосы взбиты со сна и запутались на концах; воспаленные глаза с отчетливой красной паутинкой лопнувших капилляров; наливающийся синяк на левой скуле; засохшие рыжие кровоподтеки застряли в усах и в бороде, прямо под разбитой губой; на шее краснела россыпь засосов и укусов, которые вскоре превратятся в темные коричневые пятна. Красавчик, слов нет. Джонни плеснул ледяной водой в лицо, стараясь вымыть из щетины кровь, а следом наклонился еще ниже, ныряя подбитой щекой под холодный шипящий поток. Утеревшись изгибом локтя, Сильверхенд подобрал несчастную майку и с грохотом открыл двери ванной. В комнате гудел телевизор, в открытое окно задувал горячий ветер. Снаружи панораму города плавило яркое полуденное солнце. На потолке лениво вращался вентилятор, развороченная кровать пустовала. Ви нигде не было. В пустоте небольшой квартиры Джонни вдруг снова почувствовал себя неуютно. Что-то свербящее пробралось под кожу, и он, зло хмыкнув, уже решил собираться и сматываться, вновь сдаваясь своей обиде и остаткам перекипевшей после вчерашнего побоища злобы, как тут услышал возню в стороне оружейной. Как-то с облегчением он повесил майку, которую все это время нервно комкал в сухой ладони, на спинку стула и потянулся вниз, к своим джинсам. Рокербой долго вертел их во все стороны, изучая нанесенный ущерб: вымазаны в каком-то дерьме, колени разодраны, как и карман на заднице, недоставало пуговицы и пары петелек для ремня. Таким горячим и диким, каким Ви был вчера, он парня еще никогда не видел. Еле доковыляв утром до ванны, Джонни подумал, что больше ни за что узреть пацана таким и пережить эту незабываемую ночь заново он бы не хотел. Каждую мышцу крутило и противно ломало, ныли и пульсировали болью оставленные Шестерками синяки и ссадины, но больше всего отдавали неприятным, холодящим кровь зудом следы от рук соло. Джонни по-хозяйски распахнул дверцы шкафа, задумчиво изучая его содержимое. Несколько курток и худи на тремпелях, аккуратная стопка водолазок и футболок, несчетное количество армейских штанов и пар семь берцев разной сезонности, цветов и назначения. Вся одежда в черно-серых тонах, камуфляж не в счет. Впечатляющее отсутствие вкуса. Хваленый скандинавский милитари-минимализм? Сильверхенд подцепил первую же попавшуюся под руку футболку болотно-коричневого оттенка и без раздумий надел ее на влажное еще тело, — стоило задрать кверху руки, как плечи и ребра резануло спазмом, — а вот со штанами он мялся долго. В сторону ровного рядочка берцев и смотреть не стал. От одного вида обуви у Джонни волосы на затылке шевелились, и далеко не от удовольствия. Рокер таки пересилил себя и натянул черные, великоватые на размер карго, затянул прочный ремень и босиком прошлепал в оружейную, переступая через разбросанные в пылу драки вещи. Квартира перевернута вверх дном, и видимо это не только последствие вчерашнего — выглядит и пахнет как дыра, насквозь пропитанная одиночеством и запойной тоской. Бутылки бухла, смятые банки пива, завонявшиеся упаковки жратвы на вынос, горы окурков. До потасовки весь этот срач был красиво уложен и выставлен ровненько на всех доступных горизонтальных поверхностях. Одежда Ви вперемешку со сметенным с компьютерного стола мусором. Помятая, плотно запечатанная коробка пропитывает уголок в подсыхающей луже опрокинутого виски. Поверх свалившегося поперек прохода гитарного кейса аккуратно покоилась винтовка, играя черным матом на свету. Прозрачная дверь косо распахнулась, заедая, и Джонни наткнулся на Ви, стоявшего на четвереньках в одних трусах подтянутым задом кверху. Наемник активно шарил под столом по коробкам, наподобие таких, в которых уважающие себя люди хранят хлам из прошлого, о котором предпочитают больше никогда не вспоминать — выкинуть никак, да и на полочку не поставишь. Лицо парня было скрыто за густой завесой длинных светлых прядей. Казалось, он и вовсе не заметил вторжения — не придал значения. — У тебя нормальная одежда водится? Ну там, джинсы какие-то, винтажные кеды с помойки, например? Даже не дернувшись от «неожиданного» появления рокера, Ви сел на пол, скрестив длинные, покрытые выбитыми орнаментами ноги, и с нескрываемым довольством осмотрел видок Сильверхенда. — Футболку заправляют. — Я не на парад собрался, — он небрежным манерным жестом откинул волосы с лица, впиваясь в парня взглядом. — У кого-то милитаризм головного мозга, тебя от такого многообразия гардероба еще не подташнивает? — Мог бы порыться подольше и найти достаточно таки «гражданскую» одежду, — Ви оформил в воздухе скобки, водрузил тяжелый коробок на колени и снова нырнул в его глубины. — И вообще, что ты хотел там найти, костюм от Джингуджи? — На присутствие у тебя хоть капли вкуса и чувства стиля я особо и не надеялся, но, блять, десять пар берцев — это перебор даже для наглухо отбитого воспитанника Шестых, Ви. Пацан тут же напрягся, нахмурившись: — Да в чем вообще проблема? — В том, что я лучше босиком по раскаленному асфальту весь Найт-Сити обойду, чем засуну ноги в это дерьмо. — Хозяин-барин, — Ви развел руками, — но ничего другого у меня правда нет. — Ебануться. Соло поднялся на ноги и с грохотом поставил коробок на узкий столик. Ви выкладывал инструменты, дохлую технику, шнуры, смятые бумажки, гвоздики и болтики. Продолжал упорно рыться в вещах, недовольно вздыхая, пока Джонни увлеченно разглядывал небольшую комнатку: заставленную банками пороха и засыпанную гильзами у подставки станка для патронов столешницу с въевшимися пятнами смазки; развешенные на стенах пушки, снарягу на стойках, контейнеры с запчастями; покрывшиеся пылью упаковки патронов и оружейные кейсы. Коллекция у Ви была что надо: револьвер, пара пистолетов, карабин на смену верной винтовке, серьезная снайперка, выделяющееся на их фоне простенькое помповое ружье и целая стенка холодняка разной длины и формы клинка, от метательных ножей до охотничьих кинжалов. Сильверхенд вдруг бездумно вынул из ложа сияющий серебром крупнокалиберный револьвер, тут же ощутив холод стального дула у виска. — Стильная вещь, — Джонни хмыкнул, проталкивая вниз по пищеводу липкий ком тошноты. Ви мотнул головой, на мгновение отвлекаясь от своих поисков, и осторожно обвил пальцы вокруг его живого запястья. Над черной полосой тату цвели темнеющие синяки. Соло зажмурился и прикусил губу, пытаясь прогнать из головы холодящие кровь картинки. Не верил, что это мог сделать он. — В норме? — раздалось тихое и сиплое, сомкнувшееся вокруг шеи. — Бывало и хуже, не парься, — Джонни выдернул руку и положил револьвер на место, с плоской ухмылкой заглядывая Ви в глаза. Синяки на ребрах, вероятно пару трещин, гематома на бедре, да лицо подбитое — считай отделался малой кровью. Сбитые колени и дискомфорт в районе задницы можно проигнорировать. Как в старые-добрые. Ви шагнул ближе, притянул рокера к себе, не отрывая взгляда от его губ, но Джонни отступился назад, отворачиваясь. В своей обычной манере он привалился к дверному откосу и охлопал карманы, в надежде найти там сигареты, но, естественно, те оказались абсолютно пустыми. Соло слабо и неуверенно кивнул и молча вернулся к коробку, тарахтя мелочью. Как только Сильверхенд собрался на выход, Ви дернулся: — Блять, есть! — парень ловко поддел со дна коробки тонкую цепочку с логотипом «Quadra» на брелоке. На лице Ви расцвела легкая радостная улыбка, он покрутил блестящую на свету находку и нажал на небольшую черную, в цвет корпуса, кнопку. С тихим щелчком выскочил ключ. Джонни криво ухмыльнулся, протягивая в издевке: — У кого ты уже тачку отжал? — Не отжимал. Это моя, — соло промурчал довольно, лыбясь во весь рот. Оставив ключ на столешнице, Ви принялся сгребать внутренности вывернутого коробка обратно. — Откуда у такой малявки могла взяться, блять, ебаная Квадра? И где она? Если этот зверь покрывается ржавчиной и пылью где-то в гараже — это преступление, Ви, — железки гулко ударялись о дно пластикового контейнера, заглушая недовольное брюзжание Сильверхенда. — Стоит в ангаре у одних моих очень хороших знакомых, обещали за ней присматривать. — Настолько все плохо, что на пару десятков литров чуха не мог наскрести? — Пришлось отогнать ее «в добрые руки». Иначе я мог в лучшем случае застать утром обгоревший кузов, а в худшем — взлететь с ней на воздух, или нарваться на пулю посреди города. Не хотел рисковать. Джонни скривился в недовольстве и раздражении, начиная уставать от его недомолвок и туманных формулировок: — Кому ты хоть дорогу перешел, бандит? Что за прятки? — Сильверхенд подпирал стену, слишком заинтересованно разглядывая витееватые сюжеты, выбитые на спине соло. — Долгая история, — Ви отрезал категорично, убивая диалог на корню, и защелкнул крышку контейнера, принимаясь запаковывать второй. Хмурый, прятался за волосами и жевал губы то ли от раздражения, то ли в предвкушении. — Времени у меня хоть отбавляй, весь твой, — рокер выплюнул ядовито и сделал шаг к слегка сгорбившемуся над столешницей парню. — До добра твоя тактика ревностно оберегать секреты не доводит. Ви мигом сделался серьезным, вся легкость окончательно испарилась из его тона. Наемник резко обернулся, злой и надутый, с почерневшими глазами: — Сначала уж ты изволь объясниться. Какая вошь тебе под хвост залетела? Это нихуя не шутки, Джонни… Монотонный гул телепередачи разбила новостная заставка — срочное включение. Они умолкли и встретились едва ли взволнованными взглядами — ничего удивительного для Найт-Сити, рядовое начало рабочего дня. Джонни воспользовался шансом в очередной раз соскочить с темы и выступил из оружейной. Первым делом ухватился за сигареты на столике, мало уделяя внимания трепу корреспондентки. Подвинув ближе к краю пепельницу, расслабленно увалился на диван, добавляя звука. — Сегодняшним утром беспечных обитателей мирного Чартер-Хилл разбудил грохот автоматных очередей и серия взрывов у станции метро на бульваре Вудланд… — вещала молодая девушка в строгом корпоративном костюме, пытаясь выдавить из себя приятную профессиональную улыбку, хоть она и видимо нервничала — тревожно бегала взглядом, следила за суматохой на улицах. — И стоило одну ночь дома не переночевать… — Джонни пробурчал лишенным любых переживаний тоном, привычным жестом откидывая крышку своей когда-то зажигалки и стараясь выбить из нее огонек. Журналистку перебил ужасающей силы взрыв, треск стекла и визги автомобильных сигнализаций, и она испуганно вылетела из кадра, прячась за оператора. Выкатившаяся на проезжую часть граната подняла на воздух проезжающий мимо Мизутани, разлетевшийся фейерверком на запчасти. Перепуганные пешеходы выбегали на дорогу, офисные работники выскакивали на улицу, хватаясь кто за головы, кто за мобильные, из метро валил столб черного дыма. Из-за сумасшедшей давки и паники вырваться на поверхность удавалось единицам: отупевшие от шока, в гари, раненые, полуживые, истекающие кровью. Ви бросил ковыряться в хламе, вызывающем неуютное скребущее тепло в груди, и вышел следом. Уперся кулаком в спинку дивана, внимательно наблюдая за творящимся на экране хаосом. Оператору оставалось отдать должное — всего лишь слегка завалил горизонт. Чего только не стерпишь, чтобы вырвать себе шанс на повышение и жирный бонус к ежемесячной получке. В отдалении гудели ави Траумы, спешащие выручать обладающих платиновым статусом клиентов, хотя самое время было уже вызывать Макс-Так — ситуация явно выходила из-под контроля. Ви успел засечь лишь тяжелоснаряженных копов, поливающих свинцом прибывшее подкрепление террористов. На первом же вывалившимся из фургона бойце соло заметил смутно знакомые знаки отличия — синие повязки и потертые шевроны. — Сука, тут-то им что нужно?.. — Ви прошипел сквозь плотно стиснутые зубы и впился пальцами в спинку — драный кожзам жалобно заскрипел. Зажатый в кулаке ключ больно врезался в ладонь. Неспроста эта возня вне территории Шестых. Джонни глянул за спину, спокойно изучая напрягшегося парня. Пустой взгляд, сдвинувшиеся на переносице брови, на плечах заиграли взбугрившиеся мышцы. — Расслабься, не по мою они душу. Сцепились с копами и решили поучить корпоратов как нужно Маму-Америку любить. Заигрались в полицаев твои братки, — на его реплику соло лишь скривился в отвращении. — Объявляю сезон охоты на донную падаль открытым, — Ви выдернул из рук Джонни пульт и выключил телевизор, падая рядом. — Я не собираюсь больше отсиживаться в этой дыре и покорно дожидаться, пока Шестые сами меня отковыряют. Ви схватился за свой околевший утренний кофе, сделал глоток и поморщился, роняя лицо в ладони. На самом деле он даже предположить не мог, что теперь делать. Но трусливо забиться в угол — ни за что. Снова с головой нырять в знакомый как свои пять мир криминала и бандитских разборок, метаться по городу, как натренированная ищейка, переворачивать ублюдские норы вверх дном. Внутри кипело столько мыслей, столько ненависти и злобы, что голова шла кругом. Найти Рика быстрее, чем он сам доберется до него, и снести ублюдку башку — звучит элементарно, слишком легко. Но даст ли это что-то? Изменит ли? Почему-то вместе с сомнениями и неуверенностью в душе зарождалась и щекочущая свод черепа эйфория, руки зудели жаждой крови. Он снова может вернуться в дела, наконец делать то, что умеет лучше всего — истреблять уебков. Вернуться на свое место, в свою стихию, вооружившись до зубов, пыша праведным гневом восстановить справедливость. Отомстить, за всех. Искупить свою вину. Начать все сначала. Жить так, как ему только заблагорассудится, без страха. Обрести наконец власть над своей жизнью. Свободу, независимость. Нужно только начать, как бы не было горько и сложно. Ви шумно выдохнул: — Джонни, я жду объяснений, — раздалось глухое. Соло тер лицо, сжимая пальцами переносицу, но услышав в ответ лишь треск тлеющего табака, хмуро и устало, искоса глянул на рокера, которого слишком уж увлекало то, как закручивается вихрями сигаретный дым, затягивая пространство между ними сизой пеленой. — Джонни. — Что ты от меня услышать хочешь? Раскаяний? Извинений? — Сильверхенд злобно впресовал окурок в пепельницу, вскакивая с места, но Ви толкнул его назад, снова усаживая обратно. — Повторим вчерашнее? Я тебе не болонка, чтоб ты мне здесь команды раздавал. — Услышать хочу только одно, блять: нахуя ты полез на Ранчо? Каким хером вытряс из Бестии инфу? Почему, зачем? — голос Ви срывался на тихое утробное рычание, а глаза вновь стали угрожающе темнеть. — Ты давно себя в зеркало видел, вояка? На лбу написано, что с башней ты в натянутых отношениях, а твои замашки с потрохами выдают в тебе уличного головореза. Я решил перестраховаться. — Благодарю за искренние комплименты, блять, параноик старый, справился. А расхлебывать это забурлившее дерьмо теперь мне. — Нам, — Джонни кинул холодно и встал с места, деланно расслабленно и задумчиво расхаживая по квартире, наставив парню спину. Ви неверяще и взбешенно фыркнул: — Тебя нормально так головой приложили. — Засунь геройство свое поглубже. В одиночку шансов у тебя практически нет. — И как я только до тебя справлялся, сука… Ви надеялся, что эта глава его жизни навсегда закрылась. Ранчо, наемничество — все в прошлом, и навсегда. Что из уебков в живых не осталось ровным счетом никого, что Милитех на славу постарался, как Бестия и обещала. У Ви была надежда, что он сможет начать все с чистого листа, вот-вот, когда на горизонте замаячил призрак стабильности, когда он обрел что-то большее, новое. Стоило только долечиться, и все бы было… Но нет, ничего бы не было. На самом деле переехать было недостаточно. Сбежать и подмести следы, забившись в норку безымянной, серой тенью — недостаточно. Оставить все как есть и забыть, смириться и простить — не вышло. Вина и удушающее чувство долга, желание заставить ублюдков заплатить по счетам ни на шаг не отступали, не покидали Ви ни на день, только лишь больше отравляли его существование — очередной ржавый гвоздь, врезающийся в его плоть. Но теперь — вчерашнее все меняет. Джонни взял и снова перевернул весь его мир с ног на голову, в очередной раз разбудил, растряс и заставляет двигаться. Внезапно задал вектор его движения, сам того не осознавая, указал путь, ведущий точно к свету, хоть и через самые темные и страшные дебри. Ви должен отомстить, собственноручно прикончить каждого причастного к содеянным ужасам. И обрести наконец, сука, покой. В квартире повисла гнетущая тишина. Они как два упертых барана решили сыграть в обиженную молчанку, каждый застыв на своем месте, нарочно показательно игнорируя присутствие друг друга: соло, сцепив зубы, пялился на свои кулаки, усеянные небольшими бледными шрамами, пока Джонни, сложив руки на груди, пялился в окно на вырвиглазные рекламные баннеры, громко и злобно дышал. Ви матернулся под нос и вскочил на ноги, заведенный, подбирая с пола свою одежду. — И что, собираешься не теряя времени устроить банде горячую вендетту? — Нужно найти одного ублюдка. Поговорить по душам, — Ви со звоном застегнул массивную пряжку на поношенных джинсах, натягивая черную узкую майку, прилипшую к его подкачанной груди как вторая кожа. Джонни снова уставился в окно, опираясь на подоконник. — Бестия нашептала мне, что искать уже некого. — К ней тоже заедем, передам ей пару приветов лично. А сразу — Пустоши.

*

Город — джунгли и скалы, нагромождение бетона и пластика. И шанс вырваться даже в безжизненные, неприветливые и опасные Пустоши невероятно прельщал и радовал — природа, и поделом, что совсем мертвая. Здесь нет бесконечных толп людей, не слышна суматоха муравейника. Нет пугающих своей монструозностью высоток, заграждающих низкое ядовитое небо. Только пески, тянущиеся бесконечно далеко, в горизонт, врезающиеся в каменистые холмы и лысые пологие горы. Найт-Сити остался скалиться стеклом за их спинами. Всего-то красивая декорация города прогрессивного технологического будущего. А за привлекательной картинкой — полный упадок. Безустанно гудит на одной частоте, разрывается стрекотней свинцовых очередей, проникает в тебя. Говорят, что Найт-Сити либо любишь, либо желаешь сжечь дотла. Третьего не дано. Но Ви хотел пойти наперекор, сломать эту аксиому и просто покинуть его, забыть, оставить навсегда в прошлом и, напялив темные очки на нос, смотреть, как город вспыхивает горячим заревом, разлетаясь в пыль и осколки. Как сам себя пережевывает, проглатывает, выворачиваясь наизнанку, как иссушает до пепла каждую живую душу, которой не посчастливилось задержаться здесь слишком надолго, чтоб Найт-Сити успел проткнуть и оповить ее пуповинами-кабелями, прорасти вовнутрь и пригвоздить к проклятой, отравленной земле. Он контролирует твои мысли, берет в плен твой дух, стараясь сломить пополам. В Найт-Сити попадают с надеждой чего-либо достичь, добиться для себя лучшей жизни, а на деле теряются. Теряют себя, связь со своим прошлым, теряют контроль над настоящим. Найт-Сити — машина из мяса и железа, полная хаоса. Машина, которая может многое тебе дать, но при этом жадно тебя заглатывает, часто наоборот отбирая последнее — уничтожает тебя, забирает силы, стирает мораль, сострадание, любые человеческие эмоции, искажает картинку твоего мира, вытирая из нее тебя. Высокомерно поглядывает на тебя, грудку слипшейся воедино космической пыли, и смеется, наблюдая как ты пытаешься выжить в этой бесчеловечной, жестокой мясорубке. А в конце неожиданно и жестоко отбирает и твою жизнь. Уехать куда глаза глядят, чтоб встретить здесь свою кончину — осознание чудовищности их реальности удушает. И сейчас ощутить секундное подобие свободы, дразнящей, как щекотливое дуновение ветра, — невозможно ухватиться, витает миражом в вибрирующем жаром воздухе — было для Ви чем-то сродни благословению. Монотонное рычание Порше добавляло бархатистых тонов хрипло мурлыкающему в динамиках хэви, и вместе с густым табачным дымом, оседающим на дорогой мягкой коже салона, и уползающим к горизонту рыжим солнцем все складывалось в сочный цельный кадр, вырванный прямиком из пыльного кинофильма, как слепок давно ушедшей эпохи, недолго существовавшей лишь на пленке. По серебристым бокам скребли вылетающие брызгами из-под колес песчинки, горячий ветер нагло врывался в авто сквозь приоткрытое окно, путаясь у Джонни в волосах. Свою норовистую тачку рокербой вел настолько расслабленно и уверенно, будто он сросся с ней не только на духовном уровне, а точно на физическом: прекрасно знал, чего именно от нее стоит ожидать, насколько сильно она пойдет в занос на очередном крутом повороте. На слух определял сколько еще может разгонять заикающийся мотор, а когда стоит подобрать поводья потуже и приструнить зверя. Джонни откинулся на мягком сидении, запрокинув голову и широко расставив стройные ноги, затянутые в мешковатые брюки Ви, и уперся живой ладонью в руль. Сильверхенд глубоко затянулся, довольно хмыкнув, с ухмылкой выпустил дым в потолок и разбил для них нетипичную, но комфортную сейчас молчанку: — Хорошую же раньше музыку писали… — Джонни, — вырвалось насмешливое, на выходе, с раздражающе мягким «дж», отчего Сильверхенда мало не покорежило, — они все поголовно поют о том, как классно трахать сучек, которых они забудут сразу же, как выйдут из гримерки, — Ви завязал незатейливую перепалку, окончательно убивая ненапряжную безмолвную атмосферу их поездки. Особого трепета с нотками фальшивой ностальгии, в отличие от рокера, Ви к подобной музыке, хоть и приятной уху, не испытывал. Но все же мог понять приязнь к близким по духу вечным идолам юности, чью философию Джонни исповедует по сей день и никогда в жизни ей не изменит. Секс, наркотики, рок-н-ролл. Скорость, дорогие тачки и крепкий алкоголь. Разве что с грудастыми телками мимо. — И что? Трахать сучек — это плохо? — Ты мерзкий. — А ты боишься в голос сказать «пизда». — Иди нахуй, мудила. — От хуесоса слышу. Снова умолкли, каждый ухмыляясь себе под нос. Совсем недавно Ви признал, что подобные бессмысленные свары не раздражают теперь ни на йоту. Джонни включает язву из привычки, больше чтобы поразминать язык, чем задеть парня или доказать ему что-либо, хоть попутно заражал желчью и Ви. Но это их не расталкивает, а даже наоборот — парадоксально притягивает друг к другу еще больше. Сколько бы Джонни не убеждал себя, что все что он говорит и делает он имеет в виду на самом деле, Ви точно видит что это фарс, постановка, своеобразная игра, в которой теперь соревнуются они на равных. Соло бездумно крутил мобильный в потных ладонях, раздраженно отрубая экран каждый раз, когда тот загорался от входящего звонка. Все его шаткое самообладание грозились вот-вот рассыпаться, и сейчас у парня не было ни малейшего желания выслушивать пылкое негодование всегда прямолинейной и не стесняющейся в выражениях Мэг. Дело плавно близилось к вечеру, а Ви на работе так и не объявился. И судя по его радикальному настрою, в бар он так и не заявится: когда хозяйка звонила уже в седьмой раз, соло на первом же гудке отбился и швырнул телефон на торпеду, на что Джонни больше недовольно, чем вопросительно, дернул бровью. Ви малость замотался, решил напрочь забыть о том, что за понедельником идет вторник, и что значит это одно — он идет за стойку. И даже если бы Ви до последнего хотел удержаться за свое убогое место и «почетную должность», после такого у него не осталось ни шанса. Но все же, нервно и шатко выдыхая, парень мысленно поставил заметку, что заехать в клуб стоит. Далеко не ради приличия — в коморке висит его давно забытая потертая кожанка, а в сейфе Мэгги — зажатый в прошлом месяце аванс. Джонни иногда хмурил брови, ерзая в сидении и сгибая правое колено. Зажав сигарету в зубах и прищурившись от дыма, он перехватил руль левой, наминая правой плечо от стальной ключицы, слегка выглядывающей из-под ворота футболки, до лопатки. На шее временным напоминанием о вчерашнем темнели полукруглые, правильной формы отпечатки укусов. Ви на мгновение помрачнел, но силой смог выдавить подобие ненавязчиво-заботливого и слегка обеспокоенного теплого тона: — Херово? — Спалось хуево, знаешь. Ви шумно вздохнул и непринужденно положил ладонь на колено Джонни, поднимаясь выше и легко поглаживая бедро. Рука его была такой зябкой, что это ощущалось даже сквозь плотную ткань штанины. Рокербой напрягся и инстинктивно клацнул челюстями, дергая ногой: — Не домогайся. Пацан тяжело вздохнул, но послушно вернул ладонь на собственное бедро и уставился в окно, провожая скучающим взглядом поросшие кактусами и кустарниками холмы. В сторону от главной магистрали уползала заброшенная извилистая грунтовка, теряющая свои очертания в плотном тумане серо-оранжевой курявы. Соло настороженно сел в сидении, поздно осознавая, что день слишком уж погожий для бури. Из плотной песчаной завесы стали штрих за штрихом вырисовываться очертания прокачанных кочевнических тачек, обрисованных скалящимися черепами с шипастыми ирокезами. Два «Баргеста» и тяжелый, бронированный «Вендиго» неслись клином, мимо, вздымая за собой кудрявые хвосты. Стилеты вывернули на ответвляющуюся ветку трассы, а Джонни, будто ничего не замечая, щелкнул поворотником, мало не ныряя за ними вслед, как тут Ви схватился за руль, с напором выкручивая его в обратную сторону. Порше с визгом дернулся, и Сильверхенд, грязно и громко матерясь, резко выжал тормоз, выравнивая авто до того, как оно бы вылетело на встречку. Тачка остановилась поперек полосы. — Ты, блять, в своем уме?! — Ты по сторонам вообще смотришь?! Выкрикнули одновременно, впиваясь в друг друга взбешенными до валящих из глаз искр взглядами. — Залог выживания в Пустошах: видишь этих уебков — не смей, блять, даже сунуться близко, а еще лучше — улепетывай нахуй со всех ног куда подальше! — Кого, блять?! Рот для того дан, чтоб им говорить, Ви, это не только хуеприемник! — Стилеты! Я хоть в глаза не ебусь, в отличии от некоторых одаренных! Джонни метнул резкий и настороженный, с тенью испуга взгляд за Ви, сканируя горизонт и только сейчас подмечая удаляющуюся вдаль и растворяющуюся завесу поднятой в воздух пыли: — Как я мог их заметить, они неслись хуй знает где под двести! Красный и заведенный, Ви тяжело и интенсивно дышал, отчего его ноздри по-хищному раздувались. Светлые брови сползлись низко у переносицы, глаза угрожающе сузились, и Джонни будто смотрел на собственное отражение. Рокер сцепил зубы и фыркнул, кратким гневным жестом убирая с лица волосы, и выжал газ в пол. Набрал полную грудь воздуха, стараясь угомонить внезапно зароившиеся в подсознании шумным водоворотом беспорядочные мысли. Первые ростки всепоглощающего чудовищного осознания пробивали голову кольями — с Ви что-то происходит, и теперь игнорировать и отрицать это становилось невозможно. Сильверхенд пытался убедить себя, что это в соло говорил его опыт, данное от природы чутье и внимание, профессиональная сноровка. И что парень всего-то окончательно сорвал с себя все маски и теперь раскрывался по-настоящему, без мишуры, откинув наигранное обаяние и детскую невинность. Когда все карты нагло раскрыли за тебя, смысла больше нет играться в кого-то другого. — Блять, просто… — кинул плоским обреченным тоном, извинился. — Обойдем их с другой стороны, — Ви потер лицо устало и нервно, пытаясь остыть. Сердце выскочило в глотку, разгоняя заварившуюся от жары тошноту дальше по телу. Внезапную злость и волнение быстро замещала горечь и проснувшаяся с новой силой, успевшая околеть с годами ненависть. Вновь затянувшуюся немую паузу перебивало рычание набирающего обороты мотора и их громкое сбитое дыхание. — Что, доводилось знакомиться ближе? — Сильверхенд кинул заведенно, с кислотной издевкой, точно упрекая Ви в том, что он раздул беду из нихуя. Соло стиснул зубы крепче, стараясь унять созревающее в душе бешенство. Пытался держаться изо всех сил, дабы не расхуярить рокеру ебло, не добавить ко вчерашнему за его напускную высокомерность, за то, что не ставит Ви ни во что, как и его переживания в первую очередь о самом же, блять, Сильверхенде. Он мотнул головой, скрываясь за волосами, и впился пальцами в колени, умоляя самого себя не выйти из тачки прямо на ходу. — Куда спешишь? — Ви кинул вслед отцу, выскочившему из дома со стопкой дребезжащих контейнеров в руках. Проигнорировал. Парень дернул бровью и оставил на столе веранды банку газировки, пошел за ним следом, к гаражу. Затянулся последний раз и потушил сигарету о подошву кед, ныряя под прикрытые ворота. В полутьме мастерской на потолке одиноко мигала холодным белым светом галогеновая лампа. На верстаке аккуратно выложенным рядочком блестели два ствола и пустые магазины. — У нас проблемы? — Ви зачесал с лица непослушные волосы и сунул руки в передние карманы шорт, напрягшись. Отец и не глянул в его сторону — стоял у стола и с лязгом набивал патронами магазин старого Кольта, слегка сгорбившись. Под майкой натянулись крепкие мышцы, от усилия на загорелых предплечьях, покрытых выцветшими татуировками, вздулись вены. Мужчина вогнал магазин в пистолет и со звучным щелчком передернул затвор. — Работенка в Пустошах, клан попросил помочь перегнать кое-что. — Сколько у меня времени на сборы? — Я еду сам, — сунул пистолет в кобуру, забивая поясную разгрузку магазинами, и захлопнул багажник старенького, но мощного японского внедорожника. — Будь что-то серьезное — я бы предупредил. — И с каких пор на что-то «несерьезное» ты обвешиваешься оружием с ног до головы? — У Альдекальдо не самые гостеприимные соседи, — стоило ему раскрыть водительскую дверь, и Ви будто молнией прошибло. Матернувшись, парень привалился к авто и что было сил хлопнул дверью. Глухое эхо ударило по ушам. — Вы собрались контрабанду у Стилетов под носом провезти?! — Ви рыкнул тихо и низко, почти шепотом, злобно хмурясь и скалясь. — Так еще и этих вокруг пальца обвести, ты в своем уме?! — Ори поменьше, и может «эти» нихера и не узнают. Ви склонил голову и сделал шаг назад, впиваясь ногтями в ладони: — Я еду с тобой. — Нет. — Какого черта?! — Не мешай мне делать мою работу! — зашипел, ударив кулаком по крыше авто. Он мотнул головой, и на лицо упали взмокшие рыжеватые пряди, вылезшие из тугого хвоста. По выбритому виску покатилась крупная капля пота. И судя по тому, как легко отец потерял лицо, дело было слишком серьезное. Ви ответил ему равносильно, больше усталым, чем разъяренным взглядом, и отступил. Мужчина снова раскрыл двери, быстро сел за руль и завел мотор. Длинно выдохнул, остывая. — Передай Рику, что к вечеру полная сумма будет у него на столе. Соло закурил. С тяжелым вздохом дым двумя густыми струйками вылетел из ноздрей. — Отец работал с Альдекальдо, за спиной у Шестерок, прикарманивших себе нашу мастерскую. Перегонял тачки, помогал с ремонтом и обслуживанием, торговали вместе. Как пиздюком еще был, и я с ним хвостом цеплялся, интересно было. В тот раз не успел его догнать, — голос предательски надломился, Ви закашлялся. Он глубоко затянулся и продолжил: — Небольшой отряд ехал к границе, с навороченными авто и пушками на продажу. Стилеты такой жирный улов никогда не пропускают. Караван клана попал в облаву. Выжило двое. Из более чем десятка вооруженных до зубов кочевников, привыкших за долгие годы жизни в Пустошах к подобным разборкам, — Ви совсем отвернулся от Джонни и замолчал. Только спустя несколько минут парень невыразительно махнул дымящейся сигаретой, указывая на поворот. — Так что у нас не будет и шанса. Будь внимателен, если не хочешь остаться здесь догнивать. Джонни почувствовал, как во рту загорчило, а пересохшее горло заскребла пыль и маслянистый, проникающий до самых костей и впитывающийся в кровь запах гари. Сильверхенд закрыл на мгновение глаза, смаргивая видения, застилающие сознание чернильными кляксами, и съехал на грунтовку, медленно проползая вглубь пустыни, как тут Ви нервно засмеялся, вышвыривая истлевший окурок за борт: — Но теперь их ряды как-то немного поредели… Его интонация и кривая, маньячная улыбка, краткая и исчезнувшая с пустого, ничего не выражающего лица так же быстро, как и появилась, заставила Джонни заглянуть в стремительно темнеющие глаза соло, пытаясь догнать его нездоровую эмоцию, убедиться, что он не бредит. — Хочешь сказать… — Да. Доводилось знакомиться значительно ближе, чем мне бы этого хотелось, — Ви принялся лихорадочно перебирать в пальцах толстую серебряную цепочку на шее. Поправив ее под воротом майки, запустил ладонь в волосы, убирая прилипшие ко лбу кудрявые прядки. Сильверхенд машинально сжал обе руки на руле сильнее нужного, все еще чувствуя крупицы песка под ногтями, когда в подсознании с ослепляющей искрой соединилось воедино два звенья одной цепи. — Так это ты, сука, гирлянду из стилетовских кишков по всем Пустошам развесил, псих? Несмотря на желчь и типичное пренебрежение в тоне, Джонни пробрало неуютным холодом. Несколько лет назад залетные кочевники, изредка наведывавшиеся в Посмертие в поисках непыльной работенки на время их недолгого пребывания в Найт-Сити, из уст в уста передавали нереальные россказни о том, что случилось с лагерем Стилетов. В тот вечер Сильверхенд надрался до состояния полной невменяемости, и пару дорожек настоящего колумбийского кокса, которыми услужливо поделились держащие путь от мексиканской границы ребята из «Jodes», вместе с настоящей текилой, следовавшей приятным бонусом к вырученному грузу, окончательно размазали Джонни в кашу. Поэтому восторженный и заговорческий рассказ о пресловутом главаре Стилетов, известном под именем Dogkiller, с распанаханной грудиной и подвешенном за ребра стекать как свиная туша, показался рокербою бредовой интерпретацией лютейшего черного брейна, приукрашенной забористой наркотой. Уже некоторое время спустя, услышав на трезвую ту же историю с красочными подробностями в виде тех самых гирлянд, обезглавленных трупов и насаженных на забор у главных ворот потерянных голов, Джонни подумал, что на изгнанцев-кочевников устроил налет заблудший в песках и отчаявшийся отряд Мусорщиков. Или же что все банды, вдруг скурив трубку мира, объединились и наконец вытравили фанатиков из Инквизиторов за черту города, где те упорно продолжают «спасать падших» от гнета технологий путем выдирания железа из несчастных. Как бы то ни было — история незабываемая, быстро выплеснувшаяся на улицы. — Пиздец, Ви… Даже твой любимый дружок уже начинает понимать какое же ты ебаное животное, ты просто живодер. Мясник. Убийца. Псих. Ты псих, Ви. Ненормальный. И еще немного, и у Джонни кончится терпение. Он уйдет в этот раз навсегда. Ты ему не нужен. Знаешь почему? Потому что ты псих. Но тебе же так понравилось вчера держать его силой… Ви судорожно бегал взглядом из стороны в сторону, вслушиваясь в доносящийся из разных уголков сознания шепот. Его уже начинало трусить, в висках пульсировала тупая, распирающая череп боль, но парень не мог остановить его, заставить его заткнуться. Впивался ногтями в голые предплечья, царапая орнаменты и шрамы. Сиплый голос Джонни донесся до его ушей как сквозь воду. Как и небрежное касание к бедру. — Дай огня, — рокербой пробубнил с сигаретой в зубах и щелкнул пальцами. — Альдекальдо обязаны были после такого поставить тебя во главу семьи. Око за око, по всем заветам. — Я не мог не отомстить, — Ви остервенело растирал лицо, силясь прийти в себя, вынырнуть из кипятивших кровь воспоминаний. — И ты все сделал правильно. Уебков развелось слишком дохуя. Кому-то нужно делать и грязную работу.

*

По сравнению с декабрем, ранней весной лагерь казался совсем мертвым — в округе ни души, а трейлеров явно значительно убавилось. Только парочка домов на колесах, уже без тех самых колес, окружали полузаброшенный ангар мастерской, давно пустили корни и навсегда вросли в бесплодную почву. Джонни вышел из авто и привалился к капоту, опуская на нос очки и лениво осматривая безлюдное поселение, в то время как Ви, не теряя ни секунды, решительно попер к полуприкрытым ставням гаража, сгорая от нетерпения поскорее вернуть себе свою любимую тачку, на что Сильверхенд едва не закатил глаза, но не мог не усмехнуться. — Hallå?.. — разнеслось раскатистое и хриплое по пустырю. Ответом послужил звонкий грохот, донесшийся из гаража, и нечеткий бубнеж. Спустя миг из-под ставней вылетел, как обожженный, тот самый пацан с придурошной прической и не менее идиотской улыбкой во весь рот. Ольсен судорожным жестом обтрусил перемазанные чуть ли не по локти руки и заключил Ви в крепкие короткие объятия. — Ты хоть когда-нибудь будешь предупреждать, что в гости едешь, или уже и номера наши поудалял? Никак семейный прием тебе не устроим! — парень охлопал колени рабочих брюк от пыли и поправил поясную сумку с инструментами, украдкой поглядывая на неспешно подбирающегося к ним Сильверхенда. — Не хотел вас попусту тревожить, я не надолго, — Ви ухмылялся так привычно, будто это не он с десяток минут назад пялился невозможно крипово сквозь лобовое, так, будто видел в отражении собственную смерть. — О, и ты тут. Снова тачка возмущается? Извиняй, чум, сегодня все мастера в городе, — механик протараторил настолько быстро, глотая буквы и протягивая слога как нараспев, что Джонни понадобилось пару секунд чтобы сложить этот поток слов во что-то внятное. Но его загоревшиеся изумлением глаза и гаденько-добрая ухмылочка, нарисовавшаяся стоило только Ольсену задержаться на Сильверхенде взглядом слегка дольше нужного, в особенности на цветущей синяками шее и явно знакомой одежде, не остались для рокера незамеченными. Джонни ядовито хмыкнул и дернул бровью в недоумении, приобретая настолько самоуверенный вид, что пацан тут же замялся и снова повернулся к Ви, наверняка решив притвориться, что ничего не заметил. — Мы не чиниться приехали, — соло выудил из кармана черной джинсовой жилетки ключ, ловко поворачивая его на пальце. — Да быть не может, я уже думал она здесь навсегда прописалась! — дернув ставни гаража вниз, Ольсен торопливо зашагал вглубь лагеря, маневрируя между емкостями для воды, трейлерами и палатками, разрисованными пылающими конями, поршнями, эмблемами уличных нелегальных гонок. Джонни метнулся вслед за Ви, заворачивая за угол ангара и пробираясь к противоположной его стороне, загребая песок и пыль в драные, изношенные до состояния жеванной тряпки кеды, которые он у парня таки отжал. Временно. Помещение, душное и просторное, пустое, за исключением вышедшего из строя старого оборудования, пустых бочек из-под моторного масла и ржавого грузового контейнера, стоявшего посреди отгороженного от мастерской пяточка, тонуло в темноте. Только кое-где сквозь потресканный шифер полусферической крыши пробивалось вовнутрь солнце, подсвечивая висящие в воздухе пылинки и снующих в хаотичном танце насекомых. — Снова берешься за старое? — Ольсен вновь побежал вперед всех, теряясь в полутьме. Нырнул к щитку трансформатора, дергая за предохранители. — Нужно закончить пару дел. — Пару десятков? — механик кинул с едва ощутимой иронией. Ви глянул под ноги и хмыкнул, пнув носком берцев выбоину в бетонном покрытии. С треском и гулом замигали битые, покрытые налетом возраста заводские лампы, окрашивая помещение в неприятные блеклые цвета, в которых неспешно бродивший за механиком Ви казался иссиня-серым трупом, хоть и слишком жизнерадостным, как для мертвеца. Пацана попустило, и Сильверхенд бессознательно выдохнул, наконец расслабляясь. Джонни редко перепадал шанс увидеть парня таким непринужденным и радостным. Точнее, рядом с собой он Ви таким никогда и не видел. Так соло улыбался пронесшейся забавной мысли, иногда смотрел на него с тенью подобных эмоций. Ровно до того момента, пока Джонни не открывал свой рот. Ви зацепил большие пальцы за карманы брюк, нетерпеливо похлопывал ладонями по бедрам и суетливо топтался у контейнера. — Так, момент… — Ольсен засеменил к нему и обошел проржавевшую, воняющую гнилым железом громадину. Послышался шелест плотной тяжелой ткани, и Ви исчез за контейнером следом, издав невнятный звук, отдаленно напоминающий что-то среднее между удивлением и восхищением. — Ебанись, — Джонни переступил небрежно брошенный на пол чехол и по-деловому упер руки в бока, пристально очерчивая взглядом авто. Графитово-серая, матовая, тяжеломодифицированная как под бездорожье, так и под городские нужды Квадра, о модели которой можно догадаться лишь заглянув «под хвост» — Авенджер. Агрессивная решетка радиатора, перекрытая кенгурятником, резкие задние крылья. В просторном салоне тесного с виду авто — едва заметный, окрашенный в цвет обивки крыши каркас безопасности, слегка потертые, но удобные спортивные кресла, а приборная панель до той степени усеяна индикаторами, кнопками и тумблерами, что стоило Ви вставить ключ в зажигание, и салон стал постепенно подсвечиваться огоньками, как гирлянда. Зарычал мотор, захрипела выхлопная, а диодные стоп-сигналы засияли злым красным, и Джонни пронзило приятным разрядом какого-то детского восторга. — Тормозуха, масличко, охлаждение — все свежее, с зимы на лето всех малышек обслужили. Чищено, мыто, пахнет и сияет. Я все порывался твою тачку выгулять, да решил не рисковать своей головой и задницей, — Ольсен все нарезал круги по гаражу, жестикулируя. Джонни бездумно провел ладонью по гладкому и толстому на ощупь металлу крыши, вопросительно хмуря брови: — Она у тебя бронью обшита? Извращенец… — Ви только кратко ухмыльнулся, по-мальчишечьи хитро, и нырнул за руль, оставив дверцу открытой. Ольсен тут же встрепенулся и звонко щелкнул пальцами в тишине ангара, разбиваемой лишь мелодичным хищным урчанием мощного движка, будто вспоминая что-то: — Я бы посоветовал аккум подзарядить, сожрало все, я уверен. — Времени в обрез, чум. Как капнут деньги — поменяю на новый. — Ну… — механик протянул недоверчиво и скривил губы в неясной задумчивой гримасе. — Мое дело предупредить, все такое… Ви высунулся из салона и с лучезарной улыбкой глянул на все еще очарованного Квадрой Джонни: — Покатаемся? Заговорчески ухмыльнувшись, Сильверхенд молча обошел тачку и дернул за пассажирскую дверь, и та с тихим шипением поползла в сторону. Устроившись на в меру мягком сидении, Джонни поднял очки на лоб и с плохо скрываемым восхищением еще раз окинул салон, внезапно цепляясь взглядом за «ручку». Не стесняясь фыркнул пренебрежительно: — Механика, Ви, серьезно? — А по Пустошам как иначе гонять? — парень махнул ухмыляющемуся Ольсену и вырулил из ангара, мягко пробираясь через небольшие ухабы и барханы к наезженной колее. Значительно мягче, чем его Порш, предназначенный под зеркально совершенные шоссе, что неудивительно. Но упустить шанс поострить Сильверхенд просто не мог. — Детки нынче еще помнят, что в машинах может быть по три педали? — Сильверхенд все не уставал зубоскалить, но радости от долгожданного возъединения с родной тачкой сбить не смог. Они выехали на главную трассу, длинную и ровную, как взлетная полоса, и в глазах соло проскочила слегка пугающая искра. Нахмурившись и прикусив губу, он втопил газ в пол, и мотор завизжал с новой силой. Ви длинно и довольно вздохнул, сжимая руль крепче: — Блять, как же я скучал… Скорость вдавливала в сидение и скручивала потроха в узел, посылая в ноги щекотку азарта, а следом — эйфорическое онемение. Ви рулил со стилем, непринужденно, спокойно, но ловко, как подобает спортсмену, а далеко не страстному любителю. И что по внешности, что по нраву, тачка идеально подходила хозяину, а хозяин — тачке. Джонни ухватился за ручку над головой, выпуская протяжное «Бля…», когда парень вышел на обгон, проносясь на дикой скорости посреди двух полос, подозрительно загруженных как для загородного шоссе, с тихим задорным хохотом кидая косые взгляды на улыбающегося рокера. Казалось, что Джонни впервые слышит как пацан смеется — искренне, радостно, а глаза его блестят, как у ребенка. Ви выжимал из авто все соки, выкрутил громкость радио больше, и динамики вот-вот бы разорвало от плотных и рычащих гитарных риффов. Картинка на периферии превращалась в разрисованное жирными масляными мазками полотно, даже за ревом движка было слышно свист ветра и нервные гудки водителей, а от наполнившего его до краев восторга Джонни было трудно вдохнуть полной грудью. А Сильверхенд уже успел подумать, что Ви не умеет развлекаться. Но не успели они вдоволь оторваться, как впереди стал вырисовываться импровизированный блокпост из двух перегородивших проезжую часть коповских бусов. — Вот же сука, — Ви пришлось резко сбрасывать обороты, и их маленькое веселье стало понемногу угасать. Проскочив мимо под пристальным взглядом двух закованных в броню полицейских и маленького патрульного дрона, они двинулись дальше, вглубь Пустошей, и Ви пришлось держать себя в руках, дабы не втопить педаль снова до упора — хвоста из пронырливых копов им только не хватало. — Аномальное количество ментов у дороги. — Пахнет паскудно, — соло резюмировал кратко, осматриваясь на все стороны — теперь не летел, едва полз. Джонни провожал редкие патрули, скучающие на обочине. С тем, как эти распиздяи сладко упивались кофе и беззаботно пиздели друг с другом, привалившись жопами к капотам, спиной к дороге, здесь запросто мог промаршировать караван Стилетов или черных барыг, оставшись незамеченными для NCPD, которые с завидной регулярностью ведут здесь на них охоту, тем более вблизи границы и корпоративной собственности. Радио прервалось, и на частоте беспорядочно зашумели помехи. Спустя пару секунд из динамиков раздались приглушенные голоса. Ви насторожился в сидении, рычащий тон мощного мотора стал утихать, бархатисто хрипеть. — Души почивших? — Джонни кинул плоско, стараясь расслышать о чем идет речь. На радиопередачу нихуя не похоже. — Полицейские переговоры, — голос Ви потерял сосредоточенности. «Операция «Перехват», трасса семь, прием». — Закончим здесь прогулку и назад, — парень плавно свернул на пыльную обочину, под колесами зашуршал мелкий щебень. Сильверхенд удивленно нахмурился, заглядывая наемнику в глаза: — Откуда у тебя доступ к полицейской волне? Соло многозначительно и самодовольно хмыкнул и заглушил мотор, выскакивая из-за руля. Закатив глаза, рокербой вывалился следом, первым делом вытаскивая изо рта пацана сигарету. — Когда-то давно эта малышка служила силам зла… — Ви спокойно полез в карман, и, выудив тяжелую зажигалку, услужливо прикурил Джонни. — Ви, конкретики, — выплюнул заведенно, сбивая резким движением пепел — нервная привычка, типичный маркер нетерпеливости. Вернув свою сигарету, парень глубоко затянулся, прикрывая слегка насмешливо глаза, и довольно до сведенных скул усмехнулся: — Я угнал ее у копов, — слова смешались с тяжелым табачным дымом, и Ви прозвучал так непринужденно, будто сказал, что «погода сегодня очень даже ничего». Джонни неверяще фыркнул, наклоняя вниз голову и щипая себя за переносицу, стараясь изо всех сил не заржать в голос: — Ты, блять, серьезно? Попросил за рулем сфоткаться и дал по педалям? — и снова выдрал из пальцев соло порядком истлевшую сигарету. — Не нахрапом же из-под носа я ее увел. Здесь нужна незаурядная смекалка, терпение и упорство, — выдал намеренно серьезно и самоуверенно, явно переигрывая. — Да… — Сильверхенд протянул важно и напыщенно, выпуская в небо плотную струю дыма. — Копы такие тупые, что с этим бы даже школьник справился. — Расскажи мне… — Ви уперся ладонью в крышу, скромно, даже мечтательно ухмыляясь и задумчиво очерчивая авто взглядом. — Отслеживаешь маршруты, пробираешься на парковку участка. Ломаешь софт, глушишь сигнал, вычищаешь мозги до кристальной чистоты. Укатываешь нахуй. Нужен определенный уровень скила, знаешь. Не каждому дано. Сильверхенд лениво расхаживал перед носом Квадры, осматривая серьезный спорткар, который не потерял своей элегантности и дерзости даже после того, как Ви превратил авто в дальнего родственника Василиска на колесах. Серьезная игрушка. — Обычные полицейские крысы на таких тачках не рассекают, — Джонни нагло поставил ногу на кенгурятник и уперся предплечьем в колено — и не дернулся под пристальным, слегка раздраженным взглядом Ви. Соло снисходительно закатил глаза и принял дружелюбно протянутую сигарету. — Элитное подразделение для отлова особо буйных гонщиков. Так быстро через Центр я никогда не летал. Зато с мигалкой можно на красный. — Да ты ж маленький бандит, — рокер хмыкнул беззлобно, косо ухмыляясь. Никогда бы не подумал, что такой очаровательный пацан способен на нечто подобное. Но после вчерашнего Джонни вообще бы ничему не удивился. — Пару месяцев мы ее с отцом пересобирали, — Ви дернул краешком рта, постукивая пальцами по толстому металлу. — От ее темного прошлого осталась только радиоволна. Очень удобно, всегда в курсе метят ли сесть тебе на хвост. — Это был такой извращенный квест от начальства или кто другой надоумил? — Я… Я хотел доказать, что способен на большее, чем обчищать уличные лавки. — Вошел во вкус, распробовал все прелести преступной жизни? — рокербой кинул высокомерно, стараясь вывести Ви на эмоции и хоть так выдавить из него, пиздюка загадочного, крупицу откровения. — У меня не было выбора, блять. Либо тебя гнобят и пинают как дворового пса, либо делаешь себе какое-никакое имя, — Ви задумчиво глянул в поросший сухими кустарниками горизонт. — Я вынашивал план. Втереться в костяк и уничтожить их ебучее стадо, вырезать каждого. Для этого приходилось притворяться послушным мальчиком. Сыграло со мной злую шутку, как оказалось. — Шестерки тебя сильно недооценили, — повисла задумчивая пауза. — Каким хуем ты вообще в их лапы попал? Купился на брутальные шмотки и пушки? Ви стал едва заметно закипать, мигом переменился в лице. Парень присел на капот, и, засунув руку в карман, принялся судорожно мять плотную ткань джинсов. С трудом, ему таки удалось начать, сглотнув сжимающий глотку ком. — Лет семь назад нам пришлось бежать с родины. Экономика просела, Ближний Восток превратился в радиоактивную пустошь, отчего в Европу хлынула невозможной силы волна беженцев. Для вас здесь это кажется мелочью, но старушка Европа просто, блять, крохотная, и даже пару миллионов новых граждан могут застопорить всю жизнь небольшой страны. Даже самые демократичные государства, в том числе и Швеция, стали закручивать тоталитарные гайки и наращивать контроль над всеми сферами жизни, дабы хоть как-то стабилизировать ситуацию. И мы бросили дела дома в надежде найти спокойствия и процветания в Найт-Сити. — Сука, как наивно. На красивый фасад все и ведутся. Наемник его желчную реплику пропустил мимо, затягиваясь терпким табаком, ударившим тупым спазмом в затылок, и продолжил: — Найт-Сити сразу нам показался технологическим раем на Земле, а Ранчо — самим воплощением настоящей американской мечты, как с постеров семидесятых годов: небольшой красивый белый домик, сад, лужайка, блять, бассейн с фламинго. Дешевая земля, просторный ухоженный участок. Который втридорога никому не втюхаешь, так как он насквозь пропитанный отходами Петрохема, но это мы поняли позже. Для работы альтернативы не было — нам нужна была территория, гараж, да и в муравейнике жить не привыкли. Тон парня бархатистый и низкий, спокойный, обволакивающий, и Джонни хотелось максимально отстраниться от произносимых им слов, предчувствуя ебаную драму, повлекшую по итогу вереницу проблем и душевных травм, а просто прилечь рядом, прямо на капот, и слушать Ви. Но его настрой ускользнул так же быстро, как и голос соло приобрел стали и холода, сочащейся первобытной ненависти. — А истинную причину дешевизны и подозрительной доступности мы узнали незадолго после въезда, когда ранним утром к нам на порог пожаловал отряд из пяти вояк с автоматами наперевес, во главе с ебучим сукиным сыном Риком. Никто нас не предупреждал, что негласно у Ранчо есть самые настоящие границы, и что это считай автономный город в городе, закрытое преступное гетто, кишащее наглухо отбитыми ветеранами и «белым отребьем». И низкая стоимость проживания компенсировалась отжимом бизнеса. Не успели мы стать на ноги, как мастерскую начали прессовать, поставив перед фактом, что теперь мы отстегиваем дань «главному», а наш основной род деятельности — латать их «патентованные Combat Cab». Пока год спустя Шестые просто нагло не присвоили гараж себе. Как и отца. Как и меня. Ви оттолкнулся и сделал два пружинистых и злых шага в сторону, метнулся влево и вернулся обратно, зажимая в кулаке окурок, все еще тлеющий, обжигающий угольком тонкую белую кожу. Ви не замечал. Джонни просто молчал, наблюдая как стремительно краснеет ожог. — Террор семьи, шантаж и угрозы поступали ежедневно, ровно до того момента, пока в семнадцать меня не забрали по-сути в рабство. Добились своего. Им нужно было свежее мясо, подрастающее поколение, которое можно ломать под себя. Я стал наемником не по собственной воле. У меня отобрали возможность найти свое место в жизни, и все, чему я научился — это красть, подрывать, заставлять людей исчезать без единого следа. И убивать. Хладнокровно и жестоко, без разбирательств. Как только ты пытался следовать какой-либо морали, самоуправство жестко пресекалось, — Ви бездумно потер едва заметную горбинку на переносице — перелом сросся почти идеально. — Мелким воровством и угоном тачек я и промышлял. После — у кого долги выбить, кого запугать, а когда стали поступать заказы на убийство, я… Перестал себя контролировать. Перестал думать и просто следовал приказам. Делал свою работу. Набивал руку. Но как только на горизонте нарисовался шанс сбежать — я это сделал, как последний трус, сдался, оставив безрезультатные попытки уничтожить банду изнутри. Я был уверен, что от Рачно после облавы не осталось нихуя. И провалявшись с пару недель в своей новой убогой конуре в Н10, я слишком поздно понял, что не умею ровным счетом ничего. Я убийца. Рокера проняло болью и злостью. И не из-за сочувствия, а потому, что Ви никак не может смириться со всем тем, что бы ни происходило в его жизни раньше. Он все хлещет себя, сквозь года, его никак не отпустит, пацан не двигается дальше, вперед. Он впадает в ступор, живет прошлым, оплакивая свое будущее, которое никогда бы не воплотилось в реальность, и не может принять свое настоящее. И Джонни может не заметить ебаного бревна в своем глазу, но, сука, пылинку из Ви выковыряет. Сильверхенд резко ухватился хромированными пальцами за его кисть, стискивая так сильно, что соло зарычал, попытавшись вырвать руку из клешней. — А я террорист. Неплохой дуэт, — прозвучало плоско и блекло, в глазах — пустота и темень, замешанная с долей незаметной тревоги. Пережатые пальцы рефлекторно разжались — потухшая уже сигарета наконец упала в песок. — В этом мире не имеет смысла не быть преступником. Ты борешься за себя, борешься против властей и системы, выживаешь, хочешь изменить хоть что-то к лучшему, — костяшки захрустели в механической хватке. — А повиноваться букве закона, преследуя эти цели, просто невозможно. Не в этом месте, не в наше время. Это вещи несовместимые. Джонни бы очень хотел это отрицать, но чужая боль упрямо просачивалась в него самого. Но ни за что не подаст виду. Пустые попытки выбить хоть крошку вины из его белобрысой башки, вытрясти невыносимый траур из просто, блять, ангельских глазок. Привести в чувства, встряхнуть. Сейчас все в руках Ви. И он должен действовать, с холодной головой, будучи в себе. Джонни должен действовать, быстрее, чем Ви потеряет еще и самого себя. Насекомые заткнулись, будто кто поставил на паузу время и пространство. Ветер угомонился. Вдали раздались одиночные хлопки, перебиваемые очередями. Над горизонтом пронесся патрульный ави, исчезая за холмами. Они стояли так слишком долго, выпиливая дыры в друг друге. Ви скалился отчаянно, злился сквозь боль, кромсавшую его изнутри, а Джонни свел брови, глаза — дикие и темные. Пытался парня осадить, молча вглядываясь ему чуть ли не в душу. Ви потупил взгляд и расслабил руку, прекратив упираться, и Сильверхенд отпустил его, почти брезгливо от него отшатнулся, отворачиваясь. — Прикарманят контрабанду, и день можно считать удачным. Плюсик в карму от начальства в конце месяца. Стражи, блять, ебаного правопорядка, — рокербой резко свел тему на нет — наблюдал за устремившимся в небо столбом черного дыма и сплюнул под ноги. — Возвращаемся? Ви одиночно кивнул, впрессовав носком ботинка в песок треклятый окурок, от которого никак не мог оторвать глаз.

*

Густые сумерки ложились на Найт-Сити контрастными жирными мазками, когда Ви, не сбавляя скорости, пересек эстакаду объездной, встряхивая на первый взгляд безлюдный пригород надсадным ревом мотора. Тяжелые ноты мрачного техно смешивались с набирающими силу воплями и стонами Найт-Сити, создавая единую зловещую симфонию — истинный голос кипящей вокруг реальности. Город горел в лучах плавно уползающего за горизонт солнца, закат пламенел на стеклах. Зубья небоскребов отсвечивали насыщенно оранжевым на фоне темных и тяжелых грозовых туч. Опускающаяся и обволакивающая улицы ночная прохлада не могла остудить асфальт и бетон, что излучали жадно накопленный глубоко в них жар. В отдалении загруженные магистрали подсвечивались холодным белым и глубоким красным светом проносящихся сквозь город авто, очерчивая стремительно приближающуюся к ним громадину мегаполиса. Весь путь Джонни послушно следовал за ним, но стоило пересечь черту города, и шустрый Порш вырвался вперед, закладывая крутой поворот. Ви добавил газу, но нагнать Сильверхенда ему удалось только на подъезде к гудящему басами Посмертию. — Тебе названивали, заебался трели слушать всю дорогу, — Джонни распахнул пассажирскую дверь, поддевая с сидения забытый мобильный Ви. — Бля, Вик… — соло взглянул на экран и протянул раздосадованно, задумчиво потирая бровь. В дикой апатии и последовавшей ей суматохе Ви вмиг забыл о своем приносящим «легкий дискомфорт» недуге, тем более о назначенном Виком приеме. Регулярные напоминания о плачевном состоянии его мясной туши в виде приступов и диких судорог отошли на задний план, слегка притупились благодаря новым препаратам. А остальное, в том числе и непрекращающиеся головные боли, его организм уже, кажется, не фиксирует — идет фоном. Привыкаешь ко многому: бессонница, навязчивые мысли и назойливые голоса, провалы в памяти и эпизоды помутнения, как и потеря самоконтроля. Многое из новообразовавшихся или же обострившихся «симптомов» Ви списывал на присутствие и отсутствие Джонни в его жизни. Алогично, но удобно. Парень послал краткое сообщение с извинениями и обещаниями заскочить позже. В свое оправдание написал, что чувствует себя хорошо, и доку нет повода волноваться, хоть оба и прекрасно понимали, что это ложь. Ви, сам того не осознавая, зацепился мясом за крючок безумия, снова вкусив его как впервые. Оно бурлило, кипело, не остывало и не выветривалось из подкорки мозга, плотно въедалось, поглощая соло, вытесняя из его мыслей что-либо значимое. Медленно накрывающее его сумасшествие — вот, что врало за Ви, заставило забыть о недуге. Как паразит, который всеми правдами и неправдами дурит организм хозяина, лишь бы задержаться еще подольше в теле, высосать больше сил и крови. Джонни хлопнул парня по плечу, вырывая его из легкого ступора. Ви пару раз моргнул и потушил экран, сквозь который пялился отсутствующим взглядом. Нырнул вслед за рокером в вибрирующее, как улей, наемниками-трудягами и убойным хром-роком Посмертие, насыщаясь его запахами и звуками, привычными и родными. Стоило им переступить за порог, и музыка с новой силой долбанула по ушам, на что рокербой показательно недовольно поморщился, пробираясь к бару сквозь шумные пьяные компании, полуголые тела, дымный воздух и ядовитый неон. — У мамочки отпуск? — Сильверхенд уселся на высокий стул и кинул насмешливо подлетевшей к ним Клэр, вопросительно поглядывая в сторону пустующего ложе. Но бармен не обратила на него никакого внимания — тут же метнулась к Ви, перегибаясь через стойку. — Ви! Думала тебя уже не увижу, чего так долго не забегал? — приобняла парня за плечи, с широкой улыбкой заглядывая ему в глаза, и соло не смог не усмехнуться в ответ. — Решил устроить себе каникулы на Канарах, — пацан закатил глаза, вытряхивая на столешницу сигареты и зажигалку. Клэр по-доброму хохотнула, подтягивая к нему ближе пепельницу. — Вам… как обычно?.. — протянула неуверенно, озадаченно рассматривая парочку. И вызывало их появление у Клэр с каждой секундой только лишь больше и больше вопросов. Она в замешательстве изучала скучающего, помятого и какого-то вымотанного Джонни, который лениво бродил отстраненным взглядом по клубу. Но вопрос мимо ушей он не пропустил. — Два «Old Fashioned», — рокербой кинул на столешницу пару банкнот, явно с щедрыми чаевыми. — Я за рулем, — Ви отрицательно махнул ладонью, на что Сильверхенд фыркнул, утаскивая у парня из-под носа пачку. — Какой правильный мальчик. — Пива? — Безалкогольного. — Пиздец. Если кто спросит — мы не знакомы. Ви нахмурился и ткнул Джонни средний палец, но ухмылка с его довольного лица так и не сползала. Сильверхенд опрокинул два шота залпом, расслабленно выдыхая. Прикурив, снова повернулся к Клэр, набирающей Ви его уебский напиток. — Мне нужна Бестия, — резко выделил это «мне», суматошно перебирая хромированными пальцами со звонким клацаньем, которое невозможно было расслышать в монотонном потоке давящего на голову шума. Но Ви слышал. Убеждал себя, что слышит потому, что знает, что это за звук. Тяжелое металлическое бряцание. — Она у себя, выясняет отношения с Сантьяго. Просила посылать в далекое плаванье всех приблуд, «сокращенный день». — Для меня она сделает исключение. — Джонни… — Клэр устало вздохнула, тут же теряя всю непринужденность и легкость. Но Сильверхенд притворился глухим, и, соскочив со стула, махнул Ви зазывающе. Соло успел сделать один жадный глоток своего пива и встал следом, небрежно утирая усы от пены. Стоило им завернуть в лабиринты морга и подобраться ближе к дверям «кабинета», как тут же до них донесся громкий и злой бас, прерываемый холодным и спокойным тоном Бестии. Ни с чем не спутать. Джонни дважды приложился хромированным кулаком к откосу и не дожидаясь ответа распахнул двери. Голоса утихли, даже рвущая перепонки музыка заткнулась на мгновение, и в него вонзилось две пары глаз, полных замешательства, раздражения и негодования. В гробовой тишине затрещал табак. Бестия вздохнула и устало потерла лицо: — Что во фразе «Не беспокоить» тебе непонятно? — она злобно закинула ногу на ногу, скривив яркие пухлые губы. — Соскучился, решил заглянуть в гости, — рокер привалился к откосу, складывая руки на груди, глянул над оправой с издевкой на мрачного и взбешенного кочевника. — Тебе здесь как намазано, — Сантьяго метнулся к двери, злобно ворча. — Мы не закончили, — Бестия строго его окликнула, мало не срываясь с места за ним следом. — Развлекайтесь, — он протиснулся мимо Джонни, столкнувшись с ним плечом, и чуть не врезался в Ви. Мужчина вскользь осмотрел его высокомерно и унесся на выход, теряясь в толпе у барной стойки, — парень даже рта открыть не успел, дабы поздороваться с, ни один кочевник не даст соврать, легендарным лидером Альдекальдо. Соло качнул головой и ступил в комнату следом за уже растянувшимся вальяжно на диване рокером, прикрывая двери. — Да кого я вижу. И какого черта вы от меня хотите? В срочном, блять, порядке? Парень чувствовал себя слегка неловко под пристальным взглядом фиксера, как провинившийся школьник, но усталость придала ему серьезности и какой-то суровости, и на лице Бестии проскочило мимолетное снисходительное одобрение. Ви измученно привалился к стене. День выдался слишком длинным. — Не заводись, вам бы остыть. Ссоры в семье это, конечно, показатель здоровых отношений, но меру нужно знать… Так бы и сцепились. Бестия так разъяренно глянула на рокера, отрываясь от изучения Ви, будто видела того впервые, без каких либо слов давая понять, что если еще раз Джонни откроет рот, то будет долго жалеть после. Под ее немым напором у Сильверхенда даже на долю секунды стал сыпаться фасад непробиваемого и самоуверенного до рвоты конченного мудилы. Настоящая магия. — Говорить быстро и по-существу. Я не в настроении, — Бестия нервно дернула за воротник своей куртки и прошлась пальцами по волосам, взлохмачивая яркие пряди. Только рокер заикнулся, нагибаясь ближе к разделяющему их столику, Ви его перебил, с тяжелым вздохом делая пружинистый шаг к дивану: — Где Рик? — Пф, мне откуда знать? — выпустила раздраженный смешок, глянула с прищуром. — Да потому, что ты все знаешь, о каждой крысе в городе! — Тон свой охлади, если вообще хочешь разузнать о своем горячо любимом хозяине хоть что-то. Ви оскалился и упал на диван, упираясь локтями в колени. Волосы завесили лицо, падающие на скулы тени добавляли нездоровой остроты его чертам. — Я беру все задания связанные с Шестыми и их территорией, — выпалил внезапно спокойно и холодно, поставил перед фактом. Он хотел сделать все быстро, влезть в тыл и разнести каждого, к кому только дотянется. Фиксеру же этот концерт и в наглую выставленные условия стали надоедать. — Значит ты бросаешь на больше чем полгода дела, исчезаешь, а после возвращаешься из ниоткуда с безумно горящими глазами и требуешь работу? Чтобы что? Все же решил уже, не правда ли? Джонни не без интереса и насмешки наблюдал за их словесной перепалкой, приподняв бровь. Постукивал пальцами по предплечью, бегая взглядом из стороны в сторону. Уморительно. Ви здесь был явно не последним человеком — мало того, что беспринципная и холодная Бестия вообще пустила его на порог, так еще и дала ему шанс говорить, а не слушать, позволяла общаться с собой на повышенных тонах. Пацан же был на грани — угрожающе притоптывал ногой, сплел пальцы в крепкий замок. — Для меня ты как наемник умер, списан. Поэтому если хочешь обратно — начинай как положено, как все, с самых низов, а не раскидывайся требованиями. — Я уже успел забыть какая же ты сука. — Бизнес, мальчик. Что прикажешь моим людям говорить, что я тебя с улицы за красивые глазки взяла на серьезную ставку? Ты провалил свое последнее задание, теперь возвращай кредит доверия. — Знаешь что? — последняя капля — соло мигом вскипел, глаза налились злобой. Ви резко вскочил на ноги, чуть не опрокинув столик. — Иди-ка ты нахуй, — наемник вылетел из комнаты, как обожженный, напоследок громко хлопнув дверью. — Вау… — Джонни закурил, с ухмылкой наблюдая, как по крупице распадалась маска невозмутимости и спокойствия на лице Бестии. Она редко теряла самообладание. Как и Ви, когда-то. Сюр. Натянувшуюся между ними нервировавшую тишину разбавляли бухтящие за дверью резкие биты электронщины и редкие высокие женские вскрики. — Ты наняла звукача из Тотентанца? Весь вечер продрись редкая играет. — Как же я могла без твоего ведома сделать что-то с моим клубом, — фиксер залпом осушила свой полупустой стакан джина и откинулась на спинку, устало потирая виски. — Джонни, на выход, пока я в тебе не наделала лишних дырок. — Осторожнее, мне уже жарко, — манерно сбил пепел, косо ухмыльнувшись. — У меня к тебе тоже дело. — Тридцать секунд. Время пошло. — У него есть свой риппер? Джонни понимал, что вопрос риторический. Любой сопляк с пистолетиком хочет, чтоб его наемничью задницу в случае чего сложили обратно по кускам. А о своих людях Бестия тем более заботится. Многие наемники как-то не горят желанием светиться на учете в списках государственных клиник, не то что корпоратских, поэтому чинятся только у черных уличных доков, оккупировавших каждый захудалый подвал в городе. А если уж ты несмотря ни на что хочешь жить, готов подставить себя, фиксера и заказчика при всем осознании, что так или иначе долго не протянешь, отчаянно вызываешь Трауму, но оказывается, что тебе не хватило энни чтоб продлить страховку — дохнешь в обоссаной подворотне. Реалии. Лицо ее исказило непонимание, но разводить лишнюю демагогию у Бестии не было ни сил, ни желания. — Виктор Вектор, рынок в Маленьком Китае. Вик лучший из лучших, не мясник с восточноевропейским акцентом. Работает на моей территории, копы не суются. Не задает много вопросов и берет разумные деньги. Исчерпывающе? Теперь дай мне покоя. — Секунду, отмотаем. С чего бы вообще карманному наемнику самой Королевы Посмертия вдруг бросать все, вот так сразу? — Вот у него и спроси, или вы после ебли не разговариваете? — Джонни пропустил укол, ощерившись ядовито. — Устал, разочаровался или отчаился — подробностями не делился. Воспользовавшись удобно сложившейся ситуацией, Ви сбежал из-под сапога Шестых, завязал и напоследок попросил дока. Залег на дно и решил не отсвечивать в городе, переживая, что иначе Шестерки выйдут на его след и пришьют беглеца, знающего слишком многое о внутренней кухне банды, — Бестия потянулась к своему портсигару, вытягивая тонкую дамскую сигарету. Услужливо протянутую зажигалку проигнорировала. — Ви был любимчиком главного, Рик его держал на коротком поводке. Но я знала, что он вернется. Прирожденный солдатик — такие свое ремесло не бросают. — Смысл драму тогда строить? — Джонни ловко пересел ближе к Бестии, закидывая руку на спинку дивана. Фиксер плавно отшатнулась, сохраняя между ними дистанцию. — Ви… хороший парень. Как ищейка — только дай след, и он выследит жертву, выполнит приказ на десять из десяти. Мальчик едет на ненависти, как локомотив на углях, сметая все со своего пути. Лучший мой наемник, и таких не много. У Ви были все шансы затесаться с годами в один ранг профессионалами. Имеет парочку заскоков — ему нельзя попускать поводок. Его импульсивные выходки часто имеют паскуднейшие последствия. Поэтому нет. Я не буду подставлять шею ради того, чтоб Ви поигрался в кровавое возмездие. — Рейч… Бестию едва заметно дернуло, она сузила глаза, совсем по-змеиному, и прошипела, сдерживая себя, чтоб не схватить Сильверхенда за глотку: — Следи за своим ртом. Рокербой, отыскав крохотную брешь в ее панцире, стал потихоньку его разбирать на кусочки. Грязный прием, но у них мало времени. У Ви мало времени. Джонни снова сократил дистанцию, принимая вид спокойный и убедительный, открытый — готов лезть ей под шкуру, медленно склоняя на свою сторону. — Ты с ним работала, пацан ни капли навыка не растерял, я тому свидетель. Наоборот — дохуя умотивированный боец. На вес золота просто. — Рабочих рук у меня достаточно, уравновешенных и непредвзятых. Проблемных наемников мне не нужно. Если я натравлю его на Шестых, разруха и хаос повлечет еще больше проблем и ненужного внимания. Плюсом к копошащимся пиджакам мне только озверевших и чрезмерно организованных головорезов не хватало. От безысходности и так кидаются на кого попало, отвоевывая территории и ресурсы обратно. — Всучи ему хоть что-то. Конкретно эти рабочие руки нужно в срочном порядке занять, чем-угодно, чтоб в самоволку не пошел разбираться. Один заказ, — Джонни промурчал, склоняя голову, и улыбнулся почти что мило, положив горячую живую ладонь ей на колено. Ебаный Сильверхенд, обладающий удивительной притягательностью и шармом, будь он проклят, — ее единственная слабость. По сей, сука, день.

*

Ви ждал его на парковке — сидел на парапете около блестящего в полутьме Порше и крутил в руках телефон, поглядывая на время. Завидев неспешно выплывшего из Посмертия Джонни, довольного до неприличия, мало, блять, не отдохнувшего, шагнул ему навстречу. — Жопа уже затекла, дружеские посиделки решили устроить? — Кости тебе мыли, припадочный. Ты прямо феерический долбоеб, так пиздеть с фиксером и надеяться при этом получить работу. — Да кто б говорил, ты нихуя не лучше. Собачитесь как старперы, яд аж по стенам стекает. Каждый раз соревнуетесь кто кого пренебрежительным взглядом насмерть убьет? — Видимо, ранил, — зажатая между изящных пальцев, в тусклом свете переулка переливалась щепка, гармонируя с блеском массивных перстней. — С таким сверхъестественным даром убеждения дорога тебе в политику, — Ви ловко выдернул чип и кинул его во внутренний карман. Судя по всему, заказ приличный. Хоть что-то. — Умеешь обосрать. — Мне попался хороший наставник. Как у тебя это, блять, выходит? — К ней просто нужен особый подход. Мне Бестия никогда не откажет, — Джонни щелкнул колесиком зажигалки, и в свете огонька глаза его ушло заблестели. Рокербой гадко ухмыльнулся, самоуверенно. Ви же обрабатывал новопоступившую, брошенную безо всяких двойных смыслов информацию дольше, чем следовало, пытаясь связать воедино очевидное. — Только не говори, что ты ебал Бестию… — соло зажмурился, изо всех сил стараясь не хлопнуть себя по лбу от неясного, внезапно возникшего дискомфорта. — Ну конечно, мог бы и догадаться… — Ошибки молодости. Но стоит признать, секс с ней был просто невероятный… Как ее когтистые лапки впивались мне в шею… — Джонни проурчал довольно и прищурился от дыма, наблюдая как пацан скривился. — Блять, лиши меня подробностей, умоляю, — окурок полетел Сильверхенду под ноги, и Ви тут же зашагал к противоположному краю парковки, к своей Квадре. — Бросаешь меня? — рокер глухо привалился бедром к машине и протянул издевательским тоном, складывая руки на груди. Уже профессиональный жест самозащиты, с помощью которого всегда удавалось скрыть собственную уязвимость и внутреннее колебание. Джонни не мог понять, хочет ли он убежать от Ви как можно быстрее и дальше, или наоборот — не отступать от него ни на шаг, сдаваясь закипающему волнению за его стремительно рассыпающуюся тушу и рассудок. Скрываться таким образом удавалось всегда и от многих, но не ото всех. И, видимо, после Бестии Ви станет вторым в этом списке исключений. Парень обернулся всем корпусом и остановился, сам едва заметно посмурнев. Нервно дернул краешком рта и отзеркалил позу Сильверхенда: — Знаешь, ты меня утомил. — Надоел. — Да, просто заебал. Ядовито хмыкнув, они почти одновременно нырнули за руль, каждый роняя себе под нос хриплый смешок.

*

Отыскав в телефонной книжке давно забытые номера старых знакомых, Ви сделал пару неловких звонков. Тишина на линии, «Ошибся номером, чум», «Коул мертв». Набирать Дилану парень не хотел до последнего. Но он не мог спокойно поехать домой отсыпаться, пока не осмотрит свою тачку сам. Ему нужно расслабиться, подумать, своеобразно помедитировать. Да и не простит себе, если в самый ответственный момент после длительного простоя машина его подведет. Дилан трубку не взял, и Ви пришлось бесцельно нарезать круги по Арройо, дожидаясь от него вестей, и спустя более получаса на сообщение соло пришел ответ: «Наши ребята сегодня в городе, Лесли должна еще быть на месте. Не разминетесь». Лесли, совсем еще молодая девочка лет девятнадцати, в слишком ярком как для рабочего комбинезоне и байкерской куртке явно не с ее плеча, сосредоточенно паяла за верстаком древнюю плату, отбивая носком поношенных кроссовок незамысловатый ритм; на лице кочевницы — массивные окуляры с толстой линзой. Из распахнутых дверей единственного запаркованного в гараже компактного авто приглушенно рвалась наружу энергичная музыка, заполняя мастерскую. Девушка недовольно зашипела, будто обожглась, и принялась судорожно перебирать по столу руками, и Ви не мог не встрять, протягивая спокойным дружелюбным тоном: — Кропотливая работа, не спеши, а то все насмарку. — Блять! — девушка дернулась, срывая с лица очки, отчего ее короткие фиолетовые пряди забавно взъерошились, и в соло впился встревоженный и испуганный взгляд глубокого зеленого цвета, слегка неестественного. Лесли окинула Ви с головы до пят, недовольно хмурясь, и со звоном мелких запчастей кинула паяльник на стол. — И долго ты у меня над душой тут стоишь? — Только вот приехал, — соло ухмыльнулся ее язвительному тону и шагнул глубже в гараж, наворачивая полукруг перед носом разрисованной старенькой Галены — одним граффити ржавчину не скрыть. — Ключи на столе, второй замок запрешь на код, код на бумажке, — протараторила как скороговорку и принялась на скорую руку собираться, оставляя на верстаке своеобразный «творческий» беспорядок. Лесли прыгнула за руль своего авто так резво, будто ее здесь все это время держали силой, заставив дожидаться Ви, и кинула на прощание: — Будешь загонять тачку — не провались в яму, слева люк под колесом может слететь. Ви задержался в гараже до поздней ночи. Когда все лавки в округе уже закрылись, уступая место круглосуточным маркетам и закусочным, соло все еще лазил в смотровой яме и чесал Квадре брюхо, машинально, на автопилоте и спинномозговых рефлексах, даже после того как прогнал весь софт через программу и не нашел ни критических ошибок системы, ни каких-либо повреждений. Просто отдых. Разгрузка мозгов. Медитация. Что угодно. Но Ви внезапно получил совсем обратный эффект, оставшись один, в пустой и просыревшей от дождя мастерской. Удушающим слайд-шоу накатывали воспоминания о его наивных мечтах из не такого уж и далекого прошлого. Как тупоголовым желторотым пиздюком еще лелеял надежды на светлое будущее на новом месте, как радовался тому, что вырвался из своей захудалой провинции, только спустя годы оказавшейся раем на Земле. Думал, что выучится на специалиста, освоит ремесло и станет ебейшим механиком, или и того лучше — подастся в автоспорт, засияет местной звездой и разъебется прямо на трассе, загорится ярко и красиво, истлеет, сука, до углей. Умереть быстро, с улыбкой на лице. Не видеть ужаса и несправедливости этого мира, не видеть, как умирают на глазах те, кто тебе дороже собственной жизни. Не испытывать такой боли и разъедающей нутро вины. И он проклят, Ви знает. Платит за все свои грехи. Он просто не может умереть. Не достоин жить. Не достоин даже сдохнуть. Он чувствует, как смерть дышит ему в затылок, не отступая ни на шаг, но все не коснется. Брезгует. Это ли искупление — вечное страдание в аду, затерянном в калифорнийских песках? Ви смотрел, как сигарета пожирала сама себя, разгораясь ярче на ветру. Дым драл глотку, наполняя тело легкостью, пока внутренности немели от никотина. Ничего не осталось в прошлом, как бы он ни старался забыться и сбежать от него. Преследовало по сей день, каждый ебаный день. Но Ви страшно скучает по тем временам, больше, чем за чем-либо. Все казалось таким понятным, жизнь беззаботной, не смотря на все трудности и невзгоды. И единственное, что помогало ему справиться после всего — работа. Брался за любые заказы, нырял с головой, запойно. Вернуться обратно означало одно — вновь погружаться на самое дно, бередить с трудом затянувшиеся шрамы. Кровоточить изо дня в день. Наконец добиться своей цели — поставить жирную точку, окончательную, перевернуть страницу и начать все заново, по-настоящему. Похоронить всех с почестями, унести их навсегда с собой в памяти, с чистой совестью и спокойным сердцем. Принять необратимое. Когда сигарета дотлевала до фильтра, Ви прикрывал глаза от едкого дыма, и уголек зажигал яркие оранжевые пятна под веками. Не открывай глаза чуть дольше, выдохни — и можно поверить, что Найт-Сити горит. Слышишь треск лопающихся стекол, ощущаешь запах гари на корню языка. Он щекочет ноздри, окутывает, проникает глубже в тебя, до нутра. Ви раскрыл веки — к нему вновь вернулись звуки Найт-Сити, все еще дышащего, живого. И это точно еще не агония. Худшее впереди. Но после — долгожданная свобода.

*

Джонни распахнул глаза — пустота и темнота квартиры, гнетущая и обволакивающая. За окном холодным заревом искусственных огней горело низкое небо. Сильверхенд смотрел сквозь большое окно, сквозь бугрящийся башнями город, сквозь разродившиеся к ночи краткой грозой тучи, взглядом стеклянным и отсутствующим. Покоцанная дека жгла карман и душу целые сутки, руки страшно зудели от жажды снова залезть в файлы, вычитать их до последней буквы и символа, сквозь злость и страх, сквозь ярость бессилия и непонимание, сквозь туман в голове и бьющую набатом в висок параноидальную пульсацию. Что дальше? Что… что, блять, происходит? Чего ждать? Что ему делать? Джонни моргнул. Снова крепко затянулся косяком, посыпая пеплом чужие брюки. Сильверхенд варится в медленном и всецелом осознании всего свалившегося на его голову ужаса. Методично, размеренно прикладывается к куреву, стараясь просто заставить себя дышать.

… диссоциативное расстройство, вызванное перегрузкой организма кибернетическими аугментациями…

Как его обозначают медики Траума Тим, киберпсихоз — это собирательный термин, относящийся ко всем психотическим и тревожным расстройствам личности, вызванным вживленными в тело имплантами и любыми модификациями, от программного обеспечения до кибернетических конечностей.

Киберпсихоз может в конечном итоге затронуть любого, модифицированного с помощью кибернетики, но чем менее психологически стабилен человек, тем более он восприимчив к нему.

Втянуть дым. Пропустить его глубоко в легкие и выпустить наружу.

Со своим полным пренебрежением к жизни, киберпсихопаты чрезвычайно опасны для всех, кто попадается им на пути. Все мы знаем кого-то, чей сосед переборщил с хромом, а однажды выйдя из дома с пушкой открыл огонь по толпе.

Ступившего за черту киберпсихопата убивают на месте, без разбирательств, во избежание возможно последующих жертв среди цивильного населения.

Дышать становится проще, спокойнее, ровнее. Вдох. Пауза.

МОЖНО ЛИ ИЗЛЕЧИТЬ КИБЕРПСИХОЗ?

Исцеления, как такового, не существует.

Не существует. Не бывает. Его нет. Выдох. Спокойнее. Ровнее. С головой погружаясь в каждую новую статью и материал, рокербой искусал щеки изнутри так, что язык ощущался лезвием на обгоревшей коже. Он бездумно проводил им по ране, ощущая как болтаются тонкие повисшие лоскуты плоти, и не мог ни на секунду расслабиться, распрямиться, выдохнуть, будто тугая леска натянута внутри него. Нужно что-то делать. Вскочить да хоть сейчас. Искать, рыть землю, срывая ногти. Джонни не понимал что, не понимал почему. Спасти. Защитить хоть в этот раз. Он не может позволить Ви потерять себя на его глазах, умереть на его руках, даже духом или рассудком. Не позволит себе, не простит себя. Джонни терял слишком многих, по собственной вине. И потерять Ви, пацана, в котором он нашел что-то большее, настолько, что самому себе не в силах был признаться, потерять свой шанс, свою возможность искупить вину перед абсолютно иным человеком, надурив что себя, что парня, Сильверхенд не смел. Сколько бы здравый смысл не стучался отчаянно, пытаясь облагоразумить, вдолбить, что он болен, у него проблемы, что он делает страшную ошибку, что он бредит и просто сходит с ума, упрямо стараясь нагнать чужой призрак, найти его во взгляде Ви, в его ухмылке, словах и действиях. Что он не имеет права звереть, когда не может отыскать в нем его, когда начинает понимать, что обманывает сам себя, и что Ви не он, не был им и быть не может. Но точка невозврата наступила слишком давно, и Джонни даже не заметил, как резко сорвался с пика и как быстро и скоро несется прямиком вниз. Затянуться. Откинуть голову на спинку и закрыть глаза. Снова выдохнуть. Тело полыхает болью. Конкретной и ощутимой, вместе с тем и непрощупываемой, удушающей, заставляющей свалиться и не вставать. Он пялился в потолок, чувствуя как его сознание отмирает, мир замедлятся. Кот запрыгнул на диван и нагло умостил свою лысую жопу на подушке. Раскрыл пасть, лениво и широко зевая, демонстрируя Джонни свои острые длинные клыки в ответ на нежный тычок в бок и настойчивое «съеби». Животное смотрело на него пристально, своими пустыми и почти что мертвыми глазами, огромными и сияющими в полутьме. Пренебрежительно, высокомерно, упрекая. Сильверхенд затянулся, надолго задерживая дым в легких, и, сдавшись наркотическому туману, забившему голову плотной серой завесой, съехал по спинке вниз, падая в объятия мягкого дивана. Наконец выдохнул, выпуская из себя сизую муть наружу. Только вот до конца она его так и не покинула. Желудок стягивало узлом, и каждый новый глоток выпивки разводил кострище у солнечного сплетения. Спирт щипал стянутые белыми и красноватыми корочками губы, обжигал пищевод, поднимая вверх по глотке волну горячей кислой желчи. Пожар мучительно медленно разносился по телу, проглатывая Джонни, накрывая его с головой. Затягивал, как болото — плавно, но без единого шанса выбраться на поверхность. Ноги медленно онемевали, слабели пальцы, в которых вяло повисла истлевшая до фильтра сигарета. С каждой новой строчкой перечитываемой в десятый раз истории болезни, с каждой новой страницей архивных записей и статей о киберпсихозе выветривались последние надежды, освобождая в черепе место удушающему отчаянию и насилующей нутро тревоге. Корповские киберпсихологи и государственный учет — Ви даже под угрозой смерти на такое не согласится. А Джонни, при всем понимании, что в противном случае пацану полный пиздец, не имеет ни единого морального права помещать Ви в эту тюрьму разума и мысли. Оттуда выходят стерильными, личность стирается до сияющей чистоты. И уж лучше Ви сам потеряется в безумии, чем Джонни таким образом уничтожит его первым. Но нужно действовать, быстро. Время играет против них. Джонни никак не мог напиться, во рту сухо, дым дерет глотку. Мышцы затекали, застывали, а Сильверхенд был не в силах унять тревогу и выгнать из тела напряжение, настолько сильное, окутывающее целиком, что он его даже не замечал, пока тело не стало бить крупной дрожью изнурения, посылая в затылок острые импульсы. Никак не мог побороть свое беспомощное волнение, нанизавшее его на раскаленный прут. Повис на нем, зацепившись потрохами, над неизвестной глубины ямой, затянутой непроглядной тьмой. Медленно осознавал весь размах пиздеца, но все еще далеко не в полной мере. Не мог поверить. Даже после всего увиденного, когда картинка по кусочкам сложилась воедино. Что ожидает Ви? Что ожидает его? Сильверхенд понимал лишь одно — он перевернет Найт-Сити вверх дном лишь чтобы помочь пацану. Воспринимал это как вызов. Джонни всегда добивается своего. Доводит до конца. Он обязан победить и в этой схватке.