Your Hell Will Be My Heaven

Визг тормозов и щелчок затвора. Тяжелые размеренные шаги раскатистым эхом разносятся по пустырю. Охрана на воротах не успевает сориентироваться и отправить приблуду куда подальше — первому сносит голову плотной очередью. Второй, что схватился за рацию, удирая в сторону поста, падает с перебитых в кровавое месиво ног, но успевает поднять тревогу. Пронзающий вой промышленной сирены вызывает лишь кривую усмешку. Медленно, Ви. На звуки стрельбы реагирует лениво патрулирующая территорию охрана — один за другим на пустынный двор завода вылезают арасачьи спецы, поливая свинцом пустоту, но пришельца не замечают. Ви уже пробирается между контейнерами и техникой вглубь объекта, склоняя к земле моргающие красным бдительные глазки камер. Вопли, хаос, на волне переговоров — замешательство и мат. Троица наемных головорезов, оборачиваясь и защищая спины друг друга дулами винтовок, медленно подбираются к опустившимся створкам ворот, осматривая безголового беднягу, что серо-бордовым киселем растекался по горячей земле, и оттягивают раненного, надрывно стонущего охранника к каптерке. «Камеры обесточены, прием». «Движение по периметру отсутствует, прием». «Сектор Б — чисто, прием». «Подтверждаю, чисто, прием». «Отставить отбой, уебок на территории, прием». Сжавшиеся на цевье пальцы бьет приятным зудом предвкушения и азарта. Дыхание глубокое и ровное, но сердце стучит в порыве чистой радости, а на лице Ви расползается маниакальная зубастая улыбка опасного хищника в засаде. Краткий взблеск оптики — с треском и воем гаснут холодные белые прожекторы, и просторная территория Impala Automatics вмиг окунается в кромешную темноту. За контейнером слышатся осторожные выверенные шаги массивных армированных тел, а с противоположной стороны, из-за ангара, раздается механический гул громоздких боевых роботов. Покрытые глубокими трещинами плиты мерно гудят под ногами, вибрация прошивает до самих костей. Враждебный визг сканеров и скрип доброй тонны титана — вслед за бойцами точно ковыляет монструозный мех. Чужое дыхание совсем близко. Мясной уебок поворачивает за угол транспортировочного контейнера, осторожно заглядывая в пустоту — ни следа преступника. Но стоило подошвам ботинок заскрипеть о песок, а бойцу на мгновение утратить бдительность, как Ви наскакивает со спины на свою жертву, взяв ее в удушающую хватку. С мокрым хрустом, одним опытным движением мощных лап наемник скручивает корпоратскому сторожевому псу шею, и тот с грохотом и лязгом валится на землю. Монотонное завывание сигнализации убаюкивает зловещей колыбелью. Скучно. Всадив в винтовку полный магазин, Ви с маской полного безумия на лице выступает на пустырь, театрально разводя руками в стороны: «Вот он я, ловите!». Моментально на него обращает внимание снайпер на вышке, но не успевает даже прицелиться — злобный демон уже разжижает бедолаге мозги, и пуля уходит в молоко, в считанных сантиметрах от головы соло. Можно лишь надеяться, что снайпер сконает еще до того, как Ви зачистит объект от швали, и не придется таскаться с полудохлым зомби на недосягаемой высоте. Воздух вокруг со свистом прошивают пули, грохочут автоматные очереди, раздаются вскрики и короткие приказы. Стальные болванчики первыми вступают с наемником в бой, и Ви размеренно уничтожает их из-за хлипенькой ограды, что крошится перед глазами под напором ответного огня. Роботы разлетаются серебристыми обломками и падают дымящимися грудами металлолома после разрыва пары мощных осколочных гранат. Но сквозь серую завесу к нему упорно шагают еще двое, а со спины поджимают спецы, боязливо перебегая из укрытия в укрытие. Все ближе и ближе, наивно пытаясь взять в кольцо. Обратный отсчет шел мантрой на подсознательном уровне, и стоит последней пуле вырваться из дула верной винтовки, и Ви молниеносно перезаряжается, не допуская и секундной паузы — годами оттачиваемый навык. Он безостановочно пер вперед, вглубь объекта, к распахнутым створкам обесточенного цеха, опустошая магазин за магазином, оставляя за собой тропу изрешеченных тел и обугленные стальные головешки машин. Непредсказуемый и страшный для оппонента, восхищающий до леденящего кровь трепета отсутствием инстинкта самосохранения. Резче ногами, двигайся! Разрезающие тьму вспышки вырывающегося из дула винтовки пламени, багровая кровь на голом бетоне, мигающие в темени глубокой ночи датчики на оптике спецов. И надвигающийся из-за горизонта рокот турбин. Как же вовремя — на подходе свежая порция бессмысленных жертв. Ви не чувствует ничего, кроме сводящей с ума жажды полного разрушения. Холодит конечности, подлинный кайф — видеть, как вслед за пулей вылетает из тела противника его жизнь, когда-то точно полная, яркая, наверняка сытая и такая никчемная сейчас для Ви, лишенная любой значимости. Крыша, левее. Он уже не может не убивать. Только так ощущает себя по-настоящему живым. Имеет власть над чужими судьбами, полностью теряя контроль над самим собой. Легкое нажатие на спуск — и не остается от тебя нихуя, кроме влажного пятна на обшарпанной стене. Все твои стремления и наивные мечты, все те, кто жил уже лишь в твоих мыслях, жирными потеками стекают на землю. Как же ты хрупок и жалок, бессильное мелкое насекомое, примитивная форма жизни — тебя просто так, забавы ради и без какой-либо причины вовсе давит ботинком ничем не примечательный человек, рядовой, обычный. Лишь немного сильнее, чуть более проворный. Разъебать их веру, разрушить все то, что они ценят, растереть их раздутое самомнение величия и власти над действительностью. Разнести в прах все их достижения, облив кровью погоны и жетоны — действительно ли стоило это все твоих стараний? Ви неприкрыто пренебрегал святостью и неприкосновенностью жизни. Его собственная жизнь ровно так же больше ничего для него самого не значит. На десять часов. Он проехал мимо неприметной серой арки Колумбария, не мог позволить себе прийти к ним таким: злым до предела, взбешенным, раненым, опустошенным. Джонни варварски содрал корку с невозможно болючей, гнойной раны, и в Ви вновь проснулась вина, иррациональная, изводящая его годами, отравляющая настоящее. Здравомыслие отключается абсолютно, и все, чего он хочет — убивать. Не ощущал нихуя, кроме желания крови, которое бы заглушило лезущую наружу боль. Разрушить и уничтожить, себя. Полезть напролом, на суицидальную миссию. Остаться здесь, повалиться грудой изгнившего изнутри мяса, провалиться сквозь эту землю и закончить это безумие. Звенящая пустота в голове. Залп. Винтовка обжигает пальцы. Нет, точно не сейчас, не место и не время. Он не может, не может предать их. Бешено колотится сердце, будто точно вот-вот бы и разорвалось, оптика выдает помехи, все каналы связи забил густой белый шум, и ты проваливаешься словно под лед — происходящее вокруг кажется таким далеким, ненастоящим. Тотальная оглушенность, чувства притуплены, блеклые, совсем прозрачные. Просто жмешь на спуск, как запрограммированная консервная банка. Это симуляция, сон, очередная галлюцинация — не более. Ви бессмертен. Давно мертвый человек снова умереть не может. Кровь вскипала, изнутри его омывало языками разрушительного пламени животного бешенства. Ненависть, лишенная конкретной цели и направления, полностью туманит сознание. Разрывает на клочья, невозможно больно, но Ви чувствовал себя так опьяняюще бесподобно, будто бы через полную деструкцию перерождался заново, теряя то последнее, что оставалось в нем от человека, от себя прошлого. Ставал чем-то большим. Неуязвимая машина смерти со встроенным механизмом самоаннигиляции. В укрытие! Ви так быстро проглатывало сумасшествие, оно выжигало сознание до углей. В душе в момент зазудело пугающее ощущение собственного безграничного превосходства, вдруг возник какой-то соревновательный укол. Желал покорить. Жестокий и кровожадный зверь — это был уже совсем не Ви. Маленький Ви забился глубоко в свою ракушку, спал тяжелым летаргическим сном и желал не проснуться. Злорадный сиплый смех над ухом и довольное урчание. Свист пуль и потусторонний рокот, машинный гул меха, что с воем сканера выискивает цель, пугающе неспешно передвигаясь по территории. Перемахнуть через контейнер. Настроить оптику и кинуть на хтоническую махину демона, отрубив ей лидар — выиграть немного времени, подобраться чуть ближе, маневрируя между техникой и грузовыми прицепами. Утереть тонкую струйку липкой крови, сплюнуть терпкую розоватую слюну. Взять на мушку отбившегося от группы охранника и высадить пол обоймы в грудь. Ровно идешь, молодец, Ви. Вдруг соло почувствовал уверенное и одобрительное похлопывание по плечу, до ужаса знакомое. Ви ошарашенно крутанулся на пятках, испуганно и удивленно распахнув потемневшие, налитые кровью глаза. Солнце жгло неумолимо, к мокрой коже тут же налипала грязь и песок, а ноги так сильно тряслись от изнурения. Нереально хотелось пить, да хоть взять и нырнуть в бочку с водой и напитать влагу в себя обратно, как губка. Ви уперся руками в дрожащие колени, пригибаясь и сипло дыша, оставив до одурения тяжелую винтовку свисать сбоку. Он искоса поглядывал на развешенные и насаженные на колышки, разорванные будто изнутри алюминиевые банки, на дырявые фанерные листы, на усеянную осколками дешевого пластика честно украденных со свалки у магазина одежды манекенов посохшую и выгорелую траву под возвышающейся над ними громадиной дамбы. — Двадцать три из тридцати за минуту, неплохой результат с одного рожка, — отец услужливо протянул ему руку, и Ви тут же ухватился за крепкое предплечье двумя руками, выпрямляясь и стараясь не свалиться на землю. Он был уверен, что солнечный удар хватил. Дико тошнит, и никак не можешь отдышаться. — Перерыв и попробуешь еще раз, и чтоб без промахов. Добродушная улыбка стекла с отцовского лица так же стремительно, как и растворилась в темноте его широкоплечая фигура. Приклад автомата пролетает в считанных миллиметрах от головы, обжигая лишь касанием. Еще доля секунды — и Ви валялся бы без сознания в луже чьих-то мозгов. Нечеловечески быстро увернувшись и одним резким движением выдернув из-за пояса нож, соло с размаху всаживает лезвие просто в висок спеца, с искрами и писком электроники пробивая пластину процессора. Ви скрылся за мордой внушительного тягача, вдыхая полной грудью и защелкивая магазин. С лязгом дернул затвор, ровно в тот момент, как позади глухо и влажно повалилась корпоратская туша, присоединяясь к своему напарнику. Ви все еще чувствовал его большую и мозолистую ладонь на плече, и так отчетливо звенел его голос, совсем близко. Слышал отголосок его строгого и приказного, но не без доли волнения тона между густой стрекотней, разбивающей своим страшным гулом пропитанный гарью и смертью воздух — гной и железо. Собраться. Настроить фокус на ковыляющем в его направлении мехе. Помехи, шорох. Тошнотворно ярко мерцающее уведомление резануло глаза — «Ошибка отправки скрипта». В башке заскрипело высоко и оглушающе громко, настолько невыносимо, что Ви согнуло пополам. Он трудно и хрипло задышал, рыча сквозь стиснутые зубы, хватаясь дрожащими руками за голову. «Сбой в работе процессора — критический перегрев». С новой силой хлынула из носа кровь обжигающим потоком. Незнакомые голоса на частоте. «Всем постам, наивысший уровень готовности: вооруженная активность на территории корпоративной собственности, северо-запад Уэстбрука, «Impala Automatics». Подоспело далеко не подкрепление. И теперь куда как более отчетливо гудели мощные турбины ави, приближался разночастотный вой полицейских сирен. Сейчас же на выход, быстро! Ви рванул в обратную сторону, сжимая винтовку до судороги в ладони. По спине градом тек холодный липкий пот, соло кидало в жар, в глазах двоилось и земля все грозилась притянуть его тело к себе, поглотить и похоронить под тоннами бетона просто на месте. Створки тяжелых ворот плывут миражом, будто завод горит. Закрыты, территория обесточена — ни шанса вырваться наружу. Блядство. Мех с машинным скрипом обернулся на сто восемьдесят, навостряя на сгорбленной, шатающейся у тягача фигуре Ви красный луч оптики. Скрежет — на него направлены два мощных пулемета. Челюсти сжаты до хруста. Колючий разряд тока долбанул в затылок так, что глаза невольно захлопнулись. «Сбой в работе кибердеки». Без малейших колебаний Ви подрывается с места и бросается к выходу, спотыкаясь и кашляя, пытаясь игнорировать взявшую за руку судорогу, переползающую на шею и выше, до затылка. Мерно оборачиваясь, махина поливает площадку огнем, пытаясь нагнать шатко ковыляющую на выход цель. Слишком близко. Ви из последних сил добирается к воротам, загоняя самого себя в тупик. Двор завода окрашивается серым свечением, постепенно набирая голубых и белых оттенков. Воздух вибрирует все ощутимее, а в лицо вдруг ударил жар двигателей. Резко задрав голову к небу, соло увидел плавно подлетающий к территории ави — Макс-Так. Перезарядка — две секунды. Рывком оборачиваясь, Ви заносит автомат над головой и с размаху всаживает прикладом в замок двери эвакуационного выхода, кубарем выкатываясь за ворота, прямо перед носом своей тачки, и тут же слепнет от ударившего в глаза света фар. Ворота прошивает пулями, как бумагу, свинец врезается в капот, вспарывая броню. Ви ползком добирается к распахнутой дверце, впиваясь разодранным пальцами в руль, и с ходу дает заднюю, уходя в занос. Жирный ави медленно оседает на площадку, врубая истошно ревущую сирену. Вверх по серпантину вереницей ползут синие и красные мигалки коповских бусов. Стартанув с третьей, Ви несется вниз по склону, цепляя задом Квадры на повороте отбойник. Есть время разминуться. Он держит крепких сто пятьдесят, круто сворачивая с ведущей на кольцевую дороги, откуда одна за одной выплывают полицейские тачки, и пара ныряет прямо за ним. Мир на периферии смазывается в зелено-серые кляксы, нервы искрят, как оборванные провода под напряжением, а дорога вырисовывается просто перед носом, метр за метром, будто бы из ниоткуда, извиваясь и снова растворяясь. Ви мчался вслепую, упираясь невидящими глазами в горизонт. Летел по серпантину шоссе, мимо тихого, скромно освещенного Колумбария, сжимая все крепче челюсти. Из динамиков валил треск и монотонное дребезжание, звенели о крылья пули, пролетающие по касательной. На хвосте сидело три машины, Ви отчетливо слышал на волне их переговоры. Что-то сипело и хрипело, шепталось на ухо — их становилось все больше. Погоня не прекращалась, операция перехват. Обзор застилали жирные маслянистые пятна, черные, густые, и Ви все пытался смаргивать их, чувствуя, что закрой он глаза хоть на секунду еще — и никогда не проснется. Выжимая газ до предела, он несся сквозь поток нервно сигналящих авто, полупустые улицы, но был абсолютно не здесь. Ступал по вымощенной дорожке к колонне, разбивая тишину Колумбария стуком массивных подошв. Ви гнал непривычно темной дорогой, прямо, вперед, пока не выскочил на четырехполосную эстакаду объездной. Слева вырастает бескрайняя пустыня, справа — бугрятся стеклянные небоскребы, насмехаются. Свалка человеческих надежд и судеб, мечт и стремлений, бесконечно горит, дымится и гниет, отравляя почву, воду и жизни. Квадра надрывно стонала, но Ви не сбавил ни оборота — просто оторваться. Не знал куда едет. Пока перед глазами не нарисовались очертания знакомой дороги — заброшенная магистраль дамбы, возвышающейся над провинциальным Ранчо Коронадо. Секунда за секундой Ви вновь накрывали ярость, гнев, отвращение к своей слабости. Разъедала до мяса боль предательства, когда самый близкий тебе человек втыкает нож в спину, боль утраты, бессилие и осознание, что хоть ты, блять, себя наизнанку выверни, хоть об стену разъебись, твои потуги нихуя уже не исправят. Нечеловеческая, непреодолимая тоска выжигала его черствую душу заживо, распинала на старом дряхлом кресте. Не стало ни на каплю лучше. Ничего бессмысленное насилие не поменяло. Ви заложник прошлого, его жалкий раб. Внезапно тишина. Мерный рев двигателя и шум ветра. Маниакальный шепот раздавался эхом под сводом черепа, утихая и опять усиливаясь, как вышедший из строя сонар. По наитию Ви закладывал резкие повороты, ощущая как немеют от адреналина ноги. Ему снова шестнадцать и он разгоняет несчастный старющий Мизутани, еще совсем недавно рассыпавшийся на запчасти, до визга мотора. Слепит солнце, и сердце ухает до самых кишок, когда тебя выносит слишком близко к краю, где сорванный отбойник свисает куском растрепанной арматуры в пропасть Лагуна-Бенд. До сих пор, спустя годы, помнил где пора тормозить, а где выкрутить руль, знал каждый поворот и яму. И знал что ждет его впереди. Неумолимо быстро к нему приближалась отвесная скала с чернеющей дырой глухого заброшенного тоннеля. Болезненная улыбка искривила подрагивающие, окровавленные губы. Писк в ушах и окутывающий горячий вакуум. Пульс бьет в затылок и пальцы намертво вцепились в руль. Зажмуриться до белых искр. Газ в пол.

*

За считанные метры до, едва преодолев точку невозврата, Ви не отдавая отчет собственным действиям дергает ручник и резко выворачивает руль, с диким визгом погоревших покрышек уводя тачку влево, и Квадру на бешеной скорости по инерции несет юзом. Удар — вдоль хребта ползет обжигающая нервы судорога, а потроха будто бы продолжают движение вон на всех двести. Дребезг, скрип. Оглушающий скрежет металла и звон. Разряд в висок, треск. Густая темнота. И легкость, полная опустошенность. Смрад горелого железа. Так хотелось надеяться, что это уже конец. «Критическая ошибка системы». «Сбой в работе биомонитора». «Процессор: критический перегрев». «Рестарт». Темнота. Еще точно не время. Срывая ногти о разбитый, усеянный переливающейся, сияющей в полумраке стеклянной крошкой асфальт, Ви пытался стать на ноги. Отползал от гудящего, излучающего невыносимый жар авто, совсем будто бы рядом чувствуя дурманящий запах влажной хвои. Отключение. Свербящий в башке гул электроники и невыносимо громкий писк. Мышцы чугунели, наливались невозможной болью, но Ви не мог уже даже орать. Имплант импульс за импульсом выжигал его мозг, пропуская разряды тока через измученное тело, снова и снова пытаясь его реанимировать, вместе с тем разрушая все больше. Сердце вот-вот коротнет. Вдох. Удар и остановка. Писк. Еще сильнее закровил разбитый нос. Впившиеся в предплечья ногти разрывали кожу до мяса. Ви пришпилило к земле намертво, без единых шансов встать. Кромешная темень вокруг. Фонари здесь всегда светят через один, а переливающийся огнями город — за спиной, остался где-то недосягаемо далеко. Сиплый кашель эхом прокатился по эстакаде, отскакивая от свода тоннеля. Перед глазами скачут мутные кляксы, оптика рябит помехами, то тут, то там выпадают пиксели, оставляя по себе точно реальные маслянистые дыры. Стоило только Ви приподняться на дрожащих руках и попытаться вдохнуть полной грудью, и его выворачивает наружу, горько и кисло, и вновь сбивает на землю приступ надсадного кашля. Ви воистину проклят — как бы далеко он ни зашел, никак не может сдохнуть. Будто это какой больной и извращенный знак свыше. И рыдая сухо и надрывно, стеная и растирая по лицу грязь и кровь, Ви просто не понимал, сколько еще должен промучиться. Больной, слабый и абсолютно ничтожный. Живой мертвец, движимый вперед лишь ослепляющей ненавистью — просто обязан довести это все до конца.