***
Утро началось суматошно. Аделинда практически вбежала в комнату Кэйи, бледная и напряженная. Но она не сказала ему ни слова, просто дождалась, когда он подготовится к началу рабочего дня. Они направились в сторону дома, и Аделинда шла так быстро, что Кэйа едва поспевал за ней. В доме их встретил Эльзер — один из важнейших персон среди прислуги. Кэйа заподозрил, что он был кем-то вроде секретаря, хотя, кажется, занимался делами и поважнее ведения бумажного учета. Эльзер кинул в сторону Кэйи мимолетный хмурый взгляд. Этот мужчина всегда куда-то торопился, даже говорил быстро, будто у него не было времени болтать по пустякам. Несмотря на это, Эльзер был достаточно неуклюж: постоянно терял, а потом искал свои вещи; ронял практически все, что попадало ему в руки, а потом долго ползал по полу, собирая всё по углам. Тем не менее, Дилюк, видимо, доверял ему много важной работы. Чем это было обусловлено Кэйе было неизвестно, хотя, возможно, Эльзер просто был предан, как и Аделинда, и никогда не подставил бы своего господина. Сейчас Эльзер пребывал в еще большем волнении, чем обычно. Его состояние мигом передалось и Аделинде, и они оба принялись суетиться — кто как мог. Эльзер нервно расхаживал по гостиной, заложив руки за спину, а Аделинда, привыкшая не показывать истинные эмоции, нервно перебирала какие-то документы, переданные ей Эльзером. — Он будет с минуту на минуту, — бормотал Эльзер себе под нос, поглядывая на мирно тикающие часы на стене. Аделинда кивнула, а потом посмотрела на Кэйю — долгим, пронизывающим взглядом, который, кажется, был обращен куда-то в пустоту. Кэйа стоял неподалеку и смотрел на происходящее, скептично вскинув бровь, — и ничего не говорил. На его лице замерла едкая усмешка, которую Аделинда могла расценить как злорадствующую. Но, кажется, ей было не до этого. Когда в комнату вошел мужчина, все резко обернулись к нему, включая Кэйю, явно ожидая увидеть господина Дилюка. Но вместо него в дверном проеме стоял худой, усатый, величавый работник, чем-то похожий на важную птицу. Он явно был одним из слуг — об этом свидетельствовали потертые сапоги, навсегда отпечатавшиеся на руках виноградные пятна и стойкий запах алкоголя, но выглядел он, как разорившийся аристократ, пытающийся удержать в своем образе снобизм. — Коннор, — с чувством выдохнула Аделинда, но тут же взяла себя в руки и продолжила говорить привычным строгим тоном: — Это Кэйа, «дарованный», за которым надо приглядывать. Она кивнула в сторону Кэйи, а потом снова перевела взгляд на Коннора и закончила: — Сегодня он под твоим надзором. Постарайся не огорчить господина. Коннор едва не схватился за сердце, как будто лишь предположение Аделинды, что он сможет доставить Дилюку какие-то неудобства, оскорбило его. — Разумеется, — закивал он, смерив Кэйю долгим, оценивающим взглядом. — Надеюсь, всё обойдется. Эльзер и Аделинда почти синхронно поджали губы, показывая совершенно разные чувства: Эльзер — задумчивость, а Аделинда — суровую уверенность. В это мгновение в гостиную вошел Дилюк. Он поспешно натягивал на свои руки перчатки, и Кэйа тут же вспомнил о том, что у него под подушкой спрятаны другие, тоже принадлежавшие Дилюку. Господин Рагнвиндр был одет немного иначе: в строгий черный сюртук (начинало холодать) и высокие дорожные сапоги. Он выглядел еще неприступнее, чем обычно. К тому же на его поясном ремне были прикреплены ножны с достаточно громоздким мечом, рукоять которого была украшена красными камнями — кажется, настоящими рубинами. Это делало его похожим на опытного воина, погубившего сотни жизней. Кэйа понял, что, если Дилюк предстанет перед ним в таком виде — скрыться будет некуда. Дилюк быстро окинул взглядом всех присутствующих, кроме Кэйи, и, решительно кивнув, вышел. Этот жест Аделинда и Эльзер восприняли как знак и ринулись вслед за своим хозяином. Они миновали главный вход. Кэйа выглянул из окна и увидел экипаж, запряженный тройкой лошадей. Дилюк, Эльзер и Аделинда скрылись так же быстро, как и появились. Кэйа только и видел из окна отдаляющийся экипаж.***
Коннор оказался виноделом. Он не мог оставить свое хозяйство, поэтому повел Кэйю за собой — вниз в винные погреба, где хранилось настоящее рагнвиндровское золото: вино, известное на весь мир. Кэйа чувствовал невероятное предвкушение. Он питал особую слабость к винам, которые создавались у Рагнвиндров. Впервые он попробовал их, будучи подростком, и прежде никак не мог перестать ощущать дурманящий вкус на языке. А в момент, когда виноградный аромат усилился, Кэйа понял, что ему было просто необходимо хотя бы промочить горло. На руку было еще и то, что Коннор оказался сговорчивее всех, кто обитал «на поверхности»: Аделинды, Эльзера и Дилюка. Усыпить его бдительность было раз плюнуть, и уже спустя полчаса Коннор рассказал Кэйе, что же на самом деле случилось и «почему пошла такая пьянка», как он выражался. — В стороне южных угодий проблемы, — говорил он, постукивая по огромной деревянной бочке рукой. — Аделинда сказала, что, кажется, какое-то нападение. А там плантации. — Виноградники? — уточнил Кэйа, подставляя палец под медный кранчик, прикрученный к бочке, у которой стоял Коннор. С крана медленно капала алая жидкость — вино. Кэйа тут же запустил палец в рот, кончиком языка ощущая знакомый и невыносимо прекрасный вкус. По его телу даже пробежала морось. — Именно, — печально вздохнул Коннор. — Слава богу, что весь урожай уже собран. Но сейчас там идет подготовка на зиму… Неужели напал кто-то из «своих»? Кэйа передернул плечами, теперь больше заинтересованный в том, где найти чашку и как незаметно открыть кран. — Понимаешь, — еще раз вздохнул Коннор. — Если с плантациями что-то произойдет, то вряд ли винокурня сможет восстановить прежнее величие. — Почему? — удивленно спросил Кэйа, бродя вокруг бочки, будто коршун — над своей добычей. Коннор, кажется, в упор не замечал намерений Кэйи, полностью отдавшись разговору. — Дело в том, что господин Дилюк — не инноватор, — кажется, этой теорией Коннор хотел поделиться хоть с кем-то, кто мог его выслушать, не перебивая. Кэйа вполне подходил. — После ухода господина Крепуса винокурня, хоть и продолжила существовать, значительно сдала позиции. — Да? — протянул Кэйа, присев перед бочкой на корточки, отчаявшись окончательно. Коннор и на это не обратил никакого внимания. — Да… Господин Дилюк не прикладывает столько усилий, сколько прикладывал господин Крепус в свое время. Помнится мне, он спускался прямо сюда и беседовал со мной целыми часами, рассказывая о своих планах. Мы были друзьями… Нет! Напарниками! «Ясно», — с усмешкой подумал Кэйа. Было очевидно, что никакими друзьями и напарниками они на самом деле не были. — Неужели? — все с той же удивленной и заинтересованной интонацией вымолвил Кэйа, понимая, что вряд ли Коннору понравятся настоящие мысли «дарованного». — Да-да, — закивал Коннор, задумчиво разглаживая свои закрученные усы. — Чудесный был человек. Душевный. Понимал каждого. Верил каждому. Очевидно, что Аделинда не сказала Коннору, что проблематичный «дарованный» на самом деле был сыном убийцы Крепуса, которого все так обожали в усадьбе. Ведь если бы рассказала, вряд ли бы Коннор вообще говорил с ним о чем-либо. — Господин Дилюк не перенял его лучших качеств, к сожалению, — грусть так и сквозила в голосе Коннора. Как будто он и правда соболезновал. — Он не любит заниматься насущными делами — то есть, вином. Хотя это его предназначение. Да… Я помню, что с самого детства господин Дилюк мечтал стать рыцарем. С оружием он на «ты», а с инструментами… — снова тяжелый вздох. — Ладно, бог с ним. Пока я здесь, то винное дело будет жить. — Разве Дилюк не многое сделал для своего имения? — вот это уже действительно заинтересовало Кэйю. Удивительно, что говорил Коннор: неужели Дилюк взаправду бездельничал? Если судить по его виду, когда он уезжал на юг, то он был достаточно встревожен. — Ну… почему, — немного задумавшись, пробормотал Коннор. — Не могу сказать, что совсем ничего. Теперь клан Рагнвиндров, по крайней мере, боятся. Кэйа прикусил губу, снова подставляя палец под капающий кран. «Боятся». Раньше это был гостеприимный дом, куда можно было приехать, чтобы отвлечься от проблем, отведать наивкуснейшего вина и отвести душу. Здесь можно было развлечься. Отправиться с хозяином на охоту, побывать на экскурсии по владениям, насладиться свободой и жизнью, которые так и источала усадьба. Теперь же Рагнвиндров боятся. Точнее боятся одного Рагнвиндра. Дилюка. — Значит ли это, что Дилюк сможет защитить свое наследие? — почему-то спросил Кэйа, погрузившись в свои мысли. — Это мы узнаем по его возвращении, — последовало от Коннора. — Будем молиться… Что это ты делаешь? Кэйа посмотрел на Коннора снизу вверх и обаятельно улыбнулся. — Кажется, кран надо смазать маслом, — проговорил он, все так же улыбаясь. — Его заклинило. Коннор внимательно посмотрел на Кэйю, будто пытаясь прочесть его. — Я этим займусь, — спустя мгновение сказал он. — А ты начинай переносить сюда коробки с пустыми бутылками. — Серьезно? — не сдержавшись, огрызнулся Кэйа и скривил губы. Но Коннор уже открыл ему дверь кладовой, которая до потолка была заполнена коробками. Понятно. Вина ему сегодня не отведать. Время в погребах тянулось как будто иначе. Здесь не было часов, на которые можно было взглянуть, а еще воздух был наполнен спиртом, от резкого аромата которого голова шла кругом. Кэйе казалось, что коробкам не было конца, он уже даже сбился со счету. Но вдруг Коннор подозвал его к себе и сказал: — Ты отлично поработал, — похвалил он. Это была первая похвала, полученная в этом доме, и Кэйа почему-то ощутил благодарность за нее. А потом резко одернул себя, едва не прокусив щеку изнутри. Он не должен ощущать себя слугой. Он ведь не чертов слуга. Коннор, положив руку ему на плечо, сказал: — Можешь возвращаться к себе. Отдохни. Поешь. Кэйа пару раз моргнул, пытаясь понять смысл этих слов. Точнее пытаясь понять, правильно ли он их разобрал. Он может вернуться в одиночестве? Без сопровождения? — Иди-иди, — подталкивал его Коннор. — Ты хороший юноша. И говорить с тобой приятно. Ну, что замер? У тебя вон в глазах уже двоится. Давай. И Кэйа послушал его, все еще слегка шокированный. Но у него не было много времени для того, чтобы испытывать шок. Как только он оказался на улице, он принялся упорно думать, несмотря на усталость, которая, как и всегда, сковывала тело. Голова болела от солнечного света, а ноги сами вели его в направлении служебного дома. Прежде, чем войти внутрь, Кэйа обернулся. Долгим взглядом окинул черный вход в господский дом. А потом повернулся и пошел к нему. Пройдя через черный вход, он, как всегда, оказался в помещении для прислуги. Но здесь ему ничего не надо было. Он вышел, огляделся по сторонам и, не заметив никого, проскользнул к гостиной. Над камином висел кинжал в кожаном чехле.***
В комнате Кэйа вытащил кинжал из-под своей рубашки и вынул его из чехла. Лезвие сверкало на свету, в нем отражалось слегка искаженное смуглое лицо Кэйи. Он не мог поверить в то, что сделал это. Хотя, нет, он мог поверить в это, потому что уже привык к тому, что все его решения принимаются спонтанно и оттого почти всегда удачны. Кэйа любил рисковать именно потому, что в нужный момент удача была на его стороне. И теперь он держал в руках оружие, которое могло в корне изменить его нынешнюю жизнь. Кэйа запрятал кинжал под подушку вместе с перчатками Дилюка и выглянул из окна. В саду и у господского дома было тихо. Вся работа была сделана, и осень постепенно подходила к концу. Солнце переставало греть головы, как раньше, а небо все чаще и чаще накрывалось тонким слоем серых облаков. Кэйа открыл шкаф, стоящий в его комнате. Внутри была форма, которую он носил: для «тяжелой» работы и официальная. Кэйа снял с вешалки более плотную форму, в которой он работал в саду, и быстро надел ее на себя. А потом присел на кровать, чтобы позволить себе немного подумать. Иногда все-таки стоило осмыслить то, что он собирается сделать. Сегодня он сбежит.***
Кэйа сходил на ужин с остальными слугами и незаметно завернул себе несколько кусков хлеба, которые помогли бы ему утолить голод в первое время. Кэйа понял, что идти через главные ворота — нельзя, а особенно ночью. Во-первых, в вечернее время они закрывались, а, во-вторых, вокруг них выстраивались сторожи. Кэйа не сможет пройти мимо них и не привлечь к себе внимание. Но с другой стороны дома был пролесок, в котором можно было спрятаться, а потом, если подумать логически, выйти в поле. Там, должно быть, стоят какие-то сторожки, но Кэйа разберется с этим уже позже. Он будет пробираться тихо, стараясь не попадаться под свет фонарей. Главное — выбраться за пределы поместья. Кэйа так часто думал о том, что хочет сбежать... Он думал об этом каждый раз, когда закрывал глаза перед сном, и каждый раз, когда просыпался. Он думал об этом, когда мог думать о чем-то, кроме Дилюка; ну, и когда в принципе мог думать, не изнеможденный работой. Сейчас настало время. И это было лучшее время, шанс, который мог больше не появиться. Ни Дилюка, ни Аделинды, ни даже Эльзера в усадьбе не было. Коннор спустил его с поводка, поведясь лишь на покорное поведение. Какой дурак. Кэйа широко улыбнулся, заталкивая в карманы нужные вещи. Перчатки Дилюка уныло лежали поверх подушки, вынутые из-за укрытия. Кэйа тоскливо смотрел на них и не понимал, что чувствует. С одной стороны, у него и правда появилась возможность сбежать из плена. С другой стороны, ему было досадно, что он не сможет разгадать Дилюка. Но, чего таить, своя жизнь была дороже. А то, что он пообещал Дилюку удивить его, могло и подождать. Он удивит его тогда, когда окажется у себя дома. Когда отобьет власть. А он это сделает. Кинжал лежал рядом с перчатками. И вдруг раздался стук. Кэйа, впервые радуясь тому, что комнатушка чертовски маленькая, мгновенно запрятал кинжал и перчатки под одеяло. Нельзя было попасться. Но если это Аделинда, он просто сойдет с ума. В одно мгновение уверовав во всех богов, Кэйа взмолился настолько отчаянно, что даже дьявол сжалился бы над ним. В проеме двери появилась голова молоденькой служанки. Кэйа припоминал, что, кажется, именно она поглядывала на него смущенными глазами и отворачивалась каждый раз, стоило ему взглянуть на нее в ответ. — Кэйа, — едва звучащим голосом произнесла служанка. — Мисс Аделинда приказала мне закрыть тебя на ночь. Ты уже ложишься? — Милая, — расправив плечи и выпрямившись, воскликнул Кэйа. — Я как раз сегодня о тебе думал! Мы ведь с тобой с самого утра не виделись, верно? Почему тебя не было на ужине? Признаться честно, Кэйа даже не помнил ее имени. Надеялся, что она не поймет этого. Девушка в смятении захлопала пушистыми ресницами и залилась краской. — Я… Ну, — она прочистила горло, пытаясь говорить и не запинаться. — Немного задержалась на работе… Ты сегодня правда обо мне думал? — она подняла взгляд, полный надежды и чувств, свойственных лишь влюбленной юной девушке. Кэйа понизил голос, медленно подойдя к служанке. Она, чувствуя каждый шаг Кэйи, все больше и больше заливалась краской. — Милая, я с первой встречи думаю о тебе… Ты, наверное, не замечала этого, верно? — Кэйа отвел взгляд, умело изображая очарованного юнца. Грудь девушки стала вздыматься чаще. — Знаешь, я боялся предлагать тебе, но… Не хочешь сегодня ночью прогуляться со мной в саду? Никто не узнает об этом, если мы будем вести себя тихо… — Правда? — шепотом спросила девушка. — С тобой? — Пожалуйста, — таким же шепотом попросил Кэйа, заглядывая в глаза служанке так преданно и искренне, насколько только мог. Он знал, что спустя десять минут забудет, как она выглядит, если всё пойдет по плану. А если нет, то, наверное, образ этой молоденькой девчушки навсегда поселится в его голове. — Я… — она лихорадочно опустила глаза на ключик, который держала в пальцах, а потом, прижав его к себе, кивнула. — Х-хорошо. Я буду рада прогуляться с тобой. — Я безмерно счастлив. Благодарю тебя, — Кэйа мягко взял ладонь девушки в свою, немного сжимая ее. Служанка, завороженная и будто опьяненная, улыбнулась и через какое-то мгновение убежала прочь. Кэйа чувствовал себя наглым обманщиком, и ему чертовски нравилось это чувство. Точнее, ему нравилось то, что всё пошло по его плану, и девушка оказалась глупенькой. Она могла проявить смекалку и все равно запереть Кэйю на ключ, а в полночь прийти за ним; а могла вообще не повестись на эту уловку… Но этот день был явно днем Кэйи. Все шло гладко, как по маслу, и это, хоть и настораживало, все равно давало какую-то надежду. Как там говорится… После черной полосы всегда идет белая? Пожалуйста, пусть будет именно так. Кэйа прождал еще несколько часов. Он видел, как в господском доме выключается свет. Как медленно загораются фонарики в саду. И когда, казалось, даже весь мир смолк, Кэйа аккуратно вышел из комнаты. Он сделает всё, чтобы выбраться отсюда. А потом он сделает всё, чтобы обрести прежнюю власть.