Безродный принц

      В ушах нервно стучал пульс, заставляющий Кэйю отсчитывать такт собственного сердцебиения. Он замер, не шевелясь, в ужасе осознавая, что к нему прижимается смертельная сталь врага. Но, отнюдь, его рука не дрогнула, а хватка стала лишь сильнее. Даже если бы Кэйа хотел бросить свой меч, то не смог бы — он, будто живой, сам не хотел отпускать своего владельца.       Дилюк, глядя за спину Кэйи, разочарованно вздернул губу — эмоция на его лице была такой новой и яркой, что даже могла показаться напущенной.       — Коннор, — господин Рагнвиндр качнул головой, а потом нахмурился. — Ты удивил меня. Я доверял тебе… мой отец доверял, — обратился он к кому-то, кто возник за спиной Кэйи.       — Мне жаль, господин, — однако в голосе не звучало сожаления. — Но вы, по моему скромному мнению, недостойны своей фамилии. Ваш отец был последним из рода Рагнвиндр, кто вызывал беспрекословное уважение и почтение и действительно заслуживал их.       Кэйа видел: Дилюк хотел что-то сказать, но слова будто застряли в его горле. Острый кадык судорожно дрогнул, едва не прорезая насквозь тончайшую натянутую кожу шеи. Эола заговорила вместо него:       — Предавая Дилюка, вы предаете и его отца, — ее прямой, непреклонный взгляд, как самый настоящий клинок, пронзил тех, кто находился «по ту сторону».       — Его отца уже предали другие, — криво усмехнулся господин Лоуренс. — Но сын, видимо, не учится на ошибках родителя. Господин Рагнвиндр, вы так по-детски просты: заперлись ото всех в своем маленьком мирке, чтобы вас больше никогда не обидели чужаки… но то, что предательство может произойти даже среди самых покладистых и послушных, вы даже не предполагали.       Оставшиеся верные стражники стянулись к своему господину, обступая его с двух сторон не очень внушительным рядом. Эола звонко топнула каблуком — следом послышался трещащий звук рвущейся ткани, и длинная юбка упала на пол. В набедренных ножнах сверкали разного рода клинки. Кэйа шумно фыркнул, осознавая, какое сокровище Эола прятала под бальным платьем весь вечер. Наверняка она терпела тугой корсет лишь потому, что знала — скоро он ослабнет. Дилюк дернул плечом, одним взглядом позволяя своей страже действовать.       Кэйа покосился в сторону, но мало чего увидел — зрение больше не позволяло. Но замешательство, которое возникло из-за демонстративного обнажения юной аристократки Лоуренс, выиграло для Кэйи пару секунд: он кинулся влево, избегая чужого удара прямо в спину. Чуть не запутавшись в собственном нарядном шлейфе, он поступил так же, как и Эола — отрезал его резким движением меча. А затем скрутил в жгут, накидывая на шею почти вплотную приблизившегося к нему фатуи.       — Привет, красавчик, — притянув врага к себе, он еще раз обвернул шлейф вокруг его шеи и затянул так сильно, что у того едва не лопнули глаза. — И прощай.       Бездыханное тело упало под ноги, и Кэйа перехватил рукоятку меча, на скорую руку пытаясь придумать хоть какой-то план, пока целая куча фатуи приближалась к нему с достаточно однозначными намерениями. Отбиваться ото всех разом он не сможет — полгода без тренировок значительно сказалось на его боевой подготовке. Оставалось только хитрить и уворачиваться — насколько, конечно, позволяла прыть. Но пока что он лишь пятился назад, окруженный пятью врагами, которые, очевидно, тоже вполне понимали, что Кэйа не сможет дать им отпор.       Тогда Кэйа не придумал ничего лучше, кроме как дать дёру. Это было стратегическое отступление, но пока он, ныряя под полы тяжелых гардин, вырывался в вестибюль, то испытывал отвратительное чувство: он ослаб настолько, что даже не мог постоять за себя, и ему приходилось сбегать, прятаться и уворачиваться от честного сражения. Слетев вниз по ступеням, Кэйа вдруг заметил лучистые глаза и знакомую стать — Джинн Гуннхильдр с матерью. Они поспешно удалялись с испорченного праздника, хладнокровно игнорируя происходящее в главном зале. Джинн мазнула по Кэйе взглядом, а когда заметила на лице еще давно рассекреченного ею незнакомца немой, но понятный вопрос, лишь пожала плечами.       «Это не наша война», — сказали ее глаза, и Кэйа не смел просить Джинн остаться. Она и Фредерика исчезли, будто бал подошел к своему логическому завершению, а не был прерван. Кэйа оглянулся — за ним тянулся хвост из преследователей.       Спрятавшись за широкой колонной, он подловил момент, когда смог плавно выскользнуть и перерезать глотку одному из фатуи. Когда в его сторону бросились остальные, он чудом уклонился, а затем поднял меч — и отразил удар, который мог запросто снести ему голову. Зазвенела сталь — Кэйа благодарил бога за то, что с самого детства на износ тренировался в фехтовании, и его реакция и движения были доведены до автоматизма. Но, как Кэйа и думал, ориентироваться в пространстве он стал гораздо хуже, ослепнув на один глаз. Оттого некоторые его приемы были неловкими и смазанными, пусть и все еще достаточно действенными. Когда в бой вступили еще двое фатуи, Кэйа почувствовал, как по его лицу скатываются капельки пота — приходилось оставаться начеку каждую мимолетную секунду, двигаться ловчее и шустрее, чтобы отражать удары сразу нескольких соперников.        С каждым взмахом руки Кэйа, казалось, взлетал. Он вновь был тем, кого утерял. Но эти мгновения — лишь иллюзия прежней жизни, прежних сражений, прежней свободы. Сейчас все было лишь призрачным дежавю. Кэйа понимал, что из-за неверного шага мог запросто погибнуть. Происходящее не было ребяческой игрой в войнушки — его больше не пожалеет ни отец, ни Дайнслейф. И Кэйа пытался убедить себя в том, что больше не нуждается ни в чьей поддержке.       — Заканчивайте с ним, — крикнул один фатуи другому, явно раздраженный ответными ударами Кэйи. — Что за детский лепет? — он усмехнулся, и Кэйа уловил исказившееся улыбкой лицо, прикрытое черной маской.       Фатуи целеустремленно зажимали Кэйю к стене, наступая на него со всех сторон. Мысленно выругавшись, Кэйа старательно извернулся, чтобы чужой меч не вонзился в его плечо.       — Хозяин приказал взять тебя живым, — прорычал фатуи. — Но не давал никаких указаний насчет твоей невредимости. Товарищи, не желаете выколоть второй глаз этой расписной птичке? — все остальные синхронно хохотнули, почти скучающе загоняя Кэйю в тупик. Кэйа судорожно искал хотя бы малейшую лазейку, которая поможет ему спастись. И в момент, когда враги были в неминуемой близости, рот одного из них наполнился кровью, а глаза — отчаянием. Он, распахнув глаза, вдруг рухнул на колени, хватаясь за кровоточащий живот. Другие, успев лишь изумленно переглянуться, упали вслед за своим товарищем. За их спинами, тяжело дыша, с бесстрастным выражением лица стоял Ниал. На его белоснежном костюме не было ни кровинки.       — Ужасно дерешься, — проконстатировал вдруг он, перешагивая мертвое тело, чтобы не испачкать обувь. — Смерть дышала тебе в затылок.       — Разве я уже не мертв? — голос переплелся с дрожью. — Потому что ты похож на ангела.       Ниал криво улыбнулся глупому комплименту.       — Тебя даже смерть не исправит, Кэйа, — заметил он, удовлетворенно прищуриваясь. — Не лезь на рожон, ты совсем разучился сражаться.       — А ты слишком хорошо владеешь клинком. Не поделишься секретом?       — В другой жизни, — коротко бросил тот. — Я вспомнил, что не попрощался с Дилюком. А мне есть что ему сказать.       — Знаешь… — фыркнул Кэйа, все еще немного шокированный тем, что едва смог спастись. — Сейчас не очень удачный момент. Где Дайн?       — Он не захотел пачкать меч в крови, — сказал Ниал. — Но согласился подождать меня. Я думаю, он позволил мне задержаться здесь лишь из-за тебя. У меня есть немного времени.       Кэйа мотнул головой, пытаясь обрести ясность ума.       — В главном зале засада, — объяснил Кэйа. — Фатуи, Лоуренсы, люди Дилюка… все — против него.       — Плохо дело, — поджав губы, кивнул Ниал. Кэйа был уверен, что это был его лаконичный ответ, но вдруг понял, что это — оценка сложившейся ситуации. Теперь в вестибюль стали стекаться остальные захватчики: форма Фатуи мешалась с доспехами стражей Рагнвиндров и одеждой людей Лоуренсов. Они сражались плечо к плечу против всех, кто встанет у них на пути. Кэйа взглянул на Ниала — у того на губах расцвела довольная злая улыбка.       — Какая прелесть, — прошептал он, словно сам себе, но Кэйа выхватил эти слова из всеобщего шума. Белоснежный Ниал, с самозабвенной яростью в глазах, с мечом наперевес, совсем не походил на воина — скорее на белого голубка. На символ мира, а не наоборот. — Надо пробраться в главный зал. Не нападай первым, проскользнем мимо.       Кэйа блокировал удары, взбираясь вверх по лестнице. Стражи Дилюка, оставшиеся преданными своему господину, бесстрашно давали отпор, не жалея своих жизней, оттого бой не утихал ни на минуту. Но Кэйа уже заведомо знал, кто будет победителем. Уж явно не Дилюк, потерявший чуть ли не половину своих защитников.       В бальной зале тоже кипела битва. Дилюк бился виртуозно и умело, но этого не хватало — на него шло слишком много людей. Но тот не давал ни единой слабины — его меч кровоточил чужой кровью. Ниал нырнул за фуршетный стол, утянув Кэйю за собой. Они согнулись, прячась от чужих глаз.       — Он не справится один, — шепнул Ниал, напряженно всматриваясь в лицо Кэйи. Ждал реакцию. Кэйа не знал, что испытывает, но в его голове забилась тревожная мысль: Дилюк и правда мог погибнуть. От этого осознания становилось… странно. Неправильно. Больно.       Кэйа дернулся от собственных мыслей, ударившись спиной о ножку стола. На поверхности загремела посуда — кто-то на нее с грохотом свалился. Через секунду над Кэйей и Ниалом нависла тень, а затем раненой птицей приникла к ним — это была Эола Лоуренс. Ее руки дрожали от перенапряжения. Она рухнула в объятья Кэйи, едва не ныряя в пропасть бессознательности. Кэйа сгреб ее в охапку, ловя изумленный взгляд Ниала. Он подбородком указал на нишу в стене. Кэйа, стараясь двигаться незаметно и осторожно, затащил обессиленную Эолу внутрь.       — Я не… — Эола говорила с трудом выталкивая из груди слова. Ее глаза закатились. — Я…       — Тише-тише, — Кэйа удобно усадил ее, стараясь не тревожить полученные в бою раны. Платье было изорвано в клочья, всюду зияли свежие раны — Эола безрассудно кинулась в самое пекло, переоценив свои возможности и силы.       — Я не… могу, — она прокашлялась, сморщившись от боли. — Я больше не могу…       — Я тебя прикрою, — уверил Кэйа, стараясь заглянуть в ее затуманенные болью глаза. — Слышишь?       — Да… Какая… прекрасная мазурка, — Эола вымученно улыбнулась, узнавая в Кэйе своего старого знакомого. — Мы же не умрем под ее звучание?       — Ну уж нет, — Кэйа оглядывался по сторонам, пытаясь понять, безопасно ли еще находиться в этом небольшом укрытии. — Я пытаюсь придумать план.       Эола снова прокашлялась. По ее измазанным кровью щекам потекли хрустальные слезы — ни то от боли, ни то от последующих слов:       — У меня он есть, — тихо проговорила она, стискивая зубы. Ее лицо напряглось, глаза, постепенно тускнеющие от наплывающей агонии, прикрылись. Задрожали. Когда она вновь открыла их — в глубине зрачков играла лишь злоба. — Нужно убить моего отца.       Кэйа едва не отпрянул в сторону, ошарашенный фразой Эолы.       — Нужно сделать что? — сквозь его голос пробилась нежеланная испуганная усмешка. — Эола, ты действительно готова пойти на это?       Она замотала головой, как будто хотела скрыться от слов Кэйи. Размазывая кровь и слезы по щекам, Эола, однако, не выглядела жалко и беззащитно, а, наоборот, воинственно. Она — сильная, непреклонная, — могла вызывать только восхищение, но Кэйа испытывал нечто похожее на осуждение. Он бы отдал все, лишь бы его отец был жив. А Эола… Кэйа не захотел додумывать эту мысль — иначе бы полностью потерял нить происходящего.       — Потом… Просто делай так, как я говорю, — несмотря на то, что она была ранена и обессилена, тон ее голоса вновь приобрел строгость. — Больше нет ни секунды, чтобы медлить.       Раздался очередной грохот. Ниал столкнул с себя навалившегося фатуи, с громким, почти сочным звуком доставая меч, прошедший насквозь врага. Фатуи упал прямо рядом с Кэйей, уронив с лица черную маску. Это был еще совсем молодой юноша в новенькой форме, лишившийся жизни в бессмысленном сражении за своего предводителя. Эола смерила внимательным взглядом мертвое тело, а затем четко отдала приказ:       — Тащите его сюда.       Панталоне и Лоуренс стояли поодаль друг от друга — каждый со своей свитой. Панталоне, защищенный своими верными псами, почти не шевелясь смаковал вино из бокала. Со стороны он выглядел так, будто наблюдал не за кровопролитным сражением, а за танцем прекрасных кавалеров с дамами. Кэйа прикусил щеку изнутри, стараясь утихомирить гнев. Получалось с трудом.       Он нырнул в самый центр бойни, привлекая к себе внимание всех, кто скучал без дела. Это было опасно и неблагоразумно — идти на всех разом, не имея достаточно сил, но Кэйа, как всегда, был готов к рискам. Панталоне с интересом перевел взгляд на изящную фигуру, вступившую в игру, и что-то шепнул своим приближенным. Кэйа чувствовал — теперь Предвестник не спускает с него глаз. То, что надо.       Кэйа дрался самозабвенно. До помутнения рассудка, до красных пятен на когда-то потрясающем наряде — он не жалел себя. Кто-то задел его бок, затем — плечо, кончиком меча — щеку. Кровь пропитала дорогую ткань, но Кэйа не чувствовал боли.       С Дилюком они столкнулись, совсем не ожидая этого, но не прекращая отбиваться от окруживших их нападающих. Ничего не говоря, лишь рыча от боли и усердия, они действовали слаженно и подхватывали маневры друг друга. Дилюк бил тяжело, сверху, прорубая кожу и ломая кости; Кэйа — тонко, целясь в артерию, пуская брызги крови из бьющихся вен. Кисть начинало сводить, поэтому рука неминуемо слабела, и Кэйа боялся, что кто-то попросту выбьет меч из его захвата. Дилюк громко дышал, порой наваливаясь на Кэйю боком и утирая изгибом локтя пот и кровь с лица. Но они не останавливались, хотя понимали, что их силы на исходе.       В момент, когда Кэйа и Дилюк достигали апогея в безжалостной схватке, кто-то — мимолетно мелькнула светлая коса волос, — ловко и быстро перерезал глотки стражникам Лоуренса. И тогда Эола, прихрамывая и плача от боли, как истерзанная хищниками маленькая зверушка, бросилась на грудь к своему отцу.       — Папа! — крикнула она отчаянно. — Отец, пожалуйста, помоги мне.       Господин Лоуренс изумленно взял свою дочь за плечи, заглядывая в ее измученное лицо.       — Явилась? — протянул он самодовольно и горделиво, насмехаясь над видом Эолы. — Кажется, я говорил тебе, что тебе придется платить за свои поступки. Ты пошла против меня — и вот к чему это привело.       — Мне жаль, что я ослушалась, — подхватила Эола. Ее речи звучали искренне и виновато. — Мне правда очень жаль, отец. Умоляю, не бросай меня здесь. Я не хочу умирать.       Господин Лоуренс растянул губы в подобострастной и гадкой улыбке, сощурив глаза:       — Маленькая девочка наконец-то поняла, что войны — не дело женщин? Сколько раз мне нужно доказать тебе свою правоту, глупая девчонка?       — Прости, отец, — Эола опустила глаза, чтобы Лоуренс не смог прочесть в них истинные мысли дочери. — Можешь наказать меня дома. Только, пожалуйста, спаси.       — Тц, — раздраженно прицокнул тот, хватая дочь за локоть. — Конечно, я не могу бросить тебя умирать здесь. Слишком грязная смерть для моей дочери, — Лоуренс огляделся, пытаясь найти своих людей. Многие из них были убиты, поэтому передать Эолу было некому. — Пойдем, я сам отведу тебя к нашему экипажу.       И он повел дочь сквозь сражение, поманив за собой одного стражника, которого встретил по пути. Они вышли на улицу — ветер холодил пылающие болью раны. Эола обхватила себя руками, успокаиваясь и сосредотачиваясь. В ножнах все еще зазывно сияли ножи.              Отойдя на достаточно приличное расстояние от дома, Эола прислушалась — в голых кустах под чьим-то шагом треснула веточка. Господин Лоуренс вскинулся, всматриваясь в темноту, и Эола зажмурилась, понимая, что произойдет.       Из темноты выскочил фатуи — его пшеничная коса подскочила вместе со взмахом меча. Лезвие прошло в грудь, пронзая сердце и останавливая его движение. Звук рвущейся, пронзенной плоти, сдавленный хрип и недоуменный взгляд — то, чем в последний раз наградил мир умирающий господин Лоуренс.       Эола истошно закричала.       — Фатуи! Фатуи! Сюда, скорее!       Стражник, сопровождающий Лоуренсов, кинулся вслед за убийцей, но тот исчез мгновенно, как призрак или тень. Ведь он знал это поместье от края до края, потому что провел в нем несколько лет своей жизни. За воротами его терпеливо поджидал Дайнслейф. Как только миссия была выполнена, Ниал с разбегу оседлал коня и рванул вперед — к предрассветному небу. К свободе.       Эола рухнула перед мертвым отцом.       — Он мертв. Он мертв, — повторяла она как в бреду, сжимая в дрожащих белых пальцах ткань одежды еще минуту назад живого отца. Теперь он не дышал. И Эола сама умертвила его — пусть и чужими руками. — Прости меня, папа. Прости, если можешь...       Стражник, не сумевший выйти на след фатуи, ворвался в зал. — Фатуи — предатели! Господин Лоуренс мертв! ГОСПОДИН ЛОУРЕНС МЕРТВ!       И тогда бой принял совсем другой ход. Часовая стрелка, вдруг вздрогнувшая и поменявшая свое направление. Люди Лоуренсов скрестили мечи с фатуи, защищая честь единственной оставшейся наследницы — юной госпожи Лоуренс.       Дилюк ошарашенно взглянул на Кэйю, пытаясь найти в его лице объяснение. И нашел — молчаливый, уверенный взгляд. Он значил: «Все идет по плану». Кэйа знал, как действовать дальше, — это он тоже обговорил с Эолой.       Нужно было убираться отсюда, но это было еще сложнее. Панталоне, удивленный произошедшим не меньше Дилюка, подал какой-то знак своим людям, и тогда на Дилюка и Кэйю напали те, кто стоял в свите Предвестника. Они были… чертовски сильны. Настолько, что, казалось, могли уничтожить одним взмахом оружия десятерых.       — Черт подери, — простонал Кэйа, когда его снова рубанули по плечу — по свежей ране. Утопающий в собственной боли, он сам не заметил, как Дилюк вдруг начал медленно оседать на пол. — Что? Нет!       Ладонь Дилюка, прижимающаяся к правому боку рядом с животом, была вся в крови. Кэйа принялся поднимать того на ноги, отбиваясь уже не мечом, а всем телом. Закинув руку Дилюка себе на плечи, он с трудом схватил его и потащил назад — отступая к стене. Дилюк не издавал ни звука — и это пугало больше всего.       — Боже мой, скажи хоть что-нибудь, — пробормотал Кэйа, обращаясь к господину Рагнвиндру, но не получая ответ. — Если ты умрешь, то будет совсем не весело, слышишь?       Дилюк, очевидно, не слышал. Кэйа кое-как выволочил себя и теряющего сознание господина Рагнвиндра в галерею. Он помнил, что если пойти прямо — то можно вывернуть на лестницу в другой коридор, где был спрятан потайной ход. Тот самый ход, о котором Кэйа знал лучше всех. Но сначала нужно было отделаться от фатуи, которые не желали терять свою мишень.       Кое-как, опираясь на стену, Кэйа двинулся вперед. Фатуи, словно играясь, не нападали, а лишь шагали следом и посмеивались. Знали, что шанса спастись у двух несчастных аристократов больше не было. Кэйа едва не кричал от унижения и боли. Дилюк в бессознательной муке вцепился в него железной хваткой. Кэйа почти облегченно выдохнул — значит жив. Уже хорошо.       Кэйа плелся и плелся, кажется, целую бесконечность.       — Ну и куда ты бежишь, лапуля? — засмеялся фатуи, лениво шагающий вслед Кэйе. — Мчишься так, будто за тобой сама смерть гонится, ха-ха!       Остальные тоже рассмеялись. Кэйа стиснул зубы, не желая тратить силы на перепалку. Хотя ответить ой как сильно хотелось. Впереди виднелась открытая дверь, а за ней — лестница. Кэйа подобрался к ней, схватился за проем, а потом услышал звук замахивающегося, как плеть, меча.       — Нет! — девичий высокий голос остановил удар. О голову фатуи разбилась дорогая ваза. Кэйа ошалело перевел взгляд — из-за двери выскочила служанка, чтобы спасти его.       — Бриана, что ты творишь?! — но Бриана уже не слышала. Ее тонкое тело, опрокинутое быстрым движением, отлетело к стене. Из уголка рта потекла тонкая струйка — глаза заледенели, как прозрачные стеклышки. Она умерла.       Кэйа не успел отреагировать — его мгновенно затянули внутрь коридора, а тяжелую дверь — захлопнули и закрыли на замок. Перед ним возникли Руби и Аделинда. По щекам первой непрестанно лились слезы.       — Надо спасти ее! Мама, пожалуйста, там же Бриана!       — Замолчи, — кротко прервала ее Аделинда, хотя ее лицо исказилось очевидной скорбью и ненавистью. Но тут она поняла, что ее господин тяжело ранен, и ее взгляд приобрел еще более сияющий огонь. Ее аккуратные заботливые руки обхватили Дилюка поперек груди, осторожно усаживая его у стены.       — О нет, о нет, — прошептала она, поглаживая господина по бледным, почти синим щекам. — Сейчас, господин, сейчас мы тебя подлечим, — ворковала она, с нежной материнской лаской обнимая и успокаивая раненого. Руби вскрикнула и забилась в угол — в деревянную дверь заломились с небывалой силой. Еще десяток ударов — и в ней прорубят дыру. Кэйа втянул в себя побольше воздуха прежде, чем начать действовать.       — Надо выбраться из поместья, — произнес он женщинам, а сам целеустремленно направился к заветной стене с потайным ходом. Сколько раз он бывал здесь в детстве? Уже и не припомнить точно. Кэйа пытался утихомирить свое сердцебиение воспоминаниями о детстве, но это почти не помогало. — Я знаю как. Мне нужна минута.       Аделинда судорожно закивала, зажимая рану Дилюка. Кэйа дрожащими руками принялся искать правильную комбинацию камней в стене. Ту, которую когда-то показал ему Дилюк. Ту, которую когда-то Кэйа показал своему отцу.       В дверь по-прежнему ломились. Руки Кэйи затряслись сильнее. Ничего не выходило. Дышать становилось труднее. Но наконец камни поддались, и Кэйа услышал знакомый лязг. Из последних сил толкнув стену в сторону, он с надеждой перевел дух.       — Аделинда! Сюда! — крикнул он, победно улыбаясь. — Я нашел… — а затем перевел взор. Проход был замурован.       Мир погас. Кэйа панически сдавленно охнул.       Но на истерику не хватало времени. Дверь выломали, и изрядно озлобленные фатуи ввалились в помещение. Кэйа быстро подхватил Дилюка и побежал вниз по лестнице, спотыкаясь и перепрыгивая через ступени. Аделинда и Руби бежали следом. Теперь Кэйа не понимал, что ему делать. В голове было пусто и тихо, а тело изнывало от боли. У Кэйи был шанс сбежать — например, если он вылезет через окно на навес, а затем спустится по выступающим камням. Но ради этого нужно было бросить Дилюка, Аделинду и Руби. Предать не только их доверие, но и доверие Эолы, решившей поделиться с ним своим планом. Который был безупречен благодаря жертве, которую юная Лоуренс принесла — своего собственного отца.       Кэйа слетел вниз, заворачивая в какой-то очередной вестибюль. Там, к счастью, оказался кто-то из людей Лоуренсов, сумевший на пару минут задержать фатуи, а затем пасть мертвой, никому не нужной пешкой.       — Через кладовую! — подсказала Аделинда, держа Дилюка с другой стороны. Кэйа почти падал от усталости. Они забежали в кладовую, во тьме пытаясь открыть дверь, которая была заперта засовом. Кэйа держал Дилюка, сникшего и едва живого, мысленно уговаривая его не умирать.       — Не надоело играть в догонялки? — сзади Кэйи могучей тенью возник один из преследователей. Под ребро впился клинок, и Кэйа закричал от боли, сгибаясь пополам. Руки и ноги тотчас онемели от внезапной вспышки. Он ударился об пол, содрав кожу на коленях, и медленно отполз в сторону. Скрипнула дверь — мутный луч лунного света заскользил по стене. Аделинда вытянула Дилюка на улицу.       Кэйа вдруг рассмеялся, приводя в замешательство всех вокруг.       — Совсем чокнутый? — спросил кто-то из-за спины ранившего Кэйю фатуи.       — Да уж, — слезы от смеха и боли задержались в уголке глаза. — Чокнутый, раз умру среди щеток и ведер.       — Нам приказано взять тебя живым, — напомнил фатуи, склоняясь, чтобы схватить Кэйю за шкирку. Но не успел — Кэйа прижал к своей шее лезвие меча.       — Не возьмете, — фыркнул он. — Совсем, что ли, дурачки, раз думали, что я так просто дамся?       Сбитое дыхание Кэйи шевелилось в затхлом воздухе, подталкивая острое лезвие ближе и ближе к глотке. Кэйа вдохнул и попросил прощение у отца, а затем дернул рукой, чтобы зарезаться.       Запястье застыло в невесомости. Фатуи сжимал его так сильно, что вполне мог сломать. Но Кэйа, весело улыбнувшись, вывернул руку и воткнул меч прямо в живот врагу. И, не успев увидеть и услышать, как умирает фатуи, Кэйа стрелой выскочил из поместья.       Дорожка из крови подсказывала, куда последовали Аделинда и Руби, волоча за собой господина Рагнвиндра. У конюшни крови оказалось больше. Проковыляв внутрь стойла, Кэйа опустился на корточки, чтобы отдышаться. Аделинда, снаряжающая коня, удивляя, произнесла с явным облегчением:       — Хвала небу, — она добавила, — ты жив.       На большее не было сил и времени. Фатуи не собирались отступать. Кэйа, как тряпичная кукла, поднялся на негнущиеся ноги. Аделинда указала на лошадь, буйно стучавшую копытом о землю.       — Сможешь ехать?       — Смогу, — решительно ответил он.       — Теперь положись на меня. Я знаю, где можно укрыться.              И теперь настал черед Кэйи довериться тем, кому раньше не доверился бы никогда. Он кивнул.