Безродный принц

      Лезвие меча смутно блеснуло под дрожащим светом свечи. Кэйа кожей ощущал испуганный танец маленького огонька: трепещущий, словно рвущийся из плена, такой безобидный. Когда дверь распахнулась, свеча мгновенно потухла — от ветра, мокрого снега и взволнованно рывка Аделинды. На пороге и правда стоял Эльзер, взмокший и тяжело дышащий. Но Дилюк был все еще настороже: он не опускал оружия, пока прихожую не озарил неясный свет вновь зажженной свечки. Руки Аделинды дрожали, а вместе с ними дрожали и тени на лицах всех, кто столпился у входной двери. Это пытливое замешательство — тишина перед грядущей бурей, — куполом накрыло небольшой домик посреди леса.              Кэйа перевел взгляд на Дилюка, ожидая от него реакции, но в его глазах почему-то застыла одна лишь напряженная внимательность. Дилюк походил на человека, который неаккуратно ступил на тонкий лед и вдруг осознал, что через мгновение неминуемо окажется на самом дне. Кэйа очень хорошо знал это чувство — и это помогло ему понять состояние Дилюка и догадаться, о чем он думал в этот момент.       — Господин… — испуганно выдохнул Эльзер, прежде чем, неловко опираясь плечом о стену, прикрыть уставшие глаза. Он выглядел измученным, истощенным и обессиленным, напоминая бестелесного призрака, заблудившегося в стенах дома.       Руби приняла из рук матери свечу, когда та бросилась вперед, чтобы помочь Эльзеру хотя бы устоять на ногах. Дилюк напряженно проследил за ними, все еще не шевелясь, но потом подхватил Эльзера под руку и доволок к креслу. Кэйа проверил, плотно ли закрыта дверь, и только потом вошел в комнату, в которую перебрались все остальные. Дилюк по-прежнему молчал — и что-то особенное было в его молчании: мрачное, настороженное, суровое, как будто замершее перед смертельным ударом меча. Кэйа приблизился к нему и почувствовал, как напряжение Дилюка медленно, но целеустремленно переползает и на него самого: сердце, испугавшись, замедлило свой ритм, а дыхание, наоборот, участилось. Что-то было не так — и Дилюк это ощущал, только не говорил.       В отличие от своего господина, Аделинда светилась от облегчения и радости: металась вокруг Эльзера и накрывала его трясущиеся плечи одеялами. Тот сидел, опустив поседевшую голову, и переводил дыхание — или, быть может, погрузился в тревожное забытье от усталости. Пока он был не в силах рассказать, что с ним произошло, всем остальным оставалось лишь гадать.       Когда Эльзер пришел в себя и отогрелся, за окном перестала бушевать метель. Повис ночной штиль.       — Господин, я… так рад, что Вы в порядке, — тихий голос Эльзера был подернут простуженной хрипотцой. Аделинда слабо сжала руку Эльзера в своих ладонях. Силуэт Аделинды как будто потускнел — пропали гордость, строгость и сталь. В одно мгновение Аделинда стала обычной женщиной: напуганной, бледной и растерянной; вся та боль, которую Аделинда молча переживала в глубине своего сердца, сейчас отразилась в морщинах на ее лице и в печальном взгляде. Кэйа смотрел на нее и чересчур остро ощущал себя чужаком среди этих людей — людей, которые были по рукам и ногам связаны общим прошлым.       — Выпей еще трав, Эльзер, — попросила Аделинда, указав подбородком на отвар, поставленный возле Эльзера. — А Вам, господин Дилюк, хорошо бы отдохнуть… Вы совсем не спали, а рассвет уже скоро.       — Господин, подождите… — Эльзер остановил Дилюка, хотя тот, очевидно, даже не собирался уходить. — Теперь я способен обсудить все, что Вас интересует. Я понимаю, Вы вряд ли сможете успокоиться и отдохнуть, если не услышите внятного рассказа.       — Эльзер… — Дилюк наконец заговорил, и, к удивлению Кэйи, в его голосе сквозила не требовательность, а… вина. — Мне жаль. Я не прислушался к тебе, когда ты предупреждал об опасности. Я не верил твоим словам, что на моей земле могут быть предатели. Те пожары на плантациях… Неужели их и правда устраивали мои люди? — это был не вопрос, а скорее утверждение, которое Дилюк пытался осмыслить. Его глаза… В них ярче звезды сияла эмоция, которую человек переживал лишь в тот роковой момент, когда его сердце внезапно пронзает клинок самого близкого друга. Предательство. Уязвимость. Отрицание. Открытая рана.       Взгляд Эльзера потемнел, заволокся дымкой. Дилюк дернул плечом и кинул быстрый взор в сторону Кэйи, как ребенок, застеснявшийся незнакомца.       — Каждый совершает ошибки, — начал Эльзер, пытаясь привстать с кресла. Из довольно бойкого мужчины он за несколько дней превратился в глубокого старика. Дилюк нервно кивнул, словно признавая свою вину, но Эльзер покачал головой: — И Ваши подчиненные тоже совершили ошибку. Они глупцы — ведь сами обрекли себя на мучения.       — Но страдают не только они, Эльзер, — вкрадчиво добавила Аделинда, совсем сникнув. — Расскажи лучше… Как ты выбрался?       Эльзер судорожно прокашлялся, съежившись, и брови Дилюка надломились — от только ему понятных угрызений совести и сожалений. Он пытался вновь обрести ясность ума, неколебимость рассудка, но его искренние чувства теперь выражались даже в самом незначительном проявлении. Кэйа искоса заметил, как резко дернулись пальцы Дилюка, когда Эльзер зашелся в очередном приступе кашля.       — Я выбрался… благодаря такому же чуду, как в прошлый раз.       Дилюк и Аделинда отреагировали синхронно: Аделинда нахмурилась, а Дилюк снова бросил в Кэйю скорый, но достаточно выразительный взгляд. Кэйа понял: «прошлый раз» — это тогда, когда поместье оккупировали люди Альберихов, и Эльзеру с юным господином пришлось так же бежать в леса. Сложившаяся ситуация до смешного повторяла эпизод из прошлого, но самым забавным было непосредственное участие в нем Кэйи — и все это осознавали.       — А остальные? — осторожно спросил Дилюк.       Эльзер тихо вздохнул, скрепляя унизанные венами руки в замок.       — Кому-то тоже удалось сбежать — в поместье стоит жуткая неразбериха. Фатуи те еще невежи: в отсутствие их господина они опустошают винные погреба, как последняя пьянь, и совсем не соображают. Оно и к лучшему… Благодаря этому слуги могут незаметно уйти из господского дома.       — Постой, ты сказал, что Панталоне в поместье нет? Расскажи подробнее.       — Первые несколько дней он держал меня близко к себе, потому что пытался узнать, где Вы можете находиться, господин… — поведал Эльзер. Он явно не хотел делиться тем, какими способами Панталоне «пытался узнать» местоположение господина Рагнвиндра. Поэтому поспешно продолжил: — Потом куда-то исчез, передав меня другим людям. Наверное, понял, что я не вымолвлю ни слова. Я постоянно находился под их надзором: они все еще допытывали меня, как и некоторых остальных слуг. Применяли много всяких способов… Я думал, что это никогда не закончится… но сегодня ночью они не пришли, чтобы допросить меня. И дверь из комнаты оказалась не заперта — воля случая, не иначе. Я выждал какое-то время, но обо мне так и не вспомнили. Я был малость удивлен — как они могли забыть? — но не растерялся. Я воспользовался этим шансом и сбежал, оседлав первого увиденного коня.       Кэйа тяжело выдохнул, когда Эльзер закончил свой рассказ. Сердце пропустило удар: в голову вонзилась испуганная и до боли очевидная мысль. Кэйа надеялся, что его предположение было ложным, — и Эльзер действительно был невероятным счастливчиком и ему благоволила судьба. Но… Кэйа уже перестал верить в подобное везение и осознавал, почему Эльзеру все-таки удалось так просто уйти из захваченного поместья. И Дилюк тоже осознавал: он пораженно молчал, глядя на Эльзера во все глаза, а затем прошептал:       — Это был не шанс, — он перевел взгляд на Кэйю: они посмотрели друг на друга, как будто их обоих приговорили к смертной казни.       — Это была ловушка, — закончил Кэйа, подхватив мысль Дилюка. — И скорее всего они где-то рядом. Черт.       — Что? — ахнула Руби, мышью скользнув к своему отцу. — Кто?       Вместо ответа Кэйа, не теряя времени, ловко подхватил меч Дилюка, оставленный неподалеку, и передал его хозяину.       — Ты не лгал, когда говорил, что можешь сражаться? — спросил он, заглядывая в напряженное белое лицо серьезным и почти доверительным взором. Дилюк решительно поджал губы и ровно кивнул, принимая оружие из рук своего неудавшегося врага. Они коротко соприкоснулись, и Кэйа ощутил, какими ледяными были пальцы Дилюка — от волнения, живого страха и воинственной уверенности. Рукоять собственного меча легла в ладонь Кэйи такой же обжигающей льдинкой. Кэйа представил, что держит руку Дилюка в своей. И даже не одернул себя от этой мысли — не было времени самоуничтожаться. Иначе уничтожит кто-то другой.       — Собирайтесь. Мы должны уходить. Сейчас же, — отрезал Дилюк, обращаясь к Эльзеру, Аделинде и Руби. Кэйа слышал его приглушенно, потому что сам уже взлетал вверх по лестнице, чтобы накинуть на себя найденный Аделиндой теплый плащ и забрать отцовское кольцо. Почему-то это показалось ему важным, и Кэйа не стал противиться подсознательному желанию уберечь то, что связывало его со своей фамилией.       Когда Кэйа снова спустился вниз, Дилюк тоже уже был одет — в то, что дала ему Аделинда, чтобы уберечь господина от мороза. Руби лихорадочно запихивала в корзину оставшуюся еду, а Эльзер стоял у окна, схватив себя за волосы и дергая напряженными выступившими жилками на шее. Дилюк подошел к нему и положил ладонь ему на плечо, но Эльзер никак не отреагировал. Лишь спустя мгновение, он негромко проговорил:       — Господин, — Эльзер был почти убит осознанием своего проступка. — Они дали мне возможность сбежать… Осознанно. Ведь так?       Дилюк, не тая, согласился с ним:       — Да. Видимо, так и есть, Эльзер, — он говорил открыто, четко, без нотки прежнего сочувствия в голосе, но и без обвинений или упрека: сухая констатация факта — не иначе. Сдержанность Дилюка одновременно и успокаивала, и раздражала. Кэйа же чувствовал себя так, будто может сорваться в любую секунду, лишь заслышав какой-то посторонний звук за окном. Он перекинул через плечо старую дорожную сумку, набитую предметами первой необходимости, и сморщился от глухой боли, полыхнувшей в незаживших ранах. Тело все еще не было готово к резким движениям, но Кэйе ничего не оставалось кроме как смириться с тем, что впереди его ждет еще больше неудобств.       — Я не должен был поступать так опрометчиво… Я подверг вас всех риску…       — Не время для самобичеваний. В этом ты не виноват — не кори себя. К тому же мы и так собирались скоро уходить, — прервал Дилюк, напоследок осторожно сжав плечо Эльзера и обернувшись к Кэйе. Бессловесное соглашение, возникшее между ними, чем-то напоминало тайный диалог. Глаза Дилюка горели — решительностью и непреклонностью, — и Кэйю бросало ни то в жар, ни то в холод, когда такой волнующий взгляд немо обращался к нему. Почему Дилюк смотрел на него так?       — Господин, Вы уверены в том, что стоит так поспешно уходить? — Аделинда с трудом пересиливала себя, чтобы не начать отрицать все возникшие подозрения: она очень волновалась за молодого господина — и совсем не скрывала своих эмоций. Она побелевшими пальцами вцепилась в спинку стула, спрашивая: — Вы не могли ошибиться в своих предположениях? Может, Эльзеру и правда повезло.       — Возможно, мы ошиблись, — честно ответил ей Дилюк. — Но бездействовать больше нельзя — особенно сейчас, Аделинда.       — Дом все равно бы нашли, — добавил Кэйа. — Не сегодня — так завтра. На наш след и так почти вышли.       — Но, господин, я уже говорила Вам сегодня. Вы еще слабы, — не унималась Аделинда, упрямо отстаивая свою позицию. Пусть и не беспочвенную. Кэйа сам частично разделял ее мнение, но обстоятельства резко изменились. Сейчас был прав Дилюк — надо было уходить. Тихо, под покровом ночи, не привлекая внимания, пока фатуи первыми не напали на них, следуя по горячим следам Эльзера.       — Я справлюсь, — Дилюк отмахнулся: недовольство промелькнуло в движении его губ и резком взгляде. — Прекрати сомневаться во мне, Аделинда. Я больше не дитя. Я защищу вас — и себя, если потребуется.       — Простите, господин, — покорилась Аделинда, хотя все равно не собиралась поддерживать задумку Дилюка. Но тому было все равно: его лицо было сосредоточенно на определенных мыслях — и уж точно не на непокорности Аделинды.       — Только не переусердствуй, Дилюк, — саркастично фыркнул Кэйа, покачав головой. — А то швы разойдутся.       Дилюк посмотрел на него хмуро, слегка осуждающе, но достаточно смиренно — насколько позволяла ситуация. Он хотел было что-то сказать: возможно, какую колкость, если судить по изогнувшимся бровям, но не успел. Именно в эту секунду подтвердились подозрения — лес наполнился человеческим шумом и фырканьем лошадей.       Они были здесь.       Кэйа был почти готов к этому, но сердце все равно подскочило к горлу. Руби побелела и вжалась в бок отца, как будто тот мог укрыть ее собой.       — Пора, — проговорил Дилюк, кивнул и направился к двери. Кэйа быстро перехватил его за руку:       — Нет, — остановил он. — Через окно в другой части дома будет безопаснее. Они идут со стороны поместья, а значит окажутся прямо у двери.       — Хорошо, — согласился Дилюк, даже не прекословя. — Аделинда, Руби, где наши кони? Эльзер, сможешь забрать своего?       — Они в небольшой пещере к востоку от дома, — тихо отозвалась Руби. — Это совсем недалеко. Только, пожалуйста, не пугайте их — они, наверное, спят…       Кэйа слабо улыбнулся словам Руби, посчитав очаровательной заботу девчушки о лошадях, но долго не задерживал на этом свои мысли.       — Я понял. Тогда пойдемте, — Дилюк не медлил. Шум становился ощутимее, прямо как в прошлый раз, но больше Кэйа не был так сильно напуган. Сейчас казалось, что все под контролем. Более-менее. Они оказались на шаг впереди, догадавшись о плане фатуи, и это не могло не радовать.       Шаги Дилюка были четкими, небольшой каблук его сапог стучал о паркет, отбивая ритм сердцебиения. Кэйа затаил дыхание, когда они подошли к окну в коридоре: Дилюк притаился, высматривая что-то в темноте — хотя бы свет фонаря. Но с этой стороны все было недвижимо: Кэйе показалось, что даже лес замер, тоже задержав дыхание. Дилюк осторожно потянул на себя створку, но она не поддалась — крепко замерзла, словно приросла к раме. Пришлось применить силу — пару раз дернуть ее на себя, и это, увы, было громко. Когда окно поддалось, Кэйа отодвинул Дилюка в сторону:       — Я первый, — он распахнул окно, и мороз обдал его лицо, словно печным жаром. Кэйа вздрогнул от холода, но не отшатнулся: уверенно поставил колено на подоконник, бросив на Дилюка взгляд через плечо. — Ты же господин как-никак. Проверю обстановку, — он ухмыльнулся краем рта, лизнув лицо Дилюка игривым взором, а затем с головой утонул в холоде ночи: высунувшись наружу, он перекинул ноги и спрыгнул вниз. А затем глухо ахнул, ощутив внезапную боль в области виска. Сначала показалось, что в него вонзился кинжал, но это была лишь рукоять чужого меча.       — Ну ты и мерзавец, — сквозь боль шикнул Кэйа, пытаясь остановить мир, закружившийся вокруг него из-за пронзительной боли. Но не успел он схватиться за свое оружие, нападавшего фатуи обезоружил и ловко вырубил Дилюк. Не сговариваясь, они огляделись вокруг:       — Где остальные? — Дилюк задал этот вопрос в пустоту, потому что Кэйа не знал ответа. Но Эльзер, который помог Аделинде и Руби вылезти из окна, прояснил происходящее:       — Они на крыльце, господин. Я слышу их голоса. Они ворвутся в дом с секунды на секунду.       — Быстрее, Эльзер! — поторопил его Дилюк, ухватывая его за руку, чтобы помочь выбраться наружу. — Нужно убираться отсюда! Давай!       — Они поймут, что никого нет в доме и пустятся в погоню, — забормотал Эльзер, почти безумно мечась взглядом по лицу своего господина.       — Именно, Эльзер. Поэтому надо уходить как можно скорее! — Дилюк стиснул зубы, почти насильно вытаскивая Эльзера.       — Это бессмысленно, господин, они быстро все поймут, — Эльзер пару раз мотнул головой — седые пряди взметнулись. — Но у меня есть идея, как их задержать! Крики фатуи с той стороны стали громче. Кто-то из них, видимо, решил проверить заднюю часть дома, куда отправился один из них — и задержался, потому что бесчувственно лежал в снегу. Эльзер с силой отцепил руки Дилюка от своих запястий, почти полностью скрываясь внутри дома. Из окна теперь можно было разглядеть подернутое мраком лицо — и больше ничего.       — Эльзер, пожалуйста! — взмолилась Аделинда, протягивая руки к своему мужу, но бесполезно — они не дотянулись до него.       — Уходите скорее. Я присоединюсь к вам совсем скоро, я обещаю, — он говорил уверенно и без сомнений, решив сам для себя и не спрашивая разрешения. — Не теряйте времени, иначе всё будет зря. Идите к пещере. Быстрее!       Дилюк судорожно выдохнул — из его рта вырвался белесый пар, — а глаза болезненно сверкнули в лесной темноте.       — Обещай мне, — тоном, не ждущим возражений, приказал он. Лицо стало жестким и суровым, будто Дилюк давал Эльзеру какое-то серьезное поручение. — Обещай, что возьмешь коня — и уедешь в лес. Мы встретимся на проселочной дороге.       — Конечно, господин, — удовлетворенно шепнул Эльзер. — Я больше не подведу, — с этими словами он исчез в доме.       Фатуи неминуемо приближались и, чтобы не попасться, Дилюк, Кэйа, Руби и Аделинда кинулись прочь — оставляя за спиной дом, Эльзера и погоню. Руби и Аделинда то и дело оглядывались, ни то высматривая преследователей, ни то ожидая Эльзера. А Дилюк шел вперед — стиснув зубы настолько, что вся его челюсть напряглась. Он не говорил ни слова, следуя на восток, но всё его существо питало страшные переживания — и, отнюдь, не только за свою жизнь. Кэйа поспевал за ним, утопая в глубоком снегу, но все равно усердно переставляя ноги. Руби начала первой сдавать позиции, тихонько похныкивая и путаясь в подоле платья. Аделинда практически тащила ее за собой, удерживая под локоть.       Дом медленно отдалялся от них, и, наконец, среди деревьев, у скалистых пригорков, показалась пещера — Кэйа это понял по тому, как облегченно выдохнула Руби. Внутри было не так холодно, но лошади, чтобы согреться, прошли в самую глубь. Они стоя дремали, но, когда заметили людей, значительно взбодрились: зафырчали, затопали и замотали головами.       — Хорошие, хорошие… — Руби обняла одного коня за шею, прижимаясь щекой к его жесткой коже. Конь радостно и возбужденно отозвался на ее ласку — заржал, щелкнув копытом.        Дилюк мгновенно принялся снаряжать вторую лошадь — седла были аккуратно сложены в самом углу пещеры. Он делал все тихо, резко, агрессивно: его руки крупно потряхивало, а по лицу вдруг прошелся заметный нервный спазм. Скованные движения порождали неудачи — Дилюк даже не мог застегнуть пряжку на ремне седла. Он был в отчаянии, пусть и скрывал это всеми силами. Кэйа скользнул бесшумной тенью и крепко прижал ладони Дилюка к боку лошади, накрыв их своими.       — Успокойся, — сказал он едва слышно, удерживая трясущиеся руки Дилюка под своим прикосновением. Дилюк слышно задышал, невольно сжимая руки в кулаки. Кэйа все еще держал свои ладони поверх его, крепко стискивая их пальцами. — Эльзер выглядел так, будто уверен в том, что делает. Ты слышишь меня, Дилюк?       Дилюк смурно кивнул. Но все равно не успокоился.       — С ним все будет хорошо. Верь в это, — сказал Кэйа и попытался сам поверить в эти слова. — Ну же, господин Дилюк. Взгляни на меня.       Дилюк так же резко посмотрел на него — через плечо, искоса, быстро, в полном смятении от собственного состояния. Глаза сияли, искрились, горели, как раскаленный металл, от всевозможных чувств, кипящих внутри, и Кэйа сильнее сжал руки Дилюка в своих. Лошадь, возмущаясь непонятной ей заминке, хлестнула хвостом их переплетенные между собой пальцы, и Дилюк дернулся от неожиданности — будто кто-то напал на него сбоку. Кэйа уловчился в очередной раз сдержать его рвущуюся наружу панику, прижавшись к широкой вытянутой спине грудью и уткнувшись носом в точеное плечо.       — Пожалуйста, держи себя в руках, — зашептал он, опустив веки и глубоко вдохнув запах Дилюка. Легкие наполнились морозным ароматом — и Кэйа начал приходить в себя, хотя пытался успокоить Дилюка. — Давай оседлаем лошадей и уедем отсюда. Позже встретим Эльзера там, где ты сказал ему быть. Мы выберемся из этого ада, только надо немного постараться.       Дилюк снова кивнул — Кэйа ощутил движение его подбородка, потому что находился в секундной близости от него. Пальцы Дилюка через какое-то тягучее мгновение расслабились, но Кэйа все так же держал их в своей хватке, всеми силами заставляя себя отстраниться. Это было мучительно, но необходимо. Выпустив чужие руки из своих, Кэйа тут же подхватил недоделанную работу Дилюка — и сам снарядил коня к тому моменту, когда Аделинда и Руби закончили со своим.       Кэйа предложил:       — Я могу поехать с Руби, а ты, Аделинда, с господином Дилюком, — он взялся за повод лошади Руби и Аделинды, чтобы вывести ее из пещеры. — Так мы сможем защитить вас.       — Нет, — вдруг произнесла Аделинда, останавливая своим словом всех, включая Дилюка. — Кэйа… Прошу тебя, поезжай с Дилюком.       Кэйа непонятливо нахмурился и через мгновение вопросительно вздернул бровь:       — Разве вы с Руби сможете…       — Постоять за себя? Этого не понадобится. А вот вам обоим лучше держаться вместе, — она шагнула к Кэйе и остановилась рядом с ним достаточно близко, чтобы ее вкрадчивые слова были слышны лишь ему: — Если я или Руби поедем с господином Дилюком, то не сможем его защитить. А ты… сможешь, — она смотрела на Кэйю глазами испуганной матери: умоляюще и стойко. — Я прошу тебя, господин Альберих, помоги Дилюку Рагнвиндру.       Кэйа изумленно моргнул и шумно потянул воздух носом, чтобы хоть как-то отрезветь от внезапного болезненного восторга. «Господин Альберих». Разумеется, он не мог сказать ничего, кроме как «конечно».       — Я благодарю тебя, — прошептала Аделинда, и Кэйе показалось, что он запомнит это на всю жизнь. На его затылке собрались мурашки, заставившие поежиться. — Господин Дилюк, я желаю поехать с дочерью, если вы позволите.       Руби навострилась, услышав слова Аделинды, и подозрительно прищурилась. Ее глаза поймали взгляд Кэйи и попытались что-то немо спросить, но Кэйа остался неколебим: он не хотел зря раззадоривать ревность Руби к матери. Дилюк же нахмурился:       — Только держитесь рядом с нами, — он нехотя согласился, догадываясь, что такое желание у Аделинды возникло неспроста, но не решаясь разъединять мать с дочерью.       Они забрались на лошадей. Кэйа чувствовал себя слегка неловко: им с Дилюком пришлось немного поспорить, кто поведет, но вмешательство Аделинды разрешило разногласие — Кэйа взялся за поводья. Дилюк неохотно обхватил его за талию, держась особняком и делая вид, что всего пару минут назад не успокаивался в объятьях Кэйи после нахлынувшего отчаяния.       Они выехали в лес, который белел от снега, лежащего под ним, и чернел от мрака, нависшего над ним. Каждая ветка напоминала острый коготь или клинок — Кэйа чувствовал себя так, будто ходил по тонкому лезвию босыми ногами и пытался удержать равновесие. Лошади шли медленно, сторонясь деревьев, чтобы не наткнуться на крупные корни, спрятанные под снегом. Кэйа всматривался в темноту, с трудом игнорируя руки Дилюка, держащие его поперек живота. Сильно. Хорошо. Так как надо. Не отпускай.       Ехали, разумеется, в абсолютном молчании — лошади и так достаточно шумели, перебирая копытами, и могли привлечь внимание преследователей. В дорожной сумке Кэйи был фонарь, но зажигать его никто не собирался — по той же причине.       Эльзеру нужно было отдать должное — он и правда задержал фатуи, ведь спустя какое-то время на пути беглецам никто не встретился. Только ночные зимние птицы порой ухали в темноте, потревоженные нежданными гостями.       Кэйа начал обдумывать дальнейший план действий: им нужно проехать хотя бы полсотни миль, чтоб устроить привал. Потом… ехать дальше, и дальше, и дальше…        Вдруг Дилюк как-то странно подобрался: выпрямился, пару раз вдохнул и зашевелился позади Кэйи. Крепкие руки стиснули талию Кэйи еще сильнее, чем прежде. Пальцы впились в бока.       — В чем дело? — негромко спросил Кэйа, продолжая внимательно и сосредоточенно смотреть вперед.       — Ты чувствуешь… — задумчиво начал Дилюк. Он явно хмурился, пусть Кэйа и не видел его лица. — Как будто гарью пахнет.       Кэйа хмыкнул что-то неразборчивое и принялся принюхиваться. Действительно. Дилюк заерзал активнее, оглядываясь по сторонам.       — Кто-то жжет костер? — предположила Руби еще тише, чем говорил Кэйа. Она испуганно заозиралась по сторонам.       — Боже… — послышалось сзади Кэйи — удивленный, почти безысходный вздох.       Кэйа остановил коня, потянул поводья на себя, заставляя животное повернуться в противоположную сторону. Кроме темнеющего леса он не увидел ничего. Пока не поднял взгляд в небо.       Над деревьями стоял плотный огненный столп. Вряд ли от костра могло быть такое огромное пламя. Горело что-то другое.        Кэйа понял: горел дом, дарованный Аделинде и Эльзеру господином Крепусом.