***
В комнате Чонгука прохладно. Тэхён лежит на его кровати, переживая очередной кошмар. Чонгука здесь нет: ушёл ещё с самого утра, оставив Тэхёна здесь одного страдать и мучиться, захлёбываться в своих страхах. Кошмары обретают форму, становятся материальными и душат-душат. Тэхён сползает с кровати на пол, поджимая под себя ноги, пытается успокоиться. Тошнит от себя и своего внутреннего нечто, что сейчас рвёт душу. Он какое-то время на полу лежит бездыханной куклой, со слипшимися от слёз ресницами и дрожащими руками. Кожу в каких-то местах содрал до крови, больно слишком, но он не пытается эту боль как-то вытравить всхлипом. Лишь дышит ею неосознанно. Плакать уже не в состоянии — выдохся. Он пытается встать на хрупких ногах и не упасть. К зеркалу пытается подойти: хочет посмотреть, как кошмары извели его морально, во что превратили. В зеркале Тэхён мечтает увидеть другое совсем, иное, отличное от реальности. Он на собственное тело смотрит с ненавистью и презрением, понимает, что таблетки сделали только хуже: изуродовали и покалечили сильнее. Тэхён не хочет, но всё равно себя сравнивает с… И вспоминаются слова Чонгука, что он не такой, весь болезненный, не достойный чего-то лучшего. Тэхён хочет увидеть красивое тело и счастливое лицо, а видит лишь искалеченного себя, уничтоженного. Вместо рук — нитки сплошные, рвущиеся быстро, кровоточащие. А тело сплошь кости, выпирающие и ранящие без того болезненную кожу. Тэхён с ужасом замечает синяки на теле и чувствует, как ком застревает в горле. Он ведь не выжил, всего лишь существовать начал. Когда-нибудь он точно рассыплется прахом, но это ведь и не плохо, да? Тэхён себя презирает больше жизни и хочет уйти из этой комнаты, стереть себя сам хочет. Пересиливая тошноту, он идёт к двери, открывает и осторожно переступает, не оборачиваясь. Не оборачиваясь на свои кошмары, которые в этой комнате засели везде; не оборачиваясь на ненастоящего Чонгука, что в зеркале отражается, улыбаясь ему солнечно и трепетно. Не оборачиваясь на ненастоящее нечто внутри. За пределами комнаты непривычно ярко и даже душно. Тэхён сглатывает, замечая тётку, которая носится по комнатам, чтобы навести порядок. Чёрное платье она сменила на красное, припухшие синяки прикрыла тональником, а бледную кожу припудрила чем-то. Она выглядит нездоровой, совсем ломкой и треснувшей. Её глаза лихорадочно блестят, а губы дрожат сильно. Тэхён теснее к стене прижимается, старается остаться незамеченным, и действительно: тётя внимание на него не обращает вовсе, лишь на громкий стук в дверь реагирует, вздрагивает слишком нервно. Тэхён замечает, что она тренирует улыбку, растягивает потрескавшиеся губы и плечи неровные выпрямляет, идёт. Тэхён хочет надеется, что это Чонгук. Сердцем своим больным надеется, а болезненной кожей ощущает, что это не так. — Ты чё дверь так долго открываешь? — слышится резкий и грубый голос. Тэхён разворачивает к нему голову и на незнакомца пялится пугливо и настороженно. Незнакомец худой слишком, но не хлипкий. Тэхён замечает многочисленные кольца у него на руках и тату на костяшках. Лицо у незнакомца серое и гнилое, не выдающее ничего, кроме тупой пустоты. Он тётку пихает в бок слишком сильно, когда она хочет его обнять. Она не выдерживает это столкновение, больно падает на пол и вскрикивает. Тэхён от этого крика содрогается и ощущает нахлынувший ужас от воспоминаний, которые когда-то произошли с ним. У него это в кошмарах постоянно: то, как мать, сраженная ударом, падает на пол. То, как его пытается закрыть собой. То, как тихо плачет, но кричать себе не позволяет громко. Перед глазами лишь существенный кошмар, прямо здесь, а он ничего сделать не может, старается не дышать. — А где твой выродок? — неприятные слова о Чонгуке больно режут. Тэхён зажмуривается, стараясь контролировать своё дыхание и надеется, что с Чонгуком всё будет хорошо и его никто не тронет, если он вернётся. Этот дом превратился в ад на Земле. — А это кто у нас такой? — спрашивает мужчина и к нему подходит, смотрит пристально. Тэхён теперь глаза не зажмуривает и смотрит прямо. Его мутит от тошноты, когда он замечает этот взгляд на собственных голых ногах, которые с трудом прикрывают короткие шорты и длинный свитер. Хочется спрятаться где-нибудь. Тётя на полу, кажется, не дышит. — Твой недоносок себе мальчика завёл? Педрила, — брезгливо сплёвывает на пол рядом с Тэхёном, но глаз от него не отрывает, смотрит, — а он ничего такой, симпатичный… — руку к нему протянуть пытается, но Тэхён сильнее жмётся к стене, впечатывается буквально. Ему слишком страшно сейчас и жутко. Слишком по-знакомому невыносимо больно и грустно. У него в воспоминаниях отец всплывает со своей безумной улыбкой, и Тэхён слегка начинает задыхаться, старается панику победить, но не может. — Руку от него убрал, урод, — Чонгук свирепо оказывается в дверях, смотрит чёрными глазами и, кажется, даже рычит. Тэхён раскрывает зажмуренные глаза и на него смотрит, чувствуя лишь ужас от осознания, что Чонгука сейчас могут тронуть и покалечить. Себя жалко тоже, но Тэхён — давно искалеченный и испорченный материал, пускай больно ему делают, он уже привык, стерпелся. Но Чонгук по-другому думает, когда видит, как Тэхён дрожит и как голову низко опускает, пытаясь не смотреть. Мужчина с усмешкой поднимает руки, мол, сдаётся и отходит назад, брезгливо на тётку смотрит, шипя: — Воспитала педика, тупая сука, вот он и высовывается, — Чонгук колкость в сторону матери и себя пропускает, не жалеет. Лишь проходит вперёд и возле Тэхёна оказывается, закрывая его своей спиной. У Тэхёна дикое желание обнять его сзади, прижаться, но он лишь захватывает к себе его руку, сжимает. Пускай хоть так он не чувствует себя одиноким на этом поле боя, пускай знает, что Тэхён здесь и рядом, за руку его держит и не отпустит никогда. — Я предупреждаю тебя, — спокойно шипит Чонгук, сжимая чужую руку, — если ты его хоть пальцем тронешь, я убью тебя, обещаю, — Тэхён суровой решительности в голосе боится, вздрагивает. Он по напряжённой шее понимает, что Чонгук не шутит. Тэхёну страшно, но Чонгук, кажется, не замечает вовсе, лишь упрямо молчит и смотрит на обидчика. Тэхён страшится, что сейчас начнётся драка, но мужчина лишь усмехается зло и проходит вперёд на кухню, подзывая тётю. Возможно, он будет бить её — Тэхён не знает. И Чонгук тоже. Поэтому он разворачивается к нему и тянет за собой в комнату, не обращая внимание на дрожащую мать. В комнате разжимает руку и смотрит потерянно себе под ноги. Тэхён чувствует, что ему страшно от вскриков за дверью, понимает, почему он не выходит. Он почему-то Тэхёна на защиту к себе забрал, уберечь хочет. Тэхён не понимает, чем заслужил это, ведь не достоин ничего взаимного со стороны Чонгука, но ему и радостно, и больно одновременно. Он не такой, как все. Нездоровый и болезненный, он таблетками весь протравленный — вымирающий вид. В нём ничего подобно человеческой силе не осталось, лишь оболочка, которая распадается. Тэхён и сам не замечает, как травит себя и своё существо. Не замечает, как плакать начинает. Не замечает и взгляд напуганный, направленный на него. — Тэхён, что случилось? — Чонгук достучаться хочет, но не может. Тэхён просто не слышит и не может. Уши будто заложили, он словно в вакууме из собственного себя, сотканного из боли и слома. — Это он с тобой сделал? Он до слёз довёл? — спрашивает Чонгук и злится, думая, что прав. Он к двери пытается ринуться, чтобы угрозу воплотить в жизнь, но Тэхён с отчаянным воплем за руку его хватает, сдирая кожу на собственных пальцах. Она у него хлипкая совсем, прозрачная, рваться начинает, и Чонгук в ужасе замечает, как трещит чужая кожа, видит чужую кровь. Он сглатывает ком тошноты и продолжает стоять, испугавшись. Тэхёну жаль немного, он ведь пугать не хотел, но зато Чонгук не пытается нажить себе проблемы, не пытается стать покалеченным от чужих рук. Тэхён разжимает трясущиеся пальцы, но на собственную кровь внимание не обращает. Пытается к Чонгуку в глаза посмотреть, удостовериться, что с ним всё в порядке. Даже сейчас думает о нём и его благополучии, не обращая внимание на лопнувшую кожу и кровь. Чонгук всё же отмирает. Всё ещё не смотрит прямо, но к шкафчику подходит, чтобы аптечку достать. Присаживается на край кровати и Тэхёна подзывает к себе. Тот мешкается слегка, свитером покалеченную руку прячет, чтобы не запачкать ничего на чужой постели. Но Чонгуку всё равно, поэтому он аккуратно приподнимает свитер и обрабатывает чужие пальцы. Чонгук бережлив, и Тэхён благодарен ему за это. Он с аккуратной методичностью обрабатывает и перебинтовывает пальцы, стараясь не перетянуть сильно. На Тэхёна какое-то время после этого смотрит, мол, что скажешь? И Тэхён улыбается, кивая, что всё хорошо. — Это из-за таблеток пошли осложнения? — спрашивает после недолгого молчания, и Тэхён слабо кивает. Из-за таблеток и кошмары участились, хотя раньше Тэхён так себя не чувствовал, даже в больнице. Рядом ведь был Джин, поэтому не было так страшно. Тэхён чувствует, как тоскует по нему, и, видимо, эта непонятная эмоция отразилась на его лице, раз Чонгук её приметил и воспринял серьёзно, говоря: — Отдохни немного. Я постараюсь не уходить из дома, — обещает ему Чонгук, и Тэхён слабо кивает, укладываясь. Полностью закрывает себя одеялом, чтобы никто его лица во время личных дум не видел. Чтобы никто про его кошмары не слышал и слёз его не заметил. Чонгук какое-то время сидит рядом, а потом встаёт с кровати и выходит. Тэхёну немного грустно, и он весь в сплошную боль оборачивается, слыша за дверью тихий, но решительный голос: — Мне всё равно, если он будет бить тебя. Ты сама это терпишь и любишь его. Мне всё равно даже, что он бьёт меня. Если это хоть как-то защитит тебя от его неконтролируемой агрессии, то я согласен, пусть. Но если он пальцем тронет Тэхёна, то я за себя не ручаюсь. Я убью его прямо здесь. — И давно ты стал о нём так заботиться? — С того самого момента, когда он по моей вине чуть не умер и прожил оставшееся время в аду. Я буду нести за него ответственность до конца. Тётя какое-то время молчит на эти слова, а потом Тэхён явно ощущает сильную печаль и горечь в её голосе и словах: — Ты лучше, чем твой отец, Чонгук. Не старайся в него превращаться. И Тэхён надеется, что от этого признания Чонгуку станет легче, и он найдёт в себе силы простить мать, как простил и он его. Тэхён давно не злится и не болеет тем, что пережил. Лишь бы Чонгук продолжал стоять впереди него и держаться за перебинтованные им пальцы.Лицом к лицу с прошлым и будущим, Сколько надежд нужно, чтобы достичь тебя? В такие ночи я продолжаю об этом мечтать В сумерках города.